Куплю тебя. Дорого

Елена Рахманина, 2020

– Мне нужны деньги, – поясняю я и слышу, как предаёт собственный голос, звуча неуверенно и жалко. Его губы расползаются в ленивой ухмылке. Точно он уже знал ответ на свой вопрос и теперь лишь получил подтверждение. – Неужели. И сколько? Много. Очень много. Произношу сумму. На слух она кажется ещё нелепей. Слишком много. – Думаешь, что стоишь этого? Нестерпимо хочется опустить глаза в пол. Укрыться от стыда, но выбора у меня нет. Надо. Должна. Обязана. Эти слова выбиты, как татуировка в моём мозгу. Стою. Хмыкает. – Ну опускайся на колени и продемонстрируй. Мне нужны были деньги. Срочно. В обмен на них я готова была расплатиться своим телом, но отдала сердце. А тот, кому я его протянула, растоптал мою любовь. Содержит нецензурную брань.

Глава 6

Значит, бывший завуч доросла до новой должности.

Во мне всё восстало против, и рука, вместо того чтобы постучать перед входом в кабинет, легла на дверную ручку, отворяя.

Мама моей заклятой подружки выглядела как холёная, но вечно недовольная жизнью женщина. Короткие светлые волосы уложены в причёску. Костюмчик, купленный явно не на зарплату, сидел по фигуре.

Она вздрогнула, когда я беспардонно нарушила её покой. Подняла полный ненависти взгляд на меня, став до ужаса похожей на свою дочь.

— Спичка, что ты себе позволяешь! — повысила голос, так что мои барабанные перепонки затрещали и вернулось то неприятное ощущение, которое я испытывала, находясь рядом с ней. Оно выработалось во мне за долгие школьные годы.

Бывший завуч, а ныне директор, прикладывала максимум усилий, чтобы сжить меня со свету. А точнее, из школы. И мне уже на инстинктивном уровне понятно — хорошего от неё не жди.

— Аня сказала, что вы хотели меня видеть, — равнодушно поясняю, приземляясь на стул напротив неё.

Знаю, что веду себя дерзко. Необдуманно. Но держать себя в руках и проявлять к ней уважение я просто не в состоянии.

Сколько раз она становилась свидетелем несправедливости по отношению ко мне. Порой выступая инициатором. Но чаще оставаясь лишь сторонним наблюдателем.

Когда меня обижали детки из богатых семей, их родители за них заступались. А я подобной защитой не обладала. Эта женщина со странным злорадством наблюдала, как меня отчитывают упоротые мамаши сыновей, которым доставалось от меня. Во мне и сейчас веса немного, а в школе… смешно вспомнить.

— Как поживает дедушка? — спрашивает неожиданно мягко, изображая губами улыбку. — Я слышала, что у него случился инсульт.

Смотрю на неё. Горло сдавливает чья-то невидимая рука, мешая дышать. От догадки. Слишком неприятной. Горькой. Страшной.

Улыбается, а в её глазах жажда крови. Моей крови. Ей хочется сделать шаг своими модными лодочками и надавить мне на горло. Я уже и не помню, чем заслужила её особое к себе отношение. Но одно понимаю точно — директриса перекинулась на Нюту.

— Тебе, наверное, нелегко приходится. Одна с маленькой сестрой на руках и больным дедом? — склоняет голову. Говорит мягко. Тихо. Будто перед ней буйнопомешанный клиент психушки.

Мне не нравился её заход издалека.

— Нормально. Что вы хотели? Зачем я здесь?

— Предупредить. Чтобы ты не удивлялась, когда органы опеки проверят, как поживает Анечка. Слышала, у вас в доме посторонний мужчина, который не является ни тебе, ни Ане отцом?

Улыбается ещё шире. Торжествующе. Того и гляди обколотое ботоксом лицо треснет.

В голове разгорается пожар. Он поглощает меня. Ощущаю, как языки пламени сжигают мой разум, спокойствие, сдержанность. Они пеплом оседают внутри черепной коробки.

Моргаю.

В следующее мгновение обнаруживаю себя стоящей на коленях на её дубовом столе. Когда успела смести с него все бумажки, с помощью которых она изображала бурную деятельность, понятия не имею.

Пальцы впились в её липкие, залаченные волосы.

Вижу напротив напуганные, ошалелые, изумлённые глаза матери бывшей одноклассницы.

Усталость и страх так давили на меня, что я едва ли была способна адекватно обрабатывать информацию. И, стоило понять, что с помощью этой мымры я рискую потерять Аню, мозг закоротило.

С моих губ сыпались угрозы. Бесполезные. Бестолковые.

Ну что я могу ей сделать? Как запугать, чтобы она не звонила в службу опеки? Я не смогу жить, зная, что Аня где-то далеко и ей плохо.

Моргаю.

Я всё так же сижу на своём месте. Опускаю взгляд на сжатые на коленях кулаки. Смотрю прическу директрисы, что в полном порядке.

По-прежнему улыбается, чуть наклонив голову вбок. Наблюдает за моей реакцией.

Как бы мне хотелось действительно вцепиться в её рожу. Выколоть эти глазки, как пуговки, и стереть ехидную улыбку.

Но я всё же чуточку соображала. В кабинете установлены камеры. А мне не хватало только ещё одной повестки на допрос.

В случае с её дочкой я знала, что та не посмеет на меня жаловаться. Ну разве что мамочке. Наши общие знакомые не простили бы ей стукачество ментам.

А мамашка использует любую возможность, чтобы меня закопать. И я не хотела давать ей лишний повод.

Не удивилась бы появлению на моём пороге главы их семейства. Того самого, что заработал на должность жене и цацки дочке. Удачливый гопник, оказавшийся в нужное время в нужном месте. Видела я его в школе. Чесал яйца прямо на линейке.

Воображение рисует, как он вызывает меня на разговор. Объясняя, как чёткий мужик, чтобы не трогала его баб. Ещё и брательников своих позовёт. Для пущей убедительности.

Я молчала. Чуяла, что она исполнит сказанное в любом случае. Значит, всё впустую. Могла бы попробовать поунижаться. Наверняка она рассчитывала, что я примусь ползать у неё в ногах. Но разве это помогло бы удержать её от звонка в опеку? Только ей удовольствие бы доставила.

Хлопнув дверью, я покинула её кабинет и наткнулась на стоявшую, прислонившись к стене, Аню.

Опускаюсь на колени и обнимаю её что есть мочи. Розовый пуховик сдувается от моего натиска, а девочка пищит, но не дёргается. Я не хочу её терять. Она всё, что у меня есть. Мой самый близкий человек. Губы кривятся от подступающих слёз, и я не разжимаю объятий, чтобы она не видела их.

— Спичка, я сейчас задохнусь, — сдавленно произносит, имитируя нехватку воздуха.

— Прости, Пирожочек.

Я быстро поднимаюсь на ноги и отворачиваюсь. Украдкой вытирая уголки глаз.

— Спичка, всё так плохо? Что случилось? Что ведьма тебе сказала?

— Ерунда, Нют, ничего такого, с чем бы я не смогла справиться.

Тёплые пальчики касаются моей ладони, и я сжимаю их, вливая в неё крупицы уверенности, которых у меня так ничтожно мало.

Конец ознакомительного фрагмента.