Капли дождя на солнечном снегу. Повесть

Елена Сигал

Мне тяжело далась эта история, поскольку она раскрывает внутренний мир ребёнка, пострадавшего от насилия. Став взрослым, он убивает других. Но без этой трагедии не случилось бы любви. Пройдя через все трудности, наши герои обретут свой счастливый мир.

Глава 4

За глаза её все называли барыней. Гордая осанка, высокая причёска, всегда ухоженная до лоска — она и была похожа на барыню из девятнадцатого века.

Когда Анна Ивановна впервые узнала, как её называют в школе, она хохотала до слёз. Отсмеявшись, смахнув слёзы, она топнула ногой и весело заявила:

— А что? Барыня! Ведь, как есть — БАРЫНЯ!

Она умерла быстро и спокойно, во сне. Просто заснула и больше не проснулась. Готовилась ко сну, будто знала, что уходит: навела порядок, вымыла пол. Надела чистую сорочку, повесила на стул чёрное платье, положила на стол копию завещания.

Матвей запомнил тот последний день перед смертью Анны Ивановны, и последний с нею разговор:

— Ты, Матвей, живи так, чтобы не держать обиды на людей. Учись прощать сразу и бесповоротно. Ты не знаешь, какой тебе отпущен срок. Ты ответствен не только за свою жизнь, но и за уход из жизни.

Почему одни уходят быстро, а другие мучаются сами и мучают близких людей, вынужденных ухаживать за тяжелобольным? Не отпускает их Бог, пока они не простят, пока не поймут, что близкие люди к ним — со всей душой.

Не близким нашим в наказание даётся обязанность круглосуточно дежурить у нашей постели, а нам — чтобы мы поняли: они беспокоятся о нас, они всегда готовы прийти на помощь, отложив свои дела. Бог хочет, чтобы мы с благодарностью и прощением приняли их. Когда мы примем наших близких с благодарностью, когда простим всех, кто по нашему мнению, нас обидел, жизнь отпустит нас, и мы уйдём в другой мир, не обременённые долгами.

Тот человек, в душе которого нет обиды и злобы, в награду получает только лёгкий переход от жизни к смерти.

Когда умерла бабушка, Матвей оказался в детском доме. Пожилая заведующая, проводив Матвея за дверь, и посадив его на облезлый стул, чтобы ждал, осталась в кабинете с воспитательницей. Через приоткрытую дверь Матвей слышал обрывки разговора: «Мальчик… мать умерла при родах за границей… родственников нет… квартира служебная… забрали… инвалид….» Ничего он не понял из того разговора, но запомнил, и потом уже, став взрослым, понял, о чём говорили в тот день взрослые.

Анна Ивановна, воспитательница с тёплыми, но строгими глазами, в которых, казалось, притаилось по смешинке в каждом, заметила однажды, что Матвей имеет склонность к рисованию, и через год отвела его в специализированную художественную школу. При школе имелся интернат, и Матвей оказался в среде талантливых ребят, которые съезжались сюда со всей страны. Анна Ивановна навещала его часто. Иногда они присаживались за стол в интернатской комнате для занятий, и часами говорили. Всё было в жизни Матвея — и разбитые стёкла, и расквашенные носы. Но ни разу Анна Ивановна не укорила его. Она просто рассказывала о людях, о характерах, и в её историях не было места злобе, агрессии. Там все жили дружно, потому что понимали и принимали людей такими, какие они есть. Матвей с интересом вслушивался в слова Анны Ивановны, и представлял себе тот идеальный мир, в котором люди живут дружно и понимают друг друга. Это была та сказка, в которой хотелось жить, и всеми силами мальчик стремился построить этот мир, хотя бы в самом себе.

Получив аттестат, Матвей легко поступил в художественный институт. Однажды, когда он ещё учился на первом курсе, Матвей заметил на остановке Анну Ивановну с огромным пакетом. Подбежал к ней, подхватил пакет, и рассердился:

— Анна Ивановна! Вам что, никто не помогает? Почему Вы таскаете сумки? — и замер, увидев растерянность в ответ, а после, собравшись, буркнул, — Показывайте дорогу! Донесу.

Так он оказался впервые в доме, ставшим ему впоследствии родным. Оказалось, что Анна Ивановна потеряла мужа и сына в автокатастрофе за год до того, как Матвей попал в детский дом. Женщина, прямой потомок русских аристократов из тех, что уцелели после революции, привыкшая жить в достатке, среди красивых вещей, после гибели близких людей начала спиваться на глазах. И закончилась бы жизнь, но вмешалась цыганка, схватившая за руку, когда отчаявшаяся женщина шла из магазина с бутылкой дешевой водки. То ли отчаяние было в глазах, то ли цыганка попалась из порядочных, но не ради наживы, а от чистого сердца зашептала ворожея:

— Ты послушай меня! К детям иди! Всю боль с твоего сердца снимут, и сынок твой найдётся!

Отмахнулась. Сынок-то в могиле! А на следующий день, когда хмель прошел, увидела на водосточной трубе объявление: «Требуются воспитатели в детский дом».

Пришла к детям, и поняла: они тоже ОДНИ. ОДИНОКИЕ! Они тоже потеряли свою семью. Она стала их мамой, она жила их заботами, тревогами. Пока не появился этот хромой мальчик. Нет, он не был похож на сына! Он был другой. Хромой, несуразный, но — родной! Как она прикипела к нему — и не заметила. Но шла к нему, как за спасением, и однажды поняла: ИЗЛЕЧИЛАСЬ! Излечилась от горькой муки. От невозможной несправедливости жизни. Она нашла свой смысл, начавшийся с новой точки отсчёта! Это был удивительный, талантливый мальчик, с чуткой душой, и совершенно другим взглядом на жизнь, как будто смотревший на всё через повёрнутую призму, не так, как все, но видел всё ясным умом и в редком — чистом — ракурсе. Она говорила с ним часами, и узнавала жизнь по-новому. Они дополняли мысли друг друга, беседовали на равных, будто не было меж ними огромной разницы лет.

С того дня, как Матвей впервые пришёл в дом Анны Ивановны, они часто засиживались допоздна, и оба даже не заметили, как этот дом стал общим для них. Матвей стал сам покупать продукты, и больше не позволял Анне Ивановне самой ходить в магазин. Анна Ивановна вначале сопротивлялась — привыкла всё же одна, но Матвей как-то деликатно настоял на своём, и Анне Ивановне пришлось признать, что мужчина в доме — это, как минимум, удобно. Но это, если рассуждать с рациональной точки зрения. А вот с чисто человеческой — они стали одной семьёй: бабушка и внук.

Анна Ивановна, не ставя в известность Матвея, завещала ему всё имущество, и только после смерти своей названной бабушки Матвей узнал, что является наследником не только огромной квартиры, но и коллекции раритетных вещей, коими владела Анна Ивановна.