Лимб. Анафемные души

Елена Филон, 2016

"Я – обречённая на вечное скитание в Лимбе душа, чьё существование покрыто вуалью тайны. Отчуждённая заблудшая, которая пытается не потерять остатки себя и даже не подозревает, что Лимб объявил на неё охоту, в то время, когда кто-то другой объявил охоту на Лимб. Его зовут Рэйвен. Он – мой палач, «поцелованный смертью», древний заблудший и просто чернорабочий выполняющий установку Лимба. Однажды наши дороги пересекаются. Что это: случайность, неизбежность, или же нечто большее? Нечто, способное положить конец существованию самого мира мёртвых". Содержит нецензурную брань.

Глава 11

Отметка «спиралевидного солнца». Так это все-таки, правда? Слухи о Рэйвене — не ложь? Кому-то уже выпадало на свою голову видеть этот момент? Чёрную спираль на спине и что-то вроде поглощения дымящейся субстанции?.. Смутно верится, что кто-то видел это своими глазами и начал распускать слухи. Разве этот заблудший не должен был умереть на месте?..

Эта отметка — такая редкость, что мало кто вообще в неё верит. Как только не называют её обладателей: поцелованные смертью, послы смерти, дважды побывавшие в Лимбе души. Я только слышала о них, чему была рада. А ещё о них говорят, что обладатели «спиралевидного солнца» имеют некую особую связь с Лимбом, будто бы само это место выбрало их для какой-то особой роли, или работы. Будто бы такие заблудшие уже не просто души — они нечто гораздо большее, практически воплощение самого Лимба. Ну или — его рабы, так ещё говорят.

Не знаю чему верить. Сейчас могу верить лишь тому, что видели мои глаза, и этого было более чем достаточно, чтобы ещё часа полтора молча собираться с мыслями.

Кто он такой, этот Рэйвен? И что же на самом деле означают круги на спине, которых даже древние, и те, побаиваются?..

Мы всё ещё в казино, которое теперь разгромлено в хлам. Я всё ещё сижу на одном из кожаных диванчиков, подальше от высохшего трупа заблудшего. Ко мне всё ещё приставлена Лори, уже дважды попробовавшая мою лодыжку на вкус, и я всё ещё смотрю на барную стойку… за которой сидит Рэйвен и откупоривает уже третью бутылку.

У меня сломаны рёбра, которым нужно минимум часа три, чтобы срастись. У меня сводит желудок, потому что тело просит есть. А в моей голове куча вопросов, на которые, как я думаю, никто не собирается отвечать.

— Почему его тело не разрушается? — наконец выбираю наиболее безобидный и озвучиваю, глядя на труп заблудшего. — Разве душа не должна отправиться на перерождение, а тело исчезнуть?

— Должна, — не сразу подаёт хриплый голос Рэйвен, сидя ко мне спиной, которая уже вновь стала чиста и как белый холст. — Когда она есть.

— И что стало с его душой?

— Сожрали, — нехотя отвечает, опрокидывая очередную стопку.

— Кто? — спрашиваю неуверенно, но ответ звучит сразу:

— Анафема, кто ещё.

Так… так та тварь, что я видела и есть анафема?

Ладно. Но разве…

— А разве она сейчас не в тебе?

— А где ещё ей быть?

— И тебе не хочется… проблеваться, например? Ну, или что там надо сделать, чтобы избавиться от неё?

Плечи Рэйвена вздрагивают от холодного смешка, и он соизволяет развернуться ко мне на стуле.

— Избавиться?.. Я только что поймал её, зачем мне от неё избавляться?

Хмурюсь, ничего не понимая.

Рэйвен отправляет в рот очередную стопку и его чёрные глаза уже прилично блестят от выпитого алкоголя. Опьянение будет длиться не долго, но этого времени может вполне хватить, чтобы раскрутить его хотя бы на какие-то ответы.

— Ты ловишь анафем? — пытаю удачу.

— В точку! — щёлкает пальцами, наливает очередную стопку, но осушать не спешит.

— Таких, как я.

— Таких, как вы все, — бросает с омерзением. — Та тварь сожрала душу вон того заблудшего, — кивает в сторону, — и поселилась в его теле. А как только тело начало гнить, твари понадобилось новое вместилище.

— А где новенький из этого сектора?

Рэйвен простодушно пожимает плечами и осушает стопку:

— Я его убил.

— Что?!

— Что?! — пародирует меня Рэйвен, глядя раздражённо. — Анафема ждала новенького в этом секторе, чтобы засесть в свежем теле. Я нашёл этого новенького и убил. Проблемы?

Несколько раз моргаю, принимая услышанное, как факт. Но тут до меня доходит!

— Так я была приманкой! — складываю руки на груди и невесело посмеиваюсь. — Оставил со мной волка, врубил музыку, сам в это время отправил на перерождение новую душу, чтобы по всему сектору за анафемой не мотаться, а потом вернулся сюда, потому что знал, где теперь эта тварь будет искать новое тело. Так? Ловушку для неё устроил?

Рэйвен щурит глаза и прочищает ухо, словно ему в него кто-то долго пищал. Затем вытаскивает из-за стойки вафельный батончик и кидает мне:

— На. Закрой рот чем-нибудь.

— Значит, моё тело анафеме подходило? — продолжаю допрос, ведя к главному.

— Вполне.

— Вполне? — невесело усмехаюсь. — А разве я не такая же? Разве и я — не анафема? Или это что-то вроде «Подвинься, вместе в одном теле веселее будет»?

Рэйвен замолкает, проводит языком по нижней губе и смотрит так, будто я самое тупое существо на свете:

— Ты сейчас меня доконать пытаешься?

— Я пытаюсь сказать, что моя душа цельная. Открой глаза!

И вновь смотрит тем же взглядом. Трясёт головой и опрокидывает новую стопку, со звоном ударяя ею по стойке.

— Дальше что? — спрашивает неохотно. — Цельная она… Отпустить тебя предлагаешь?

— Почему ты вообще от меня до сих пор не избавился, если я такая же тварь, которая теперь сидит в тебе?!

— Во мне много таких тварей.

— Ладно! — всплескиваю руками. — И почему я ещё не в тебе?!

— Было бы логичнее, если бы этот вопрос задал тебе я, — гадко усмехается и тянется за очередной бутылкой.

Пошёл к чёрту.

Игнорирую.

— Я цельная душа. У меня нет Осколков. У меня нет анафемы, которая появилась в благодаря раздвоению души. Потому что и раздвоения никакого не было, — говорю спокойно, и Рэйвен смиряет меня взглядом, который означает, что лучше бы мне уже заткнуться.

— Мори сказала, что моя душа не разбита, — играю с огнём и не успеваю проследить взглядом за его движениями, как лицо Рэйвена уже оказывается перед моим, его руки — на моих плечах, а моя спина всё сильнее и сильнее вжимается в спинку дивана.

— У меня рёбра сломаны, — шиплю сквозь зубы; от боли искры сыплются из глаз.

— Если не заткнешься, наконец, я тебе ещё и язык вырву, так что будешь харкаться кровью до самого чистого сектора.

Угроза меня не пугает, так что замираю вовсе не от страха.

Чистый сектор — вот, что вынуждает замолчать. Сектор, где можно навсегда уничтожить душу.

— Ты — изуродованная душа награждённая проклятием, — шипит мне в лицо, и в нос ударяет терпко-сладкий запах алкоголя. — Ты — не Осколок, как та анафема, которую я только что поглотил. Моя душа — хранилище для анафемных Осколков. Хранилище для «ключей», которые приводят меня к своим «замочным скважинам». Те твари, что сидят во мне — «ключи». А такие, как ты, анафема, — их «замочные скважины». Осколки уже обречены и больше не навредят Лимбу, потому что им не выбраться из меня, а вот от таких, как ты, избавиться навсегда можно только в одном месте…

— В чистом секторе, — выдавливаю из себя, и губы Рэйвена в отвращении кривятся.

И это было логично, даже не задаваясь вопросом о том, кто вообще этот Рэйвен такой. Он находит Осколок разбитой души, поглощает его и с его помощью каким-то образом выходит на ту часть, которая обзавелась материальным телом и которую заблудшие прозвали прокажённой. И мне бы всё было понятно, будь моя душа действительно раздвоена и по этой причине меня нашёл палач Лимба, но ведь это не так! У меня нет Осколка!

— Зачем Анафемы поглощают души заблудших? — решаю идти до конца и будь что будет с моими рёбрами.

— Зачем? — вкрадчиво шипит Рэйвен, склоняясь всё ниже над моим лицом, так что приходится вдавливаться затылком в спинку дивана. — Потому что эти твари пожирают души заблудших и в последнее время вообще страх потеряли. Потому что эти твари вживаются в тела проводников, получают доступ к окнам и разрушают мирные сектора, пользуясь силой мысли идеального заблудшего. Потому что эти твари своим присутствием наводят хаос в Лимбе, жрут не только заблудших, но и активную материю за счёт которой всё здесь держится, и я уничтожу их всех… всех до единой, даже если у одной из этих тварей окажется цельная душа вроде твоей.

Пальцы удавкой сжимаются на моём горле, скользят выше и с силой впиваются в щёки, так что рот приоткрывается кривой буквой «О». Начинаю задыхаться, и не только от боли в сломанных рёбрах, а в большей степени потому, что вторая рука Рэйвена скользит по моему бедру, в то время когда глаза пронзают насквозь лютой ненавистью, а губы в отвращении кривятся.

— Как… как ты меня нашёл? — выдыхаю отрывками, и пальцы Рэйвена до боли сжимают бедро. — Я видела тебя… Так ты их находишь, да?.. Осколки внутри тебя становятся проводниками к основной части души? Но как ты нашёл Меня?

Руки Рэйвена ослабляют хватку и оставляют моё горло в покое. Хватает за плечи, вздёргивает с дивана и толкает в стену, нависая надо мной огромным грозовым облаком и, судя по всему, с трудом удерживает себя от желания разорвать меня на корм для Лори.

Как и тогда — в пустыне, указывает на свою шею и с презрением произносит:

— Твой Осколок оставил мне это. Твой Осколок — первая анафема отправившая меня на перерождение! Я не смог её поглотить. Она разрушила тело, но оставила след на моей душе, с помощью которого я смог найти тебя, тварь. И прежде чем мы с тобой потопаем в чистый сектор, и я отправлю тебя к самому Дьяволу, ты покажешь мне, где и в каком теле сейчас находится твой долбаный Осколок, которому придётся больнее всего, как только я его найду. И не знаю, как… но ты сделаешь это, и даже твоя красивая мордашка не остановит меня, когда я буду тебя пытать.

Конец ознакомительного фрагмента.