Лимб. Анафемные души

Елена Филон, 2016

"Я – обречённая на вечное скитание в Лимбе душа, чьё существование покрыто вуалью тайны. Отчуждённая заблудшая, которая пытается не потерять остатки себя и даже не подозревает, что Лимб объявил на неё охоту, в то время, когда кто-то другой объявил охоту на Лимб. Его зовут Рэйвен. Он – мой палач, «поцелованный смертью», древний заблудший и просто чернорабочий выполняющий установку Лимба. Однажды наши дороги пересекаются. Что это: случайность, неизбежность, или же нечто большее? Нечто, способное положить конец существованию самого мира мёртвых". Содержит нецензурную брань.

Глава 7

— Ну и что это было? — Чувствую, как Шоу сверлит взглядом мой висок и уже в третий раз задаёт этот вопрос.

— Не понимаю о чём ты, — отвечаю, сидя на подлокотнике старого продавленного дивана, который кто-то разместил под одним из безлиственных деревьев недалеко от детской площадки. Да, в Лимбе даже детские площадки имеются, несмотря на то, что уже спустя десяток лет все эти беззаботные проклятые Богами детские души только внешне останутся детьми. Тела заблудших не меняются, сколько бы времени не прошло, и сколько бы раз тебя не отправляли на перерождение.

— Катари. Я тут с тобой говорю вообще-то, — недовольный тон Шоу даже как-то раздражает. И ещё мне хочется помассировать виски, просто рефлекторно, пусть даже голова не болит, потому что чувствую я себя настолько паршиво, как если бы мигрень разыгралась.

— С каких пор Белая ворона удостаивает тебя такого взгляда?

— Какого, такого?

— Да без разницы какого! Он смотрел на тебя! Точнее — только на тебя.

— И что? — фыркаю.

Шоу проницательно смотрит мне в глаза:

— А то, что всё начинается со взгляда. Рэйвен тебя заметил.

Надуваю щёки и раздражённо выдыхаю. Даже смотреть на Шоу не хочется, мелит пургу, честное слово!

— Если ты случайно это пропустил, то напомню: я там на земле вообще-то валялась! Хочешь не хочешь, а заметишь!

Лицо Шоу всегда багровеет, когда он пытается сдержать рвущиеся наружу эмоции, вот и сейчас происходит то же самое. Шумно опускается на другой конец дивана, недалеко от торчащих пружин и с силой потирает лицо ладонью.

— Вот и правильно, — бросаю, глядя на него в упор. — Приходи давай в чувства.

— И что теперь? — встречается со мной глазами Шоу.

— Что, теперь? Остыл?

— Я говорю: что будет теперь, Катари? Куда нам теперь идти? Что делать? Как вообще существовать дальше?

Меньше всего сейчас ждала от Шоу этих вопросов. Потому что у меня нет для него ни одного обнадеживающего ответа.

Пиная землю носами ботинок, пожимаю плечами и пытаюсь говорить мягче:

— Ты всё ещё можешь вернуться. Нэгмуд отстоит тебя перед древними, скажет, что поход со мной был ошибкой и…

— Поверить не могу, — Шоу смотрит на меня и разочарованно качает головой. — Поверить не могу, что ты сейчас это говоришь.

— А что мне тебе сказать? Что всё будет хорошо, Шоу? Что мы что-нибудь придумаем, Шоу? Что я ещё не в полном дерьме, Шоу?.. — Выдыхаю. — Прости… Просто… просто ты же видишь — это тупик. Я не знаю кто я, что я, и что нам делать дальше. Всё, что могу сейчас — это думать, как будет лучше для тебя. Ты и так столько времени рядом со мной таскался. Стал изгоем из-за меня…

— Я стал изгоем по собственной воле! — басистый голос Шоу раздаётся, как гром средь ясного неба, и ребятня на детской площадке с любопытством озирается в нашу сторону. — И ради тебя, Катари. Я не просил оценить этот поступок, но просто не говори того, что вынуждает меня чувствовать себя куском ненужного тебе дерьма, — тихо добавляет, и теперь Я чувствую себя куском того ещё дерьма.

— Мы что-нибудь придумаем, — неловко прочищает горло. — Даю слово, Катари.

— И чем я тебя заслужила? — горько усмехаюсь, одаривая Шоу тёплой улыбкой.

— Ну, — пожимая плечами до ушей краснеет тот и отводит неловкий взгляд. — Просто… это… замяли, в общем. Где вообще эту проводницу носит?

— С Джаком, наверное, разбирается, — смотрю вдаль, пытаясь разглядеть среди снующих по центральной улице заблудших Соню, которую нам было велено ждать. А ещё… да-да, а ещё я думаю о «Звезде» этого города. Все только-только вернулись к своим делам, проведя Рэйвена до самой площади. Куда дальше направился проводник — понятия не имею, да и не больно-то знать хочется. Что вообще это был за взгляд такой? Он что, насмехался надо мной и Шоу?.. Насмехался ведь! Сама видела!

Кем вообще эта Белая ворона себя возомнила?.. Павлином?

«До встречи в Лютом городе. Я буду ждать тебя там… анафема». А ещё вот это из головы надо вытряхнуть! Не было ничего. Всё — плод моего воображения, не иначе.

Анафема…

Пф-ф… Будущий древний не смог отличить меня от анафемы. Они вообще тут знают, кого на пост выдвигать собираются?

— Эй! — голос Сони раздаётся как раз вовремя, чтобы я и дальше не продолжила забивать себе голову этим горе-проводником. — Ну что? Готовы?

Соня останавливается перед нами с Шоу и выглядит слегка взвинчено.

Шоу тоже не оставляет это без внимания:

— Что? Так плохо?

— Что, плохо?

— Джак, — кивая, напоминает Шоу.

— А, да, — тяжело вздыхая, Соня упирает руки в бока. — Тот ещё новенький, чтоб его. Крепкий орешек. До сих пор не раскололся, откуда столько знает.

— Версии есть?

— У меня версия только одна! — невесело усмехается Соня. — С Лимбом происходит какая-то чертовщина и что-то подсказывает мне, что эта версия правильная.

— Древние не знают, что произошло с окном?

— Понятия не имеют, — пожимает плечами Соня. — Ну а если и имеют, то перетрут это чуть позже — между собой. Ну, или на совете.

— Совет собирается? — хмурится Шоу.

— Да. Уже собрали отряд для разноса «приглашений» по другим мирным секторам. Видимо всё действительно так серьёзно, раз древние решили отобедать все вместе.

Переглядываюсь с Шоу и вижу в его глазах тревогу. Мне и самой-то неспокойно от всего этого. Кто-то, или что-то нарушает спокойствие Лимба, нарушает его правила и очевидно — объединяет сектора. А что случится, если границ между секторами не станет?.. Верно — ничего хорошего. Хаос, разруха… Апокалипсис в Лимбе. Ха. Ха.

— Ладно, чего мнёмся? — смотрит на меня Соня. — Тебя не должно быть в мирном секторе, так что пора бы уже на выход.

Соня ведёт нас к городским воротам, но почему-то проходит мимо них, к не большому каменному строению по левую сторону, напоминающему сторожку, ну или… уличный туалет, не иначе.

— Это КПП, — поясняет Соня, открывая для нас с Шоу стальную дверь. — Подождите здесь, пока я у постовых отмечусь, что покидаю периметр.

— Ничего себе у вас тут правила, — усмехается Шоу, переступая порог. — В Подземном городе такой фигнёй никто не занимается.

— У каждого мирного сектора свой устав, — отвечает ему в спину Соня и кивает мне. — Скоро вернусь. Сидите тихо. Нечего вам на улице светиться.

Закрывает за нами дверь, и тесное помещение погружается в полумрак.

Хорошенький у них КПП. Кроме узкого стола, не менее узкого окошка и двух табуреток и нет ничего.

— Всё хорошо, Катари? — спрашивает Шоу, мягко опуская руку мне на плечо. — Ну… я про Ворону эту, да и вообще… погорячился я. Прости.

— Всё в порядке, Шоу, — тепло улыбаюсь другу. — Было бы из-за чего ругаться.

Шоу улыбается в ответ, затем озирается вокруг и вдруг непонимающе хмурится:

— Странно как-то.

— Что, странно? — пинаю носом ботинка ножку табурета.

— КПП и без постовых. Куда она вообще собственно отчитываться-то пошла?

Действительно… странно.

Круто разворачиваюсь и смотрю на дверь, за которой уже слышны шаги.

— Что-то не так, Катари.

— Даже если и так, — отвечаю шепотом, — бежать некуда, Шоу.

Прямоугольник белого света ослепляет глаза, когда единственная в помещении дверь резко распахивается, а на её пороге возникает тёмный силуэт.

— Прости, Катари, — звучит извиняющийся голос Сони, её рука поднимается и направляет что-то на Шоу, — ты же знаешь, что в мирных секторах материализация запрещена. Так что это единственный способ…

— Что ты собираешься… — начинаю кричать, подаваясь вперёд, но в это же мгновение слышится приглушённый выстрел, и я замолкаю, замираю, перестаю дышать.

Не верящими глазами смотрю на Шоу, который уже лежит на полу, слабо дёргается и прижимает руки к груди, а под ним медленно точно густой сироп расползается чёрное пятно крови.

Соня выстрелила ему в грудь.

Эта сука выстрелила Шоу в грудь!!!

— С ним всё будет хорошо, даю слово, — звучит её голос совсем близко. — А вот тебя просили не дырявить.

Удар чем-то твёрдым прилетает в висок, думаю рукояткой пистолета, колени подгибаются, и я падаю на пол, уже через секунду теряя сознание.

***

Мутная вода хлещет в лицо, тяжёлые струи дождя бьют по голове, толкая всё ниже, на самое дно озера. Не сопротивляюсь, повинуюсь бурному течению, шагаю на глубину, камнем ухожу на дно, позволяя смерти принять меня в объятия…

Я знаю каждое мгновение этого кошмара, помню его наизусть, раз за разом переживаю то, что привело меня в Лимб. Снова и снова подписываю смертный приговор самой себе. И каждый раз после ослепительной вспышки света, когда боль острыми клещами разрывает тело на мелкие лоскутки, я просыпаюсь. Заставляю себя проснуться, вынырнуть из мутной воды одного кошмара в другой — в жизнь, которая стала моим наказанием после смерти.

Боль всегда проходит, стоит глазам открыться, но не в этот раз.

Голова раскалывается надвое и теперь мне не просто рефлекторно хочется помассировать виски… Теперь мне хочется зажать голову между колен и умолять тело быстрее регенерировать будто надвое расколотый топором череп.

А ещё меня тошнит, будто воды наглоталась. Но стоит вспомнить о том, что недавно произошло с Шоу и все мои физические проблемы становятся сущим пустяком.

Вращаю головой, пытаясь оглядеться и только сейчас понимаю, что не могу управлять телом, потому что эта стерва Соня привязала меня к дереву толстым канатом, так что даже руками не пошевелить.

Моргаю, пытаясь настроить зрение на темноту ночи и разглядеть поблизости хоть один движущийся силуэт, а в том, что поблизости есть кто-то с энергией заблудшего — даже не сомневаюсь. Я чувствую его. Точнее — её. Уверена, это Соня! Эта дрянь!

Знойная, давящая ночная жара и головная боль мешают сконцентрироваться на мыслях и материализовать тугие верёвки во что-нибудь не такое крепкое; не факт, что получится, но не рискнуть глупо. Пот струится по лицу, волосы липнут к шее и даже одежда насквозь промокла.

Ненавижу жару.

«Ладно, Катари. Сконцентрируйся и освободи уже себя, наконец! А потом найди эту стерву и придуши на месте!»

Но планам моим мешают. И это вовсе не Соня.

Негромкий низкий смешок раздаётся откуда-то сзади, и я замираю, настораживаюсь.

— Воспользуешься материализацией, и кое-кто получит разрешение попробовать тебя на вкус, — расслабленный мужской голос с низким бархатным тембром, прокатывается по телу.

Круто разворачиваю голову, но не нахожу никого рядом.

Тяжело дышу, так что тугая верёвка больно давит на грудь, но не роняю ни слова и убеждаю себя не паниковать. Кто бы это ни был, стоит один раз показать свой страх, и он станет рычагом для управления мною.

А потом вижу то, что мгновенно выдаёт мой страх со всеми потрохами, и я негромко взвизгиваю, глядя на два горящих в ночи жёлтых глаза принадлежащих не кому иному, как… волку.

Волку!

Что это за сектор, чёрт возьми, и что здесь делает эта тварь?!

Этот волк огромен, а его шерсть настолько черна, что далеко не сразу удаётся разглядеть очертания массивного тела. Единственное, что видно — два жёлтых и будто парящих в воздухе глаза.

Вот тут я и не выдерживаю:

— Что за чёрт?!

В ответ — тишина. Лишь голова чёрного хищника, будто не зная, что ответить на мой тупой вопрос плавно склоняется набок. А затем хищник обнажает острые зубы и утробно рычит.

— Нет, Лори, — вновь раздаётся мужской голос, и он совершенно точно принадлежит не волку. — Только если она избавится от верёвки.

Лори?..

— Какой идиот материализовал себе волчицу и назвал её Лори? — выдыхаю, всё ещё не веря тому, что вижу.

И этот идиот, наконец, решает показать себя.

Первое, что предстаёт взору — широкая обнажённая спина с перекатывающимися под блестящей от пота кожей мышцами: тугими и гладкими, будто обласканные морской водой камни. Широкие плечи играют бликами света от неполной луны и неспешно приподнимаются в такт широким шагам заблудшего. Бледная кожа кажется почти прозрачной в ночи, призрачной и настолько же притягивающей взгляд, насколько и отталкивающей его. У этого заблудшего узкая талия из разряда тех, которыми обладают либо заядлые спортсмены, либо от рождения идеальные мужчины, которым просто повезло с генами. Штаны низко свисают на бёрдах, так что видна светлая резинка трусов, а ещё этому заблудшему не стоило так быстро разворачиваться, потому что я хоть и прокажённая душа, но не деревянная! И только слепая, или полная дура смогла бы проигнорировать показавшиеся на животе, будто высеченные из мрамора, кубики пресса. Настолько идеальные и ярко выраженные, что готова поклясться — даже при жизни мне подобного совершенства видеть не приходилось. Наверняка, не приходилось.

А потом я встречаюсь с его глазами и всё о чём думала прежде, вылетает из головы со звуком пушечного выстрела.

Глаз этого заблудшего практически не видно — так они черны. Белые влажные волосы липнут к жилистой шее, на которой плавно двигается кадык, играя «лучиками» от отметки «красного солнца».

Да что же это за проклятие очередное на мою душу?..

Рэйвен стоит передо мной и, склонив голову набок, пристально наблюдает за моей реакцией.

— Уверен, у тебя много вопросов, — лениво протягивает, приподнимая уголок рта в наглой ухмылке, — но я собирался поспать, так что задашь их с утра. Лори за тобой присмотрит. — Не обращая никакого внимания на моё убийственное выражение лица, этот чёртов Рэйвен бросает на землю куртку, ложится на спину, заводит руки за голову и прикрывает глаза, так что лунный свет, пробивающийся сквозь густую листву, теперь играет бликами на его умиротворённом лице.

Но мне как-то плевать, если честно, что Звезде Лимба приспичило поспать!

— Где Шоу? — требовательно рычу главный свой вопрос, всё ещё не в состоянии справиться с тяжёлым, рваным дыханием. Я настолько зла и одновременно в таком отчаянии, что хочется либо рыдать и биться в истерике, либо наплевать на эту Лори и разодрать глотку её долбаному хозяину!

— Я спрашиваю: где Шоу?!

— Шоу?.. Твой рыжий пёсик, что ли? — гнусно усмехается Рэйвен.

— Где он?! Почему Соня в него стреляла? Ты ей приказал?! — ору на весь сектор, и слышу угрожающее рычание Лори, которая неспешно ступает ближе ко мне. — Что смотришь, псина? — срываюсь и на неё, и первые горячие слёзы вырываются из глаз, обжигая кожу, словно одной ночной жары было недостаточно.

— Что ты за существо такое? — вновь смотрю на Рэйвена, в отвращении качая головой. — И зачем тебе я? Совсем с катушек съехал?!

Лори в это время прикусывает зубами мою штанину и, рыча, мотает головой из стороны в сторону.

— Отцепись! Отцепись от меня, псина! Эй, ты, проводник, прикажи ей отвалить от меня, или я… или я… — Дёргаю ногой, пытаюсь отшвырнуть от себя волчицу, но та с новой хваткой впивается зубами в лодыжку, и теперь я кричу уже от боли.

— Лори, — раздаётся протяжный вздох Рэйвена. — Оставь её. Завтра поиграешь.

— Ненормальный, — безумный смешок вылетает из моего рта. — Ты и твоя псина — оба ненормальные!

— А кто вообще сейчас нормальный? — вновь вздыхает Рэйвен, закрывает глаза и переворачивается на бок.

— Зачем ты меня сюда притащил? Зачем, такая, как я Белой вороне?!

Глаза Рэйвена мгновенно распахиваются и смотрят на меня так, что внутри всё холодеет от жесткости взгляда.

— А разве я не предупреждал? — звучит низкий голос, от которого по коже невольно бегут мурашки. — Предупреждал ведь… что буду ждать тебя в Лютом городе. Так зачем же ты шла туда, анафема? Совсем глупая?

Теперь мурашки носятся по коже от понимания того, что мои галлюцинации были вовсе не выдумкой. Рэйвен приходил ко мне. Не знаю как, но приходил. И говорил со мной. И…

— Это ведь ты спас меня от фантомов в промежуточном секторе, — усмехаюсь горько.

— Не помню такого, — голос Рэйвена вновь звучит безразлично и он переворачивается обратно на спину.

— Это был ты. — И теперь я в этом уверена. — Ты уничтожил фантомов. Ты опустил меня в реку. И это ты не хотел отпускать меня, когда у меня закончился воздух!

— Ты мешаешь мне спать.

— Да пошёл ты!

И вновь слышен раздаётся надменный смешок.

— Дерзкая, — хищная улыбка светится в темноте, ярче луны в небе. — Но на твоём месте, анафема, я бы был помягче с тем, кто собирается тебя убить.