Звездам вопреки. Невольники

Живиль Богун, 2023

Королём Амарты, страны Бессмертия, должен стать тот, на кого укажут Звёзды. А если в указанный час родились сразу семь младенцев? Значит, одному из них со временем придётся доказать, что он – истинный правитель… И вот время настало. Три девочки, четыре мальчика, всем по четырнадцать, и все – кто явно, кто тайно – желают победить. У каждого свой мотив и свои покровители: одного вырастили горные эльфы, другого – ведуны-отшельники, третьего – древняя раса подземных жителей. И только девочка Тана, седьмая принцесса, попала сюда из обычного мира людей, и нет у неё ни сверхспособностей, ни защитников. Или есть?..

Глава 5. Первые перемены

Однако главное событие того дня было еще впереди. Ребята обедали, как всегда, одни: наставники все не появлялись, и вообще, создавалось впечатление, что они оставлены без присмотра, если не считать опеку домоправительницы. Все выглядели так же, как до обеда, то есть были в той же одежде, в которой приехали в замок. Только Сашта пришел уже без плаща с капюшоном; зато теперь верхнюю часть его лица закрывала повязка, на которую косились все, кроме Катурта. Когда с едой было покончено, девушки быстро встали и направились к двери, все вместе: Двитья что-то шепнула Тритье, и та согласилась-таки помочь новенькой обустроить голую комнату. Но неожиданно Панкам окликнул их:

— Девчонки, погодите!

Те разом обернулись, удивленные: парни редко к ним обращались.

— Останьтесь пожалуйста, — вежливо попросил горец. — Надо поговорить.

На что Двитья и Тритья отреагировали противоположным образом: первая смертельно побледнела, вторая мило покраснела. А новенькая села обратно за стол, буркнув что-то вроде: «Кому надо-то?» Подруги тотчас пристроились рядом.

Парни сидели напротив: Сашта рядом с Катуртом, чуть поодаль — Пратак. Панкам же, случайно или нет, оказался во главе стола.

— Ну вот, наконец-то мы в полном составе, — начал он торжественно.

На что синеволосая не преминула заметить:

— Ага, сидим по лавкам, как семеро козлят…

Горец сделал вид, что не услышал, и деловито продолжил:

— Есть предложение обсудить наш статус и дальнейшее… взаимодействие. Никто не против?

Все молчали.

— Я так понимаю, молчание — знак согласия. Отлично. Но для начала предлагаю чуть ближе познакомиться, ведь мы практически ничего не знаем друг о друге…

— Кроме главного: что все мы избраны Звездами! — вставил Пратак, зло ухмыльнувшись.

— И что все мы родились в один день и в одном месте — в Пуре, столице Амарты, — добавил Катурт.

— Правда, что ли? — округлила глаза Тритья. — Я и не знала…

— Кто бы сомневался! — съехидничал Пратак.

Тритья вспыхнула, новенькая нахмурилась, готовая заступиться за нее — чисто из женской солидарности, однако горец не дал вспыхнуть ссоре:

— Верно, мы еще многого не знаем. Но ничто не мешает это исправить. Пусть каждый вкратце расскажет о себе. Идет?

Ребята согласно кивнули, кто сразу, кто чуть помедлив.

— Есть желающие начать? — Снова тишина. — Тогда я подам пример, — улыбнулся горец. — Итак, я вырос на горе Чади Сабден, известной как Крыша Мира, в городе ашми, или горных эльфов. Как я там оказался? Точно не по своей воле. Патруль горцев обнаружил полуживого младенца на краю пропасти на границе с Амартой, пожалел, доставил в город… Меня обучали и воспитывали, как детей ашми, хоть я и не дотягивал до их уровня почти во всем. А еще, мне кажется, они изначально знали, что когда-нибудь люди придут за мной. Нет, мне никто не говорил этого, я сам почувствовал, когда меня вызвали старейшины и предупредили о возможном скором уходе. Я не хотел уходить, но с ними не поспоришь. То есть, с судьбой не поспоришь… Ашми меня звали просто «человечком», представляете? Теперь же я принц Панкам, к вашим услугам!

Следующим заговорил сидевший рядом Пратак:

— Я попал в Союз Тысячи островов, что на Южном море: рыбаки нашли младенца на берегу, отнесли служителю местного храма, а тот отдал на усыновление ловцу жемчуга с маленького острова, затерянного среди рифов. Там я и вырос. Чему меня учили? Естественно, тому, чем занимались все мальчики и мужчины на острове: нырять на большую глубину, каждый раз рискуя жизнью, и доставать редких моллюсков, что выращивают внутри своей раковины крупные чистые жемчужины… Внешне я был совершенно не похож на жителей островов и всегда чувствовал себя чужаком. Поэтому нисколько не удивился, когда за мной пришли. Вроде все… Нет! — он покосился на Двитью, сидящую на другом конце стола, и быстро, словно боясь передумать, выпалил: — Я не умею читать и писать, хотя страстно желал научиться — но на острове никто не знал грамоты…

Тут он с вызовом оглядел присутствующих — ну же, смейтесь! Однако все смотрели сочувственно, только Двитья низко опустила голову, пряча вновь навернувшиеся слезы.

— Вроде моя очередь? — прервав неловкую паузу, спросил Катурт. Затем выпрямился, расправил плечи и размеренно начал: — Шестнадцать лет назад ведуны, что живут на границе Диколесья, нашли меня в Карликовых горах, когда возвращались из поездки по городам Амарты. Я вырос в обществе старцев и лесных зверей. В отличие от Панкама, я точно знал, когда покину скит — ведуны тоже умеют читать по Звездам. Они вообще много чего знают, учили и меня: языкам, математике, истории, географии, словом, разным наукам. Кстати, меня так и звали — учеником. Я от уроков не отлынивал, поскольку верил, что в будущем эти знания мне пригодятся. К тому же в скиту больше нечем было заняться, разве что по лесу гулять.

— А разве по Диколесью можно… гулять? — Панкам пристально посмотрел на воспитанника ведунов.

— Можно, если разрешают, — последовал лаконичный ответ. Стало ясно, что больше Катурт не скажет ни слова.

— Теперь я, да? — раздался глуховатый голос справа от него.

Это заговорил принц Сашта. Он сидел очень прямо и неподвижно, а белое как мел лицо, наоборот, каждой мышцей реагировало на происходящее вокруг — по крайней мере, не закрытая повязкой часть лица.

— Да, твоя очередь, — подтвердил Панкам.

— Я вырос в стране Дхаритри — «земляного народа». Они обитали под холмами Пустоши за тысячи лет до появления королевства Амарты. Их общество строго разделено на касты, члены одной касты почти ничего не знают о жизни других. Меня же сначала растили жрецы, думаю, им было просто любопытно наблюдать за человеческим ребенком. А в десять лет я попал к ремесленникам, после того, как обнаружились мои способности к рисованию и лепке…

— К рисованию? — не выдержала Тритья. — Но как же? Разве ты не… — она запнулась под осуждающими взглядами соседок.

— Я не слепой, — все тем же монотонным глуховатым голосом пояснил Сашта. — Хорошо вижу при искусственном освещении, могу ориентироваться в полной темноте, как все дхаритри, живущие под землей. Только члены касты воинов нормально переносят дневной свет, их приучают с младенчества. А у меня от солнца начинается резь в глазах, вот и приходится их прятать, — он указал на повязку.

— Светобоязнь? — с пониманием кивнула Саптама. — А солнцезащитные очки не помогут? Ну, чтобы не париться с повязкой?

— Очки? — белое от нехватки солнечного света лицо недоуменно вытянулось. — А что это?

— Я понял! — Катурт стукнул ладонью по столешнице. — Как у госпожи Кукут, только стекла должны быть совсем темные! Ага, надо раздобыть кусок проволоки…

— Для оправы? — уточнила синеволосая. — Вообще-то можно спросить у старухи, вдруг у нее есть лишняя оправа.

— Я спрошу! — вызвалась Тритья. — Мне она точно даст.

— Стекла тоже найдем, вырежем, покрасим — я смогу… — Катурт повернулся к застывшему в недоумении соседу. — Будут тебе солнцезащитные очки, приятель!

Сашта не нашел, что ответить, лишь по бледному лицу расплылась робкая улыбка.

— Ну что, теперь послушаем наших принцесс, — горец, взявший на себя обязанности ведущего, повернулся к девочкам. — Кто начнет?

— Могу и я, — Тритья кокетливо склонила головку набок. — Я спокойно жила в небольшом городке на западе, в одном далеком княжестве, в доме преуспевающего торговца. Жила, не зная печалей и забот. Старшие сестры, правда, вечно ворчали, мол, я не такая, как они, семью позорю и прочее, но я не брала в голову, думала, это они от зависти. А потом появились двое, женщина в белом и мужчина в черном, и женщина сказала, что меня подсунули жене торговца еще в родильном доме, ну, подменили младенцев. И что на самом деле я принцесса Амарты. Я обрадовалась — кто бы не обрадовался? — и сразу поехала с ними, даже не попрощалась с семьей… приемной. Вроде все… Ах да, насчет того, что я умею… Училась в школе для девочек, честно говоря, не очень прилежно — ну нет у меня склонности ни к наукам, ни к искусствам. Зато люблю готовить еду, люблю наводить уют в доме, чтобы было красиво — разве не это нужно женщине? — девушка очаровательно улыбнулась.

— Меня тоже учили готовить и наводить порядок в доме, а еще вязать, шить и штопать, — быстро заговорила Двитья, стараясь не смотреть ни на кого. — Служанкам больше ничего и не нужно уметь. А воспитанницам сиротского приюта одна дорога — в услужение.

— Там было очень плохо? — ляпнула Тритья в искреннем желании поддержать подругу.

— Во всяком случае, с голода не умирали… Земля на севере скудная, народ бедный, некоторые подкидывают своих детей в приюты, поскольку сами не могут прокормить. Воспитательницы считали, что я тоже из таких… В общем, пусть я не особо гожусь в принцессы, но я счастлива, что вырвалась оттуда! — закончив непривычно длинную речь, Двитья благодарно взглянула на Пратака: это его признание придало ей смелости. Но ловец жемчуга отрешенно смотрел куда-то в сторону.

— Итак, остается принцесса Саптама, — Панкам кивнул синеволосой, мол, говори.

— А что говорить-то? — усмехнулась та. — Я обычная девочка из обычной семьи, выросла в обычном городе, училась в самой обычной школе.

— Ну-ну! — скривилась Тритья. — Это ты называешь обычным? — она демонстративно оглядела новенькую с головы до ног.

— В моем мире — да.

Все недоверчиво уставились на Саптаму. Хотя нет, не все.

— Так ты из другого мира! — Катурт хлопнул себя по лбу. — Я должен был сразу сообразить…

— Ты попала сюда сквозь Зеркальные Врата? — вслед за ним воскликнул Панкам.

— Допустим, это были не врата, а просто дверь, но да, зеркальная…

Панкам хотел еще что-то спросить, однако синеволосая его остановила:

— Я расскажу вам все, что захотите, но только не сейчас. Мой мир, вернее, мир, в котором я выросла, действительно особенным не назовешь, в отличие от этого, насколько я успела заметить. Там нет ни ведунов, ни карликов, ни древних рас, живущих под холмами, ни эльфов, горных и не горных. Правда, есть сиротские приюты, и немало… У меня самой уже накопилось столько вопросов, что если в ближайшее время никто мне на них не ответит, я просто взорвусь!

— Ого, серьезная угроза! — рассмеялся Панкам. Остальные тоже улыбнулись. — Ладно, спрашивай, принцесса Саптама, мы ответим, если сможем.

Синевласка от нетерпения подалась вперед всем телом.

— Вопрос первый: откуда взялись эти чудные имена? Нас что, на самом деле так зовут? Двитья — Тритья, Панкам — Пратак… Свихнуться можно!

Ребята насупились, зато рыженькая горячо поддержала соседку:

— Ты права, дурацкие имена! Я хотела оставить себе прежнее, но мне сказали, что это имя дочери мясника, а принцессу страны Бессмертия зовут Тритья…

— А меня ашми звали «человечком», так что Панкам — не так уж плохо, — возразил горец.

— Меня тоже звали просто учеником, — напомнил Катурт.

Не смолчал даже тихоня Сашта:

— Дхаритри дают имена только достигшим совершеннолетия, так что я вообще был безымянным…

Тем более неожиданным оказалось заявление Пратака:

— Я не горю желанием снова называться именем рыбацкого сына. Но в остальном согласен с принцессой синевлаской. Действительно, что за нелепые клички нам прилепили?

— А ведь ты совершенно прав, приятель, хоть и говоришь, что неграмотен, — размеренный голос воспитанника ведунов остановил начавшийся шум. — Это действительно всего лишь клички: Первый, Вторая, Третья, Четвертый, Пятый, Шестой и Седьмая. Именно так звучат названия порядковых числительных на одном из древнейших языков, кстати, общем для обоих миров.

— Для обоих? — навострила уши Саптама.

— Ну да, ведь Великая Триада, основавшая Амарту, прибыла из твоего мира. Дайвина-звездочета так и звали — Пратамах, то есть Первейший…

Ловец жемчуга не дал ему продолжить лекцию:

— Хочешь сказать, нас просто пронумеровали?

— Ну да, в порядке нахождения, видимо. Тебя нашли первым — вот ты и Пратак. Синевласку последней, седьмой — отсюда Саптама…

Все опять загалдели, взволнованно и возмущенно. Горцу пришлось повысить голос, призывая народ к порядку:

— Тихо все! Обидно, конечно, но криками ничего не изменить. Есть разумные предложения?

— А что тут умничать? — пожала плечами рыжая красотка. — Старые имена нас не устраивают, либо их не было вообще. Давайте просто придумаем себе новые!

— Имя — это не «просто», — отозвался Катурт. — Настоящее имя должно нести в себе заряд силы… и правильный образ.

— И не каждый имеет дар нарекать, — поддержал его Сашта. — У дхаритри это позволено только жрецам.

Все задумались. Наступила тишина. Прервал ее Панкам, пятый принц:

— У ашми есть правило: кто поднял вопрос, тот и предлагает его решение, — и вперил взгляд в Саптаму.

— Инициатива наказуема — так у нас говорят, — хмыкнула та, невольно краснея — слишком уж пристально смотрел пятый принц.

— Но ведь ты не случайно первая осмелилась протестовать, — напомнил ей Катурт. — Возможно, такова воля Звезд, и в данном вопросе именно ты ее являешь.

— Я? Волю Звезд? — опешила девочка.

— Давайте проголосуем: кто за то, чтобы синевласка предложила нам новые имена? Только предложила — если не понравится, соглашаться необязательно.

Руки подняли все, кроме Пратака. Но и тот, помедлив, кивнул:

— Ладно, пусть предлагает, все равно других идей нет… Ну и как ты меня наречешь? — он с вызовом уставился на синевласку, сидевшую прямо напротив него, через стол.

Если бы не этот дерзкий вызов, она бы вряд ли согласилась. Но теперь словно кто-то подтолкнул ее.

— Думаешь, следует начать с тебя? Ну ладно, — девчонка задумалась, но лишь на миг. — А если просто переиначить? Не Пратак, а Патрик! Хорошо звучит, и значение подходящее: от «патриций», что значит «высокородный».

— Отлично, по-моему! — одобрил Панкам и повернулся к соседу: — Что скажешь, принц Патрик?

— Я согласен, — кивнул тот.

А синеволосая уже смотрела на Катурта.

— Так, Ка-турт… Если переставить — Артур! Кстати, у нас был легендарный король с таким именем.

— А что оно означает? — полюбопытствовала рыженькая.

— В переводе с другого древнего языка — «человек-медведь», — ответил сам воспитанник ведунов и улыбнулся краешком губ: — Я согласен.

— Отлично, принц Артур! — обрадовался горец. — А как быть с нашим Саштой?

— Ну, это просто: Сашта — Саша — Александр, — быстро сказала синеволосая, войдя во вкус. — «Защитник людей», кстати. Принц Александр — звучит! А для своих просто Саша…

— Благодарю, — кивнул новоявленный принц Александр.

— Так, теперь Двитья… Двитья — Дивия! Дивная, значит.

— Очень красиво… — вечно бледная девочка зарделась от удовольствия.

— Мое почтение, принцесса Дивия! — изящно поклонился ей горец, отчего бедняжка раскраснелась еще больше.

— Ага, Тритья, — с воодушевлением продолжила синеволосая. — Тритья… Рита! Рита для своих, а полная форма — Маргарита. Означает «жемчужина». И у нас, чтобы ты знала, была уйма королев с именем Маргарита!

— Ну раз уйма, я согласна… Тем более, что жемчуг мне даже очень к лицу! — рыженькая стрельнула глазками в Патрика, отчего тот оторопел, а остальные захихикали. — Имейте в виду, Рита только для самых близких!

— Ну разумеется, принцесса Маргарита… Меня, значит, оставила напоследок, синевласка? — пятый принц снова посмотрел на девушку так, что ей вдруг стало жарко. — Ну же, я сгораю от нетерпения!

— Мне просто не приходит в голову ничего, похожего на Панкам, — призналась она. — Может, попробовать по-другому? Ты вырос в стране горных эльфов, так? Горные эльфы, значит, горцы… Стоп, так ты же горец!

— Ну да.

— А как тебе имя Коннор? — глаза девушки лукаво блеснули.

— Вполне себе, — согласился парень. — И что оно означает?

— Понятия не имею…

— Волк, — воспитанник ведунов, теперь уже принц Артур, снова проявил эрудицию: — Вернее, «друг волков» или «предводитель стаи».

— Идет! Принц Коннор, к вашим услугам, — горец поклонился во все стороны. — Осталась только ты сама, синевласка.

Девушка задумалась.

— Сап-та-ма… Сантана? А что, мне нравится — пусть будет Сантана.

— А для своих как? — прищурился принц Коннор. — Тана?

Синевласка вздрогнула, слезный ком сдавил горло. Так, почти так ее звали в другом мире — друзья, родители, сестренка…

На этом заседание и закончилось. Неожиданно явилась запыхавшаяся домоправительница, всплеснула руками:

— Вот вы где! А я бегаю по всему замку, ищу… Ваша новая одежда доставлена, идите примерять!

Семь принцев и принцесс гурьбой выбежали из трапезной. Госпожа Кукут, охая и причитая, поспешила следом.

Едва дверь за ней закрылась, в окошке, через которое подавали еду из кухни, показалась вихрастая голова. Паренек в неприметной одежде слуги, с виду ровесник семи претендентов на трон, ловко перелез в трапезную, нырнул под стол и поднял что-то с пола. Не успел он вылезти наружу, как в окошко просунулась вторая голова, краснощекая, увенчанная поварским колпаком.

— Эй, что ты тут делаешь, негодник? — сдвинул брови повар.

— Ничего, — спокойно ответил парнишка, пряча руку за спину. — Хотел просто посмотреть…

— На девчонок небось? — повар перестал хмуриться и даже подмигнул. — Про остальных лучше помолчу, но рыженькая — хороша-а-а! Если бы меня спросили, я бы ее выбрал королевой… Однако тебе не положено здесь находиться, усек? Еще раз увижу — скажу госпоже Кукут!

— Да пожалуйста, — парнишка ничуть не испугался. — Что она мне сделает?

— Что? Отправит чистить выгребные ямы, например.

— Не отправит — бабуля меня любит!

— А ты, шельмец, этим бесстыдно пользуешься, — повар погрозил слуге толстым пальцем. — Ну смотри, допрыгаешься! Сегодня наставники прибудут, а с ними несколько важных гостей. Если кто из них увидит тебя, не поможет даже заступничество домоправительницы. Твое место — в саду или на огороде, и ни малейшего повода ошиваться в замке!

— Да понял я, понял, — пробурчал паренек. — Выйду через кухню, как и вошел. Если ты не сдашь, никто и не заметит.

Повар только махнул рукой:

— Беги уже! Некогда мне с тобой лясы точить, — и с достоинством удалился.

А юный слуга разжал ладонь, посмотрел на крохотную сережку, лукаво улыбнулся:

— А вот и повод!