X. Васькина песня
На зорьке отплыть не удалось: все было пьяно и храпело на все лады под заборами, в канавах, на берегу, в крапиве, кто куда попал. Степан, стиснув зубы, бешеными и с перепоя красными глазами смотрел на это поле битвы и был бессилен что-нибудь сделать. Отвалить утром или отвалить вечером разницы большой в том не было, но страдал авторитет его, вожака, страдала воинская дисциплина. И, когда, наконец, рать его пробудилась, поднялась, лохматая, воспаленная, вонючая, он собрал всех на берегу, у стругов, и крикнул:
— Ребята… У запорожцев, вы знаете, есть обычай: кто на походе напьется — смерть. В нашей станице так не повелось: нечего зря вериги на себя надевать. Но только вот ежели еще какой сукин сын у меня на походе насосется до риз положения, так что в дело годен не будет, — в куль и в воду…
— Эдак кулей не напасешься… — сверкнул своими зубами Ивашка Черноярец. — Можно и без куля…
— Можно и без куля… — согласился атаман. — Поняли? — крикнул он строго. — Идти за собой я никого не неволю, а ежели который пошел, так помни, что атаманом — я…
Пьяная орда невольно подтянулась.
Конец ознакомительного фрагмента.
