Степные волки

Игорь Берег

Четыре журналиста бесследно пропали в степной республике. На их поиски отправляется бывший офицер-десантник, а ныне «специалист особого рода» Денис Ознобин. Но что-то неладно в Байчории. Неизвестно зачем строится гигантский аэропорт, президент задумал устроить «маленький Лас-Вегас» в своей столице, вокруг него крутятся темные личности, а сам глава республики ведет себя неадекватно. В общем, есть с чем разбираться, но… Так уж выходит, что только поиском дело не ограничивается, и приходится Ознобину вступить в смертельно опасную схватку… Новая книга признанного мастера отечественной остросюжетной литературы, лауреата премии «Во славу Отечества».

Глава 6

Утром Рита была оживленна и весела, как птичка. Что-то напевая, она готовила завтрак, шутила и расспрашивала о моих планах на день. Посоветовала сходить в буддистский храм и ни в коем случае не питаться в местных кафе. Мало ли что! Надежнее и дешевле будет к обеду вернуться домой. Она тоже постарается прибежать из училища. Я обещал. За завтраком расспросил о строительстве на окраине. Знала Рита о нем не очень много. В городе рассказывали настоящие легенды о будущем «Лас-Вегаса».

— Откуда же в вашей бедной республике деньги на такой проект? Да еще и аэропорт возводят. Это ведь большие миллионы…

— Да у нашего президента по всему миру дружки-приятели. Нефтяные шейхи, банкиры, диктаторы. Известная личность. Нашел, наверное, спонсоров и инвеститоров. Если казино будут работать, сумасшедшие деньги к нам потекут. Все окупится.

— Рита, а ты сама как к президенту относишься?

— Ты удивишься, но совсем неплохо. Я же достаточно долго здесь живу. Когда приехала, город больше на деревню походил. И сейчас кое-что есть, но сколько изменений! Причем, заметь, все в последние годы. С продуктами получше стало, у людей деньги кое-какие завелись. И это несмотря на то, что появилось много беженцев. Из Чечни, Казахстана. Здесь никого не гонят, национального вопроса практически не существует. Может быть, потому, что при Сталине местных в Сибирь переселяли. Потом Хрущев вернул. Вот все терпимо и относятся к чужакам, понимают, что у людей несчастье.

— А какой человек президент?

Рита задумалась.

— Знаешь, он очень таинственная личность. Все о себе знает, наверное, только он. И ведь был простым учителем. Правда, совсем недолго. Потом стало возможным заниматься бизнесом. Он и поднялся. Рассказывают о нем многое, но всему, конечно, верить нельзя. Людям свойственно преувеличивать или преуменьшать. Истина где-то посередине.

— Ты сама с ним встречалась? Впрочем, о чем это я? До него, наверное, и не дотянешься.

— Ну, почему? Несколько раз он у нас в школе был, интересовался. Очень приятный молодой человек, обаятельный и простой. Относительно простой, разумеется.

— Приятный, говоришь? Ох, гляди, ревновать начну!

Она кокетливо улыбнулась.

— Так сразу и ревновать? Быстро что-то.

— Да я парень вообще шустрый, — горделиво выпятил я грудь, думая панически: «Что ты несешь? Какая ревность? Замолчи, придурок!» Бывает со мной такое раздвоение, слова впереди мыслей несутся. Потом жалеть приходится.

Но Рита, кажется, не обиделась на мой треп.

— Ладно, ревнивый и шустрый, я побежала, отдыхай по плану. В обед увидимся.

И, проходя мимо, потрепала меня по волосам. От неожиданной ласки я несколько обалдел. Выходит, иногда женщине можно и откровенные глупости говорить. А ведь взрослый уже человек, мог бы эту истину давно усвоить. И вообще женщины нас любят не за ум. Вообще непонятно за что. На то они и женщины…

Мороз на улице был градусов под двадцать. Холодновато, если весь день гулять. Как бы это до строительства добраться? Не хотелось топать пешком. Я поднял руку, и серая «девятка», проезжавшая мимо, тут же остановилась. Конечно, не стоило садиться в первую попавшуюся машину, но чего мне было опасаться? Легенда надежная, ни в чем предосудительном пока не замечен. Знакомится человек с городом, осматривает достопримечательности. И Григорию пока рано угрозу свою выполнять. Может быть, я переезжать в гостиницу сегодня собираюсь!

В «девятке» сидели два парня. Оба черноволосые, скуластые, с раскосыми глазами. Не совсем близнецы, но очень похожи между собой. Впрочем, может быть, я еще не привык к внешности аборигенов, поэтому все и кажутся похожими друг на друга.

Водитель спросил, куда мне надо, назвал божескую цену. В рублях, кстати, не в долларах. Вот еще одно преимущество провинции. Здесь хоть и ходят по рукам «зеленые», но не требуется за каждую услугу расплачиваться изображениями американских президентов. Ну что же, денег у меня хватало, и мы поехали.

Оказалось, что окраина не так уж и близко. Пешком можно добраться минут за сорок. Если не очень торопиться. Когда я расплатился, один из парней лениво поинтересовался:

— Может, подождать?

Но я отказался. Неизвестно, сколько времени займет знакомство с будущим очагом игорного бизнеса, чего людей держать?

Новостройка пока не поражала своим размахом. Успели возвести здание собственно казино, одну из гостиниц в десяток этажей и несколько коттеджей для особо почетных гостей. Домики были ничего себе, на хорошем мировом уровне, хотя, как рассказала Рита, проектировали их местные архитекторы. Пока в них обосновались представительства соседних республик и государств, у которых были какие-нибудь интересы здесь. Хотя что можно было экспортировать из степного кусочка бывшего СССР? Овечью шерсть? Дешевле закупать в Австралии или Новой Зеландии. Низкорослых лошадок? Кому они нужны? Разве что на колбасу. Нет, бизнес всегда оставался для меня закрытой книгой. Подозреваю, что если бы взялся торговать, то разорился бы в первый же месяц. А президент смог заработать миллионы. Поневоле проникнешься к нему уважением. Наверное, Рита права…

Дорогу перекрывал полосатый шлагбаум с будочкой, в которой находился вооруженный автоматом охранник. Находился скорее для порядка, потому что на мою просьбу пропустить, беззаботно махнул рукой:

— Проходи! Сюда многие ходят. Сейчас вот какие-то журналисты явились с экскурсией.

Н-да, простота нравов необычайная. Впрочем, о террактах здесь почти не слышали, никто ничего не взрывает. Тихая глухая провинция, где к незнакомцам относятся по-доброму. Только приезжие журналисты отчего-то пропадают. Кстати, что это охранник говорил об экскурсии журналистов? Поинтересуемся…

Я прогуливался по улочкам среди коттеджей, изредка щелкал затвором фотоаппарата, как заправский турист, и постепенно приближался к зданию казино. Пока не придумывалось, как заглянуть внутрь этих домиков и пошурудить на всех этажах больших строений. Вряд ли так же просто, как разрешили войти на территорию, мне позволят совать нос повсюду.

Получилось очень просто. Заглядевшись на отливающие бронзой стеклянные стены казино, я вдруг ощутил пинок в зад. Что за хамство?! Резко повернувшись, чтобы наказать наглеца, я нос к носу столкнулся с… Сашкой Загайновым! Тем самым старлеем, с которым воевал и пил водку в Чечне, ругал власти и вспоминал любимых женщин. Короче, с прекрасным парнем и отличным офицером.

— Ты что же, гад, мне пендаля отвешиваешь?

— А чего же ты, лопух, коробочку разинул и никого не видишь? — резонно возразил он.

Мы обнялись.

— Какими судьбами, Диня? Как тебя сюда занесло? Ты же, кажется, в Москву перебрался?

— Обычная командировка. Так, мелочи. А ты что тут делаешь?

— О, брат, у меня история поинтереснее. Я ведь теперь журналист.

— Ну да? — не поверил я.

— Точно! Уволился из армии и пошел в газету работать. Там же, в Ставрополе. И раньше пописывал, а тут появилась возможность на хлеб пером зарабатывать.

— Получается?

— Наверное, раз не выгоняют.

— А здесь почему? Сенсаций алчешь?

— Не совсем. Помнишь, двух журналистов из оппозиционной газеты шлепнули? Большой скандал был.

— Ну, вспоминается что-то…

— После этого Союз журналистов решил поддержать местную прессу. Постановили, что каждая российская газета, присоединившаяся к акции, поможет выпустить номер местной, в которой эти журналисты работали. Вот, наша очередь пришла. Заехали бригадой, материал собираем. Кстати, познакомься. Это Валентина.

Тут я наконец обратил внимание на то, что Сашка не один. Рядом стояли полная дама в короткой дубленой курточке и мрачноватый мужчина с короткой пегой бородой. Звали его Егором, и мрачность объяснялась тем, что вчера, приехав, ребята немного перебрали, отмечая начало командировки, а сегодня еще не успели поправить здоровье. Валентина и Сашка чувствовали себя получше, но тоже не отказались бы от пива.

Конечно, с боевым товарищем очень хотелось пообщаться, но как быть с работой?

— Очень просто! — решила Валентина. — Вы ведь все равно здесь как бы на экскурсии? Ну и мы тоже. Но нас ждут и, скорее всего, накроют стол. Три человека, четыре, какая им разница? Пошли с нами. Заодно и поговорим. Расскажете о Чечне, а то Александр врет все время про свои подвиги. Выведем его на чистую воду.

Егор молча кивал, подтверждая ее слова. Ему действительно было нехорошо.

Я не заставил себя долго упрашивать. Представлялся очень удобный случай выяснить, не прячут ли тут московских журналистов. А вообще что-то многовато в республике скапливается приезжих борзописцев. К чему бы это?

Ставропольских гостей встречал директор еще не открывшегося казино. Да что там не открывшегося! Туда и соответствующей мебели пока не завезли, всех этих рулеток и столов для «Блек Джека». Но директор имелся и был он племянником знаменитого местного поэта, обласканного самим президентом. За что, вероятно, и получил такую должность.

Директор водил посетителей по залам, цветисто рассказывал о том, как все будет здорово, не хуже, чем в Монте-Карло. Кое-где возились рабочие, но подлинного трудового энтузиазма не наблюдалось. У меня на языке вертелись вопросы по этому поводу, однако не хотелось вылезать вперед. Я скромно шел сзади всех, пытаясь прикинуть, где здесь можно спрятать несколько человек так, чтобы и содержать их нетрудно было, и обнаружить невозможно. Ничего подходящего на глаза не попадалось. Здание вообще было странным, почти насквозь прозрачным и больше подходило для шахматного турнира, чем для азартных игр. Странное у них представление о казино. А может, это я плохо знаю свежие веяния в игорном бизнесе?

Потом было посещение отдельных коттеджей — тех, которые еще не были заняты иностранными представительствами. А в гостинице уже ждал обед, как и предсказывала Валентина.

Вспомнив о приглашении Риты, я нашел телефон и позвонил ей домой. Никто не отозвался. Очевидно, девушка еще не пришла из школы. Неудобно как-то получилось… Ладно, потом извинюсь. Я с Сашкой не каждый день встречаюсь. Да и гостиницу еще не обследовал.

Показав парочку уже готовых и отделанных номеров, директор пригласил к столу. Его накрыли в банкетном зале, довольно просторном, так что наша небольшая компания чувствовала себя несколько неуютно посреди пустого пространства.

Пока директор говорил длинный тост о дружбе, демократии и открытости нашего современного общества, Егор, не чинясь, налил из графина вместительную рюмку и опрокинул ее в себя. Так сказать: «И немедленно выпил». Я бы не стал его осуждать за такую бесцеремонность.

Угощали неплохо. Какой-то местный овощной суп, жареные перепелки, несколько мясных блюд, салаты, фрукты. Все запивалось хорошей водкой и армянским коньяком. Интересно, что говорит буддизм о спиртных напитках?

— Слушай, — вполголоса спросил я Сашку, — вы ведь оппозиционную газету приехали делать?

— Ну! — ответил он не очень вразумительно.

— Так чего же этот босс так разливается перед вами? Он же президентский назначенец!

— Ну и что? Бесплатная реклама еще никому во вред не шла. И чем ее больше, тем лучше. Давно умными людьми замечено. И оппозиция совсем не против этого комплекса. Понимает, что, если идея сработает, народу только лучше будет. Оппозиционеры борются с самим президентом. Как с личностью.

— А он что же?

— А он на них плюет. Знаешь, как древние говорили: «Если собака лает, она уже не укусит». Так вот он делает свои дела и по сторонам не оглядывается. Пусть лают.

— Так какого же черта вы здесь делаете? Поедите, выпьете, напишите добрые статьи — и адью? Знаешь, по-моему, это проституцией отдает.

— Старик, что-то ты не то лепишь. Начнем с того, что журналистика вообще — вторая древнейшая профессия. После проституции. Но это ничего не значит. Далее. Никто нам за эти статьи платить не собирается. Получили в редакции скудные командировочные — и все. Так сказать, пишем на добровольных началах. И кто тебе сказал, что мы будем писать хвалебные статьи? Как все есть, так и изложим. С чего мы будем крыть президента, если он в чем-то молодец? Просто, чтобы поддержать местных горлопанов? Всегда и везде находятся недовольные, и это нужно воспринимать как реальность, данную нам в ощущения. Так, кажется, формулировали марксисты? Или кто там еще? Нам интересно было приехать сюда, посмотреть, как все в действительности. Вот и посмотрим. Потом для своей газеты что-нибудь напишем. Усек?

Совсем он меня запутал своей журналистской этикой. Сашка всегда был не дурак, на все имел собственное мнение, потому и не поднялся выше старшего лейтенанта. А теперь в нем появилась и какая-то житейская мудрость. Надо же, что с человеком оседлый образ жизни делает и близость к средствам массовой информации…

— Ты не женился? — поинтересовался я.

— Нет, бог пока миловал. Рано, мне кажется. Пока ни кола ни двора. Квартиру, может быть, только в конце года получу. У газеты юбилей будет, городские власти должны немножко жилья выделить, как подарок. Тогда подумаю о семье. А ты — не сподобился?

— Квартира есть, подходящей кандидатуры не встречается. Да и кому я нужен — все время в разъездах.

— Ты так и не рассказал, чем сейчас занимаешься, — сказал Сашка, доставая сигареты.

К этому времени все уже насытились, вели неспешные разговоры. Валентина и Егор обставили директора казино диктофонами и, судя по лицам, задавали каверзные вопросы. Официантки подали кофе.

— Служу при штабе, по командировкам мотаюсь. Вот, майора получил.

Это было правдой, хотя и не всей. Но я давал подписку о неразглашении.

— Не жалеешь, что в армии остался? — не отставал бывший сослуживец.

Знал бы он, какая это армия!

— В общем, не очень-то. Москва как-никак, деньги вовремя платят. И служба не пыльная.

Сашка был явно разочарован.

— Да, старикашка, ты, похоже, совсем заплесневел. Неужели нравится так прозябать?

— А у тебя есть предложения повеселее?

— Кое-что имеется…

Это становилось уже интересным. Насколько я знал Загайнова, не так он был устроен, чтобы запросто уйти в мирную журналистику. Война, конечно, всем нам надоела, но если в человеке имеется некая авантюрная искорка, то приключений на свою задницу он всегда найдет. У Сашки такая искорка была. А значит…

— Ну-ну, — протянул я. — Поподробнее можешь?

Он подмигнул:

— Не сейчас и не здесь. Всему свое время. Загляни вечерком к нам.

— В гостиницу? Какой номер?

— Мы тут в частном доме устроились. Так проще и надежнее. Ну и дешевле.

— Что же, местная оппозиция настолько обедняла, что не может журналистов, на нее работающих, как следует устроить?

Сашка скривился.

— Сколько раз тебе повторять, что мы совсем не на нее работаем? И потом. С чего оппозиции быть богатой? Она еще до власти не дорвалась, а значит, и до денег тоже. Вот если президента своего сковырнут, тогда конечно…

— Ну и писал бы для президента, глядишь — деньжатами разжился. Платят-то в газете не очень? — осторожно закинул я удочку.

Неужели Сашка не знает о пропавших москвичах? Сомнительно. Кое-какие сообщения в газетах уже должны были появиться. Не по этой ли причине он здесь возник?

Но бывший десантник ничем не показал свою осведомленность.

— Нет, старик. Мы хоть и считаемся продажными, на деле честно свой хлеб отрабатываем. Да и не звал нас президент хвалебные оды ему писать. А самим напрашиваться на такое дело не принято.

— Ну, тебе виднее. Я в газетных делах ничего не смыслю. Давай еще по чуть? Кофе — на потом.

— С нашим удовольствием!

Мы выпили. Водка была хорошей, да и закуска к ней не оставляла желать лучшего. Местный «Лас-Вегас» хотя еще только строился, но финансировался хорошо, судя по тому, как здесь принимали гостей.

Да, сидеть в теплой компании за накрытым столом, несомненно, приятно. Но что же мне делать с московскими журналистами? Они ведь должны быть где-то здесь. Но я практически все осмотрел (куда смог заглянуть) и не нашел даже намека на то, что в комплексе кого-то прячут. Жаль, что не имею привычки ходить по игорным заведениям. Знал бы о них хоть чуть-чуть больше. А так все по фильмам, да книгам. Надо бы покопаться тщательнее. Но кто позволит? Впрочем, атмосфера здесь добродушная, авось обойдется без серьезных инцидентов. Все же лучше кое-что предпринять для прикрытия.

— Саш, — склонился я к уху приятеля. — Ты побудь здесь, а если хозяева беспокоиться станут, наври, что я на минутку отлучился. Ну, там, в сортир…

— А в действительности ты куда? — насторожился он.

— Я же сказал — в сортир. Брюхо прихватило от непривычного изобилия.

— Потом расскажешь, как у них с канализацией? — что-то понял Загайнов.

— Непременно.

Я поднялся из-за стола и, стараясь не привлекать к себе внимания, направился к дверям зала. Были у меня некоторые соображения об имеющихся здесь тайниках.

Разминая в пальцах сигарету, вышел мимо охранника из здания. Он проводил меня незаинтересованным взглядом. Что тут такого — пошел человек после солидного обеда с выпивкой на свежем воздухе покурить. Вполне естественное желание…

Так, ну, с чего начать? Может быть, прямо со здания казино? Там должны иметься бронированные подвалы, где будут храниться деньги, которые проиграют посетители. Вполне можно, пока казино не открылось, поместить туда несколько человек. Спокойно и безопасно.

Мне повезло. Охранник, который сидел в холле, куда-то отлучился. Может быть, в тот самый туалет. Беспечные все же ребята тут работают. Но мне это на руку…

У прозрачной трубы лифта в стене была малоприметная металлическая дверь. Я подергал за ручку, и она открылась. Вниз уходила слабо освещенная лестница. Шероховатые бетонные стены еще требовали отделки. Работы тут продолжались. Правда, никаких звуков сейчас не слышалось. Или рабочие на обед ушли, или пока отделочники не приступали. Но раз есть лестница, значит, внизу должны быть какие-то помещения. Посмотрим. Осторожно ступая, я отправился вниз. Тюремные казематы, да и только. Впрочем, денежное хранилище и должно быть таким…

Лестница закончилась площадкой, на которую выходило уже две двери, на вид толще и солиднее, чем верхняя. Я выбрал правую. За ней был широкий коридор, загибавшийся шагах в десяти от меня под прямым углом. Одна неоновая трубка на потолке давала мало света, но можно было видеть, что до поворота коридор абсолютно пуст. Осторожно прикрыв за собой дверь, я прислушался. И понял, что там, за углом кто-то есть. То ли раздался еле слышный шорох, то ли стул скрипнул, а может, почудился легкий запах табачного дыма.

Надо было посмотреть… Скользнув вдоль все такой же, как на лестнице, голой бетонной стены, я добрался до поворота, опустился на колени и почти у самого пола заглянул за угол. Так и есть! Коридор заканчивался массивной овальной дверью, словно в бомбоубежище, а сбоку от нее на стуле сидел человек. Он курил и в свете фонаря над дверью что-то читал.

Угу, охрана есть, следовательно, имеется что охранять. Или кого. Ладно, запомним, и, может быть, придем сюда попозже. А что у нас за другой дверью?

Там был точно такой же коридор. Только с той разницей, что два охранника в униформе стояли прямо перед дверью, в которую я осторожно заглянул, и рассматривали меня. Оп-паньки, похоже, влип…

— Ребята, где здесь у вас отлить можно? — вопросил я немного заплетающимся языком. — А то ищу-ищу сортир, заблудился даже.

«Ребят» вопрос не озадачил. Они молча направили меня по лестнице вверх, вывели в холл и указали на шикарные дверцы с женским и мужским силуэтом на них. Словно подпившие незнакомцы в поисках туалета здесь появляются по три раза на дню и надоели до зевоты.

Похоже, я выкрутился. Впрочем, что тут такого? Ну, перебрал за столом, вышел подышать, приспичило. Стал искать и забрел в какой-то подвал. Бывает. Теперь бы без шума вернуться за стол. Кое-что я узнал, будем копать в этом направлении дальше…

Но без шума уйти не удалось. У выхода из туалета меня поджидали все те же два охранника и мужчина лет сорока с резкими, неприятными чертами лица и пронзительным взглядом. На местного уроженца он не походил, был, скорее всего, кавказцем, но не ярко выраженным. Сразу было понятно, что это человек серьезный, пустяками не занимающийся.

— Баркаев, — представился мужчина, — служба безопасности президента. Документы ваши можно посмотреть?

— А в чем дело? — притворно возмутился я.

Баркаев, Баркаев… Что-то не припоминалось этой фамилии в ориентировках, которые показывал мне шеф.

— Ничего страшного, просто порядок такой. — Голос его оставался ровным и тон — сухим.

Я полез в карман куртки за паспортом и командировочным удостоверением. Охранники, стоявшие у меня по бокам, чуть-чуть напряглись. Но не слишком. Так, рефлексы сработали. Пока они считали меня безопасным.

Баркаев взял мои бумаги, сунул их в карман, не просматривая, и кивнул.

— Пойдемте, поговорим.

— О чем? — опять возмутился я.

— О жизни, — равнодушно ответил он и направился к лифту.

Мне, вежливо подталкиваемому охранниками, пришлось следовать за ним.

Кабинка поднялась на четвертый, самый верхний этаж. Здесь по идее находились только служебные помещения. Наверное, и мониторы установят, чтобы следить, не мухлюет ли кто-нибудь из игроков и не ворует ли крупье. Обязательно такая комната должна быть в казино. Человек так устроен, что не может пройти спокойно мимо вроде бы легких и ничьих денег.

Но в том кабинете, куда меня ввели, никаких мониторов не было. Стоял в углу большой «фунай» с видеомагнитофоном на нем. У широкого окна имелся стол с вертящимися креслами за ним и перед ним. И все. Скудная обстановка. Деловая. В таком кабинете с секретаршей развлекаться не будешь.

Баркаев сел за стол, кивнул мне на противоположное кресло и движением руки отослал охранников. Я молча ждал. Возмущаться и качать права пока было бессмысленно. Ничего же страшного не произошло? Пока.

Достав из кармана мои документы, Баркаев открыл паспорт.

— Ознобин Денис Игоревич. Так? — Он поднял на меня взгляд.

— Именно, — подтвердил я.

Паспорт был подлинным.

— Приехал к нам из Москвы в командировку.

— Правильно, — опять согласился я.

Конечно, в командировку, а куда же еще?

— Цель командировки не указана.

— Такие у нас в институте бланки, — пожал я плечами.

Бланк был липовый, но соответствовал легенде.

— Так с какой же целью приехали? — спросил Баркаев.

Надо было немного погоношиться.

— А почему вы у меня это спрашиваете? — в моем голосе появился яд. Пусть не забывает, что я немного выпивший, а потому склонен к вздорности. — Вы что, милиция?

— Мы гораздо серьезнее, — спокойно ответил он. — Так что лучше отвечать на вопросы. Итак?

— Если не отвечу — что будет?

— Будет плохо, — задумчиво протянул Баркаев, словно размышлял, насколько плохо он может мне сделать. А он мог, это я чувствовал. Может быть, не нарываться пока?

— Ладно, скажу. Наш институт заключил контракт с одной зарубежной организацией. Некоторые люди там, за бугром, хотят найти своих родственников, пропавших во время войны.

— А по официальным каналам нельзя этого сделать?

— Слишком долго и дорого. Государство старается у иностранных граждан и организаций как можно больше валюты выманить. И работу исполняет плохо, спустя рукава. Мы же за гораздо меньшее вознаграждение делаем все быстрее и качественнее.

— Что же так дешевите?

— В наше время каждой копейке, вернее, каждому центу рад будешь. Это у вас тут, в провинции, жизнь дешевая. А в Москве, если меньше трехсот—четырехсот долларов зарабатываешь, — то ты почти нищий. Особенно, если семья есть.

— Но у вас-то нет?

— У меня нет, потому что боюсь на себя такую ответственность брать. Завтра уволят, и чем я жену и детей кормить буду?

Этаким простачком я выглядел, который за лишнюю зеленую бумажку что угодно сделает, хоть военные тайны распродаст оптом и в розницу. Удалось убедить сурового дядю или нет?

— И кого же вы приехали к нам искать?

Тут я выдал ему всю мою легенду по полной программе. Даже достал и продемонстрировал письмо некоей английской организации, которая по просьбе господина Милфорда Стейти разыскивает его брата Сергея Статина, пропавшего без вести в 1942 году на территории, которую занимает сейчас Республика Байчория. Черт его знает, может быть, и действительно существовали такие братья Стейти-Статины. Во всяком случае, быстрой проверке этот факт не поддавался. А через неделю меня здесь уже не будет.

Закончил я свой спич вежливейшей просьбой посодействовать в розысках, если есть такая возможность, конечно.

Другой бы на месте Баркаева уже извинился и отпустил меня восвояси. Но этот человек напоминал бультерьера, разжать челюсти которого, вцепившиеся в добычу, можно только неожиданно облив его холодной водой.

— Ну а здесь что делаете? Тоже пропавших родственников ищете?

— Почему? — изумился я. — Много слышал об этом проекте вашего президента, захотелось взглянуть. С чисто познавательными целями. А тут встретил приятелей, они пригласили на обед. Почему халявой не воспользоваться?

Слова мои Баркаева покоробили. Ну, так ему и надо, не будет к людям приставать, бдительный. Надеюсь, что у Сашки, если его спросят обо мне, хватит ума не рассказывать, что я все еще военный.

— Что ж, вы меня убедили, — наконец подвел он итоги нашего разговора. — Свободны. Но мой вам совет: больше нигде ничего не вынюхивайте. Приехали в бумагах копаться — на здоровье. А кроме этого, никуда не суйтесь. У нас здесь не любят чересчур любопытных. Усвоили?

Я забрал документы со стола, рассовал их по карманам.

— Усвоил. Постараюсь вам больше не попадаться.

И пусть разбирается с двусмысленностью моей фразы…

Охранник у входа в гостиницу сказал, что журналисты уже уехали. Ничего, надо будет вечером Сашку навестить, узнать, на что же он намекал. А пока предстояло пройтись пешком по морозцу. Я вышел из ворот комплекса и увидел знакомую серую «девятку». Ту самую, на которой сюда подъехал. Неужто ребята решили еще немного заработать и остались меня ждать? Действительно, что за простота нравов! Только вот Баркаев совсем не простой. Чувствую, будут у меня еще с ним неприятности.

Из приоткрывшегося окна машины мне махнули рукой. Особенно я не спешил, но решил все же воспользоваться предложением. Чего, правда, тащиться пешком! На этот раз второй парень сидел сзади, прямо за водителем. Я уселся впереди.

— Давай, ребята, в центр.

И почувствовал достаточно стойкий водочный запах. Неужто от меня так разит? Или ребята на грудь приняли? Что, «гиббоны» тут никого не ловят?

Автомобиль тронулся, но не к центру, а куда-то влево. Водитель тут же объяснил:

— На заправку заглянем. А то бензин почти на нуле.

Ну да, они же, пока меня дожидались, двигатель не выключали, чтобы не замерзуть. Особенно спешить мне было некуда, и я благодушно кинул:

— Давай.

Сам же задумался о том, что успел увидеть и как бы попасть в тот подземный коридор еще раз…

Сзади завозились, и внезапно горло мне перехватила тугая петля. Водитель тут же прижал акселератор, машина рванулась вперед. Я захрипел, стараясь просунуть пальцы под проволоку, которой меня душили:

— Вы… что… парни…

— Молчи, сука! — прошипел тот, кто душил. — Молчи — живой останешься!

Банальное ограбление. Видели они у меня в бумажнике доллары, когда расплачивался, вот и решили поживиться…

В критических ситуациях я не теряюсь, не ищу лихорадочно хоть какой-то выход. Здесь мое счастье было в том, что торопливо накинутая петля попала не совсем на горло, а захлестнула край толстого воротника зимней куртки, и дышать я пока мог. Чем и воспользовался, не дожидаясь, пока «девятка» выберется совсем уж в безлюдное место. Напрягся, подтягивая вперед душившего, потом резко привстал и ударил назад головой, целясь в лицо. Моя вязаная шапочка немного смягчила удар, но все же досталось ему хорошо. Раздался мягкий хруст, он завопил, и проволока ослабла совсем. Видно, нападавший выпустил ее из рук, схватившись за разбитое лицо. Второго я вырубил коротким тычком слегка согнутых пальцев в шею. Удар болезненный, но не смертельный. Перехватил руль, резко дернул его и загнал машину в высокий плотный сугроб у дороги. Задний еще раз приложился лицом, теперь уже о спинку моего сиденья. Ему должно было этого хватить. Я содрал с шеи провод в красной обмотке, вздохнул полной грудью. Хорошо, что это была не какая-нибудь струна от рояля, которой запросто можно перерезать горло. Но все равно неприятно…

Мотор у «девятки» заглох. Мы прочно сидели в сугробе. Теперь следовало разобраться с моими налетчиками. Я развернулся, чтобы удобнее было видеть обоих, ощупал карманы водителя, откинувшегося на дверцу с закаченными глазами. Огнестрельного оружия у него не было, только массивный кастет с шипами. Таким если попадешь, мало не покажется. Но если они и раньше промышляли подобными делами, должны были знать, что человек с накинутой на горло удавкой становится практически беспомощным. Зачем еще оружие?

— Ну ты, сопля! — обратился я к стонущему «душителю». — Выворачивай карманы!

Тот подчинился. Какого-нибудь завалящего пистолета не было и у него, один спринг-найф, да и тот хиленький, германская дешевка. Лезвие у таких ломается в самый неподходящий момент, и кнопка перестает держать запор. Действительно, сопляки и дилетанты. Только вот что это они среди бела дня решились на такое? Чумная какая-то отвага…

Я кинул налетчику с разбитым лицом его же носовой платок.

— Утрись! И рассказывай, с чего вдруг решили меня грабить?

— Мы не собирались грабить, — прохныкал он, вытирая кровь.

— Какого же хрена на меня напали? — удивился я.

Он помялся, потом все же ответил:

— Григорий велел попугать, отвезти за город и там высадить.

Мне сразу же вспомнился самоуверенный знакомый Риты. Ну, шустряк! И ведь срок, который он мне дал, чтобы переехать, еще не закончился, а уже начались боевые действия. Конечно, если все его подручные, как эти двое, то особенно беспокоиться не стоит, как-нибудь управлюсь… Ну а налетчиков надо все же наказать.

Я перетащил пока не пришедшего в себя водителя на правое кресло, а сам сел за руль. Второй был настолько деморализован, что я его не опасался. Километрах в пяти от города они и остались на холодном, продуваемом зимним ветром шоссе. Это при том, что одеты были в легкие курточки и еще не до конца очухались после моей атаки. Ничего, будут знать, кого трогать. Доберутся как-нибудь.