Luftwaffe-льники ЧАСТЬ 1

Игорь Владимирович Козлов, 2020

Эта книга – рассказ о нелегкой и замысловатой курсантской жизни. О нелегких перипетиях которые длились долгих но замечательных и незабываемых на всю жизнь три года. Масло съели – день прошел Яйца съели -нет недели Чтоб еще такого съесть, чтоб три года пролетели… Содержит нецензурную брань.

Абитура

В казарме, так называемой абитуре, стоит ещё пока не строй, а скорее всего, толпа. Или даже, вернее — толпа разноцветной и разношёрстной молодёжи мужского пола от 17 годиков до 22 лет в полном расцвете сил. Все, как один, приехали поступать в военное училище военно-воздушных сил.

Идёт оглашение результатов письменного экзамена по математике.

— Афанасьев! Четыре!

В замершем строю, владелец фамилии еле слышно выдохнул с явным облегчением.

— Уф!

— Баранов! Кто Баранов? А? Это ты — Баранов?! Два! Вот посмотрите, это именно тот случай, когда фамилия, как нельзя лучше, показывает истинное содержание и всё богатство внутреннего мира своего хозяина.

У дежурного офицера хорошее настроение. Лейтенант пытается постоянно острить. Правда, с явной натугой, топорно, по-казарменому. Но выбора у нас нет, приходится покорно слушать. И раз мы здесь по своей воле — стоим в строю и скованы военной дисциплиной, то надо привыкать к корявым потугам на оригинальность этого «сатирика», пользующегося служебным положением.

Есть надежда в недалеком будущем стать военным — «красивым, здоровенным» и влиться в ряды офицеров доблестной Красной Армии. Вот тогда уж мы выскажем, ох, выскажем всё, что думаем об этом баране в погонах. Но в настоящий момент у нас лишь одно право — слушать и молча сносить откровенное хамство и оскорбления.

Кто не готов, не может, или его нежная душа бунтует — вопросов нет. Шаг вперёд из строя и… домой к маме.

Здесь нет места для слабости. Мы приехали учиться и побеждать. В голову не брать. Сознание отключить. Всерьёз не воспринимать.

Ну вот, например, если из мусорного бака вылезет грязная ободранная крыса с облезлым хвостом. И глядя на вас пристально, заговорит человеческим голосом: «Мол, так и так, раздолбай ты этакий, товарищ. Уши у тебя оттопыренные, ноги кривые, спина горбатая, рожа тупая! И руку на сердце положа, дурак ты законченный, кретин редкостный и мудак беспросветный…»

Не знаю как вы, а я слова той гадины на свой счёт серьёзно не приму. Потому что, не входит она — крыса та драная, в общество уважаемых мной людей, мнение которых лично для меня жизненно важно и актуально.

Эх, если бы тот лейтенант мысли читать умел. Апломба у него явно бы поубавилось. Показное веселье мигом бы улетучилось.

— Баранов, ну что стоишь как баран? Свободен Баранов. Пошел собирать вещи. Дуй домой! К своим баранам!

Юный офицерик очень доволен собой. Гаденькая улыбка от уха до уха криво растянулась на его по-детски розовом личике. По новенькой, с иголочки, форме можно предположить, что ещё пару месяцев назад он был обычным курсантом и летал по нарядам, как сраный веник. Но сейчас статус его «заоблачно высок». Он — ни много, ни мало — офицерьё. И не дай Бог, будет нашим командиром взвода. Вот намучаемся, пока этот служака в оловянных солдатиков не наиграется. Вот же, повезёт кому-то? Мама — не горюй! Держись, ребята!

Баранов вышел из строя, углубился в спальное помещение казармы и начал собирать вещи, украдкой глотая слёзы. Жаль, конечно. Неплохой парнишка из глубинки. И не его вина, что в сельской школе таблицу умножения не успел выучить к десятому классу. То уборочная, то посевная, то очередная продовольственная программа нашей заботливой партии. Учиться, в принципе-то, и некогда. Так и зависли где-то на 8 x 8 = 64. А про дискриминант квадратного уравнения абитуриент Баранов лишь на вступительном экзамене в училище ВВС в первый раз услышал.

А лейтенантик разошёлся не на шутку, хоть грязный носок в рот ему пихай. Моя бы воля, так аж до самых гланд. Чтоб не пикнул и не пискнул. Чтоб…

Но офицеру наши заветные желания были неведомы, и он самозабвенно продолжал. Вдохновение — страшная сила. Не иначе, Пегас лягнул копытом. Причем, исключительно пониже спины.

— Таких как ты, Баранов, ждут колхозы. Ну ничего, годик покрутишь коровам хвосты и в армию. Но не офицером, нет. А солдатом. Стране нужны солдаты. Что же будет, если все офицерами станут? Это же ужас какой-то! А командовать кем? А, Баранов?! А после армии ты опять в колхоз. К своим баранам. Ха-ха! А эти орлы… ну те, которые поступят, конечно, выдюжат все и окончат… наверное. Эти уж, точно, будут офицерами. Да! Точно! Это я тебе говорю, Баранов! Авторитетно заявляю! Красой и гордостью нашей армии будут. Ну, прямо как я! Они станут не просто офицерами, а офицерами доблестных Военно-воздушных сил! Люфтваффе! Так это звучит по-немецки. ВВС значит. Во-ен-но-воз-душ-ные си-лы! Чувствуешь, какая мощь в этом слове? ЛЮФТ! ВАФЬ! ФЕ! Какая экспрессия!

Очевидно «люфтваффе» — было единственное слово из курса немецкого языка военного училища, что отложилось в голове этого «полиглота».

Клянусь чем хотите, но что такое «экспрессия», для того казарменного «филолога» самая страшная «военная тайна». Само слово красивое. А звучит то как! Не слово, а музыка! Экс-прес-сия! Ляпнул такое слово где-нибудь в тему или не в тему и прослыл образованным человеком.

— Они ещё тобой покомандуют, Баранов. Покомандуют! Ты ещё здесь? Ну всё. Прощай!

Баранов, собрав нехитрые пожитки в старинный бесформенный чемодан с ободранными уголками, скрылся за входной дверью казармы.

— Вихрев, три. Голубев, пять! Ни фига себе. Орёл, а не Голубев! Где Голубев? Ты, Голубев?! Фамилию менять надо, Голубев. Ты же орёл! Математику — и на пять, надо же! Ну, череп! Ну, гений! ЭВМ «Электроника», во как! Ну, прям Софья Ковалевская! Я и то… только на три в своё время сдал. Со шпорой, да…

Пока лейтенант мечтательно закатывал глазки, с явным удовольствием вспоминая дела давно минувших лет, нам оставалось стоять в пока еще непривычном строю и, перетаптываясь с ноги на ногу, томиться в нервозном ожидании. Вот так бесконечно долго продолжалась наша моральная пытка.

В зависимости от озвученных результатов, кто-то из абитуриентов, не сдержав эмоций, сдавленно всхлипывал и уходил собирать вещи. Кто-то, молча, сжимал кулаки «на удачу». Кто-то закатывал глаза и счастливо улыбался. Оставшиеся в неведении, затаив дыхание, с тревогой и волнением ждали оглашения своих экзаменационных оценок.

— Петровский, два!

— Ууу-рааааа!!!