Смерть обывателям, или Топорная работа

Игорь Москвин, 2021

Начало ХХ века. Санкт-Петербург. В одном из тихих обывательских кварталов происходят убийства. Неизвестный душегуб принялся убивать топором целые семьи. Преступления страшные, но с первого взгляда незамысловатые и не сулящие долгого расследования. Тем более за дело берется начальник сыскной полиции Владимир Гаврилович Филиппов и его бригада опытных расследователей. Однако уже с первых шагов дознание обнаруживает некоторые странности в картине преступления. Кто этот безумный маньяк? Один ли это человек? Какие на самом деле у него мотивы убивать безобидных граждан особо жестоким образом? Странностей и сложностей в деле становится всё больше, расследование уводит сыщиков далеко за пределы Санкт-Петербурга, вплоть до самой Финляндии. Нити сплетаются в тугой клубок, распутать который под силу только начальнику сыскной полиции Филиппову и его подручным.

Глава 2

Вечером в кабинете Филиппова подводили итоги первого дня дознания.

Владимир Гаврилович сидел за столом, спиною ощущая деревянную спинку неудобного стула. Казалось, кол вставили в позвоночник. Напротив, по другую сторону стола, занимали такие же стулья чиновники для поручений — Кунцевич и Лунащук.

— Итак, господа, что мы имеем?

Первым начал, как старший по возрасту, Мечислав Николаевич. Но прежде чем начать говорить, он поднялся и положил на стол лист бумаги.

— Я здесь изобразил залу, в которой произошло убийство. Это окна, — указал он кончиком карандаша, — здесь перегородка, отделяющая угол, где проживает прислуга. Здесь кровать, диван, сундук. (Начальник сыскной полиции и второй чиновник для поручений внимательно слушали Кунцевича.) Дверь в залу закрывается изнутри на крючок, одно из окон было открыто…

— Не убийцами ли? — перебил Филиппов.

— Нет, — покачал головой Мечислав Николаевич, — сейчас стоят на удивление тёплые душные ночи, поэтому окна могли быть открыты хозяевами, да это и племянница кухарки подтверждает.

— А сама кухарка?

— Та говорит, что не припоминает, хотя при разговоре добавила, что спать было душно.

— Значит, слова племянницы против тётиных. А вы склоняетесь к какому мнению?

— Большее доверие имею к кухарке. Я проверил крышу, там не нашёл ни следа, ни царапин, свидетельствующих о том, что кто-то влез в комнату через окно. Зато следов в избытке на кухне и на лестнице.

— Кто-то имел желание пустить нас по ложному следу? — подхватил мысль чиновника для поручений Филиппов.

— Именно так. Теперь второй аспект дела. Вскрыт сундук, взяты деньги и драгоценности, хранимые там, — продолжил Мечислав Николаевич, — а ценные вещи в шкафу не тронуты.

— Вы хотите сказать, что убийца знал, где искать?

— Да, — кивнул в знак согласия Кунцевич.

— Стало быть, в деле может быть замешан кто-то из родственников…

— Или людей, близких к хозяину? — Лунащук смотрел то на Мечислава Николаевича, то на непосредственного начальника.

— Вот в этом направлении надо искать, — задумчиво произнёс Филиппов, потом посмотрел по очереди на сотрудников. — Что выяснили о зяте убитого?

— О Михаиле Семёновиче?

— Да, о нём.

— Михаил Семёнович Висковитов, двадцати восьми лет, из крестьян Тверской губернии. В столицу приехал шесть лет тому, сразу же поступил приказчиком к Андрееву, тот тоже родом из Тверской и поэтому питал особую слабость к землякам. Всегда помогал — если не деньгами, то способствовал устройству на хорошее место. А Висковитов оказался вообще земляком не только по губернии, но и по селу, из которого родом был Моисей Андреевич. Что произошло далее, выяснить не удалось, но через год приезжий стал зятем хозяина. Отношения между ними испортились, но стали лучше после смерти Марии, когда она умерла родами. Тогда же Моисей Андреевич составил духовное завещание, где всё имущество и деньги отписал внучке, а душеприказчиком при ней оставил своего зятя. Это пока всё, что удалось узнать, — закончил Лунащук.

Владимир Гаврилович сузил до щёлочек глаза и смотрел куда-то поверх голов чиновников.

— Вот что, господа… Соберите по этому Висковитову все сведения. Нет ли любовницы, долгов или иных страстишек?

— Вы думаете, что… — начал Кунцевич.

— Нет, — поморщился Филиппов, — нам надо проверить Михаила Семёновича, чтобы вычеркнуть эту линию из дознания, ведь обычно мотив убийства — деньги, а здесь наследство.

— Позвольте заняться зятем мне, — предложил Кунцевич.

Филиппов с улыбкой посмотрел на Михаила Александровича.

— Ну что, позволим?

Лунащук не всегда понимал шутливые выражения, но здесь согласился с серьёзным видом.

— Почему бы и нет? Но в таком случае чем заниматься мне?

— Михаил Александрович, — тяжело вздохнул Владимир Гаврилович, — за вами внештатные агенты. В вашу задачу входит выяснить, не появились ли в городе залётные, работающие по наводкам.

— Хорошо, — кивнул Лунащук, — но не вижу в моих расспросах толку, ведь чтобы поручить такое дело, надо знать залётных. Указать точно, где лежат деньги, драгоценности. Здесь наводчиком может быть кто-то из домашних или прислуга.

— Вы правы, но всё-таки поройте там. А вы, Мечислав Николаевич, чтобы не спугнуть домашних и работников, выясните, кто мог знать, где хранил свои деньги и драгоценности Моисей Андреевич. Вам понятно?

Кунцевич только кивнул в ответ.

— Тогда, господа, не смею вас задерживать. Жду завтра вечером с докладами.

Когда полицейские покинули кабинет, Владимир Гаврилович ещё долго сидел в одиночестве. Мысли приходили разные. Филиппов вспоминал и свою жизнь, но ни разу не пожалел о том, что покинул сытую беззаботную службу в канцелярии градоначальника. С детства, начитавшись романов о благородстве и чести, будущий начальник сыскной полиции решил, что будет искать и наказывать преступников. Сейчас настало сложное время. Через несколько недель начнутся торжества, посвящённые юбилею — два века назад был основан на берегах Невы город Святого Петра. И вот накануне праздника такие дикие преступления. Теперь в каждом ретивые головы выискивают действия недавно появившейся Боевой организации партии социалистов-революционеров. Что, мол, пытаются у населения вызвать страх, что, мол, не могут власти навести надлежащий порядок. И начинают путать обычную уголовку с политикой.

Филиппов тяжело вздохнул и направился в отведённую ему здесь же, при Казанской части, казённую квартиру.