Апокалипсис в шляпе, заместо кролика. Ковчег

Игорь Сотников, 2021

Заключительная часть многологии, где будет сделана попытка осмыслить и дать уточняющий ответ на то, что же всё-таки это было. А в частности, все мы плывём по течению к своему причалу. Содержит нецензурную брань.

Глава 7

Без столкновений, как в буквальном, так и в фигуральном смысле, встречи могут и не состоятся.

— Держите это вам. Скажем так, на всякий случай. — Протягивая программисту визитку и при этом достаточно настойчиво, сопроводил эти свои действия этим словом, до вот этого момента столкновения с ним программиста нисколько ему незнакомый господин — один из побочных эффектов всякой спешки, за которой был замечен программист, это невозможность избежать случайных встреч с незнакомыми для тебя людьми, которые как будто специально выходят случайно из-за поворотов и ты на них налетаешь. — При таком вашем образе жизни, где вы живёте от случая к случаю, раз так спешно по ней движетесь, мои консультационные услуги будут для вас даже очень нелишни. — Продолжил настаивать на этом своём незнакомец, с насмешливым настроением глядя на нерешительность программиста, и самого сбитого с толку этим своим налётом на этого незнакомца, кто на удивление быстрее него пришёл в себя и в своё соображение, чем он, хотя именно программист выступил зачинщиком этого столкновения. Хорошо ещё что не лбами.

И программист, поправив плечо, на которое пришёл основной удар от этого столкновения, берёт визитку и начинает читать про себя, что на ней написано: «Моисей Моисеевич, магистр юридических наук». Здесь он хотел было с иронизировать по поводу прочитанного: «Так уж и магистр?», но этот Моисей Моисеевич, что за ловкий человек, не даёт и слова ему вставить, продолжая наполнять сознание программиста собой и своими соображениями.

— Ну а всякий случай, это не фигура речи по большому счёту. Как в вашем, так и в моём юридическом случае. Ведь мы, юридические лица по праву юриспруденции, а не по форме хозяйственной деятельности, и сами живём, перебиваясь от случая к случаю — от случая юридической безответственности (ваш случай вполне можно под него интерпретировать), до случая юридической безграмотности (а вот это непонятно и одновременно весьма понятно для программиста на что намекает этой ловкий Моисей Моисеевич, если он, конечно, не воспользуется его визиткой), где на всякий случай есть самый перспективный из всех случаев в плане юридического сопровождения. — Здесь Моисей Моисеевич делает знаковую паузу, чтобы программист осознал этот момент истины для него и понял, какое он, человек для него в первый раз встреченный, ему оказывает доверие.

— Впрочем, — вновь берёт слово уже с задумчивым видом Моисей Моисеевич, — самые авторитетные и опытные юридические лица уже давно поняли, что нечего ждать милости от человека и его природы, и нужно самим создавать предпосылки для возникновения этого знакового, на всякий случая. А что он принесёт, то всякое может быть. — Моисей Моисеевич на этом месте так многозначительно улыбается, глядя на программиста, что тому совсем не сложно понять, к чему и зачем тот ему всё это говорит. И как видно по Моисею Моисеевичу, то он всё это в программисте прочитал, и раз тот уяснил для себя его посыл, — видите как я с вами откровенен, так и вы не испытывайте больше судьбу и милости прошу ко мне на юридическую консультацию, — то на этом можно закончить разговор.

— Разрешите откланяться. — Говорит Моисей Моисеевич, так подчёркнуто демонстрируя знание этикета. — До новой встречи. И впредь будьте осмотрительней и осторожней, когда так спешите. — Добавляет Моисей Моисеевич и, обойдя программиста, начинает удаляться прочь от него.

А программист, заговорённый всем этим напором мысли Моисея Моисеевича, только сейчас, глядя в его удаляющуюся спину, начал приходить в себя. — И что он, собственно, хотел сказать? — задался вопросом программист, убирая визитку в карман. После чего он возвращается к тому, на чём он остановился, так для себя неожиданно столкнувшись с этим удивительным Моисеем Моисеевичем, и начинает понимать, что ему для того чтобы нагнать Орлова, из-за которого он в общем, так и спешил, придётся положиться на удачу, или как говорил этот Моисей Моисеевич, на этот всякий случай, который как раз и подразумевает собой удачу.

— Хм. И неужели это совпадение. Чего-то мне не очень верится во всё это. — Усмехнулся программист, выдвинувшись вперёд, в том направлении в каком он ранее следовал. — Но если это не совпадение, то в чём основная идея и смысл этого моего знакомства с Моисеем Моисеевичем? К чему она и куда приведёт? — И только программист задаётся этими вопросами, как он опять наталкивается или будет точнее, упирается в чьё-то плечо. Что сбивает его окончательно со всякого толка и мысли, и он, оторопев, застывает на месте в отличие от того человека, кто представлял собой второго участника этого столкновения. И это вполне объяснимо и понятно, ведь он не ведёт себя так рассеянно, как программист, и не налетает собой каждые сто метров на мимо идущего прохожего. Плюс этот прохожий и сам спешит, и при этом сильно, чтобы обращать внимание на такие сопровождающие его спешку нюансы.

И он со словами, в чём-то хамоватыми и дерзкими: «Можете не извиняться, я вас прощаю», даже не посмотрев на вытянувшееся в изумлении лицо программиста, минует его и следует дальше туда, куда он так целенаправленно спешил не опоздать. А вот остановленный им таким образом программист, не может скрыть своего изумления, глядя ему вслед по совсем другой и очень веской для него причине. А тут дело вон какое — он узнал этого бесцеремонного типа. И что интересно, то вот эта его проявленная по отношению к нему бесцеремонность и послужила подсказкой для узнанности этого человека для программиста.

— Так это же тот самый Никанор! — ахнул программист, поражённый этим открытием. — А вот и ответ на твой вопрос о том, к чему приведёт эта встреча с Моисеем Моисеевичем. — Вслед за первым открытием к программисту пришло и другое. Правда этого недостаточно для его успокоения, когда в голове рождаются всё новые и новые вопросы. — Но что всё это значит? И что он здесь делает? — Начал задаваться вопросами программист. Где на некоторые он догадливо может, пожалуй, ответить. — Всё-таки его исчезновение не могло осуществиться без участия в этом деле кого-то со стороны, и главное, вовлечённого в этот проект. И я, кажется, догадываюсь кто это. — Рассудил программист, и забыв об Орлове, выдвинулся вслед за Никанором, кто уже достаточно далеко ушёл вперёд. И теперь программисту нужно было за ним поспешать, если он не хотел его упустить из виду.

Что оказалось весьма нелёгким делом — этот Никанор оказался настолько хамоватым и бесцеремонным типом, что он без труда преодолевал любого вида и рода препятствия на своём пути, и он практически никогда не не успевал на тот же лифт, если он ему нужен был для своего передвижения. Так что программист не раз приходилось уповать на удачу и на свою счастливую звезду (он родился под знаком козерога), когда перед его носом, к примеру, закрывался лифт и уносил Никанора в неизвестно для него куда.

И программисту, как это случилось в один из самых последних разов, когда Никанор с помощью того же лифта ускользнул от него, пришлось полагаться на интуицию и на своё счастье, приведших его на один из этажей этого здания-муравейника. Где он, потерянно побродив по этажу и заглянув во множество разных кабинетов, помещений и коридорных ответвлений, уже приготовился опустить плечи и руки, решив, что на этот раз удача покинула его, — не всё же время мне должно везти, — чтобы было удобнее пребывать в сухом остатке, но при этом всё же не оставляя надежды на отыскание куда-то запропастившегося Никанора, вполне возможно, что обнаружившего за собой слежку и решившего так умело уйти от преследования, заметив площадку, похожую на смотровую, устроенную очень интересно между двумя этажами и с которой открывается весьма познавательный вид на местные производственные реалии и заодно на всё происходящее на этом этаже, в части этого офисного пространства, забирается на неё (а вот почему он не узнал это место, где ни раз бывал и здесь буквально рядом находились окна его лаборатории, то это вопрос к его рассеянности).

Здесь он облокачивается на перила и бросает рассеянный и в чём-то уставший взгляд вниз. Поверхностным взглядом обходит скорее мимо, чем всецело своим вниманием весь этот производственный процесс из которого состоят реалии местной офисной жизни и чёрт меня побери, обнаруживает Никанора с противоположной стороны этой смотровой площадки, идущей и ограждающей собой сверху по периметру всё это офисное помещение.

Ну а как только Никанор обнаружен, то у программиста возникают к нему новые вопросы. — И за кем мы так внимательно наблюдаем? — задаётся больше к себе этим вопросом программист, и давай отслеживать направление взгляда Никанора. Что совсем не трудно сделать, когда Никанор так целенаправленно смотрит в одну точку. — А вот это уже интересно. — Проговорил себе в нос с долей нервности программист, увидев на что или вернее на кого смотрит Никанор.

И хотя та, на кого так внимательно смотрел Никанор, находилась спиной к программисту, он почему-то испугался на все сто процентов узнать в ней ту, кого он готов был узнать, и поэтому он пока решил не спешить с выводами, оставляя за действительностью её право решать, кто есть кто. И он приступил к наблюдению за тем, что там сейчас происходило, тем более там было за чем понаблюдать.

Так стоящая спиной к программисту молодая особа, в которой программист так боялся признать свою пропавшую Анюту, кто мог быть вполне ею и не ею, и пока существует такая на её счёт неопределённость, а о настоящем её имени мы пока что никакого представления не имеем (то, что у Никанора на её счёт имелось своё мнение, никого, кроме него не волнует и не колышет), то пусть она для нашего удобства её представления так и зовётся, до этого времени пассивно сидевшая за своим рабочим столом, вдруг взбадривается, увидев кого-то так активно на неё воздействовавшего, поднимается на ноги и встаёт в позу никого мимо себя намеренно не пропущу.

А вот кого она решила не пропускать мимо себя и скорей всего, задев при этом, то программисту пришлось проследовать по направлению её взгляда и обнаружить вошедших через одну из служебных дверей, кто бы мог подумать, Гаврилу и Харитона, людей давно программисту знакомых. Но программист отчего-то не задаётся в край актуальным на данный момент вопросом: «А почему на месте этих людей оказались именно Харитон и Гаврила?», плюс он не начинает узнавать место своего сейчас нахождения и осмысливать этот момент происходящего внизу по всем признакам будущего знакового происшествия. Впрочем, и для этого психологического момента в сознании программиста есть свои объяснения.

Так на первый вопрос о появлении на месте тех людей, вокруг которых начинает закручиваться интрига этого на подходе события, Харитона и Гаврилы, у программиста есть вполне резонное объяснение — А кто ещё, если не они.

Что же касается того, что он не узнал это офисное помещение и людей в нём, на которых он день ото дня не раз смотрел из своей лаборатории, то это объяснить можно его сильной вовлечённостью в процесс наблюдения, да и характер его сердечных, на нервах переживаний, тоже нельзя не принимать в расчёт. К тому же присутствие здесь Никанора, вносит в его мировоззрение свой нюанс. Он вынужден, хоть и неосознанно, а принимать в расчёт взгляды Никанора на происходящее, чтобы отыскать для себя ответ на немаловажный для себя вопрос: А что он здесь делает и с чем связана эта его заинтересованность в Анюте?

А тем временем поднявшаяся на ноги и вышедшая в проход Анюта, своим направленным на Гаврилу и Харитона взглядом заставила их и других, находящихся кто где сотрудников офиса обнаружить то, с каким она пристальным вниманием и ожиданием и не пойми чего, смотрит на этих парней. А так как это её внимание касалось в первую очередь Харитона и Гаврилу, то они, если честно, то не ожидали от неё такого решительного подхода к своему рассмотрению и оттого слегка опешили и растерялись, обнаружив то и как на них смотрит Анюта.

— Чего ей надо? — нервно и, пожалуй, беспокойно задался вопросом Харитон, глядя на этот направленный на себя взгляд Анюты. А откуда знать это Гавриле, где он и сам недоумевает по этому поводу. Хотя у него имеются на этот счёт совершенно не устраивающие Харитона соображения. — Наверное, на тебя запала, вот и не может твоё появление перед её ясными очами пропустить. — Харитона же, конечно, не полностью устраивает выбранный тон иронии Гаврилы, но в целом он принимает это его объяснение. Тем более другого объяснения он не слышит, да и не представляет для себя.

— Это ожидаемо. — С обычной самонадеянностью делает заявление Харитон.

— И что ты намерен делать? — Интересуется Гаврила, нисколько не обеспокоенный тем, что его на задний план задвинул Харитон (надо же и товарищу хоть иногда давать повод получше о себе думать).

— А мне ничего не нужно делать, когда всё уже сделано. — Говорит Харитон. — Мне остаётся только пожинать труды моей природы, даже и не пойму я иногда, за что мне такое счастье и это оружие мне было дадено. В общем, подождёт. — Сделал уточнение для Гаврилы Харитон. А Гаврила в отличие от Харитона человек более деятельный и его не устраивает такая паразитическая на своей красивой природе позиция Харитона. — Не слишком интересно и нравственно смотреть на то, как мучается в ожидании твоего внимания к себе девушка. Которая поди что и так всю ночь не спала с мыслями о тебе, и о том, что ты ей скажешь, а лучше предложишь при следующей встрече. — Вот как умеет Харитон подтолкнуть на решительные действия Гаврилу. Где Гаврила с долей удивления и заинтересованности посмотрел на Анюту, кто по словам Харитона всю ночь ворочалась в постели и не могла уснуть по причине его ментального присутствия с ней в постели. И Гавриле понравилось такое своё нахождение в голове и заодно в постели с Анютой. И ему не только всё это понравилось, а ему захотелось большего — узнать, как там, у неё в постели, на самом деле.

Правда он, исходя своих отличнейших знаний Гаврилы, этого пустобрёха, не совсем уверен в подлинности им заявленного. И он принимается за аналитическое изучение лица Анюты, что-то, по его мнению, не сильно похожего на лицо человека совсем не спавшего.

— Что-то по ней такого не скажешь. — Выдвигает претензию Гавриле Харитон.

А у Гаврилы на всё есть свой ответ. — При современных средствах косметики, конечно, об этом не узнаешь. А ты подойди и прямо её спроси: Спала ты там сегодня, или же нет? — Гаврила с таким упорством смотрит на этих своих словах на Харитона, что тому начинает в шее воротиться от такой прямолинейности своего товарища.

— А почему бы и нет. — Заявляет Харитон и добавляет, правда не совсем уверенно. — Сейчас прямо пойду к ней и спрошу. — А Гаврила на него смотрит с сомнением и ждёт, когда он пойдёт. А Харитон быть может не любит, когда его заставляют что-либо делать, вот он и сопротивляется такому на себя давлению, сразу не идя до Анюты. Вот как только ты, Гаврила, перестанешь на меня так психологически довлеть, толкая на необдуманные действия, то я тогда и пойду.

— И чего не идёшь? — интересуется, что за гад Гаврила.

— Иду. — Нервно огрызается Харитон, выдвигаясь по направлению Анюты, к которой ему отчего-то совсем неохота идти. Но этот подстрекатель Гаврила следует за ним по пятам и ему ничего другого не остаётся делать, как изображая из себя человека, которому всё по плечу и здесь он чуть ли не главный, идти до стоящей на проходе Анюты.

Но вот он практически и чуть-чуть не буквально достиг предела напротив стояния к Анюте, и не думающей отойти в сторону и освободить проход, который быть может необходим для проследования дальше Харитону по конфиденциального характера делам, и здесь останавливается, чтобы перевести дух и попытаться понять, с какой это стати Анюта столько на себя много берёт, решив перегородить ему дорогу, и что тут в самом деле происходит и произошло с Анютой, как он ещё не забыл и помнит, живущей в парадигме кому-нибудь уступить и меня не трогайте. Тогда как сейчас ничего этого в ней нет и не видно в помине, а вот всего остального, что так непохоже на неё прежнюю, полная тележка.

Но Харитон не может сейчас принять всё это во внимание, когда ему в затылок требовательно дышит Гаврила и ждёт от него нападок на Анюту.

— Позволите задать вопрос? — с вот такой образностью обращения подступается с вопросом к Анюте Харитон.

— Вы же знаете, что позволю. — Относительно заданного вопроса и формы его обращения грубо ответила Анюта, не стесняясь в лице своём выражать недоумение и чуть ли не сомнение в умственной составляющей поперхнувшегося от такого её взгляда и ответа Харитона. — Тогда не пойму, зачем такие вопросы задавать.

— Из этических соображений. — Со злостью ответил Харитон, уже сбитый со своего настроя Анютой.

— Ну тогда ладно. — Говорит Анюта.

— Ладно. — Сквозь зубы себе под нос проговаривает Харитон, лицемерно улыбаясь.

— Так задавайте свой вопрос. — Говорит Анюта, не дождавшись сразу вопроса от Харитона, к которому она даже принялась приглядываться, пытаясь для себя выяснить, с чем связана эта его задержка. А Харитону может не очень приятно видеть, когда ему в лицо и через глаза заглядывают в голову, пытаясь там отыскать хоть какой-то лучик мысли, как это сейчас принялась делать и его унижать Анюта.

— Тьфу, нет там ничего. — Так и говорил взгляд Анюты, когда она вся в него изоглядывалась и в итоге отстранилась. Что не только не повышает потенциал возможного ответа Харитона, а он в некотором роде озадачен такой глумливостью Анюты над собой. И если сейчас о чём-то Харитону спрашивать, то только о том, что себе, собственно, позволяет Анюта, так откровенно бесцеремонно и унижающе его человеческую природу, посмотревшую на него.

Но он её не спросил об этом, а всё потому, что этот неугомонный Гаврила, всё это происходящее с ним видит под другим углом и в фокусе стороннего взгляда. И он предпочитает всё это видеть, скорей так можно сказать, как демонстрация Анютой своего нетерпения и желания обнять своего ненаглядного Харитошу, в кого она до беспамятства, само собой как кошка влюблена и на кого она не может наглядеться. Вот Харитон и спрашивает Анюту о том, о чём они с Гаврилой изначально решили её спросить.

— Как вам спалось нынче, а в частности сегодня ночью? — несколько сбивчиво задаётся вопросом Харитон. И понятно, что Анюта несколько удивлена таким направлением заинтересованности Харитона.

— А что вас так это волнует? — вопросом на вопрос отвечает Анюта.

— Я быть может связываю вашу бессонницу с собой. — Многозначительно говорит Харитон.

— Ах вон оно что! — так громко догадывается о чём-то Анюта, что Харитону становится не совсем удобно обнаружить на себе изучающие взгляды людей вокруг. А вот Анюта даже и не думает догадываться о том, что её догадки, высказанные вслух, могут поставить в неудобное положение того человека, насчёт кого будут высказаны эти догадливые предположения. А именно для Харитона, над кем, как он спиной уже чувствует, уже надсмехается Гаврила, ещё товарищем его называется, проходимец и пройдоха.

— Так вы, как я понимаю, испытываете большое беспокойство на мой счёт. И вам отчего-то важно то, как я сплю. — Начала и притом достаточно громко делать вслух очень уж странные и изумляющие Харитона выводы Анюта. — И это, пожалуй логично и последовательно услышать и узнать от вас, ведь вы, может и не сами, а опосредованно через своего товарища, как человека более нагловатого и хамоватого чем вы, — Анюта на этом месте бросила жёсткий взгляд в сторону Гаврилы, охреневшего в первую очередь, а затем обомлевшего от такой своей признательности и громких выводов в свой адрес со стороны Анюты, — как раз об этом и пытались мне сообщить при первой нашей встречи. И знаете, что я вам на это отвечу? — Уже на прямую обращается с вопросом к Харитону Анюта.

А по Харитону видно, что от не только понятия никакого не имеет о том, что Анюта ему сейчас ответит, а он боится знать ответ на этот её вопрос. Но как всеми здесь стоящими людьми понимается, то у Харитона нет особого выбора, и ему не отвертеться от этого знания, в которое его сейчас посвятит Анюта.

Но как выясняется, то путь к знаниям тернист и не всегда понимаем теми, на чей счёт распространяются эти знания. Так Анюта, от кого все в общем ожидали теперь всякого, и, в частности, озвучивания того, что с этого момента должен знать Харитон, ожидаемо не подводит на свой счёт ожидания всех людей свидетелей, находящихся в эпицентре этих событий. Так она, вместо того чтобы озвучить нечто тайное и вон как до трясущихся поджилок Харитона для него интригующее, берёт и поступает без её объяснений не объяснимо — она отступает на пару шагов назад от Харитона. Что непроизвольно заставляет его задаться к ней вопросом. — Вы куда?

— Не куда. — Говорит Анюта, отчего-то позволяя себе с укоризной посмотреть на Харитона. — А это я делаю между нами пространство для манёвра, или для разбега, кому что больше нравится, или понадобится.

— Но зачем? — задаётся вопросом Харитон, так ничего и не понимая.

— Чтобы вы сделали разбег и, наконец-то, доскочили до следующего этапа наших взаимоотношений, какие вы подразумеваете сами того может не подозревая. — Анюта делает и вообще невероятное утверждение, вогнавшее не только Харитона в ступор мысли, но и Гаврилу, потёкшего мыслями.

— Какой этап? Какие, бл**ь, отношения? — начинает психовать и нервничать так открыто Харитон, поставленный в тупик непонимания происходящего Анютой.

А вот Анюту в свою очередь удивляет другое, такая недалёкость Харитона, как выясняется, не умеющего классифицировать свои поступки и действия. Из-за чего ей приходится пускаться в их объяснения. — Вы уже не раз мне не давали прохода, каждый раз отмечая меня, то взглядом, то словом. — Держа на прицеле своего взгляда Харитона, отбивая слова, проговорила Анюта. И Харитон, даже если в нём сейчас мобилизовались бы все внутренние силы, и он захотел лицемерно отшутиться от этих, имевших место фактов его недисциплинированного и не укладывающегося в правила корпоративного поведения сотрудника, всё-таки не смог бы идти в разрез с этой очевидностью. А Анюта между тем продолжает.

— Что не могло не быть оценено мной, и неважно как, и с каких позиций. — Говорит Анюта. — И раз вы такой человек приметливый за мной, не дающей своим существованием вам душевного и быть может сердечного покоя, так сделайте так всеми тут ожидаемый второй шаг, — для этого и создано мной это пространство для разбега, — пригласите меня куда-нибудь. — И теперь, после такого публичного заявления Анюты, кажется, на первый взгляд без подводных камней и не такого уж страшного, все взгляды людей вокруг обнаружил на себе Харитон, впавший тут же в растерянность и во всевозможную неуверенность, и не зная теперь, как быть и что ответить.

А отвечать между тем не просто надо, а необходимо, если он ещё хочет здесь числиться сотрудником и зарабатывать здесь на своё существование.

— Я это… — насупившись и напыжившись в своём раскрасневшемся лице и во всём себе, начал сбивчиво выговаривать из себя слова Харитон, — обязательно вас…приглашаю. — А вот последнее слово было сказано, кажется, что не им, а стоящим буквально сзади Гаврилой, решившим таким образом ему помочь и оградить себя от возможности стать приглашающей стороной, если Харитон выкажет себя человеком непроизводительным на выговор приглашений и вообще, он какой невнятный и трудно понимаемый.

— Куда? — с какой-то удивительной заинтересованностью и даже можно сказать интригой (ну-ну, посмотрим, а в начале, конечно, послушаем твой ход мысли, и исходя из него сделаем на твой счёт нелицеприятные для тебя выводы; как понимаешь, другого ты вряд ли заслуживаешь, когда люди со стороны всегда последовательны в деле критичного отношения к тем, кто находится по отношению к ним со стороны) спрашивает Анюта Харитона. А что Харитон может сейчас, быстро и без раздумья сказать, да ничего, когда он в общем, и не собирался, ни Анюту, никого бы то ни было куда-то приглашать. А то, что он всё-таки её пригласил, то его к этому принудили все эти нелепые стечения обстоятельств, и в первую очередь, эта сволочь Гаврила, так всё привлекательно для него расписавшего насчёт жить без него ненаглядного не может Анюты.

И хотя, в общем, версия Гаврилы о неровности дыхания Анюты в сторону Харитона подтверждается и пока что не дала сбоев, всё же Харитон не рассчитывал на то, что это будет так затратно для него. А это уже другой вопрос, требующий обстоятельного размышления со стороны Харитона. На что ему времени нисколько не даётся сейчас, а сейчас все требовательно на него со всех сторон смотрят и ждут, конечно, что он проявит себя с самой ничтожной, прижимистой стороны.

— Если уж так получилось и вы, Анюта, меня подловили на необдуманном слове и действии, и мне теперь никуда не деться, и я вынужден вас пригласить отобедать со мной, то я хотел бы сразу расставить все акценты в этом деле, чтобы по окончанию нашего совместного обеда между нами не возникло недопонимания, — примется Харитон излагать свою точку зрения на своё, вырванное из него приглашение Анютой куда-нибудь сходить, — я человек, если вы уже успели заметить, передовых взглядов на отношения между мужчиной и женщиной. А именно я всецело поддерживаю их стремление к равноправию и независимости. Что в нашем с вами случае предполагает раздельный счёт к оплате нашего совместного обеда. — Ну и как только Харитон озвучил это своё понимание женского равноправия, то от него сразу же отвернулись с озлобленными и нервными лицами все здесь находящиеся сотрудницы. Правда только в фигуральном смысле отвернулись, а так они на него с презрением и видеть тебя сволочь и негодяй не можем смотрят.

Но к большому неудовольствию той части наблюдателей со стороны, кто испытывает странную тягу к конфликтам и всяким столкновениям людей на собственных противоречиях, Харитон удержался от такого раскрытия своей низкой сущности. И он не только от этого удержался, а он сумел собраться и найти вполне себе достойный ответ. — А пусть это будет секрет. — Говорит Харитон. — Интрига всегда улучшает аппетит и качества проведённого вечера. — И только Харитон хотел удовлетворённо себя похвалить за такой свой находчивый ответ, как осознав, что он тут, как оказывается, сморозил насчёт повышения аппетита Анюты, грозящий ему увеличением расходов на предстоящий вечер, немедленно расстроился и начал себя корить за такую свою невоздержанность.

— Опять ты за своё! — возмутился про себя и на себя Харитон. — Лишь бы пустить пыль в глаза, никогда не думая об обременительных последствиях этого поведения. — Начал себя дёргать и укорять Харитон. — И теперь посчитай, сколько это тебе будет стоить, если Анюта окажется не дурой, и вырвет из контекста твоего предложения слова — ешь Анюта сколько в тебя влезет. — И судя по потемневшему лицу Харитона, он сумел представить, сколько ему эта его оплошность будет стоить. — Может она всё же дура? — попытался себя успокоить Харитон.

— Даже не рассчитывай. — Кто-то, кто отвечает в Харитоне за реальное видение мира, не даёт ни шанса Харитону уклониться от возмездия.

А вот людям со стороны ответ Харитона Анюте пришёлся по душе, и Харитон для многих стал выглядеть в своих глазах много симпатичней. Узнай о чём Харитон, то он мигом бы пересмотрел все эти свои критические взгляды на себя. Ведь его единичное вложение в вечер с Анютой вон как с лихвой окупается в глазах его коллег, удивлённых даже очень сильно тому, что они раньше никак не могли рассмотреть в Харитоне — такого альтруизма и щедрости.

— Не приглядывались может, а может Харитон повода для такого своего рассмотрения не давал, по причине своей большой скромности в деле благотворительности и широты своей души. Ну а то, что он до сегодняшнего дня себя противопоставлял всему тому, что симпатизирует людям с душой и сердцем, демонстрируя циничность взглядов, то это он попал под гнусное влияние Гаврилы, кто всегда стоит за спиной его мерзких поступков. — Вот умеют же представительницы женского пола найти убедительные объяснения неоправданным…а если вернее, то нет оправдания таким поступкам, совершёнными теми лицами, кому они с некоторого времени симпатизируют.

А вот случись всё это в другое время, чуть раньше, к примеру, когда Харитон вызывал у всего женского пола одно отторжение, то сделай он даже самый благовидный поступок, он всё равно бы был осуждаем, как человек и непонятно тут никому, с какой целью делающий не свойственные ему вещи. — Явно хочет нас всех насчёт себя обмануть. — Резюмируют своё видения Харитона его коллеги по работе.

— Что ж, раз вам нужно время, чтобы подумать над выбором места для моего приглашения, я ничего не имею против этого. — Делает удивительные выводы из сказанного Харитоном Анюта. В результате чего, всё те же лица из числа зевак со стороны и наблюдателей, с укором на неё посмотрели, пытаясь её образумить и не быть столь строгой к лапочке Харитону. Который, конечно, заслужил к себе такого предвзятого отношения, — его хамоватое, с обманом надежд на его счёт со стороны некоторых сотрудниц, ещё не выветрилось временем из их сердец и умов, — но видно он хочет исправиться, и, пожалуй, ему нужно дать ещё один шанс.

А Анюта, как видно, не обращает особого внимания на эти взгляды на себя со стороны, и она продолжает ставить Харитона в зависимость от себя и заодно в неловкое положение. — И хорошенько подумайте, — говорит Анюта, — ведь ваш вывод меня в люди, как вы потом всё это дело обставите перед своими дружками, будет для всех здесь до мельчайших подробностей известен. А что не скажут и не будет известно, то это додумают. — И судя по впавшему в бледность, осунувшемуся лицу Харитона, то он себе отлично представляет, насколько высок творческий потенциал местного столь креативного сообщества, насчёт которого он всё равно отчего-то невысокого мнения.

И хотя Харитон в себе демонстрирует такую глубокую недосказанность и вызывает сам столько вопросов, Анюта на этом ставит точку. И не давая шанса тому же Харитону её остановить тем же вопросом: «И это всё?!», сбивает вначале всех тут с толку, бросив взгляд куда-то наверх, и пока все перенаправив свои взгляды туда, куда она посмотрела, пытались там отыскать то, что так заинтересовало Анюту, она никого не предупредив о своих действиях, бесшумно проследовала на выход из офиса. А когда все опустили свои взгляды обратно, то Анюты уже и след простыл.

И теперь все смотрели с досадой, а кто с раздражением на уж совсем поникшего Харитона, кто перестал для всех представительниц женского пола быть симпатичным человеком, по причине хотя бы того, что он такая размазня и увалень, не способный даже удержать в объятиях своего уверенного взгляда девушку. А так-то все злятся на него за то, что он оказался тут крайним, когда Анюта так неожиданно всех покинула.

Ну а как там дальше начали развиваться события вокруг Харитона, кого и Гаврила бесследно покинул, оставив в одиночестве на растерзание язвительных языков своих коллег по работе, то на этот счёт не стал вникать программист, бросившийся вслед за Никанором, в сторону которого смотрела Анюта, когда вскинула вверх голову, и сейчас покинувшего своё место наблюдения. И как понимается программистом, то между уходом Анюты и уходом Никанора явно имеется своя связь. А вот какая, то это и придётся ему выяснить, если он успеет.