Росток на руинах. Надежда. Часть вторая

Ила Сандер, 2023

Крошечный отряд повстанцев проникает в сердце вражеского мегаполиса. Их цель – освободить из клеток репродуктивного Института пленниц, чьи яйцеклетки используют как сырьё для инкубатора. Самоубийственная миссия идёт не по плану. Но в итоге повстанческий клан получает шанс вернуть себе право на жизнь – перестать быть изгоями, подлежащими уничтожению.

Глава 2

Ночевать в мой бокс Лиенна не пришла. Напрасно мы с Риссой оставили дверь открытой и улеглись одетые на разных концах ложа под разными одеялами. Ночь была истрачена впустую, а их у нас и так немного осталось.

Когда мы с малышкой поутру вошли в кухню, все нас уже ждали. Возле моего густого варева из бобов и крысятины стояли Карвел и Гай с ложками, соскребали налипшие остатки со стенок ведра. На столе на тетрадных листках были разложены честно поделенные порции завтрака. Тарелок нет, обошлись бумажками. Две порции, по паре ложек, для Риссы и Лиенны, и две — побольше, ложки по четыре, для меня с Таром.

Хмурый Халлар сидел за столом и потягивал чай. Перед ним лежал уже вылизанный тетрадный листок из-под завтрака. Напротив отца перед своей нетронутой долей варева грустил Арон, развалившись в автомобильном кресле.

Заметив нас, Халлар посмотрел на наручные часы.

— Явились… Надо ехать в Зол за едой. Это не дело. — Он ткнул пальцем на скудные порции, заглянул мне за спину. — А где Лиенна? Разве не с вами?

Рисса наивно покачала головой: нет, её не видела. Удивлённые Карвел и Гай перестали греметь ложками. Похоже, Лиенну со вчерашнего вечера не видел никто. Халлар оглядел всех тяжёлым взглядом.

— С кем она ночевала?

Мои альфы испуганно-виновато замотали бошками; Арон вопросительно покосился на меня. Я пожал плечами:

— Получается, что с Таром.

Ну и чудеса! Неужели самой длительной ссоре в истории клана конец?

Карвел и Гай оторопело уставились на меня. Халлар смял в кулаке свой тетрадный листок.

— С Таром…

— Угу. Кажется, они помирились. Надеюсь.

Все ждали от меня объяснений, но что я мог сказать? Вчера Лиенна требовала не мешать ей глотать полынь и готова была размозжить себе череп пулей, лишь бы не забеременеть снова. А Тар зашёл к ней с тупым «не пей каку» и остался на ночь. Понятно, что пока Лиенна не потечёт, она не забеременеет. Но сама же говорила, что у них с Таром ничего не получится… Снова убеждаюсь: когда речь идёт об омежьих заскоках, про логику можно забыть.

Не обращая внимания на вопросительные взгляды, я уселся рядом с Халларом и подтянул к себе свою долю завтрака. Чтобы мне наесться досыта, надо ещё раз шесть по столько. Пока из Зола с провиантом приедут, уже за полдень будет…

Ляп!

Арон стряхнул еду со своего листка на мой.

— Повар из тебя хуже, чем из Зейны. Там лапа с шерстью и когтями. Я это есть не буду.

Почти убедительно сказал, если бы на последнем слове слюнями не подавился. Кхарнэ, ну вот что он творит, а? В какое положение меня ставит? Будто не слыша моего возмущённого: «Арон, ты это прекращай!», он вскочил с автомобильного кресла.

— Пойду тренироваться. — И целеустремлённо покинул кухню.

Ясен пень — сбежал в оружейную, чтобы не сидеть тут голодному и не смотреть, как мы завтракаем. Кажется, даже Рисса не поверила в его внезапную брезгливость. Вчера ведь Арон наворачивал то же самое варево — аж за ушами трещало… Ну вот к чему мне такие подарки?

— Жри, — приказал Халлар.

Он отошёл за стойку, уселся за стол Керис, где та раньше вела кухонную бухгалтерию, и там задумчиво раскурил сигару. Пока Лиенна не появилась, у Халлара ещё оставалась надежда, что этой ночью ничего не изменилось.

Но Лиенна вошла в кухню, лохмато-растрёпанная и румяная после купальни, и весь вид её и поведение кричали о перемене. И необычное для неё смущение — она не знала, куда глаза деть, и припухшие ярко-алые губы, и исчерченные розовыми полосами щёки и шея над вырезом футболки — так бывает, если о нежную омежью кожу тереться небритой мордой; и в ответ на вопрос Гая: «Где Тар?» отрывистое: «Спит».

Ох, до чего свирепел я раньше, когда Лиенна говорила так за завтраком. Это значило, что в уютном боксе под тёплым одеялом Тар сладко дрых, утомлённый утренними омежьими ласками. Жгучий минет с имитацией сцепки — минут на двадцать непрерывного блаженства — изматывает так, что становится не до еды. Помню, фантазия подсовывала догадки о том, что Лиенна делает это как-то по-особенному: её пальцы смелее, чем у других, её язык искуснее, а рот горячее. Теперь же вместо жадного любопытства я ощущал, как с плеч катится необъятная гора тонны под три весом. Помирились, чтоб их разэдак!

И как не было в нашей группе трёх месяцев гнетущей размолвки. Снова Гай и Карвел мечтательно косились на Лиенну, которая плюхнулась за стол рядом с Риссой. А сама Лиенна притворялась, будто знать не знает, что распалила всех присутствующих. Правда, завести меня ей уже было не под силу, но она завела Риссу. Видом своим, прямиком из объятий альфы, оставшимися после купальни крупицами аромата — аромат альфьего наслаждения ни с чем не спутаешь. Рисса вспыхнула, сжала под столом мою ладонь и хлестнула меня поплывшим взглядом. Её желание протаранило моё спокойствие, я чуть не застонал, еле сдержался; нас обоих бросило в жар. Ничего себе реакция — малышка любого южанина переюжанит!

И если раньше всю группу подбешивало, что Лиенна топчется рядом, дразнит своей недоступностью и молчаливо хвастает, как приятно проводит время Тар, то сегодня это явление даже Гаю с Карвелом пришлось по душе, судя по их повеселевшим рылам. Ну наконец-то! Одна проблема долой.

Только Халлар, который точно знал, как это делает Лиенна, сидел в углу и прятал немую горечь за завесой табачного дыма.

Тар показался в кухне после полудня, когда мы с Лиенной перетаскивали туда привезённые из зольского магазина продукты, а все остальные ушли жечь барахло в Большой зал. Сухарь — он и в ликовании сухарь: ни единый мускул на лице не дрогнул, выдавая в нём альфу, у которого сбылась мечта. А таким же восхищённым взглядом он смотрел на Лиенну и раньше: как какой-нибудь турист из рабочей коммуны на старинный собор с башнями — диво дивное.

Хотя любопытство и точило меня со вчерашнего вечера, но было ссыкотно запороть их долгожданный мир, ляпнув что-нибудь не к месту. Поэтому я молча наблюдал, как Тар схрумкал батон и кило сырых сосисок, которые Лиенна отмотала ему из связки, выдул упаковку сока и, сыто икнув, утопал из кухни, так и не сказав ни слова.

Лиенна отставила коробку с консервами, которую разбирала, заоглядывалась. В конце-концов, накинула рюкзак на плечо и тоже зарулила к выходу, бросив кухонные работы на меня. Если бы Тар умел понимать намёки без слов, я бы решил, что они сговорились. Подумал: хрен с ней, пусть идёт, сам пакеты доразбираю. Лишь бы не спугнуть, лишь бы не передумала, не переиграла всё обратно, тогда дурик точно рехнётся от отчаяния… Уже у двери Лиенна развернулась.

— Ах да…

Вжикнула молния рюкзака, она пошарила внутри и извлекла знакомую бутыль с настойкой полыни. Отвинтив крышку, выплеснула ядовитую гадость прямо на каменный пол; разлетелся веер брызг.

— Вопрос закрыт, — заявила Лиенна и, швырнув пустую бутыль в помойное ведро, ушла из кухни.

Как?

Кхарнэ, как Тар это сделал?! Волшебство какое-то.

У их примирения оказался и недостаток. Получив наконец доступ к Лиенне, Тар теперь не мог от неё отлипнуть. На подготовку к вылазке забил. Большую часть времени он проводил за закрытыми дверями бокса над техзалом. Выползал оттуда изредка, довольно потягивался и шёл на кухню, где, давясь от жадности, закидывался чем попало, без разбору. И сразу утаскивал Лиенну за руку обратно в бокс.

И хоть бы раз Лиенна отмахнулась от его бесцеремонного требования. Я всё ждал, когда ей надоест без конца вылизывать сорвавшегося с цепи альфу в четырёх стенах. Но Лиенна будто считала себя должницей Тара за все унижения. Поэтому перед нами она виновато разводила руками: ну простите — и послушно следовала за Таром по маршруту ложе — купальня — кухня. Дня через два начала таскать харчи прямо в бокс. Тар забылся в своём отрыве и даже в кухню выходить перестал. За что боролся, тем и упоролся.

Поначалу Карвел и Гай отнеслись к сачкующей от работы парочке с пониманием. Их ехидные переглядывания сопровождали каждый выход Лиенны на свет. Ну и шуточки эти, набившие оскомину, о том, что скоро на первый уровень техзала из их бокса начнёт капать сперма, что Тар, наверно, сбросил там уже килограмм двадцать, что Лиенне можно не жрать, она и в боксе получит полноценный белковый обед — и подобный тупняк. Лиенна только корчила рожи в ответ.

Но время шло, прощальные ласки Нили и — не знаю, с кем там Гай проводил последнюю ночь — стали забываться, а в обозримой близости находились лишь две омеги, причём обе для них недоступные. Не очень благоприятная обстановка, так ведь? Раздражающая, я бы сказал.

А Тар не только не успокоился, но стал ещё реже выбираться из бокса, как и Лиенна. У «медузы» тоже кровь оказалась горячая. Ну, после года воздержания и вязки с течной омегой мало будет. А минет — это мелочь, пусть хоть пять раз на день. Чему удивляться?

Нам приходилось самим колдовать с разноцветным фургоном для вылазки, на боку которого гордо блестела надпись серебром: «Коммуна ландшафтных дизайнеров из Жероны» и номер телефона на фоне роз и хвои. Мы пилили фанеру, вырезали фальшивую переднюю стенку, подгоняя её по размеру, закрепляли в боковых стенах металлические скобы и цепи для «пленницы». В крыше фургона вырезали запасной выход, чтобы выбраться, если что-то пойдёт не так и некому будет открыть дверь снаружи. Устанавливали турбокомпрессор, чтобы добавить дури движку — он должен был без напряга выжимать сто пятьдесят в час на случай шакальей погони и не выдыхаться на подъёме.

Мы изучали нарисованную Риссой схему Института. Она целых шесть листов размалевала цветными ручками. Этаж, где её держали, изобразила в подробностях: бирюзовую тумбочку, стол, пальмы какие-то в горшках, несколько переходов, где её водили. К сожалению, реально полезной информации малышка знала — крохи. Ни в камерах, ни в коридорах даже не было окон. Самый важный путь — от входа в Институт до места содержания «суперок» — Рисса не видела, так как в день, когда она единственный раз в жизни покинула здание, её накачали снотворным.

— Найдём, — успокаивал нас Халлар. — По парам разделимся и обойдём всё.

Старейшина пытался приободрить нас, но очевидно было, что он сам пал духом. И виной тому не столько предстоящая поездка в никуда, сколько белобрысая брехунья, которая слишком резко и без предупреждения меняла курс.

— Ты что-то знаешь? — с подозрением спросил меня Халлар, когда за Таром и Лиенной в очередной раз захлопнулась дверь бокса.

Но я честно не знал ни хрена. После того, как Лиенна вылила настойку, необходимость рассказывать Халлару о её поступке отпала. Зачем лишний раз расстраивать старейшину новостью о том, что его любимица собиралась похерить сам смысл существования клана — пополнять детишками будущую армию мстителей? В неведении большее благо. Тем более Лиенна уже исправилась.

Ну, а что касается омежьего кидалова, то именно Халлар научил нас правилу: если омега сказала «нет», это значит «нет». А почему «нет», она тебе объяснять не обязана. К другой иди подкатывай.

Полностью отморозиться Халлар не смог: все замечали, как мрачные тени пролегают на его лице при взгляде в сторону бокса на втором уровне. Но он благоразумно оставил всё, как есть. Слишком хрупкое и непонятно на чём основанное было примирение Тара и Лиенны. Попробуй — тронь, попробуй — нарушь что-нибудь, и прилетит новый перелом в ответку, или вообще размечет нас всех по Гриарду безжалостная винтовка в руках альфы, потерявшего надежду. Как я догадывался, в данный момент Тар-стрелок был Халлару намного нужнее, чем Лиенна-любовница, вот старейшина и не бухтел. Задача Тару предстояла одна из самых сложных: крыша, «танатос» и боль.

Пока в техзале шла работа с фургоном, Рисса увлеклась сжиганием. Я специально вылезал наверх проверить: там по голым скалам гулял хлёсткий ветер, и никакого дыма снаружи видно не было.

Мы приволакивали в Большой зал всё, что могло быть опасным, если сюда придут коммуны. Оставили только горку упакованных заранее тюков, которые альфы должны будут забрать спецрейсом и перевезти в новый дом.

Целыми днями Рисса скидывала в огромный костёр вещи, которые мы так долго собирали и берегли для близких. Одежду и игрушки, мебель и книги, деревянные каркасы боксов, матрасы, занавески… Цена им — бессонные ночи на вылазках, холод, голод, кровь, страх. Память. Чьи-то ботинки, в которых сделаны первые шаги; простыни — свидетели раскалённых ночей; распашонки, вышитые маминой рукой… Следы долгой передышки в Гриарде корчились от жара и рассыпались в пепел; семнадцать лет покоя поднимались языками пламени к раскрытой щели в потолке Большого зала.

Для Риссы эти вещи не значили ничего. Она следила, чтобы костёр не давал чересчур много дыма и чтобы отгоревший пепел не мешал вспыхивать всё новым тряпкам. Она недрогнувшей рукой отправляла в огонь альбом Вайлина, где цветными карандашами были нарисованы все до единого члены клана, даже прикормленные пауки из кладовой и ручной крыс Острозуб. Рисса бесстрастно ломала о колено качели-балансиры, которые я каких-то пару месяцев назад сколотил на её глазах для своих шельмецов, а сама она покрыла зелёной краской.

Трескучий костёр высотой с меня, разложенный на месте дерматиновых матов для загара, завораживал Риссу загадкой огня. Каким чудом целый табурет за полчаса превращается в прах? Малышка сама пылала — любознательностью, безудержным интересом.

Её майка-безрукавка покрывалась следами копоти; мягкие отблески огня оттеняли бронзово-гладкие плечи. Капли пота одна за другой крались по резус-фактору в ложбинку между лопатками, бронза сверкала, влажная от жара. Отросшие кудри — уже на палец наматывались — потные, вились мелкими тугими кольцами. Халлар запретил будущей «пленнице» мыться до самой вылазки для большей достоверности, и от разогретой Риссы плыла по Большому залу тягучая омежья сладость, мой дурман.

Аромат истинной обволакивал, бил в голову — и кипящая стряпня моя на печи в кухне, и турбокомпрессор недокрученный, и Арон да-я-крут-девять-из-десяти — лети оно всё в пропасть. Пальцы жадные — в черноту кудрей, солёная щека, пряный висок, липкие рёбра под сырой безрукавкой… Прервано исследование тлеющего табурета; в ответ обидное: «Дар, не хочу! Подожди!» Научный интерес против пожара привлечённого альфы — силы неравны, наука пасует, сдаётся, на бронзе не видно румянца, пульсирует зрачок, заполняя всю чёрную радужку. Ладонь в ладонь, в темень тоннеля на слабых ногах — времени мало, его совсем нет, наш Дом догорает в Большом зале, остаются частицы: скрип двери в бокс, родная затхлость простыней, верное ложе из натурлатекса. Горячо и остро, тревожно и муторно, какая-то чуйка первобытная: даже если выживем, после Саарда ничто уже не будет по-прежнему, понимаешь, Рисса, а я, как перед смертью, всё надышаться тобой не могу, поцелуями твоими наполниться. Привкус гари на коже, омежья покорность моей повелительницы, ямочка под коленом… Бёдра дрожат нетерпением, касание — ответ, мы сама гармония, способны схватывать желания друг друга на лету. Время отщипывает наши секунды, торопит — ласки жёстче, имя со всхлипами, на вертолёте в стратосферу, сердце барахтается, как безумное, на пике сцепки, мы пробиваем седьмое небо и ещё несколько этажей над ним… И наслаждение немедленно берёт свою цену: откат, бессилие. Снова горит на костре наше прошлое. Три дня ещё… два… не хочу останавливаться, Рисса, не хочу думать, что это конец… В последний раз — свежая пробоина в седьмом небе — вернусь ли сюда снова? Замереть бы, остаться, только не назад — но рай захлопывается. Полёт с занебесья, мгновенный, словно оборвался трос лифта — чудовищная усталость, неподъёмные веки, неподъёмное сожаление, «хватит, Дар, пожалуйста».

Сквозняк развеивает по Большому залу серый пепел.

***

Утро 24 июля **75 года,

заброшенный микрорайон «Дубовая роща», несостоявшийся пригород Саарда

Ни разу я не видел его так близко. Столица двадцати шести округов, сама угроза из бетона, асфальта и стекла, мой кошмарный сон.

В бинокль было заметно, как колышется жаркой рябью голая полоса серой земли перед Саардской Защитной Стеной. Несмотря на восемь утра, шарик с неба уже припекал как бешеный. Лето в зените, фигли.

Отсюда, с пятнадцатого этажа заброшки, различались даже отдельные бетонные блоки Стены. Она тянулась по периметру города: сто десять километров коммунской трусости со спиралью колючей проволоки на высоте в четыре метра, с монолитными будками КПП, с рельсовыми «ежами» на въездах.

Мегазатратное сооружение. Но траты оправданы: раздробленные отряды армии альф, попав в город, наводили такого шухеру, что убытки от возведения Стены казались цветочками. Когда-то. Последние лет пятнадцать прорываться за колючку больше некому. Досмотры давно должны были стать формальными, а полицейское шакальё — расхлябанным. На то у нас и расчёт.

Моя майка отсырела от пота, на груди проступило мокрое пятно. К полудню будет такое пекло, что мы сгорим, если к тому времени не уберёмся в каныгу. Я вытер лоб голым плечом и отпихнул такого же потеющего Арона, который лез заглянуть в мой бинокль. Во второй наш бинокль на Саард таращился Гай.

Город вздымался из-за Стены коптящими сигарами заводских труб, хищно бликал на солнце начищенными стёклами небоскрёбов. Чуждый, непонятный. Концентрация коммунов на квадратный метр внутри должна быть чудовищной.

Царствуя над городскими крышами, впивался в драные утренние облачка шпиль Центральной телебашни. Оттуда коммуны вещали свою пропаганду на двадцать шесть округов — это пятая часть суши. На подъездах ко всем КПП рекламные щиты вдоль дорог пестрели портретами президента Сорро, которые различались только лозунгами и цветом президентского галстука. Товарищей приглашали на мартовские выборы в следующем году. Будто у них был выбор: всё шло к тому, что Сорро будет править пожизненно, несмотря на своё живорождённое происхождение… Вереницы легковушек тянулись к каждому въезду, ненасытный город вбирал в себя всех. Мне чудилось, что даже сюда долетает вонь выхлопных газов.

Я ненавидел Саард. Саард ненавидел меня — просто так, за каждую секунду, что я нагло осмелился прожить.

Арон недолюбливал Лиенну — за отца. И за Тара.

— Вот же шаболда сраная! — бурчал он, вытирая лицо краем вечной своей майки с вышитой единицей.

— За языком следи! — раздался рык Халлара в наушнике. Старейшина не стал подниматься на заброшку, остался внизу с Карвелом стеречь фургон. Даже теперь он продолжал защищать непостоянную омегу. — Дарайн, ну что там? — спросил Халлар встревоженно.

Я отвернулся от Стены и глянул в бинокль на другую сторону. Внизу, между коробками недостроенных пятнадцатиэтажек, виляла заросшая бузиной грунтовка — Гай еле-еле фургон по ней протиснул. Белым пятном на зелени выделялся ржавый указатель:

Микрорайон «Дубовая роща»

сдача в эксплуатацию 4 квартал **61 года

Здесь когда-то хотели забацать целый комплекс: жилые высотки, магазины, кинотеатры всякие для местных. Но в пятьдесят восьмом пошла зачистка. Население Саарда сократилось вполовину, одни беты остались. Город Стеной обнесли, а недострой на окраине обносить не стали. Кому он нужен? Оставшимся в Саарде коммунам и тамошнего жилья с головой хватало. Вот и торчат в небо грязно-серыми свечками эти панельные уродцы. В эксплуатацию «Дубовую рощу» так и не сдали и не посадили в округе ни одного дуба. Сорные берёзы сами наросли.

— Что такое «болдасраны»? — подняла голову Рисса — отвлеклась от наблюдения за тем, как меняется тень, когда двигаешь пальцами.

— Не заморачивайся, солнце.

По направлению к «Дубовой роще» пылил по грунтовке пижонистый чёрный «Шеро». В бинокль виднелись знакомые белобрысые вихры водительницы. Ишь, не халам-балам угнала, а своё наследное. Которое теперь коммунское. Представляю, сколько ругани по этому поводу наслушался Тар в дороге.

— Едут, — успокоил я Халлара.

Старейшина уже все ногти сгрыз, проклиная себя за то, что разрешил Тару и Лиенне ехать к месту сбора отдельно от нас. У них всего дел-то было: угнать фургон для перевозки тех, кого мы сумеем освободить, и припрятать его на берегу Файгата рядом с выходом из городской канализации: Райдон место на карте отметил. Пара часов работы. Это Лиенна с Таром должны были с шести утра торчать на крыше заброшки и нас в бинокль выглядывать, а не мы их. Стыдобище на мою голову. Как Халлару в глаза смотреть?

— Стерва! — не унимался Арон, и я готов был его поддержать. Заступился за Лиенну Гай:

— Слышь, умник, я те щас дуло в анус забью, не поленюсь!

Лить на кого-то дерьмо в его отсутствие — подло, это да. Но бессовестно позорить нашу группу не лучше. С Таром-то понятно, у него в последнюю неделю мозги взяли отгул. Но Лиенна, эх…

Я слышал в наушнике, как она блеет оправдания перед Халларом:

— На Длинном мосту два оленя бамперами зацепились. Затор километров на десять!

Угу, затор. Кого ты лечишь? Что за нужда была рисковать: одни, вне укрытия, в машине без тонировки стёкол, да ещё в такое время. Мы тут пёрднуть лишний раз боимся: без любого из нас шансы на успешный исход ощутимо рухнут вниз. А они оторваться друг от друга не могут.

— Пошли, что ли, — сказал я и направился к лестнице.

Внизу, в тени берёз, Карвел и Халлар уже одевались в свежие штаны. Рядом на зелёном ковре из пырея стояла целая коробка с баллонами «некусайки». Раздетый Тар — один белоснежный бинт на руке остался — щурился на солнце и лениво что-то жевал, пока Лиенна пшикала на него из баллона. Если Лиенна и могла навтирать про оленей, которые их задержали, то Тар притворяться не умел: его томно-довольная морда сдавала обоих. Того и гляди заснёт прямо в фургоне на пути в Саард. Жевал он семена горянки, не иначе.

Безалаберные. Какие они после этого профи?

— Что это с ним? — Рисса заинтересовалась потрёпанной шкурой Тара. Она в первый раз его вблизи видела, тем более голого.

От лёгкого прикосновения пальцем дурик отшатнулся, как от удара, поёжился. Ты смотри, какой неженка.

— Не тронь, Тар не любит, — объяснила Лиенна. На меня смотреть она избегала, знала свою вину. Совсем спутала, когда можно уступать альфьим хотелкам, а когда нельзя.

Рисса любопытно потянула носом, пытаясь обнюхать странного альфу со стянутой рубцами кожей, но только расчихалась от брызг «некусайки».

— Поможешь? — Я протянул малышке баллон и сбросил свои потные тряпки в общую кучу.

При такой жаре «некусайка» сможет маскировать наш запах не дольше трёх часов. Судя по карте Саарда, которую Лиенна купила в киоске для туристов, дорога до Института займёт с полчаса. Уложимся.

— Запомните место, — инструктировал нас Халлар. — Если кто-то отстанет, или со мной что-то случится, возвращайтесь сюда. Коммуны не станут искать у себя под носом… насколько мы их знаем… Каждый полдень поднимайтесь на крышу этой высотки. Если всё будет чисто, дежурные заберут вас и доставят в укрытие. Они будут ждать семь дней, начиная с завтрашнего. Кто не успеет добраться…

…того посчитают мёртвым, понятное дело. Хоть малёхонький, но шанс. Правда, я смутно представлял, как доберусь сюда из города даже за неделю, если потеряюсь. Один, да с моей приметной внешностью? В общем, от Халлара лучше не отставать, ведь теперь только он знает, где наш клан.

Коробку с припасами и водой в подвале высотки мы уже припрятали. Дежурные от Райдона или Вегарда, конечно, будут ждать не в «Дубовой роще», а следить за крышей в бинокль издалека. На случай, если потеряшка приведёт коммунский хвост.

Старейшина полез в свой рюкзак.

— Мы с Аби подготовили кое-что. Неизвестно, сколько течных омег там встретим. Поэтому… Арон!!! — От недовольного окрика с ближайшей бузины разлетелись воробьи.

В то время, пока все стянули шмотки и покрывали друг друга «некусайкой», пунцовый Арон залип, разглядывая… меня. Кхарнэ!

От крика отца он вздрогнул, выронив майку, но штаны снять так и не решился. Стоял и мялся, дёргая ремень, а от направленных на него взглядов краснел всё сильнее. Арону не хотелось показывать спрятанный в штанах стояк… на альфу.

— Живей! — торопил Карвел, потряхивая баллончиком.

Разрядила обстановку Лиенна:

— Закругляйся ты под скромняху косить! Думаешь, мы с Риссой первый раз видим, как у альфы встаёт на нас?

Вздохнув с облегчением, Арон изобразил косую лыбу и всё-таки расстегнул ремень. Я отвернулся: это мне меньше всего хотелось видеть.

Халлар подождал, пока мы с Гаем оденемся — штаны и разгрузка на голое тело, и протянул нам горстку каких-то белых кругляшков.

— Так вот… неизвестно, сколько течных омег там окажется. С этими штуками вы не почуете приманку и не будете отвлекаться. Использовать всем. — Он взял пару кругляшков и воткнул их в ноздри.

Задумка дельная! Неужели вправду поможет?

Мы тоже послушно вставили затычки в носы. Дышать эти штуки почти не мешали. Даже Арон их вставил, хотя ему от омежьей приманки ни тепло, ни холодно. Спалиться не хотел. Рано или поздно спалится, Лиенна наблюдательная и не дебилка.

— Остальные возьмите с собой. — Халлар разделил остатки затычек на всех. — Это для тех альф, которых сможем освободить. Им тоже отвлекаться нельзя. И… повторяю: в первую очередь ищем и выводим «суперок». Мы идём туда за ними. Когда всех «суперок» освободим, тогда выпускаем остальных. Но всего — не больше… тридцати омег. Это уже до хрена, но пусть будет тридцать. Выпустите больше — подставите всех. И только если освободите альф, на каждого альфу можете взять ещё по две омеги. И всё. Ясно?

Мы хмуро закивали, соглашаясь. Халлар был, разумеется, прав. Но я не представлял, как смогу выбирать… Как решу, кому жить с нами, а кому сдыхать в четырёх стенах Института без просвета и надежды? Кто я такой — решать чью-то судьбу?

Похоже, Карвела и Гая одолевали те же мысли.

Альфы. Вот кто нам нужен для начала. С каждым освобождённым альфой появится шанс на жизнь у двух омег. А если посчастливится найти альфу-«супера», в счёт него можно и трёх омег выпустить. Как там Аби говорила? Мудрость беты-философа плюс мощь экскаватора. Сила Риссы, помноженная на семь, такой же искусственно выведенный эксклюзивчик…

…ей под стать.

Дикий ужас пригвоздил меня к месту. Малышка охнула, схватила моё плечо:

— Дар?

Почему я не подумал об этом раньше?

— Дар? — недоумевающий шёпот.

Рисса — совершенство, каких нет в природе, так? Любой из нас — труха на её подошвах. Если и существует для неё истинный альфа, то он тоже создан искусственно, в лабораториях коммунского Института. Он спрятан за Защитной Стеной, за КПП с «ежами», за сотнями шакалов с автоматами.

А я лезу, сломя голову, в этот осиный рой, чтобы его освободить!

— Дар?!

— Дарайн, это твой. — Халлар протянул белый комочек, похожий на жевательную резинку б/у, я машинально подставил ладонь. Парник. Старейшина шагнул к Гаю, выдал его дозу. — Оболочка продержится во рту двадцать четыре часа, потом растворится. Не забудьте выплюнуть, когда всё кончится.

Смутно понимая, что делаю, я прилепил парник на самый дальний зуб. Принял от Халлара готовые шприц-тюбики, сунул в карман разгрузки.

— Дар?!

Что я творю!

Занятые подготовкой, остальные не замечали моей паники. Шнуровали берцы, затягивали ремни на разгрузках, раскладывали гранаты по карманам. Настроение перед боем задаёт группе координатор, а Халлар держался ровно и сосредоточенно. Только иногда повышенный тон выдавал его напряжение.

— Синий наконечник — противоядие от парника, — объяснял он, раздавая шприцы. — Помните про три часа, потом противоядие уже не поможет. Красный наконечник — антишоковое.

Я не позволю. Пусть он могуществом хоть с богом равняется, я не позволю ему отобрать у меня Риссу.

— Дайте и мне гранаты, — расстроилась Лиенна. — Пойду с Дарайном.

Халлар отказал категорически:

— Это решено. Мы с тобой будем резать дверь.

Старейшина ещё в Гриарде дал понять, что сомневается в нашей способности защитить Лиенну в случае беды. Своё сокровище он никому не мог доверить, только себе.

У меня преимущество. Я опытнее него. Знаю о жизни намного больше, чем он узнал из своей клетки с трена-жорами. И на шее Риссы уже стоит моя метка. Утрись, поделка.

Лиенна не сдавалась:

— Я могу с Таром на крышу…

— Я сказал нет, Мио! — рявкнул Халлар. — Хватит споров, иди за руль!

Мы притворились, что не поняли оговорки. Тар — тот просто не понял, без притворства, он был занят завязываньем банданы. Сама Лиенна и ухом не повела. Неужели Халлар забылся так не в первый раз? Всякое могло быть между ними за закрытой дверью бокса. Возможно, Керис не так уж ошибалась про суррогаты…

Надев плоскую шляпу, Лиенна промаршировала к фургону, раскрыла дверцы кузова, фырча от обиды. Таких раздолбайских униформ, как в «Коммуне ландшафтных дизайнеров», у неё ещё не было. Рубаха эта серая, штаны на подтяжках — дурачок деревенский, ну или бродячий артист. Чем более придурковато она выглядит, тем меньше вызовет подозрений. Туго перемотанные тканью груди Лиенны совершенно не выделялись. Бета как бета.

Я поправил наушник; микрофон занял своё место на груди. Кроме гранат, из оружия взял опровскую «бесшумку». Таким трофеем можно гордиться: лёгкая, надёжная, сама в руку ложится. Ещё со времён Ласау осталось с десяток полных магазинов к ней.

Пошарив по карманам сброшенных вещей — не забыл ли чего — я вытащил за жёлтые волосы однорукого куклёныша, которого дала мне Вайлин.

Папка, ты только не мри

Постараюсь, родная.

Игрушечный я уставился крашеными в лазурь глазами; чувство вины вгрызлось в сердце. Где-то на прорве квадратных километров от Гарала до Приморья четыре трейлера, возможно, уже достигли того места, где мои дети смогут расти в безопасности. Если же нет, они уже нашли покой. Я дал им жизнь, но вместо того, чтобы быть рядом и её защищать, волокусь за омегой, оправдывая себя тем, что Райдон бычара. Райдон кремень, боец, он справится. Я же — телок на омежьей верёвке.

Моя пластмассовая копия легла в карман разгрузки, я прикрыл её клапаном на липучке. Не потеряю.

Рисса стащила с себя майку и осталась нагой, как в день нашей встречи в поезде. Грациозным прыжком она забралась в фургон, там забренчали цепи.

Пора.

У двери кабины творилось непотребство. Тар целовал Лиенну — яростно и глубоко, будто сожрать её собрался. Слышно было, как стучат, сталкиваясь, зубы. Слетела в траву дизайнерская шляпа; Лиенна давалась покорно, прикрыв глаза, сползала в жадных объятьях, как течная омега от феромонов альфы. Ого! Это точно тихоня Тар? Аж меня проняло.

По правилам нашей группы они получили бы лютую нахлобучку, чтоб не бесили тех, с кем омег на вылазке нет. Даже дома, в клане, никто не позволял себе так откровенно лизаться при посторонних. Но у Халлара им всё можно. Старательно отворачиваясь от них, старейшина влез в фургон, таща за собой генератор.

— Всё, грузимся.

Я прикусил язык: раз сам старейшина это бесстыдство допускает… Следом за Халларом в фургон полез Гай с болгаркой в чехле и канистрой бензина, которая поможет прикрыть наш отход. Карвел уже вернулся со стороны заросшего бурьяном котлована, где он спрятал под сухими ветками «Шеро».

Арон в таком же, как у Лиенны, наряде ландшафтных дизайнеров, всё не шёл в кабину, будто ждал чего-то. Я наткнулся на его взволнованный взгляд. То ли сказать мне хотел что-то, то ли поцеловать тоже. Кхарнэ, как и где мне укрыться от его надоедливой привязанности? Ясно же дал понять — не нужно мне это…

— Мы не умрём сегодня, — внезапно сказал мне Арон. Полувопрос-полуутверждение.

Тьфу ты! Да у него поджилки тряслись похлеще, чем у меня. Ещё бы: намечается второй реальный бой в его жизни, тем более на таком ответственном участке: натасканный на стрельбу с семидесяти метров Арон будет помогать на крыше. Не поцелуй ему сейчас нужен, а братский толчок в спину. Вера, что бетонная махина Саарда ему одному кажется неодолимой, а для старших-опытных она просто пшик.

— Сегодня, — ответил я, — мы станем сильнее.

Обвешанный стволами Тар прошёл между нами к фургону: потащил и снайперку, и гранатомёт, и «танатос» с «мухой». Его морда выглядела пьяно-шальной: вот у кого были более важные планы на будущее, чем какая-то смерть. Я хлопнул Арона по плечу и полез вслед за Таром.

Голая Рисса сидела на полу фургона, поправляя цепи, закреплённые в стенах. Я присел перед ней, помог защёлкнуть кандалы. Они на тонком штырьке держались; на тренировке Рисса освобождалась за четыре секунды. На вид беззащитная такая, чумазенькая — не мылась неделю, как и сговорились; исцарапанная — она громила вещи в Большом зале в полном угаре; руки и ступни потемнели от сажи. Шрам метки слился с кожей, тщательно замазанный гримом. По запаху беты не способны различить, меченая омега или нет.

Не получит её поделка. Моя. Любой ценой.

Я на минуту вытащил из носа затычки, которые мешали ощутить густой омежий аромат с привкусом гари и наших вчерашних поцелуев, обнял ладонями её лицо. Растянутые цепями руки не позволяли ей обнять меня. Но она и так касалась — иронично-ободряюще.

«Береги себя, Рисса, милая».

«Прошу, прекрати так бояться, Дар!»

— Всё получится. Иди, — поторопила она меня.

Хорошо бы.

Я поцеловал её в лоб и прошёл вглубь фургона. Втиснулся между Карвелом и Таром в огороженный фальшивой стеной промежуток. Кусок фанеры занял своё место, загораживая свет. Мы только в потолке узкую щёлку оставили для воздуха. Когда коммуны заглянут в фургон, за спиной пленницы увидят обычную стенку.

Лязгнули, захлопываясь за нами, дверцы. Мягко загудел усиленный движок. Вот теперь пути назад точно не было.

Я так и не выучил ни одной молитвы Отцу-Альфе, хотя Керис пыталась научить. Но душа у меня не лежала. Разве Отец-Альфа сам не видел, чья правда? Видел же, сволочь небесная. Да только насрать Ему. Он ради прикола мог дать нам выжить и привести всех сюда, чтобы коммуны нафаршировали своих больных нашими молодыми печёнками и почками. Может, кто-то там, сверху, нас и подстраховывает, но это не благодаря Ему, а, скорее, вопреки. Сколько ещё дерьма жизнь должна вылить нам на головы, чтобы мы окончательно поняли, на чьей Он стороне?

Короче. В жопу молитвы.

***

Уже через несколько минут пути стало ясно, что щель в потолке мы оставили чересчур узкую. Пятерым альфам и так было не продохнуть в тесном промежутке между стенками. Но мы не учли ещё и жару. Фургон и до КПП не доехал, а я взмок уже, будто в ливень попал. Лишь бы «некусайка» не подвела. Но вроде проверенная.

Кроме свиста встречного ветра из щели, снаружи ни хрена не было слышно. В крохотной полоске света мы даже лиц друг друга не видели толком. Запертые в фанерную коробку, были беспомощны, как никогда. Если что-то случится с Лиенной и Ароном, мы даже выберемся из фургона не сразу — дверь-то с той стороны заперта. Пока через запасной выход на крыше вылезем, лжедизайнеров пристрелить успеют.

Чтобы мы были в курсе происходящего, Халлар раздал приём со своего наушника на наши. Лиенну, по обыкновению, несло, сидеть с закрытым ртом — выше её сил.

–…и делай выводы, Арон Халлар Тэннэм, — трындела она. — Я принципиально круче тебя.

Даже не пробуй, Арон. Эту говорящую голову тебе не переспорить.

— С каких это пор ты круче? — возмутился он.

— С самого начала. Тебя зачали на дне колодца на свалке, а меня в королевском люксе отеля «Вентара Платинум».

— Брешешь ты всё. Как ты можешь знать, где тебя зачали?

— Халлар сказал. Двадцать два года назад о путешествии моих родителей на годовщину свадьбы трубили из каждого утюга.

— Ой… Папа сочинит любой чёс, лишь бы ты улыбалась.

Удачно Лиенну понесло. За этими непринуждёнными препираниями Арон уже и бояться забыл. Чем меньше нервов, тем проще ему будет притворяться. В плане актёрства они с Риссой оба слабые звенья в нашем замысле.

— Наушник волосами прикрой, — посерьёзнела Лиенна. — Подъезжаем. Без нужды не болтай, врун ты никудышный.

Арон заткнулся.

Фургон замедлил ход, протряс нас по кочкам «лежачих полицейских». Крякнув рессорами, остановился. Сквозь жужжание движка мы слышали невнятные голоса, металлический лязг, глухой собачий лай. Когда-то этих тварей дрессировали загонять нас по феромонному следу и валить наземь, перегрызая сухожилия.

Мы замерли, напрягая по максимуму слух.

Зашипело, опускаясь, окно, Лиенна поприветствовала проверяющего:

— Утречко доброе!

— Драсьть, — пробормотал Арон.

— Лейтенант Грем, — представился шакал. — Будьте добры, предъявите документы и откройте кузов. Что-то собаки на вас реагируют.

— Наверно, на дикарку реагируют, — хвастливо сказала Лиенна; послышалось бумажное шуршание. — Мы дикарку словили. Вот, видите — писали про неё в «Вечернем Саарде». И в «Бета-печати» тоже — вот.

— Дикарку, говорите?

Судя по звукам, Лиенна открыла дверь и выбралась из кабины.

— Ты посиди тут, Виго… — сказала она Арону. — Ого, какие зверюги! Эй, кыш!.. Я, видно, сам этой дикаркой провонялся, пока грузили её. Впятером еле осилили, представляете? Я и четверо грузчиков — ординарной категории, силачи. Ох, она вырывалась! Ох, орала!.. Ну-ка, фу, пёсики! Не укусят?

— Не беспокойтесь.

— Это Виго её выследил, — вдохновенно врала Лиенна. — На краю участка — малинник. Так дикарка эта в рабице дыру прорвала — уж не знаю, как — кыш, собачки! — и на малинник наш лазать повадилась. С голоду, видно. Виго на неё ловушку и поставил… А? Не-е-е, дикарка невредимая, чо с ней будет? Так, чутка малиной оцарапалась. А старосты её по этим статьям в газетах и опознали. Что пропала она из Института.

Клацнул замок, дверцы фургона распахнулись. Свет просочился в наш закуток сквозь щели в фанерной стенке. Зазвенели цепи: Рисса отползла в сторону, чтобы её не задело, если нам выскакивать придётся.

— Ого! — поразились шакалы.

— Ох, растудыть меня в партию!

— Ах, чёрт, опять нассала! — возмутилась Лиенна. — Всю машину мне изгадила!

— Точно она. Омега! Вон у неё грудь выпирает, видите?

— Злющая какая!

— Три месяца назад пропала. Чем же она питалась?

— Я почём знаю? — отмазалась Лиенна. — Лето же, в садах много чего… В Жероне её не было, у нас все свои, быстро заметили бы. А как появилась — мы её тут же словили.

— Говорили, её повстанцы похитили, — высказался кто-то. — А выходит, сама сбежала.

— Может, от повстанцев и сбежала, — ответил другой голос. — У них же интеллекту ноль. Что у омеги, что у повстанцев. Животные.

— Вот, держите повестку, товарищ Венион. — Голос лейтенанта Грема. — Заедете с Виго в полицейский участок, дадите показания. Где, когда, как поймали. Адрес участка в документе.

— Заедем, заедем сегодня же, — затараторила Лиенна. — Только сначала в РИС её отвезём. Ну, и вознаграждение получим сразу. Нашему Виго совет коммуны за поимку пятьсот солдо выделить обещал. Остальное — в общую кассу. Всё, как положено, и налоги заплатим, и расходные ордера предоставим. Вы не подумайте, у нас коммуна честная.

— Повезло вам с находкой, — позавидовал лейтенант Грем. — Что ж, проезжайте на сканер.

Сканер?

Сканер?!!

Грузовики ведь только в аэропортах просвечивают! Что ж ты, Райдон, разведчик хренов?

— Готовь план два, — шепнул Халлар.

При обломе на КПП — рывок задним ходом. Не зря движок форсировали.

В почти полной тьме я видел очень близко блестящие глаза Карвела. Капля пота собиралась на кончике его носа. С другой стороны застыл мокрой статуей до невозможности равнодушный с виду Тар. От него несло семенами горянки.

— Посто-о-йте! — услышали мы возмущённый голос Лиенны. — Вы мне и здесь предлагаете в эту шайтан-машину заезжать? Ну, знаете… Я, товарищ, хочу заметить, в этом фургоне перевожу живые растения! Живые! А вы его, что ни день, облучаете! Я ещё думаю, чего у нас галемоны вянут, чего у нас кроксы не цветут? Да как они цвести будут, когда весь фургон радиацией фонит?! Счётчик к колесу поднести — зашкалит, я уверен! У нас уже жалобы от заказчиков! Кто нашей коммуне убытки возмещать будет? Ваш муниципалитет? Давайте! Давайте бумажку, я прямо сейчас напишу обращение!

Я обожал эту омегу.

— Сколько их? — процедил сквозь зубы Халлар.

— Постойте вы с обращениями… — судя по тону, шакал охренел от наезда. — Это стандартная процедура досмотра. Излучение безопасное.

— Товарищи, если ваши категории позволяют, проситесь все шестеро на другой участок, мой вам совет, — авторитетно заявила Лиенна. — От рентгена подальше. У моего наставника от таких «безопасных» процедур метастазы полкишечника отожрали! Тоже вот так на рамке в аэропорту в Сите стоял. А как к нам в Жерону перебрался — всё, опухоль не прогрессирует! Кстати, вон к тем двум отрядам тоже относится. Они хоть и метров за двадцать стоят, но кто проверял, какой у вашего облучателя радиус действия?

Шестеро плюс два отряда. Четырнадцать солдат с «АМУ». А скольких Лиенне не видно? План-два, однозначно.

— Товарищ Венион, это ради вашей же безопасности, — настаивал лейтенант Грем. — Газеты читаете? Слышали про теракты в Биншаарде, в Сите?

— Слышать-то я слышал, — возразила Лиенна. — Но где Биншаард, а где наша Жерона! У нас самое страшное — это когда сварщик подопьёт! Кстати, он эту дикарку и приковал, а расковать я её соглашусь только во дворе РИС! Хватило мне с ней дома возни. Она мне колено прокусила, могу показать! А вместе с дикаркой облучать тоже, сами понимаете, не дело, она вон дорогущая какая! А ну как испортим ей что-нибудь?

О, я действительно обожал эту омегу, кхарнэ!

— Товарищ, но как вы предлагаете…

— Проводите визуальный досмотр! — Лиенна разошлась. — Я разве что-то прячу? Или вы думаете, я тротил под днищем перевожу и в газоны вместе с навозом закладываю? Да я оружие последний раз в руках держал, ещё когда зачистка шла, и в нашем детдоме добровольческую дивизию расквартировали!

Пауза застыла, тянулись секунды. Наша затея повисла на ниточке толщиной в пару атомов.

— Ну, если для вас это такая проблема… — вздохнул лейтенант Грем. — Езжайте. Ваши документы.

Есть!

Карвел шёпотом выругался; улыбка Тара разрезала тьму.

Мы едва не утопли в избыточных охранных мерах саардских властей, но снова выползли на твёрдое. Шакалы решили не связываться с упёртым ландшафтным дизайнером с рентгенофобией. Мы не знали, чем закончится этот день для нас, но судьба лейтенанта Грема — как на ладони. Погоны долой и пять лет лагерей за халатность.

Захлопнулись дверцы кузова. Рыкнув пару раз газом вхолостую, фургон оставил позади собачий лай, шуршание шин, шакальи голоса и…

Это же не снится, да?

…въехал за Стену.

Здесь даже звуки движка слышались другими: не тонули в бескрайнем голом поле, а отражались, сотни раз отбивались от домов — громко, тесно, душно…

Ненавижу

Арон протяжно выдохнул:

— Ф-ф-у-ух. Признаю. Ты крутая.

— Я могу снова называть тебя «мелким»? — съехидничала наша спасительница.

— Нет.

Мы в самом деле ехали по невидимым улицам Саарда. Кхарнэ, как просто. Защитная Стена, Защитная Стена… Деньги на ветер.

Мы проникли в плоть чудовища, как микробы сквозь крохотный прокол в шкуре. За тонкими перегородками кузова Саард кишел тысячами коммунских частиц, как единый организм. Дышал загазованной взвесью, пожирал ресурсы близлежащих округов, переваривал и отрыгивал ненужное через ворота КПП. И не замечал, как фургон, начинённый нами — живой смертью — течёт по его артериям в святая святых — к репродуктивному органу города.

Пора немного навести порядок. Размножение — это наша привилегия.

Злейшее зло?

О, да.

Я сжал ствол «бесшумки», ощущая нарастающую пульсацию где-то ниже рёбер.

убивать

убивать

убивать

убивать

***

Саард, огороженная территория Репродуктивного Института

Сигнальное слово — «Рисса». Коротко, как выстрел.

–…и зовите самых сильных сюда. Это она, пока в цепях, смирная. А цепи сниму — лютовать начнёт. У нас в Жероне беседку садовую изломала… Лучше подождём, в кузов не лезьте. Дикая она, я не шучу!

Развернуться в тесном закутке лицом к выходу. Вытереть потные ладони.

— Пятнадцатая! Встать!

— Не реагирует, товарищ Салле!

–…посттравматический синдром…

–…экскориация…

— Да цела она, цела! Пятнадцатая! Встать, тебе говорят!

— Зовите начмеда, он в пренатальном!

–…срочно «узи» малого таза… анализы…

— Пятнадцатая, спокойно… Всё кончилось. Ты дома.

–…а вокруг вместо забора каменная стена. — Арон остался в кабине дать нам расклад. — Будка вахтёра справа, метров шесть. Окно открыто, дверь не заперта. Ворота — автоматика, уже закрылись. Парадный вход — впереди, метров тридцать. Дверь — металл, открыта настежь. Окон… нет вообще.

— Гай — вахтёр и ворота, — распорядился Халлар.

— Понял.

— Идут четверо, вроде охрана, — доложил Арон. — Кобуры расстёгнуты.

«Бесшумку» — с плеча. Снять предохранитель.

— Ой, товарищи, простите дурня! У меня ключи-то от кандалов в кабине! — Лиенна смылась с линии огня.

— Вот и Белех, наконец-то. Срочно доставьте омегу в смотровую.

— Пятнадцатая, встать! Выполняй приказ!

Лязгнули цепи — малышка пошевелилась. Кто-то ахнул, загудели голоса.

— Она услышала…

— Реагирует…

— А то уже беспокоиться начал…

— Я не пятнадцатая, — прозвенело ледяным тоном. — Моё имя… Рисса.

Сейчас.

Удар коленом — фанера вылетела вперёд. Свет резанул глаза.

Лица, лица, лица, бело-голубое. Рисса в упоре лёжа — как на тренировке.

«Бесшумка» вздрогнула, застрекотала длинной очередью наугад. Гулко выплёвывала одиночные таровская «муха», зашёлся выстрелами АМ-300 Гая.

— А-а-а-льф…

Бело-голубые костюмы медиков окрасились алым. Толпа перед фургоном сложилась, как кегли в игре в шары. Взмахнув руками, Рисса стряхнула цепи, прыжком вымахнула на дымящийся кровью асфальт. Мы высыпали за ней.

Солнце рухнуло на плечи, выдавливая влагу из тела, ослепило. Над широкой пустой площадью нависала облицованная рыжим гранитом коробка Института, как гигантское надгробие. Действительно, без окон. Неуместным пятном выделялась входная дверь с распахнутыми настежь створками. К ней мчались двое выживших.

Заревев движком, фургон сорвался за ними с пробуксовкой. Бегущих намотало на капот, под колёсами влажно хрустнуло.

В вахтёрской будке у въезда стоял грохот. Сквозь окно было видно, как внутри Гай крушит пульт управления воротами. Торчали кишки проводов.

Мы уже неслись ко входу, прикрываясь пулями. Кто-то из коммунов попытался захлопнуть дверь, тут же растянулся на пороге.

— Тар, сколько этажей? — спросил я.

— Девять стандартных. Общая высота двадцать восемь.

Охренеть! Тут дня мало будет!

Добежав до стены, мы прижались к ней.

— Карвел, Гай — справа, мы с Дарайном слева. — Халлар сорвал чеку, забросил гранату в холл.

Шандарахнуло; из холла пахнуло жаром и пылью. На входные ступени сыпануло гранитной крошкой.

— Жди, не суйся. — Я отпихнул Риссу и ворвался в дым.

Просторно, свет, цветы в горшках, блестящий пол, стекло… Кровь.

Я метнулся влево за Халларом, «бесшумка» заклацала короткими очередями — по кожаным диванам, креслам, по папкам за стойкой с надписью «Администратор».

Прострелить всё, где можно укрыться. Вперёд, в белый дым, перескакивая распластанные по полу бело-синие униформы в багровых кляксах.

Справа споткнулся Карвел, прижался к стене, зажимая ладонью бок. Я машинально отпрыгнул, скрылся за стойкой.

Охранники очнулись и отстреливались из-за метровой пластиковой ограды. Оттуда доносились тревожные голоса:

— Нападение!

— Побег?

— Опять Холлен?

— Нет, сигнала не было.

— Сорок пятый?

— Сбежал, мразота?

— Прикрой, — Халлар пнул меня по сапогу.

Я выставил дуло из-за угла, затарахтел пулями вслепую. Халлар поднялся, его граната, описав полукруг, скрылась за оградой.

От грохота заложило уши. Мы с Халларом рванули к ограде, расстреливая всё, что ещё могло шевелиться.

Когда осела пыль, на покорёженном пластике проступила надпись «Дежурный пункт охраны», а на стенах — требуха от дежурных.

Двери по бокам коридора распахивались от моего лёгкого пинка. Вторая… Третья… Ворваться — короткой очередью по углам — крики, стекло, аппаратура, кровь, пусто, дальше. Всё, тупик, последняя дверь.

Сердце молотило в горле, мелко дрожали пальцы. Я только сейчас услышал монотонные гудки тревоги из динамиков где-то у потолка — через каждые секунд пять.

— Никого. — Карвел захлопнул последнюю дверь со своей стороны и опустился на сверкающий чистотой пол прямо посреди коридора. Край его разгрузки набух кровью. Пошарив по карманам, он вытащил красный шприц с антишоковым и всадил иглу через ткань.

Я подскочил к нему.

— Ну-ка, покажи.

— Навылет, — отмахнулся Карвел, вытащив из разгрузки бинт. — Иди.

— Что за… херня со мной… — послышалось рядом.

Цепляясь за стену, Гай пытался подойти к нам. Его ноги подкосились, АМ-300 выпал из руки, и Гай завалился на пол, гулко ударившись головой.

Я бросился на помощь.

— Брат! Эй! Ты чего?

Жилка на шее билась — живой. Руки, ноги, грудь проверил — нигде ни следа крови. Услышав мой крик, подбежал Халлар, повернул Гая за щёку, оттянул веко.

— Похоже, он спит, — сказал, вытаскивая из шеи Гая тонкую иглу, застрявшую за ухом. — Кто-то сонным дротиком выстрелил. Д-д-дерьмо собачье!.. Ладно, идём. Тар нашёл пожарную лестницу, они с Ароном уже на крыше. Лиенна, можете входить, тут зачищено.

Лязгнула, захлопываясь, парадная дверь. Из дыма, который почти рассеялся, показалась Лиенна. Надрываясь и пыхтя, она пёрла генератор. Следом выплыла Рисса, нагая и блестящая от пота, словно смуглая богиня. У меня аж встал; я не мог по-другому на неё реагировать. Жутко хотелось спрятать Риссу от взглядов альф, но так безопаснее — в татуированную «суперку» не выстрелят. Пулями, по крайней мере, тут ещё эти сраные дротики. В руке малышка тащила болгарку.

Лиенна оглядела раскардаш, который мы устроили.

— Ого! Назавтра аншлаг в крематории.

Взвалив на плечо Гая, Халлар отнял у Лиенны генератор и направился через холл к запертой двери с вывеской «Архив репродуктивного материала». Значит, она вела в то самое спермохранилище. Как Райдон и говорил, дверь оказалась толстенная и бронированная.

Я огляделся: две лестницы в разных концах коридора, четыре лифта рядом в холле, запертый чёрный ход. Следовало окопаться на захваченном участке.

По очереди я понажимал кнопки лифтов.

Створки двух открылись сразу же, две другие кабинки пришлось ждать, выставив готовую к бою «бесшумку» из-за стойки администратора.

Приехали кабинки пустыми. Я раскурочил пару столов и заблокировал ими лифты, чтобы створки не закрывались. Теперь отсюда проблем можно не ждать.

Обломав металлические ножки у журнального столика, Халлар воткнул их в двери, перекрыв чёрный ход и лестницы. Если станут всерьёз ломиться, это надолго их, конечно, не задержит, но они с Лиенной успеют приготовиться. Вроде всё.

— Дарайн, шевелитесь, — поторопил Халлар. — Тар говорит, первые мигалки на подходе.

Быстро саардские полицаи атаку прочухали. Тар, конечно, в этом деле дока, но вдвоём с Ароном они не смогут удерживать их вечно.

Карвел уже перемотался бинтом с помощью Лиенны и теперь шарил по трупам охраны в поисках оружия. Наш план разделиться на две группы, чтобы быстрее найти в Институте «суперок», накрылся. Раненому Карвелу одному идти опасно — огребёт. Значит, ищем втроём. Пожалуй, с лестницы и начнём. «Куда-нибудь туда» — тоже направление.

Девять грёбаных этажей!

— Дар, что такое «сек-тор»? — услышал я.

Рисса стояла у стены, невинно покусывая заусенец. Перед ней, размалёванный золотыми завитушками, висел себе на виду — смотри, не хочу — сложный план всего здания, да ещё с пояснениями под ним. Я рот раскрыл: да ну на фиг, быть не может!

Не веря фантастической удаче, я прочитал пояснения.

Сектор 1. Административное отделение. Уровень общий

Сектор 2. Стационарное отделение. Уровень 2.0

Сектор 3. Перинатальное отделение. Уровень 2.0

Сектор 4. Отделение жизнеобеспечения. Уровень общий

Сектор 5. Изолятор. Уровень 1.0

Сектор 6. Гетерогаметные. Уровень 1.0

Ну, класс. Ну, здорово. Вот теперь-то мне всё стало ясно.

Чёртовы коммуны!

— Халлар!

Старейшина отставил генератор — пока не пригодится, вон розетка рядом — и подошёл к нам. Глядя на его озадаченное лицо я понял, что школу он бросил раньше, чем там проходили такие заумные слова.

— Сюда бы Аби, — пробормотал Халлар. — Э-э-э… администрация — это руководство и бухгалтеры всякие… А вот остальное…

— Может, в изоляторе кукуют те, кто накосячил? — предположила Лиенна. — Как у нас дома?

Халлар кивнул:

— Разумно.

Я и сам склонялся к тому, чтобы в первую очередь наведаться в изолятор. Это было единственное понятное слово. В смысле, я хоть приблизительно представлял, что там можно встретить. Камеры, наверно. Решётки. И охрану.

Судя по схеме, сейчас мы находились в административном отделении. Дорога к пятому сектору пролегала такими мудрёными тропами, что мне пришлось бы тащить всю карту с собой, чтобы не заблудиться. Но её намалевали прямо на стене.

— Готова, Рисса? — спросил я.

— Почти. — Малышка оглядывала схему, задумчиво закусив губу. В Гриарде она запоминала книжную страницу текста за минуту и семнадцать секунд, каждое слово. — Через четвёртый сектор пойдём, так ближе. Нам на эту лестницу.

Лиенна заикнулась было:

— Может, и я…

— Заблокируй за ними дверь, — заткнул её неумолимый Халлар.

Он ломал остатки пункта охраны, вырывая из пола вместе с саморезами пулестойкие панели. Дверь в подвал стоило огородить баррикадами. Напасть откуда угодно могут, несмотря на наши городушки. Халлару надо болгаркой наяривать, а не озираться вокруг на измене.