Вредина для Чемпиона

Илона Шикова, 2021

Меня зовут Алексей Пантелеймонов, и до недавнего времени я не представлял свою дальнейшую жизнь без спорта. Пока отец не “подложил свинью” – переписал на меня весь свой бизнес. И теперь вместо чемпионата мира мне приходится сидеть в кресле генерального директора. Еще и случайная встреча с одной очаровательной врединой спутала все карты. Я ненавижу ее, потому что пять лет назад она мне не поверила, перечеркнув всё, что между нами было. И сейчас я собираюсь ей отомстить, забрав самое дорогое, что у нее есть. Только к чему приведет моя месть? От ненависти до любви один шаг, но между нами пока целая пропасть…

Глава 11

Я захожу в дом первой, а Марк залетает следом, на ходу пытаясь расстегнуть курточку. Он счастливый и довольный от новости, что послезавтра Стас возьмет его в аквапарк, как обещал еще три дня назад. При виде сияющей и цветущей физиономии сына на душе становится теплее. И злость на Лешу вроде проходит, так толком и не успев захватить мои эмоции в свой плен.

— Это кто вернулся домой? — отец выходит из кабинета и улыбается, наблюдая, как Марк сопит и продолжает бороться с молнией на куртке.

— Дед, помоги, — ворчит малыш и бросает свое занятие, направляясь к отцу. — А то у меня не получается.

— Как игра? — отец подходит к внуку и присаживается на корточки, расстегивая змейку. — Понравилось?

— Очень! — кричит Марк, а я замираю на месте в ожидании его дальнейших восторгов.

Сейчас сдаст меня по полной программе раньше времени, и отец опять начнет фыркать. А если еще узнает, что с Алексеем мы случайно встретились аж два дня назад, то ворчание перерастет в крик.

— А где Мишаню потеряли? — папа снимает с мальчика курточку вместе с шапкой, но я не даю сыну вставить ни слова, быстренько встревая в их диалог:

— Он с друзьями после игры собирался в кафе сходить. Сам домой доберется.

— Миша — чемпион! — кричит Марк и прыгает на месте. — А еще, дед, я со Стасом пойду в аквапарк!

— Дядей Стасом, — поправляю сына, так как запрещаю называть своего брата просто по имени.

Пусть с детства привыкает, что тыкать взрослым людям нельзя. Но моего порыва никто не оценивает — отец улыбается, Марк смешно кривит носик и мотает головой из стороны в сторону, а тот, кто приходится моему сыну родным дядькой, спускается по лестнице на первый этаж, на ходу громко произнося:

— Мелкий, не слушай ее! — и тоже ржет, как конь. — Никаких дядь, понятно?

— Видишь, мама, — малыш тычет в меня пальцем. — Стас мне разрешает называть его по имени!

— Не только разрешаю, но и настаиваю, — брат проходит мимо отца с племянником, проводя рукой по волосам последнего, после чего подходит ко мне и целует в щеку. — Привет.

— Как же с вами тяжело! — я закатываю глаза, всем своим видом показывая, что они мне надоели. — Никакой женской солидарности — одни мужики кругом.

— Девочка моя, я все слышу! — раздается голос домработницы из столовой. — Не переживай, все, кто обижает нашу крошку, останутся без ужина.

— У меня важный телефонный звонок, — отец разворачивается и направляется в кабинет, так как знает, что Вера Александровна шутить не станет.

— Дед, я с тобой! — Марк бежит за ним следом, и через пару секунд эти двое скрываются за дубовой дверью.

— А ты со мной, — хватаю за локоть брата, не давая ему вставить ни слова.

— Может, я лучше тоже пойду? — начинает канючить Стас, плетясь за мной следом, но под моим грозным взглядом сдается и начинает подниматься по лестнице на второй этаж, тяжело вздыхая.

Захожу в свою комнату, затягиваю туда брата, после чего закрываю дверь и направляюсь к окну, на ходу скидывая куртку и швыряя ее на кровать. Вроде и хотела посоветоваться с близким человеком, а все слова, как назло, куда-то испарились. И я даже не знаю, с чего начать.

— Тут такое дело, — я поворачиваюсь лицом к Стасу, опираясь о подоконник и наблюдая, как мужчина уже принял полулежащую позу, удобно расположившись на моем спальном месте. — Даже не знаю, с чего начать.

— Как обычно — с главного, — ехидно усмехается брат, глядя, как я нервничаю. — Давно тебя не видел в таком состоянии, сестренка.

Мы со Стасом очень близки, несмотря на то, что он меня старше на четыре года. К тому же, характеры у нас разные, но мы никогда не ссоримся, даже если иногда (точнее, довольно часто) расходимся во мнениях по ряду вопросов.

— Не ехидничай, и так хреново, — фыркаю и машу рукой, чтобы отстал со своим занудством. — Мне твой совет нужен, — в этом месте Стас поднимает одну бровь, задавая немой вопрос. — Я Пантелеймонова встретила.

— Чего?! — как-то резко вырывается у моего собеседника.

— Два раза, — я тяжело вздыхаю, никак не реагируя на его эмоции. — К тому же, оба раза он видел Марка и…

— Твою мать! — перебивает меня брат и вскакивает с кровати, начиная ходить по комнате из угла в угол. — Что говорил? — останавливается и смотрит на меня в упор.

— Да особо ничего, — пожимаю плечами. — Во второй раз решил, что я его преследую, идиот.

— Точно идиот, — фыркает Стас. — Насчет Марка догадался?

— Да вроде нет, — я снова почему-то абсолютно спокойна. — Он решил, что это твой сын, то есть мой племянник, — тяжело вздыхаю и печально заканчиваю: — А я не стала переубеждать и подтвердила этот факт.

— Как еще наш мелкий балабол не проболтался, — мой братец усмехается, намекая на извечную болтливость моего сына, который не умеет хранить тайны и постоянно сдает нас с потрохами отцу.

Мы несколько долгих секунд стоим на своих местах, как будто приросли к полу, и смотрим друг на друга. И как-то одновременно у нас начинают вытягиваться лица, округляться глаза, и громко врывается только одно слово:

— Черт!

Мысли, походу, тоже совпадают, так как Марк сейчас с дедом. Он уж точно расскажет этому старому упрямцу, как два раза встречал высокого дядю, с которым мама оба эти раза разговаривала. Еще и слово в слово повторит все то, что я выдала Алексею.

Мы срываемся с места одновременно со Стасом, но не успеваем добежать до двери, как она, эта самая дверь, широко распахивается и на пороге появляется отец.

— Опоздали, — тяжело вздыхает брат, замирая на месте.

— М-мм, — только и могу произнести я, глядя на перекошенное лицо своего родителя. — Папа… — начинаю первой, выставляя руку вперед, но отец меня перебивает:

— Какого хрена, Ника, я узнаю от внука, что ты виделась с этим недоумком! — тычет пальцем в мою сторону, заходит в комнату и закрывает за собой дверь. — Мне кто-нибудь может объяснить, что происходит?

— Я сам только что узнал, — Стас разводит руками, после чего они вдвоем с отцом смотрят на меня, впиваясь своими цепкими взглядами.

Вот это я влипла, так влипла. Хотела посоветоваться наедине с близким человеком, а оказалась загнанной в угол двумя упрямцами.

Ох, и болтун, находка для шпиона, мой любимый сын! Как же тяжело с этими мужчинами, гордо именуемыми моими любимыми родственниками.

Не знаю, откуда берутся силы — в принципе, я всегда сопротивлялась и пререкалась с отцом. Сейчас не исключение — хватит на меня давить! Я все равно сделаю так, как посчитаю нужным, несмотря не неприязнь отца ко всему семейству Пантелеймоновых. Особенно к их главе — у них с моим родителем давнишняя война.

— И чего вы на меня уставились? — я сканирую их по очереди взглядом в ответ. — Да, я виделась с Лешей. Случайно пересеклись — первый раз на празднике, куда мы ездили с Марком, второй — сегодня на соревнованиях у Миши.

— Он тебе угрожал? — отец делает шаг вперед, но у меня резко вырывается:

— Нет! — и уже после, немного тише добавляю: — Папа, он не недоумок. Просто…

Я запинаюсь, так как слова куда-то пропадают. Так же резко, как вырвалось недавнее “нет” в попытке защитить Лешку.

Время прошло, я успокоилась и даже простила его, хоть и скрыла рождение сына. Боюсь, что теперь, правда, уже он меня не простит.

Но я так же твердо уверена в том, что каждый человек имеет право исправить свои ошибки. Хотя бы попытаться это сделать. И я не позволю кому бы то ни было отнять у Леши возможность видеться со своим ребенком.

Если он захочет, конечно же.

Кстати, этот вариант развития событий я еще не рассматривала. А вдруг Пантелеймонов не захочет видеть сына? Или отберет его у меня, отомстив таким способом за прошлое? А если…

От очередного “если” меня едва не шатает, но я снова беру себя в руки — Ника, нельзя раскисать.

“Он не причинит вреда ни тебе, ни мальчику”, — произносит моя совесть, а я в ответ тяжело вздыхаю. Теперь надо как-то правильно донести мои мысли до моих же родственников.

Но, чувствую, тяжело мне сейчас придется, потому что эти два упрямца продолжают впиваться в меня взглядом, всем своим видом готовые порвать Алексея на мелкие части.

Боже, дай мне сил с ними справиться!