На последний шанс меньше

Илья Алексеевич Видманов, 2019

В Новосибирске вспыхивает бандитская разборка, в результате которой быстро становится крайним невинный. Его арестовывают, после чего он очень быстро умирает… Бандиты успокоились, вот только они не знали, что сын этого человека не из робких. Вскоре на них обрушивается заслуженная кара, а герой, решившийся в одиночку противостоять целой банде, становится изгнанником и бежит, стремясь уйти от расправы. Какая ирония, ведь совершив дома настоящий подвиг, спасаясь от преследования этот человек попадает в переделку ещё яростнее и круче, чем та, от которой он убегает! Содержит нецензурную брань.

Глава 5

Сызрань-Самара

Уже третий час Никита ехал на электричке «Сызрань — Самара». Мало того, что сам путь занимает два часа, так по дороге ещё и сместили «окно», из-за чего пришлось задержаться. Ноги ноют, спина болит. Безумно хочется пробежаться, подтянуться, отжаться… только бы не сидеть больше на этой проклятой лавке! Лишь пара вещей радует сейчас: это утренний рейс, что значит не придётся искать жильё ночью, да народу едет мало — тесниться, к счастью, не приходится.

Прошло уже несколько недель с тех пор, как Никита сбежал из Новосибирска. Сначала казалось, что ситуация безнадёжная и его обязательно поймают. Никита ждал последнего боя, готовился продать жизнь подороже… но однако ж всё равно продолжал убегать и путать следы. Покупал ложные билеты. Оставлял фальшивые намёки. Приходилось выдерживать изнуряющий темп, проявлять огромные терпение и смекалку. Будь осторожным ВСЕГДА! Прежде, чем что-то сделать — подумать трижды, даже если кажется, что всё хорошо. Никита лавировал, как мог. Путешествовал при помощи приложений о совместных поездках, останавливался на съёмных квартирах, чьи хозяева не задавали лишних вопросов. Всегда пользовался новым именем, никогда не проводил в одном месте дольше двух суток. И вот, спустя несколько недель такой жизни начала брать своё усталость: душа вымоталась. Начало грызть какое-то противное опустошение. Никита заметил, что начал уж слишком во всём сомневаться, стал по-глупому нервничать. В такие моменты он спрашивал себя, правильно ли поступил… и всегда отвечал себе, что после убийства отца перед ним встало только две дороги — жить и умереть, как овце, или жить и умереть, как льву. Для человека гордого — выбор без выбора.

Путь начал подходить к концу. По динамику громко объявили конечную остановку. Люди зашуршали сумками, зашаркали к выходу подошвами. Никита закинул за спину рюкзак — всё, что у него осталось — и присоединился к толпе.

Уже дней пять, начиная с Уфы, в его голове крутилась навязчивая идея: остановиться в крупном городе, сделать новые документы и исчезнуть, свалить за кордон. Это значит, что надо в незнакомом месте без всяких связей найти человека, который такие документы сделает. При этом никому не сдаст и не обманет. Найти на это деньги… А ведь запасы уже подходят к концу: всё, что за жизнь было скоплено, обратилось в наличность и к сегодняшнему дню почти истаяло. Скоро в карманах останутся лишь дырки… Нельзя и попасться на глаза кому-то, кто способен опознать особо опасного преступника, фоторобот которого крутили по всем каналам страны. А репортажи были, да ещё какие! Убийца невинных! Маньяк! Бандит с большой дороги!.. Ещё в первые дни, каждый раз, когда по телевизору всплывал сюжет про массовое убийство в Новосибе — тут журналисты иногда путались: то сообщали, что дело было в пригороде, то в коттеджном посёлке вне города — каждый раз Никита закусывал губы и до боли сжимал кулаки. Слава богу камер в доме не было, а единственная, находившаяся на улице, сняла его плохо! На фотороботе преступника если и можно было узнать, то с трудом. У Никиты также не было сомнений, что на его прошлой службе всем ясно, кто главный виновник этой кутерьмы и каков его мотив. Самостоятельное увольнение за несколько дней до случившегося, последующее исчезновение… Полиция уж точно знает, кого искать.

Электричка замедлила ход. Спустя несколько секунд неприятно скрежета она с толчком остановилась. Двери разъехались, народ хлынул наружу и побрёл в сторону переходов. Как вылез, Никита сразу бросил взгляд к голубому шпилю вокзала: на большом круглом циферблате стрелки отмерили десять минут десятого. Самарский вокзал приятен глазу. Аккуратен, красив. Его конструировали явно с любовью: никаких острых линий. Всё гладкое, обтекаемое. С отделкой цвета неба.

Пройдя по подземным переходам и добравшись до автобусной остановки, Никита задумался: пойти в закусочную и там с телефона выбрать квартиру, или купить еды и сделать то же самое в парке. Склонность к свежему воздуху и природе победила и Никита решился спросить, как добраться до ближайшего парка.

— А тебе какой парк нужен, сынок? — поинтересовалась бабушка в расписном платке, скрывающим волосы.

— Да любой, бабуленька. Какой самый близкий?

— Ну, тебе тогда сквер Высоцкого нужон! Он на пересечении Ленинградской и Самарской находится. Вон, кстати, маршрутка идёт. Садись на неё. У контролёра спросишь, где выйти…

Никита горячо поблагодарил старушку и прыгнул в автобус. Дорога заняла совсем немного времени, и когда он сошёл, пред ним и в самом деле оказался сквер, что значит парк, только меньше, с деревьями, лавочками и дорожками и со всякими архитектурными украшениями. Купив в ларьке пиццу, Никита уселся на спрятавшуюся под раскидистой ивой скамью. Откусив кусок от пиццы, он было потянулся к телефону, но решил какое-то время просто отдохнуть. Сидение на природе в отличие от сидения в электричке не несёт негатива. На свежем воздухе вообще можно провести весь день, даже если у тебя куча дел — и только на пользу пойдёт. Да и последние несколько дней всё не удавалось хорошо выспаться. Постоянно приходилось суетиться, срываться с места… Никита откинулся на спинку и протянул расслабленно ноги.

В какой-то момент он почувствовал вблизи шевеление. Правую руку кто-то трогает, поднимает её и пытается выпутать из лямок рюкзака. Открыв глаза, Никита увидел улицу, освещённую по-вечернему. Солнце, ещё только минуту назад поднимавшееся над городом, уже стремится покинуть небо. Рядом возится какой-то парень лет двадцати. В грязной одежде, в страшущих полосатых кроссовках, какие были популярны в середине нулевых. Лицо измотанное и худое, на левом виске красуется чёрная татуировка толи змеи, толи китайского дракона. Парнишка пытается высвободить рюкзак, так неудачно лежащий под рукой глупого туриста. Внезапно пальцы на этой руке сжались, разом похоронив все воровские надежды взять своё и свалить.

— Чё, рюкзак понравился? — спросил Никита подчёркнуто мирно, его глаза вонзились в незнакомца с пристальностью. — Мог бы попросить хотя-бы, а я, может быть, и отдал бы. Вдруг мне не нужен?..

Парень вылупился на очнувшегося, как мангуст на кобру. Его глаза блеснули молнией! Секунду он глядел, не решаясь шевельнуться — и вдруг замахнулся! Никита разглядел, что во вражеской руке ничего нет, а потому выставил предплечье и отвёл удар, после чего зарядил противнику прямой в челюсть. Бац! Голова парнишки запрокинулась и он повалился на спину, смешно задрав ноги. Никита поднялся со скамейки и вдруг с разочарованием заметил, что уронил пиццу на себя. Видимо, когда заснул.

— Вот же чёрт… Ходи теперь грязный, как неряха…

Не смотря на хороший удар, вор и не подумал сдаваться. Он вскочил и бросился на Никиту с кулаками!

— Эй! — Никита хватил его за грудки и, как тореадор, толкнул мимо себя — парень с маху врезался в лавочку, где неуклюже перевесился и повис на спинке, будто пьяница. — А ну успокойся! Я кому сказал?!

Видимо, до паренька доходит плохо. Или от первого удара в голове у него помутилось — он начал новую попытку встать! Никита понаблюдал, с каким трудом парнишка поднимается на ноги, как натужно сжаты его зубы, как набухли на его висках вены… Однако, можно биться на спор, злобы в глазах его почему-то нет. Никиту это даже удивило: он столько повидал за жизнь озлобленных глаз, что мог бы считаться по этому вопросу экспертом.

Парнишка метнулся в попытке ухватить противника за одежду! Никита уже знал, что сделает, чтобы окончательно сбить с наглеца спесь… однако тут перед ним встала страшная картина: на них обратили внимание и уже подбегают двое патрульных!

— Твою-то мать! — вырвалось у него отчаянное. — Только не это!

Воришка попытался ухватить «туриста» за воротник, но был ловко сбит с ног. Никита не стал вкладывать силу, лишь обозначил удар.

— Полежи тут немного, — бросил он изумлённому противнику и скосился на приближающихся полицейских. — Отдохни. А мне пора!

Никита так наддал, что ноги взвыли от усердия. Мышцы предательски заболели, но Никита сжал зубы и побежал ещё быстрее: вдруг среди патрульных хороший бегун? А если рядом их машина с парочкой свежих ребят? Быть пойманным, пусть даже по мелочи, означает смерть. Никита не оглядывался и бежал, куда глаза глядят. Если бы это был Новосибирск… но это Самара, и он бежал, полагаясь на только удачу и глаза. Легкие нагрелись, стопы почувствовали, словно бегут по раскалённой сковородке. Вроде бы сзади не слышно топота… Может всё обошлось? Велико же было Никитино удивление, когда рядом, как стрела, пронёсся тот самый воришка, минуту назад оставленный полицейским на добычу! Он пролетел, словно ошпаренный, а выражение его лица было, точно он несётся от тигра!

— Совсем сдурел?! — Никита с трудом прервал дыхание. — Ты чего бежишь за мной?!

— Да я и не за тобой! — Парень будто оскорбился. — Ты сам бежишь! А я… Я сам!

Ответить было нечего. Никита плюнул и в следующий миг поддался искушению оглянуться — наворачивая ногами, словно колёсами, за ними бегут те самые патрульные! Мало того — они догоняют! В голове Никиты вспыхнула идея. Посмотрев в спину вырвавшегося вперёд воришки, он пристроился ему в хвост и побежал, стараясь не привлекать внимания. Если этот хулиган местный, то уж он-то точно знает, как скрыться, верно?.. Верно. Парень принялся плутать меж домов. Явно не впервые в этих закоулках. Патрульные уже почти догнали, даже стали грубо что-то кричать, чем только сбили дыхание. Вскоре они потерялись за очередным поворотом.

Парень и не думал останавливаться, всё вилял и вилял. Никита тянулся следом. Спустя ещё минут пять изматывающего спринта они остановилась в переходе между домами. Оба хрипящие, едва держащиеся на ногах. В насквозь промокшей от пота одежде. Оба настороженно глядели друг на друга и одновременно по сторонам, чтобы рвануть, если что вдруг. Никита первым отдышался и выпрямился, убрал ладони с трясущихся коленей. Воришка сосредоточил взгляд только на нём. Грудь его всё ещё ходит ходуном, он хрипит и дышит через рот.

— Неплохо ты бегаешь… — произнёс Никита нейтрально. — Поди, в школе все соревнования по бегу выигрывал?..

В глазах парня мелькнуло изумление, но он нагнал на себя серьёзности и выпрямился в полный рост. Задышал через нос и грубо спросил:

— А тебе-то что?..

— Да знаешь… Не каждый день доводится вот так побегать. — Никита улыбнулся с хитринкой. — Было весело, согласись!

Парень ответил мрачно:

— У нас явно разные представления о веселье. Если бы я попался — мне бы пришёл конец… Ладно, я вижу, ты не лох и за себя постоять умеешь. Не суди, что полез за твоими шмотками, просто обстоятельства так сложились. — Он отвернулся и пошёл прочь. — Не злись на меня, я просто человек в сложной жизненной ситуации.

Несколько долгих мгновений Никита глядел в его удаляющуюся, мокрую от пота спину, и вдруг неожиданно для себя крикнул:

— Стой! Тебе же ведь деньги нужны, верно?!

Парень остановился. Оглянувшись, он скептически обронил:

— А кому они не нужны?..

— Ты прав, деньги нужны всем! — согласился Никита поспешно, сам ещё не до конца понимая мелькнувшую у него мысль. — И мне в том числе. Просто… как ты выразился, бывают обстоятельства… Мне и самому никому нельзя попадаться. Я не местный, города не знаю. А ты знаешь. Ты мог бы мне помочь, а я бы тебе немного заплатил…

Парень поглядел на Никиту с подозрением. Кожа на его лбу сморщилась, губы сжались. Брови сошлись над переносицей. Взгляд выразил явное сомнение. После паузы он произнёс:

— Знаешь, друг… Какой-то ты мутный. Я у тебя хотел шмотки стырить, а ты про какую-то помощь говоришь. И что, кстати, за помощь?.. Ты странный, а я странностей не люблю.

— Наоборот! — возразил Никита горячо. — Никаких странностей! Клянусь! Не знаю, можно ли меня назвать бродягой, но сейчас я в пути, и пока не знаю, где и как мой путь окончится. Я в розыске по громкому делу, что недавно произошло в Новосибе. Ты мог о нём слышать…

От внезапной откровенности глаза воришки стали широкими, как блюдца. Рот его открылся, как у рыбы. Он даже сделал шаг назад, будто надумал сесть на несуществующий стул. Всё-таки чувствуя некоторый нервоз от того, что раскрывается, но уже и понимая, что останавливаться поздо, Никита продолжил:

— Меня хотят поймать многие. И полиция — далеко не в первую очередь! Положение моё — пан или пропал, как говориться…

— Зачем ты мне это говоришь?!. — зашептал парень свирепо, стараясь, однако, громко не голосить. — Ты что, больной?!.

— Может и больной… — Никита пожал плечами. — Сам я себя считаю вполне здоровым. Мне показалось, что с тобой можно поговорить. Ты извинился за свой поступок и объяснил, что такая твоя ситуация, хоть и не стал вдаваться в подробности. Ты хотел украсть, но ведь ты сам не вор — наверное, у тебя просто проблемы? Жизненные сложности? Со всеми бывает…

— Э-э-э… Ну-у-у…

Вор растерялся не на шутку: он глядел на Никиту, изучал его, пытался понять его мимику, раскусить хитрость, но лицо «туриста» выглядит честным, как дневник отличника. Странно… Ох, странно… Ну неужели этот человек говорит такое?! Нет, чтобы говорить подобное, да ещё чужаку, нужно сойти с ума, или…

— Ты, наверное, думаешь, что у меня крыша поехала? — Никита понимающе улыбнулся. — Нет, не поехала. Не знаю, что там у тебя не так с законом, но думаю, что ты не серийный убийца, не маньяк и не растлитель малолетних. Это значит, что мы могли бы сработаться.

— Можешь не сомневаться! — заявил парень горячо, его лицо в мгновение побагровело. — За мной гнилья не водится!

— Так вот и я не из… этих. — Никита положил ладонь на грудь. — Я не насильник, не педофил. Я не обижал невинных и не брал ничего чужого. Я… лишь отомстил за своего отца людям, которые его убили. Я не стал терпеть — пошёл и отомстил. Теперь я в бегах и меня разыскивают… Так вот что я подумал: помощь такого человека, как ты, могла бы мне пригодиться. Я заплачу хорошо, ты не пожалеешь. Ну а деньгами ты и себе поможешь. Или я не прав?..

— Эх, мужик… — парень безнадёжно отмахнулся. — Точно ты не в себе, раз такие подробности выкладываешь! А что касается меня — тут одних денег мало будет, хоть сто мильёнов возьми… Ну да не твоё это дело. Нет, не твоё… — Он помотал головой и снова повернулся к Никите спиной. Бросил через плечо: — Я ухожу. Ты меня не видел, я тебя не знаю. Разошлись, как в море корабли. Всё! Гуд бай!

Сказал и ушёл, не задерживаясь. Никита проводил его взглядом и немного постоял в задумчивости. Тяжко вздохнув, он поглядел на свои руки — и тут, словно молния, страшная мысль поразила его! От потрясения он даже закрыл глаза и опёрся о стену, чтобы не упасть.

— Боже мой… — еле вышептал он. — О господи… только не это… Только не это! Нет! — Мысли его вспорхнули и растерялись, как стая встревоженных птиц. — Так-так-так, ага… — Никита схватился за голову. — Так, спокойно! Без паники! Ещё не всё потеряно…

Прошаркали шаги. Никита тут же принял непринуждённую позу, насколько вообще может выглядеть непринуждённым человек в мокрой, резко воняющей потом одежде. За спокойным видом он приготовился в любой момент бить или бежать — мышцы насторожились в ожидании команды. В проходе показался тот самый воришка, минуту назад так категорично распрощавшийся и ушедший. По стенам прокатилось эхо урчания из его живота: там словно бы запели киты! Пусть и с напускной жёсткостью, лицо его всё же выдало обыкновенное любопытство. Увидав его, Никита чуть растянул губы и отпустил как-бы в шутку:

— Что, за наградой пришёл? Так за меня много не дадут…

— Ты сказал, что тебе нужна помощь. Ну, просто, типа, местного что ли?.. — Парень старался говорить на пределе безразличия. — Просто по городу пройтись? Или как?..

Никита ответил с деловым спокойствием:

— Типа того. Спросить там про всякое. Поинтересоваться…

— А сколько платишь?

Повисла пауза.

— Зависит от того, как помочь сумеешь. Ну а вообще… — Никита пожал плечами. — Если я свои проблемы с твоей помощью решу, то деньгами не обижу. В разумных пределах, конечно же…

— Так… эм… — Парень замялся, его пальцы нервно сжались и разжались в кулаки, кадык скакнул вверх-вниз. — И каковы же эти пределы?..

— Ну… — Никита почесал затылок, ещё раз оценивающе пригляделся к парнишке, его поношенной одежде, ветхой обуви. Внимательно изучил голодное лицо. — Скажем… тысяч тридцать тебя устроит?

— Тридцать тысяч? — парень недоверчиво скривился. — За работу гида? В самом деле?..

— За важную информацию… — Никита важно поднял указательный палец. — Ты не думай, что я тебя спрашивать буду, где у вас тут Макдональдс находится. Но и ничего совсем уж особого мне не потребуется, не волнуйся. Так… указать на одного, максимум двух нужных людей. Это почти всё.

Воришка прищурился, облизал губы.

— Почти… А что ещё?

— Всего ничего, — Никита улыбнулся. — Надо будет мне где-то остановиться на пару дней. Думаю, что переночую я у тебя.

Парень медленно кивнул, опустил взгляд и прижал пальцы к губам. В этот момент подул свежий ветерок и Никита вздохнул свободнее — запах пота уж больно назойливо лезет в нос, неприятно напоминает о погоне.

— Ага… — парень покачал головой. — Ну и даёшь же ты, мужик… Откуда ты такой вылез? Мы знакомы от силы пять минут. Я попытался умыкнуть твои шмотки да вместе мы от ментов убежали, а ты общаешься со мной, словно мы друзья. Не глупо ли с твоей стороны? Не слишком ли доверчиво?..

Никита выслушал это с твёрдым спокойствием.

— Не глупо ли, спрашиваю?! — повторил парень громко. — Ты ведёшь себя наивно!

— Знаешь… — вымолвил Никита сдержано, — мой отец служил в полиции. Я тоже служил. Только он работал через документы, а я всё больше через оружие и кулаки. Хочешь верь, хочешь нет, но я могу разобраться в человеке за одну минуту. Я столько людей повидал… всяких разных. Врунов, хитрецов, хулиганов, дураков… Умных, смелых, наивных… Весёлых, грустных… Не пересчитать. Чтобы узнать человека, мне не нужно жить с ним год. Достаточно, чтобы он просто раскрыл при мне рот и что-нибудь сказал.

— И что? — парень недоверчиво вскинул брови, — Ты и меня раскусил? Что, уже всё про меня понял?

— Ну, может, не так уж чтоб и всё… — Никита покрутил неопределённо ладонью, — но кое-что могу сказать с уверенностью. И даже если ты будешь отрицать, я всё равно в своём останусь уверен.

Парень ухмыльнулся, гордо поднял голову. Он расставил ноги шире и вызывающе выпятил грудь.

— Так и что ты обо мне скажешь?..

— Ну… ты мелкий преступник. — Никита примирительно улыбнулся, его взгляд как бы потеплел. — Не обижайся ни на первое, ни на второе, но ты явно не крупная рыба, и уж точно не честный труженик. Я не могу сказать точно, чем ты промышлял — был закладчиком, продавцом, перевозчиком… Но точно что-то из этой сферы. Воровства и грабежей ты не касался. Дальше… — Никита прищурился и ткнул пальцем в сторону воришки. — Ты уж точно не убийца. Нет, может, в качестве защиты ты мог бы кого-нибудь шлёпнуть, но специально за деньги убивать ты не станешь, да и при возможности кровопролития всегда избежишь. У тебя к тому же должны быть какие-то связи… Или нет, точнее, ты наверняка знаешь нужных людей для решения разных вопросов — с кем можно договориться, кого подмаслить и при помощи кого можно что-то провернуть.

Парень слушал с напряжением и вроде бы хотел перебить, но так и не решился. Никита следил, как округлились его глаза от услышанного, как дрогнули пальцы на одном слове, как участилось дыхание на другом.

— Ну и главное, — продолжил он с уверенностью, — сейчас ты, дружище, в полной заднице! Твоя одежда либо одолжена у кого-то, либо взята с чьего-то пыльного чердака… а то и украдена у бездомного! Ты давно не ел, хотя видно, что со сном проблем не имеешь. Ты, я думаю, прячешься, как и я, от людей, что могут схватить тебя и… навредить.

Никита смолк и упёр кулаки в бока. Этот жест мог бы показаться высокомерным, но у него получилось очень даже скромно.

— Если я где-то не прав, то ты поправь, я не против, — разрешил он.

Новый знакомый разинул рот, как громом поражённый. Хотя он и попытался изобразить спокойствие, но лицо его стало, как у ребёнка, которому показали волшебный фокус. Никита заметил себе, что совсем забыл про его возраст: молодые всегда впечатлительны, на них легко произвести эффект.

Несостоявшийся воришка сконфуженно протянул:

— Ну-у… половину этого я и сам тебе рассказал… Хотя, признаю, ты кое-что в самом деле угадал. Не совсем точно, конечно. Но близко, ага…

— Дружище! — Никита сделал шаг навстречу. — Я не могу терять время! Думаю, на счёт тебя я не ошибся, но если ты пас, то я пошёл. У меня дело горит! Меня зовут Никита. — Он подошёл к парню вплотную и протянул ладонь. — Либо называй своё имя и соглашайся, либо мы расходимся. Решай.

Парень взглянул на протянутую руку, потом перевёл взгляд на лицо такого необычного, выбивающегося за все рамки незнакомца. Сделав так несколько раз, он тяжко вздохнул, приложил пальцы ко лбу и, крепко зажмурившись, помассировал его.

— Если ты попытаешься меня кинуть, то сильно об этом пожалеешь… — Он снова открыл глаза. — Ты не смотри, что справился со мной. Я обид не прощаю!

Никита молчал и глядел прямо. Парень взял его ладонь и сжал даже сильнее, чем можно было бы от него ждать.

— Меня зовут Паша.

— Да-а-а… Беда не приходит одна… — прошептал Паша, выглядывая из-за угла. — Нет, им там что — мёдом намазано? Какого чёрта они там трутся?..

Никита лишь скрестил руки на груди и оперся плечом о стену дома, за которым они спрятались. Рядом, в каких-нибудь ста шагах у забора одной заброшенной деревянной избушки стоит патрульная машина, а вокруг неё пятеро мужчин в форме. И они травят анекдоты!

— Они должны улицы патрулировать, а не на месте торчать! — не унимался Паша, и вправду, по-видимому, разозлённый бездействием служивых.

— Закон подлости ещё никто не отменял… — произнёс Никита философски. — Нам вообще крупно повезло, что ты умудрился схватить рюкзак, когда драпал. Я вот не схватил… И повезло вдвойне, что менты не заметили, куда ты его кинул.

— Много ли тут везения? — Паши приподнял бровь. — Бежать с рюкзаком на руках задачка та ещё. Я просто, когда момент нашёл, швырнул его, куда попало! Скажи и за то спасибо: мог бы и ментам под ноги кинуть…

— Спасибо, — произнёс Никита честно. — Иначе искал бы я сейчас пятый угол…

Паша вздохнул и ещё раз выглянул за стену. Собрание служивых расходиться и не думало.

— Блин, ещё и встали именно около этого забора! Будто знают…

— Не думаю, что это засада, если ты об этом, — рассудил Никита с сомнением. — Никто не будет заниматься подобным ради парочки хулиганов…

— А что там у тебя в рюкзаке? — Паша взглянул на нового «друга» с любопытством. — Нам что, в самом деле обязательно его доставать, так рискуя оказаться в крестах?

— Оказаться в крестах?.. — Никита усмехнулся. — Что ты имеешь ввиду?

— Ну, мы же рискуем присесть… — взгляд Паши стал неуверенным, в нём застыл вопрос. — Если я загремлю хотя бы в обезьянник — всё, мне кранты…

— Знаешь, у выражения «оказаться в крестах» есть два смысла, и оба они нам ну никак не подходят. — Никита помотал головой. — Для первого мы должны покрыть себя вечной славой и увешать всю грудь «Георгиями». Для второго… эм… быть, так сказать, в авторитете…

— Много будешь знать — плохо будешь спать. — Лицо Паши стало недовольным. — Без тебя знаю, что есть что.

— Ну, раз эрудиция тебя не интересует, то отвечу просто. — Никита стал холоден, прямо в секунду превратился в айсберг. — В рюкзаке важные вещи, которым нельзя оказаться в чужих руках: симка, блокнот с записями, всякое личное… Всё покрыто моими отпечатками. И я ещё забыл выкинуть билет на электричку за сегодняшнее число. Как понимаешь, рюкзачок — настоящий подарок для ищущего…

— Да уж, — Паша почесал затылок. — Ну ты даёшь… Так прошляпить своё барахло…

— А то не единственно моя заслуга. Мне помогли… — Никита с хитрой ухмылкой прищурился. — Но мы в любом случае должны забрать его, а потом… потом пойдём к тебе. Где ты там обитаешь?.. На улице уже ночь почти.

На улице и правда потемнело и уже скоро должны будут включиться фонари. Паша смолчал, тихо продолжил глядеть за угол и озираться по сторонам. Внезапно он радостно вышептал:

— Есть! Кажется, уходят! Наконец-то, вашу налево! Я уж думал они ночевать там останутся!

Никита подошёл к углу и выглянул: патрульная машина уехала с большей частью служивых, а двое оставшихся не торопясь сейчас шагают прочь.

— Значит так, — тон Никиты стал командным. — Мы выждем ещё пять минут, потом быстренько пойдём туда и достанем рюкзак. Вопросы есть?

— Есть конечно, — ответил Паша серьёзно. — Кто полезет за забор?

Никита замешкался, в вопросе ему послышался подвох. Но решать с ответом надо быстро.

— Вот кто рюкзак туда кинул, тот пускай и лезет, — рассудил он авторитетно. — А я прикрою в случае чего…

— Это в случае чего ты меня прикроешь?.. — удивился Паша с издёвочкой. — В случае, если на нас бабка какая орать станет, или на меня бомжи из той развалюхи кинутся?

Лицо Никиты стало серьёзней, чем у памятника Жукову.

— Если кинуться — визжи как можно громче, для меня это будет знаком. Главное, сперва рюкзак мне швырнуть не забудь…

Сказано — сделано. Они подошли к забору и Паша стрижом слетал туда-обратно. Даже понервничать не заставил.

— На сегодня приключений хватит, — Никита поглядел на часы: цифры показали без четверти десять. — Веди домой, Паша. Отдыхать будем.

«Домой» сразу не получилось. Паша наотрез отказался продолжать, пока Никита не закупился продуктами так, что ручки пакетов от тяжести режут пальцы.

— Зачем тебе столько колбасы? — поражался Никита, когда они шагали с раздутыми сумками. — И курицы мы три купили! Это много слишком! Она испортиться, пока мы до неё доберёмся!

— Не бзди, — Паша сохранил серьёзность. — Тут не всё нам. Кое-что, включая птицу, я отдам соседке — в уплату за жильё.

— Это любопытно… — протянул Никита озадаченно. — Ну ладно. Хозяин — барин…

Через десять минут, посреди района, и так бедного на небоскрёбы, вырос двухэтажный деревянный домик в виде квадратного терема. Никита с интересом вгляделся в эту хилую постройку — в детстве он жил в такой же, когда отца командировали в кой-то провинциальный городок.

— Вот мы и дома… — Паша остановился перед облезлыми дверьми. — Следуй за мной и не шуми.

Словно бы приготовившись, он двинулся шагом, полным непринуждённости, однако Никита приметил, как перед каждым углом и лестницей Паша на кратчайший миг замирает и вслушивается, как испуганный заяц. Под ногами поскрипывает, в углах колышется тенёта. Деревянные стены как и деревянный пол кричат старостью. Всё под слоем выцветшей, давно облупившейся краски. Квартирные двери тоже деревянные, лишь одна оказалась стальной. Паша поднялся на второй этаж, прошёл до конца и направо. В его руках появился ключ, похожий на маленький двусторонний топорик.

— Проходи и присаживайся на кухне. Я сейчас подойду, — сказал он, отходя с прохода. — Дай мне вот этот пакет, а этот оставь. Это нам.

Никита молча повиновался и зашёл в квартиру — настоящий оплот бедности и ветхости. Обои выцветшие, мебель вековая. Нос щекочет пыль. И трубы ржавые и будто бы грязные. Чтобы не унывать, Никита решил порадоваться тому, что в доме есть водопровод и хотя-бы не придётся бегать за водой на колонку. А вот туалета с ванной не видно…

В коридоре послышался стук, скрип отворяющейся двери и шамкающий старушечий голос:

— Пашенька, здравствуй…

— Здравствуйте, Ольга Николаевна. Как ваше здоровье?.. Я вам тут гостинцев принёс. Вот, давайте занесу…

Никита не стал слушать и, разувшись, прошёл на кухню, где пылится шкаф с посудой, висит умывальник и квадратный стол под драной скатёркой чуть шатается. «Ну, опять же, лучше мусора меньше, чем больше» — подумал Никита, усаживаясь.

Долго ждать не пришлось. Через минуту Паша зашёл и с ходу забросил ветровку на вешалку. Кроссовки, правда, аккуратненько поставил возле коврика у двери. Оглянувшись он произнёс:

— Чувствуй себя, как дома. Можешь ходить свободно, всё равно ничего ценного тут нет. В соседней комнате диван и кровать. На кровати сплю я. Телевизор ничего не показывает, только первый канал.

Никита кивнул и принялся за продукты. Шурша пакетом и выкладывая на стол содержимое, он обратился:

— Паш, поставь, пожалуйста, чайник.

Паша поставил, после чего разложил тарелки, достал приборы и уселся напротив гостя. После нехитрых приготовлений началась трапеза. Не увидев холодильника Никита отметил себе на будущее ничего скоропортящегося не брать. Паша ел аккуратно, хотя было здорово заметно, насколько же он голоден. Лишь медленный ритм соседа заставлял его держать себя в приличии. Никита откусывал по чуть-чуть и кидал взгляды по сторонам, а когда чайник скипел — сам подошёл и выключил газ. Когда заваривал пакетик, он спросил:

— Дай угадаю. Эта соседка — твоя школьная учительница?

Паша невольно хохотнул. Кусочек хлеба выпал у него изо рта и некрасиво шлёпнулся на пол. Покраснев, Паша глянул на Никиту с осуждением и помотал головой.

— Нет. Меня в школе учителя не любили. Это старая начальница моей мамы, ещё со времён, когда я, да, и в самом деле ходил в школу. Ещё в начальную. Она всегда ко мне хорошо относилась. А… что у тебя за интерес?

— Да так… — Никита двинул плечами. — За спрос ведь не бьют. Простое любопытство.

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — Паша сделал лицо непроницаемо каменным, но через мгновение не выдержал, прыснул от смеха. — Шутка!.. — Тут он вдруг смутился. — Извини, Никит, нервоз нерв точит. Не обращай внимания…

Никита многозначительно кивнул и взял второй бокал.

— Тебе налить?

Паша согласился и они стали пить чай.

— Слушай, — Паша хлебнул кипятка. — Никит… эм… Такое дело…

— Ну…

— Тебе в чём помощь-то конкретно нужна? Давай разложим, как это говорят, по пунктам. Ты же понимаешь — мы друг другу не товарищи. Я тебе помогаю немножко, ты мне платишь — и всё, разбежались в разные стороны.

— Толково судишь… — Никита задумчиво кивнул. — Да, ты прав. В общем-то, почему бы вот так не взять сейчас и не обсудить всё за столом? — Он прочистил горло, его взгляд без интереса скользнул по закускам. — Мне, Паш, документы нужны. Нужно уехать из страны, свалить за бугор. Иначе рано или поздно меня выцепят и я погибну смертью храбрых.

— Смертью храбрых?.. — Паша невольно усмехнулся.

— Ну а как же? — у Никиты поднялись брови. — Живым сдаваться мне нельзя. Если достанут меня новосибирские — это смерть сто процентов. И скорее всего мучительная. Лучше уж погибнуть в бою и продать жизнь подороже. Если полиция будет захватывать — всё то же самое, только придётся отбиваться уже от ментов, а там ведь далеко-о-о не все мусора. Большей частью это всё-таки нормальные, порядочные люди. Жалко их…

Паша саркастические заметил:

— Твоими бы устами, да мёд пить… Так и что? Какие корки тебе нужны? Паспорт? Загранка? Водительские права?..

— Смекаешь, — Никита важно моргнул. — По крайней мере паспорт нужен кровь из носу, а остальное можно и потом раздобыть.

Паша вгляделся в Никиту пристально, потом наклонился и с нажимом спросил:

— Ну, допустим, знаю я одного перца, способного тебе помочь… А не боишься, что я или он тебя сдадим? Ммм?

— Ну, всякое может быть… — рассудил Никита невозмутимо. — Но ты вроде бы не похож на зайца с барабаном… Думаю, я всё же готов рискнуть.

Паша уселся обратно, продолжил жевать. Его пронзительный взгляд не переставал ощупывать нового знакомого.

— Поразительная самоуверенность… — произнёс он туманно. — Просто поразительная… Знаешь, я не причисляю себя к умникам, иначе бы я не оказался в той жопе, в которой сейчас торчу. Но даже я не думаю, что стоит быть настолько доверчивым.

— Ты что же думаешь — я доверчив? — Никита сохранил спокойствие. — Нет, Паш, вовсе нет. Просто я, как уже сказал, могу с ходу о человеке многое понять. И ошибаюсь я очень редко.

— Но ведь всего один раз можно ошибиться так, что голову снесёт! — возразил Паша даже громче, чем хотел. — Разве этого недостаточно, чтобы быть осторожней? Разве этого мало?..

— Паша! Завязывай с изумлениями! — отрезал Никита рассержено. — Я уже всё решил, говорю тебе! У меня в таких делах хватает опыта. Я тебе доверяю! Всё! Остальное пусть тебе в голову не лезет…

Паша открыл рот возразить снова, но слова застряли у него в горле. Лицо его залила краска, в глазах разгорелась борьба между желанием сказать что-то острое и плюнуть на всё. Наконец он вымолвил:

— Ай, ладно! Твоё дело… Остаётся только надеется, что ты такой доверчивый только ко мне, потому что другие люди в этом городе… знаешь… им лучше спину не показывать и вообще не доверять!

Никита откусил от вафли. Сделав медленный, очень медленный глоток чая, он спросил:

— Другие люди… Ты имеешь ввиду кого-то конкретного?

Паша тяжело вздохнул, его пальцы с хрустом сжались на бокале.

— Конкретного, ага… Есть тут одна мразь… одна гадина, которой бы я с удовольствием шею свернул!..

Моргнув несколько раз, он словно бы опомнился и поднял на Никиту злые, настороженные глаза.

— Извини, Никит, но это мой вопрос, не твой. О нём я тебе ничего не скажу. Сегодня мы помогаем друг другу а завтра разойдёмся, и не стоит мне посвящать тебя в свои заботы. Тебе же будет лучше.

Никита пожал плечами и сделал новый глоток. В этот вечер они больше ни о чём важном не говорили, а чуть позже, повозившись с постельным бельём, легли спать.

Во время завтрака Паша написал на листочке имя и адрес: Прохор Александрыч, 7-я просека 8-й проезд дом 111, и дал с указанием отправляется туда после пяти. Этот человек может свести с другим, работающим в паспортном столе. После, даже не допив чая, Паша ушёл «по делам». Не став задавать лишних вопросов, Никита остался в квартире ещё на час… но не усидел, отправился гулять по городу.

Ох, не лучшая идея! Однако ждать в четырёх стенах показалось слишком скучным. Сторонясь главных улиц Никита бродил по окраинам. Осведомившись у прохожего, где лежит эта самая 7-а просека, он поблагодарил его и побрёл в нужном направлении. На дорогу как раз уйдёт несколько часов, можно просто шагать и считать ворон, не задумываться над временем.

Пару раз Никита заходил перекусить в забегаловки, один раз устраивался в парке попить кофе и съесть мороженое. Погода выдалась такая солнечная и спокойная, что о прогулке жалеть нисколечко не пришлось. Когда время начало поджимать, Никита уже шёл по Солнечной — отсюда, по словам местных встреченных, до Седьмой просеки рукой подать. И действительно: стоило только свернуть с асфальта и город с его многоэтажками и несмолкаемым дорожным гомоном потерялся, а вокруг раскинулись дома и сады. Всё красивое, кирпичное. С высокими заборами и деревьями настолько раскидистыми, что веток можно коснуться, подойдя близко к ограде. Птички поют…

Позади загрохотало! Отскочив в сторону, Никита обернулся — мимо, поднимая облако тошнотворной пыли, пронёсся чёрный внедорожник. Шумно взрыкивая, он скрылся в том же направлении, куда лежит и путь к сто одиннадцатому дому. За тонированными стёклами не удалось никого разглядеть… Может, это и есть тот самый Прохор Александрыч?

Подождав, пока пыль уляжется, хотя и так уже с головы до ног испачканный ею, Никита побрёл дальше. Навстречу попалась женщина, ведущая за руку с ребёнка. Оба доброжелательно улыбнулись и прошли мимо. Потом встретилась старенькая бабка с вязаной, раздутой от помидоров сумкой. Она тоже улыбнулась удивительно чистыми и ровными зубами. Спустя ещё минут десять наконец-то показался Десятый проезд. Никита свернул направо и побрёл по точно такой же дороге, какая привела и сюда. Если не знать, что это Самара, можно подумать, что бродишь по большой деревне, где дома застраивались не постепенно, а все разом — ровненько, по ниточке, по единому образцу. А может, так оно и было?..

Сто одиннадцатый дом выстроили поодаль от остальных участков. Он оказался ещё и отгорожен стеной пышного кустарника, почти полностью скрывающего его от соседских глаз. Там, как шутка судьбы, как раз и ждал тот самый чёрный внедорожник. Никита встал и внимательно осмотрелся: машина, дом, распахнутая настежь дверь… деревья, окна, лавочка с мусорным ведёрком возле — всё подверглось анализу, запомнилось и спряталось в «особый карман» мозга. Неожиданности, как говорил один хороший сослуживец, могут стоить человеку жизни, а потому неожиданности надо ожидать и быть к ним готовым.

Из дома долетели крик и ругань. Два мужских голоса громко о чём-то препираются, накал спора возрастает. Никита решил подождать, что будет. Скрестив руки на груди, он стал наблюдать.

Спустя минуту грязнейшей брани наружу выбежали двое мужчин. Один молодой, в чёрной кожаной куртке, толстый и накачанный. Стрижка на голове короткая, а морда, как у бульдога. Второй старше первого вдвое, ему лет пот пятьдесят. В домашней майке и трениках. Худой. С тонким лицом и усами, как у Иосифа Виссарионыча.

— Пошёл вон! — крикнул старший, показывая первому пальцем. — Вон, я сказал! Алёну ты не получишь! Понял?! Всё! Катись!

— Щаз ты сам покатишься! — огрызнулся молодой яростно. — Ты чё, думаешь, если ты её отец, я тебя жалеть буду?!

Они вцепились друг в друга и оскалились, как волки. Никита немного растерялся и призадумался: прятаться поздно. Стоять, как дурак, тоже не вариант. Что же делать?..

— Простите, уважаемые! — произнёс он громко, с силой напрягая горло. — Извините за беспокойство, но в чём ваш конфликт? Может я смог бы как-то помочь?..

Оба оглянулись на него, как на вдруг заговорившее дерево. Молодой поймал момент и рванул соперника на себя, а когда тот упал, принялся яростно его бить.

— Будет, как я сказал! Понял?! — заорал он, брызжа слюной. — Будет, как я сказал!

Худому пришлось совсем туго — вся масса и ярость бугая придавили его к земле и мешают теперь даже вздохнуть. Никита с тревогой заметил, как начали мутнеть его глаза.

— Эй, остановись! — крикнул он взволованно. — Убьёшь ведь!

Толстяк продолжил мутузить несчастного. И даже ускорился! В глазах его сейчас не нашлось бы и капли жалости. Никита бросился на помощь. Подбежав, он приложил ладони к плечу бугая и с силой толкнул: от неожиданности тот замахал руками и неловко свалился в пыль.

— Ты чего, козёл?! Офонарел?!

— Это ты офонарел! — Никита хмуро кивнул на избитого. — Посмотри, что ты творишь! Взгляни! Он еле дышит!

Лоснящиеся жиром щёки толстяка побагровели. Он по-звериному показал зубы, а в его глазах проснулось бешенство.

— А ты кто такой, а?! — слетело с его губ вместе со слюнями. — Кто ты такой, мразота?!

— Может сосед, — Никита отвёл ногу для устойчивости, — а может и просто прохожий. Какая разница?..

— Убью! — толстяк прыгнул с проворством бегемота. — Завалю урода!

Никита ждал именно этого: он ушёл вправо и выставил подножку. Туша пронеслась мимо и выставленною ногу садануло. Она взвыла от боли! Толстяк не удержался и пропахал мордой грязь, как ребёнок, свалившийся с роликовых коньков.

— Смотрите-ка, какой сильный… — Никита пристально уставился на отплёвывающегося противника. Боль в несчастной ноге пульсирует, как пожарная сирена. — Смотрите-ка, какой ловкий… Тебе, дружок, лучше бы не бычить и успокоиться. Глядишь, ещё успеем зятя твоего несостоявшегося спасти…

— Да ты кем себя считаешь?! — бугай снова поднялся на ноги. — Да ты знаешь, с кем разговариваешь?!

На этот раз он не стал бежать, а медленно и угрюмо зашагал, растопырив перед собой толстые потные пальцы.

— Явно с какой-то шпаной, — Никита сжал кулаки и встал правым плечом к противнику. — Или со свиньёй, не знающей приличий.

Толстяк закричал, кинулся и попытался схватить наглеца за воротник. Никита отскочил, увернулся от страшного бокового, снова отскочил, стараясь всё же держаться к врагу поближе. Толстяк напирал и Никита пятился шаг за шагом, изворачивался, как мангуст.

— Чё, очко играет?! — бугай махал кулачищами, стараясь задеть ловкача хотя бы случайно. — Иди сюда, ссыкло!

— Похоже, тебя всё-таки не образумить… — выдал Никита сквозь частые вздохи. — Извини, придурок, но ты сам виноват!

Толстяк замахнулся снова… но вдруг почувствовал, будто внутри него что-то хрустнуло. Грудь перестала дышать! На его потной рубашке в центре солнечного сплетения появился пыльный след от ботинка.

— Ох… буэ… — выдавил он с натугой. — Что ты за… за баба такая… Даже честно драться не можешь…

— Сейчас я тебе покажу настоящую честность! — Никита подступил к болезненно согнувшемуся противнику. — Видишь мужика, что на земле валяется?!

Толстяк вздрогнул и невольно покосился в сторону усатого… Никита замахнулся и от души саданул противника по затылку. Бац! Бугай ахнул, попытался сообразить, что же произошло… но глаза его закатились, он обмяк и растёкся холодцом у ног победителя.

— Вечно проблемы со всякими придурками… — буркнул Никита недовольно, после чего перекинул взгляд с одного валяющегося тела на другое. — Ну и кто из вас Прохор Александрыч?..

С облегчением он заметил, что грудь старшего всё-таки вздымается и опускается. Жить будет. Только быстрее скорую надо вызывать: промедли сейчас, и человека уже не спасти…

— Стоять! — рявкнул сердитый голос. — Даже не думай двигаться!

Никита закрыл глаза и тяжко вздохнул — голос раздался со стороны авто, а значит, всё это время за ними наблюдали. Подняв руки над головой, он медленно повернулся. У раскрытых дверей внедорожника стоят двое мужчин в спортивках. Обоим под тридцать пять, лица серьёзные и чем-то схожие. Можно запросто принять их за братьев.

— Не шевелись! — приказал тот, чей голос уже звучал. В его руке чёрным дулом огрызнулся «Макаров». — И кричать не вздумай — сразу положу!

— Больно надо… — Никита перевёл взгляд на второго. — Сегодня уже накричались вдоволь. Хватит пока…

Лица обоих хоть и напряжены, но не выдают той смуты чувств, что охватывает человека, терзаемого стрессом. Говоривший мужик выглядит чуть старше второго, молчащего. На его макушке ещё сверкает зарождающаяся лысина.

— Ты не храбрись, не надо. — Мужик помотал головой. С Никиты не сползал его цепкий, прощупывающий взгляд. — Мы и так уже видели, какой ты хороший танцор. Оценили.

Второй упёр взгляд сначала в Никиту, потом в расплывшегося у его ног толстяка. Кожа на его лбу взбугрилась, он почесал челюсть и снова посмотрел на Никиту, но уже как-то по-новому…

— Если вы хотите что-то сказать, то говорите, — произнёс Никита спокойно, как смог. — Не можем же мы целый день тут стоять?

— Ну, это смотря, как рассудить, — парировал первый. Пистолет в его руке всё также следил за мишенью. — Хозяин этого дома лежит сейчас без сознания. Наш приятель тоже… А больше никого здесь нет. Смекаешь, к чему веду?..

«Врёт или нет? Неужели дома у усатого никого, кроме него самого?» — подумал Никита, пока бегут секунды. «Если не врёт, то вызвать полицию некому, и этим двоим спешить и в самом деле не приходиться»…

Второй несколько долгих мгновений сверлил Никиту заинтригованным взглядом, потом наклонился к уху первого и что-то прошептал.

— Ну… — первый нахмурился, его взгляд стал раздражённым. — Да чего тут разбираться? Кого?.. Хотя да, Вов, ты прав. Вызывай.

«Вова» отошёл и достал мобилу — старенькую кнопочную болванку с истёртыми клавишами. Набрав номер, он нажал на вызов и приложил телефон к уху.

— Алло! Дим, привет… — голос его стал вдруг сухим и словно бы простуженным. — Извини за беспокойство, просто у нас тут вопрос, требующий твоего внимания…

Пока второй болтал, Никита не сводил глаз с первого. Прикидывал, сможет ли прыгнуть так быстро, чтобы выхватить чужое оружие и не словить при этом пулю. Бандит будто прочёл его мысли — посмотрел ему в глаза, ухмыльнулся и помотал головой.

— Тут такое дело… — «Вова» положил ладонь себе на макушку и оглянулся на беспамятного толстяка. — У нас форс-мажор случился. Петя немножко лишнего себе позволил. Помнишь, у него с дочкой Александрыча из паспортного шуры-муры были? В общем поругались они, и Петя его приложил. Тот без сознания сейчас…

Голос в трубке загремел, как гром. Звонящий смолк и вынужденно терпел ругань.

— Да мы знаем, Дим, знаем… — оправдывался он виновато. — Да, да, ага…

Никита шумно вздохнул и переменил опорную ногу. Его сторож, не сводя глаз, сделал то же самое, словно отзеркаливая пленного.

— Знаю, Дим. Мы этот вопрос решим, ты не думай, — одной рукой звонящий держал телефон, а второй жестикулировал, будто стараясь отыскать нужные слова. — Загвоздка у нас в другом. Тут один прохожий… как бы это сказать… с Петей закусился…. и его положил, в общем. Нет-нет, я думаю, Петя жив, просто в отрубе сейчас… — Тут его взгляд коснулся Никиты, потом прыгнул на распростёртого в пыли бугая. — Мы вот решаем, что с ним делать. Понимаешь? Петя, конечно, не прав — тут мы спорить не будем. Но он ведь наш…

Ему опять пришлось что-то выслушивать. «Вова» даже заткнул свободное ухо и нахмурился в потуге толи расслышать, толи удержать услышанное в голове. В это время Никита с первым бандитом вызывающе пялились друг на друга. Было это откровенно провокационно и походило на игру в гляделки.

— Ага! — «Вова» кивнул, вслушиваясь. — Ага, понял! Нет-нет, с этим всё в порядке, лишних глаз нет… Хорошо, мы уже выезжаем! — С этими словами он отключился и поднял глаза на старшего. — Короче, Вась, смотри: сейчас Петю и этого ловкача грузим к нам. Сюда вызываем карету скорой, а сами едем на Пятую просеку. Это где ещё озеро такое есть. Помнишь?

— Что-то припоминаю… — не сводя глаз с Никиты, «Вася» кивнул. — Этот там мы в тот раз с тольяттинскими встречались?..

— Ага. Дима сказал через полчаса туда подъедет, так что давай, сажай к нам этого танцора, а я попробую Петю затащить…

С этими словами Вова, внутренне готовясь волочить тяжёлое, двинулся к бесчувственному дружку.

— Ну что, болезный… — Вася взял игривую интонацию. Его залысина блеснула в лучах вечернего солнца. — Ты сам всё слышал. Давай, — он помахал пистолетом, — полезай в тачку. И руки держи на виду. Дёрнешься — пристрелю.

— Ты повторяешься, — заметил Никита с подчёркнутым спокойствием. Всеми силами он старался волнения не выдать. — А что, на месте порешать этот вопрос никак нельзя?

— Ха! — Вася улыбнулся, обнажил зубы. — А ты мне нравишься! Вов, ты слышал?

— Слы…шал… — выдавил Вова через силу, его лицо уже побагровело от натуги волочить тяжеленую тушу. — Ты вот что, друг — не выкаблучивайся. Делай, что говорят. Может, и целым уйдёшь…

Никита продолжил:

— Может, даже на своих двоих?..

— В точку, — Вася ещё раз помахал пистолетом. — Давай полезай. Не доводи до греха.

Никита подавленно опустил голову. В этот момент его ноги будто бы вмёрзли в землю и сдвинуться стало не легче, чем поднять на своей спине быка. Поедешь — подставишься, не поедешь — этот гад навряд ли промахнётся…

Сделав ещё один глубокий, шумный вздох, Никита направился к машине.

— Ох, ну и тяжёлый же! — Вова натужно тягал толстяка за руки. — Откормил ряху, боров!

Его лоб взмок, ветровка в подмышках потемнела. Никита шёл медленно и как бы невзначай предложил:

— Тяжело что ли? Давай помогу…

— Спасибо, — Вова сделал ещё один трудный шаг. — Только дураков в другом месте поищи.

— Бог в помощь… — Никита пожал плечами и с обозначенной неторопливостью влез на заднее сиденье.

— Вот молодец! — Вася с ухмылкой покачал головой. — Веди себя и дальше хорошо!

Сам он садится не спешил. Не сводя оружия с пленника, он достал телефон — тоже старый и потёртый, только раскладной. С актёрским волнением он произнёс:

— Алло, скорая?.. Приезжайте, пожалуйста, к нам! У нас тут драка произошла. Человека побили!

Никита слушал, как изъясняется его пленитель и в душе ухмыльнулся, настолько правдоподобно тот изобразил невинного, прямо овечку, заставшую криминал. Зверски корча рожу, Вова дотянул беспамятного бугая до машины и чуть не свалился у самой двери — еле удержался, схватившись за ручку. Толстяк выпал из его рук.

— Нет, один я не смогу… — выдавил он с хрипом, словно десять сигар подряд выкурил. — Давай, Вась, помогай. Этот мешок слишком тяжёлый!

— Только шелохнись… — пригрозил Вася жестоко. — Ну ты понял…

Задержав взгляд на пленнике на несколько долгих секунд, он подошёл к раскрасневшемуся Вове и они вместе, кряхтя и чуть ли не пукая, потянули толстяка за руки, постарались уложить его затылком на сиденье. Вова кусал губы, его глаза выпучились, как у рака. Желваки Васи вздулись, на шее вспучились вены, а вески надулись, как сытые удавы. Никита глядел на них с искренним сожалением. Не забыл он и высматривать пути к бегству… однако Вася, пусть и занятый, оставался бдителен. Его движения говорили, что он настрижен и готов стрелять в любой момент.

С грехом пополам, с матами, но они всё же усадили толстяка на переднее сиденье, после чего с громким облегчением вздохнули.

— Ну наконец-то! — Вова нагнулся, упёрся ладонями в колени. — Пипец! Какой же он тяжёлый!

— Надо будет нашему Петюне абонемент в тренажёрку купить… — Вася хохотнул сквозь отдышку. — Безлимитный!

— Он и так уже куда-то ходит, — прохрипел Вова между вздохами. — Забыл, как это место называется…

Петя, словно расслышав что-то о себе, дёрнулся, всхрапнул… однако его голова вновь безвольно упала на грудь.

— Ладно. Хватит тут торчать. — Вася глянул на Никиту. Его зрачки в этот момент будто бы сузились, как у змеи. — Пора в дорогу! Вов, давай за руль. А я покатаюсь вместе с нашим клиентом.

Никита подвинулся, когда к нему резво и бесцеремонно подсели — в нос ударил крепкий запах пота. Вася уселся поудобнее, пистолет в его правой руке лёг на колено, однако кисть в любую секунду может повернуться, а палец нажать спуск. Пытаться отобрать оружие слишком рискованно…

Конец ознакомительного фрагмента.