Изнанка

Инга Кузнецова, 2020

Сенсационный роман Инги Кузнецовой написан от лица главного героя всех новостных лент мира. И это… мыслящий вирус, тоскующий по людям. Сюжет учитывает и официальные, и конспирологические гипотезы распространения SARS-CoV-2. Герой попадает сначала в тела животных, над которыми ведут эксперименты, а затем – в организмы Гигов, позволяя читателю видеть человеческую изнанку совершенно не так, как ее преподносит нам анатомия или психология. Стремящийся к людям вирус открывает парадоксальные законы этого мира: познание существ неотделимо от их поглощения, а любовь неутолима. Любящему герою приходится понять и то, что из-за него умирают. Не касается ли это и наших взаимоотношений друг с другом? Среди человеческих персонажей романа – не только самые обычные люди, но и маньяк-убийца. Дерзкий роман переворачивает привычные смыслы, предлагая удивительную и радикально новую версию устройства Вселенной.

Глава 3

Лаборатория

1

Хозяин тих. Его пузыри пахнут жидким ужасом. Я хочу есть, но изо всех сил сдерживаюсь. Где мы, неясно. У нас новый Гиг. Он произносит мало звуков и, похоже, устроен иначе, чем те грубоголосые двойники, которые несли нас раньше. Он спокоен и перемещается равномерно. Отсутствие хаоса вокруг него пугает ещё больше, чем громкоголосица и переворачивание. Я чувствую нарастающую тревогу Хозяина, который почему-то не спешит обследовать обстановку с помощью сигналов. Когда он наконец раскрывает зев, обнаруживается, что голос Хозяина изменился. В нём появился привкус тоски. Я теряю отростки, подпитываясь им.

Нас вносят в пространство, которое глушит звуки извне и что-то делает с ними внутри. Мой Хозяин кричит, но не может добиться ответа от стен. Его крик утыкается в покровы Гига. Зло не исходит от горы тела. Она полна покоя и сосредоточенности. В общем пространстве, где теперь мы и наш Спокойный Гиг, есть внутренний отсек. Насколько я могу это понять. Нас туда выпускают. Отсек для моего Хозяина совсем невелик, судя по тому, что в полёте приходится всё время разворачиваться. Но всё же Летучий может двигаться, и это уже благо — небольшое, но улучшение его положения. Хозяин делает ветер и бьётся о какие-то поверхности, его глотка испускает цепочки звуков, но они рассыпаются, отталкиваясь от границ.

Странные стенки: кажутся воздухом, но оказываются твёрдостью. Крики, бесполезные для Хозяина, позволяют мне всё же кое-что распознать. Я учусь воспринимать реальность искажённых звуков и неопределённых состояний.

2

Из ниоткуда возникают подобия Спокойного. Сколько их, непонятно. Мне кажется, они что-то волокут (я слышу жёсткие с выступами, ритмично соприкасающиеся поверхности). В нашем внутреннем пространстве обнаруживаются щели. Хозяин их нашёл. Где-то здесь — выход из псевдовоздушного отсека. Хозяин наваливается на стенку и кричит, я глубже прячусь в жалкий пузырь. Какая-то сила открывает часть стены, и Хозяин, жадно глотающий воздух подрагивающим зевом, оказывается схвачен. Я понимаю, что мы в лопасти Спокойного Гига. Она покрыта чем-то слишком душно пахнущим. Хозяин уже не смыкает зева. Тело его сотрясается.

Вокруг царство белого звука и равномерно звенящих частей, которые размываются. В глотку Хозяина катится неизвестное. Это вещество. Жижа. Спрятавшись в пузыре, я вижу поток полусуществ, смываемых в хозяйскую бездну. Среди них есть совсем простаки, складчатые единственки; есть и сложные, состоящие из просвечивающей оболочки и разноцветной жизни жгутиков и прочего наполнения. Есть похожие на меня. Как быстро они проносятся! Я не успеваю обменяться с ними ничем. Меня удивляет горечь, которая наполняет меня при мысли об этом.

3

Жижа, кажется, пришлась Хозяину по вкусу. Он успокаивается, а я успеваю выпростать отростки из оболочки пузыря и схватить маленькое полусущество, вдавить его в себя и растворить в себе. Так себе перекус. Бессмысленный. Дающий ненастоящие силы. Я начинаю движение прочь от бездны, замирая, когда Хозяин вздрагивает. Функции его тела постепенно замедляются. Я всё ещё не решаюсь питаться им. Я не хочу отвлекаться. Я пытаюсь постичь, что происходит, и расслышать, что произойдёт.

Извне — обмен речевыми событиями между Спокойным и его возможными копиями. Я хочу зафиксировать сочетания звуков и отложить их в поры каталога, но улавливаю только обрывки. Голоса Гигов равномерно-похожи, и мне даже не удаётся понять — это говорят только Спок Гиг1 и Спок Гиг2 или есть ещё и Спок Гиг 3 и больше.

4

— аза — кокарбоксилаза — сиквенс — нуклеаза — рибонуклеиновая — пластина — рецепторы — иммуноглобулина — контагиозен — нуклеотиды — рибоза — пептиды — белки — геном — мутация — рандом — антитело — конфигурация — трудное дело — реакция — выборка — сыворотка — активация — рекомбинация — лимфоциты — эритроциты — тромбы — протомбы — домен — обуза — эксперимент — союзы — реактивы — паллиативы — вирус — папирус — вакцина — структура — медицина-натура — иммуногенно — внутривенно — эффекты — аспекты — прогнозы-дефицит — сахароза — тромбоцит — штаммы — программы — ошибка — машинка — спектр-коллаборация — аспект — дифракция — проба — микробы — бактерии — потери и…

5

…и всё опрокинулось. Угроза цвета ночной реки мелькнула сквозь бормотанье Гигов (мгновенный холодный блеск) — и вот расслабленное тело Хозяина уже вздёрнуто болью. В него вонзается острота, неизвестная живому миру. Нёбо/небо Хозяина раскаляется. Ай! Ай! Я усыхаю, сдуваюсь, исчезаю. Я чувствую дикую жажду. Во мне разрыв! Какие-то удлиненности опутывают меня. Мой разрыв начинает их втягивать.

Я не могу закрыться. Я поглощаю нечто против своей воли.

6

Хозяин тяжело дышит. Тело его наливается несчастьем. Он в псевдо-воздушном отсеке и мог бы полетать, но он только и делает, что выпускает цепочки жалобных звуков. Кому они тут нужны? Хозяин обречён на какие-то взаимодействия с Гигами. Вернее, их насильственные действия. С ним что-то сделали, но — странно — мне надоело сопереживать ему. Я устал. Во мне сгусток разочарования.

Всё кажется мутным от того, что Хозяин оказался таким слабым перед лицом новой реальности. Но с какой стати я воображал иное? В этом мире, исполненном разнонаправленных сил, всегда найдутся те, что превосходят твои. Ещё недавно меня даже не задевало то, что Летучий не подозревает о моём существовании. А теперь я думаю об этом, и мне тоскливо. Какой-то смысл улетучивается из всего, на чём бы я ни замер. Моим воображаемым отросткам больше не за что уцепиться.

Распад любви. Да что она такое? Она не вещество и не существо. Что же случилось? Что заставило меня думать о нашей общей жизни просто, без трепета? Неужели та жижа, которой Гиги напоили Хозяина? Или что-то ещё? Что-то, что вошло вместе с остротой?

Не знаю. Но чувствую, как становлюсь крепче.

7

Так — значит так. Пора и о себе подумать. Я протыкаю несколько пузырей, под оболочкой которых не обнаруживается ничего интересного. Обитатели камер давно превратились в какой-то сухой шлак. Я прокатываюсь по ним. В общем-то, выедать здесь нечего.

Голод ускоряет реакции. Я быстро забуряюсь в слои хозяйской глотки. Вот наконец не камеры, а подобие берега. Узкая река, кишащая деловитыми кругляками. Они плывут, перенося какие-то секретные вещества. Это же трубопровод Хозяина! Один из трубопроводов. Что за вещества и куда их надо доставить этим круглякам, меня уже не интересует. Взаимодействия внутри Хозяина подождут, как и возможные внешние события. Подождут! Ведь я так нестерпимо голоден! И только я отвечаю за сохранность «я».

8

Я бросаюсь в поток, преграждаю путь одному из пловцов и перехватываю его упаковку с пищей. Непривычный вкус, но ничего, сойдёт. Я чувствую необычайный прилив сил. Судорога жадности охватывает всего меня.

Я себе не очень нравлюсь таким — но пришло время действовать. Хватит всё время полагаться на свои представления о всемирных законах. Они описывают сдвинутую назад реальность! Миры уже изменились, и может быть, и законы тоже. В такой неразберихе это не определить.

Если бы у меня сейчас был хотя бы миг, чтобы прислушиваться к себе, тогда бы я, может быть, и переживал из-за какого-то превращения. Из-за того, что и я изменился и пока не знаю, чего мне от себя ждать. Но мне надоело думать. Я хочу жить. Летучий, пойми и прости (хотя, конечно, ты меня не слышишь). А перед кругляками в твоём трубопроводе странно извиняться. Они не обладают статусом самостоятельной жизни или полужизни. Просто бестолковые однонаправленные пластинки.

Я пожираю их ноши без сожаления, оставляя им свои фрагменты, обломки отростков. Мне не жалко — новые вырастут. А они, глупые пластинки, в отличие от Хозяина, теперь будут помнить обо мне.

9

Кажется, я слишком увлёкся охотой и подпиткой. Внешняя реальность осталась без наблюдения. А в ней что-то происходит. Стоп! Я чувствую мягкие шумы. Тихое приближение сдвинутой вперёд опасности. Летучий оживает. Я чувствую, как он пытается подняться, но что-то точно держит его. Его голос становится всё тоньше, всё выше и, уже неразличимый, прорезает барьеры и уходит вверх, в небо, которого здесь нет.

И вот я понимаю: тело Хозяина, мой непосредственный мир, куда-то ползёт. Нет, скорее, его грубо волокут. Кто-то волочёт, логикой движения непохожий на Спокойных Гигов. Тело-мир ударяется о внешнее жёсткое, я это слышу, замерев. Хозяин молчит. Он уже никому не может сопротивляться. И тут с меня спадает пелена, и с ужасом я понимаю, что произошло.

Это я виноват. Я отступил от него внутри себя, и это со мной давно. Я забыл о том, ради чего я в нём существую. Теперь я кажусь себе ничтожней самого бесполезного, самого мёртвого шлака отсеков. Ничтожней трухи от мёртвых существ. Так ли уж я полужив, я, жравший своего Хозяина просто так, я, забывший, что значит преданность и забота?

Я упустил, я пропустил что-то важное. Какую-то прожилку бытия, какой-то его каналец, вход. И теперь я теряю того, которого так любил когда-то, оказываюсь внутри его последней судороги. И внутри его смерти. Я заслужил это. Я, но не он. Кто-то страшный перерезает глотку Хозяина, перетирая еле живую мякоть острыми, твёрдыми разрывателями реальности. Все связи нарушены, все трубопроводы текут вон, все отсеки раздавлены, все уровни перепутаны.

Всё кончено. Мы с Хозяином летим в бездну.

10

— Ах ты, дрянь, что ты наделала?!

— May! May!

— Какой эксперимент, а?! И всё пропало. Тварь!

— May! May!

— Да как она открыла дверцу? Вроде плотно было.

— May! Мя-яу!

— Кто тебя впустил? Это невозможно!

— М-мя-яу! Мряв!

— Чья это кошка? Кто посмел? Уволить!

— Нмау-у, мр-р.

— Да ничья она.

— May!

— Не лаборатория, а проходной двор!

— М-му-у-ур. Мр-р.

— Пошла вон! Ребята! Надевайте перчатки! Взять её!

Тпт, тпт, тпт, тпт, тпт, тпт, тпт, тпт.

— Вот, вот она! Заходи сзади!

— М-мяв-в!

— Осторожней, чтобы не оцарапала! Она может быть заразной!

— Что вы ей вкололи, док?

— М-мяу!

— Лови давай. Не задавай глупых вопросов.

— Я не нанимался заражаться от ваших подопытных.

— Все вон! Все пошли вон! И её забирайте! Где уборщик?

— May! May!

— Он сейчас будет, док.

— Надо всё зачистить и простерилизовать тут. Ничего не трогайте. Перчатки в стирку.

— Ладно-ладно, док. Мы уже уходим.

— Эксперимент провален.

— Мы пришлём уборщика.

— И поскорее.

— М-мяв!