Девушка сбитого летчика

Инна Бачинская, 2014

В детстве Анну воспитывала гувернантка Амалия Биллер, и она с содроганием вспоминала свою суровую наставницу. Анну до сих пор мучили кошмары – Амалия являлась к ней в образе белой крысы. Тот факт, что гувернантки давно нет в живых, ничего не менял… Своей семьи у Амалии не было, лишь племянница Эвелина и ее сын Николенька. Тридцать лет назад они перебрались в Ригу, с тех пор о них никто ничего не слышал. И вот к пожилым тетушкам Анны, с которыми в свое время дружила Амалия, неожиданно явился красавец-летчик Николай Биллер. Он начал напропалую ухаживать за Анной… После веселой прогулки и последовавшей за ней вечеринки Аня и ее подруга Бася едва проснулись. Похоже, новоявленный ухажер угостил их вином со снотворным и утащил у Анны ключи от ее квартиры! Девушки поехали к Ане домой, надеясь получить объяснения. Биллер действительно оказался там, но уже никому ничего не мог объяснить…

Глава 2

Гость из прошлого

Телефон звенел настырно и призывно. Величественная дама, вкушавшая завтрак в обществе другой дамы — попроще, с любопытным детским лицом, — недовольно взглянула на старинные часы в углу гостиной и перевела взгляд на товарку. Та пожала плечами. Величественная дама отложила тост с маслом и поднялась.

— Я вас слушаю! — Голос был ей под стать — холодный и начальственный. — Кто? Как вы сказали? Николас Биллер? Николас? Николенька? — Дама ахнула и закричала, что было на нее совершенно не похоже: — Леля, это Николенька Биллер!

Теперь, в свою очередь, ахнула вторая… дамой назвать ее не повернулся бы язык — та, что с лицом попроще. Но мы уже знаем, как ее зовут — Леля. Так вот, теперь ахнула Леля. Не только ахнула, но и вскочила с места, схватилась руками за голову, снова упала в кресло — словом, проявила все признаки необычайного волнения и радости и закричала:

— Аичка, не может быть! Неужели Николенька? Малыш Николенька? Господи, это сколько же времени прошло! Откуда?

— На несколько дней, ностальгия, говорит, замучала. Из Риги. Николенька, ты один или с семьей?

— Где он остановился? — прокричала Леля. — Никаких гостиниц! Только у нас!

— Николенька, прошу к нам! Никаких гостиниц! Лелечка здорова, слава богу. Леля, успокойся! Разумеется, к нам. Хорошо, мой мальчик, мы тебя ждем. Адрес помнишь? Тут понастроили всего, не узнаешь. Космонавтов десять, код двенадцать — семьдесят девять, квартира семь. Ждем.

Та, кого назвали Аичкой, вернулась за стол. Она была взволнована, что случалось с ней крайне редко, так как она великолепно владела собой. Вторая, Леля, наоборот, бурно дышала, приложив руку к сердцу, хватала воздух широко раскрытым ртом, и на щеках ее рдел багровый румянец. Некоторое время они молча смотрели друг на друга…

Аида Дмитриевна и Елена Дмитриевна были сестрами-близнецами, но Аида — Аичка — всегда производила впечатление старшей. Сейчас им около… О дамском возрасте говорить не принято, но мы тихонечко, по секрету — сестрам около восьмидесяти. Аида — крупная, строгая, лидер — всю жизнь проработала директором ателье индпошива, что по старым временам являлось должностью почти номенклатурной, денежной и блатной. Да и сейчас она все еще шьет избранным клиенткам, которые никак не привыкнут к современной моде. Она — женщина с устоями: гимнастика, диета, массажный кабинет, прогулки по пять кэмэ ежедневно, и вдовствует уже лет тридцать. В отличие от Аиды Леля была рыхлой, добродушной и заполошной разгильдяйкой. Если бы не сестра, она шлялась бы денно и нощно в затрапезном халате и питалась исключительно картофельными чипсами с перчиком, мороженым в шоколаде и пять раз на дню баловала бы себя крепким кофеечком со сливками и тремя ложечками сахара вместо полезной овсянки или ржаных хлопьев с обезжиренным молоком. Замужем Леля не была, не посчастливилось найти того единственного, который… Не сложилось, короче. Была она по профессии воспитательницей детского сада, а потому склонность к сюсюканью и уменьшительным названиям и именам, готовность немедленно броситься на помощь и утешить, пожалеть и приголубить вошла ей в кровь, несмотря на воспитательные выволочки от Аички, которая требует от сестры дисциплины, подтянутости и невмешательства в дела окружающих.

Пятнадцать лет назад сестры съехались — Леля продала свою однокомнатную квартиру в пригороде и переселилась в сестрину четырехкомнатную в центре. Аичка с удовольствием командует, Леля подчиняется, пропуская половину сестриных наставлений мимо ушей. И обе довольны — любят друг дружку, часто вспоминают былое, ходят в театр и принимают гостей — таких же приличных, в возрасте, дам и кавалеров.

— Николенька! — вскричала Леля. — Просто не верится! Последний раз… когда же?

— Ровно тридцать лет назад, летом, перед отъездом в Ригу. Эвелина пришла попрощаться, ему тогда было… шесть?

— Хорошенький был, как ангелочек!

— Да, воспитанный мальчик из хорошей семьи. Эвелина умница, не колебалась ни минуты. Я ей тогда так и сказала: «Эва, не думай ни минуты. Езжай, а то уведут!» — сказала Аида.

— Ей сказочно повезло! Моряк, потомственный рижанин, все-таки их культура… никакого сравнения, — лепетала Леля, прижав к горящим щекам ладошки.

— Повезло. И ей, и Николеньке. Он сказал — Биллер, значит, оставил свою фамилию. Николенька Биллер.

— Помню, как он важно представлялся: Николенька Биллер. — Леля всхлипнула. — А сам крохотный, беленький, и галстук-бабочка! Помнишь, мы назвали его «наш маленький немчик», а Амалия им страшно гордилась!

— Бедная Амалия! — Аида покачала головой.

— Почему она не уехала с ними?

— Эва ее не очень жаловала. Ты же знаешь, у Амалии был характер и устои, а Эва была несколько легкомысленна.

— Она была такая красивая… и веселая!

— Да уж, веселая… — неодобрительно произнесла Аичка. — Помнишь, Амалия приносила показать фотографии и письма, а потом Эва перестала писать, и она страшно переживала, но виду не подавала и отодвинула от себя всех знакомых. Амалия была сильным, достойным человеком. Достойнейшим. Судьба была к ней очень несправедлива. Всю свою жизнь она любила Игоря, а он… — Аида махнула рукой.

— Да, любила, но, согласись, Аичка, Игорек был счастлив с Никочкой, и Анечка у них такая славная девочка. Николенька! Вот бы Амалия порадовалась! — Тут Леля окончательно расплакалась. — Надо же, Николенька! Не забыл!

— Счастлив с Никочкой… — проворчала Аичка как бы про себя. — Не забыл! Назвал меня тетя Ая, а тебя тетя Леля. Голос приятный, сразу видно, что человек воспитанный, прекрасная речь, и акцент чувствуется… чуть-чуть. Я пригласила его на обед. Остановится он, разумеется, у нас. Нужно проветрить гостевую комнату и приготовить постель. Ох! Еще начистить столовое серебро и пересмотреть скатерти!

— Купить вина и водки!

— Коньяка! — поправила сестру Аичка.

— Ладно, коньяка. И продукты! Копченое мясо, рыбу и свежий кофе! Кофе обязательно. И хороший чай.

— Кофе? — неодобрительно удивилась Аичка.

— Аичка, я уверена, мальчик привык пить кофе… у них в Риге все пьют кофе! Как сейчас помню, — она мечтательно прищурилась, словно всматриваясь в далекое прошлое, — идешь по узкой кривой улочке в булыжниках… помнишь? Они еще называются кошачьи лбы, — и отовсюду божественный запах кофе! Помнишь? Кофе просто необходим! И слоеные рогалики с повидлом!

— Маленькую коробочку, — сдалась Аичка. — Если уж так необходимо. Но имей в виду, ты пить не будешь.

— Ну… да, ладно, — Лелечка, скосив глаза на сестру и убедившись, что та на нее не смотрит, скорчила гримаску. — И еще нужно позвонить Анечке, непременно! Пусть тоже приходит.

— Да, пожалуй. Хотя не думаю, что она его помнит. Ей было всего три-четыре…

— Ну как же, Аичка, — заволновалась Лелечка, — она должна его помнить! Дети помнят начиная с года. Конечно, помнит!

Взволнованная Лелечка и величественная Аичка, наперебой предаваясь воспоминаниям, составляли список продуктов, доставали свежее постельное белье, выбирали самую красивую скатерть и выставляли из серванта парадный сервиз на сорок восемь персон.