Ифигения в Тавриде

Иоганн Вольфганг фон Гёте, 1811

«Подлинник писан ямбическим пятистопным стихом древних трагедий. Я старался в переводе соблюсти оный, позволяя себе, однако, в местах и шестистопные и четырехстопные стихи и другие вольности, как то: окончания стихов дактилем вместо ямба. Эти неисправности, ежели их так назвать угодно, можно будет при второй отделке исправить; теперь я более должен был думать о соблюдении смысла и красот подлинника, которые выразить – всякий знает, сколь трудно переводчику, а особливо с такого краткословного языка, каков немецкий, на такой протяжнословный язык, каков наш русский. При сих трудностях не почел я за нужное задавать себе еще лишнюю трудность, какою не был стеснен и Гете, то есть александрийские стихи с рифмами…»

Действие первое

Явление первое

Ифигения

Под сень твоих колеблемых ветвей,

О древня, густолиственна дубрава,

Как в тихое святилище богини,

Еще поныне с трепетом вхожу,

Как бы впервые — и не может

Обжиться и обвыкнуть здесь мой дух.

Уж столько лет меня в сокрытье держит здесь

Святая воля, ей же покоряюсь, —

Но все еще я здесь как в первый год чужда.

От милых бо, увы! отделена я морем,

И на брегу по целым дням стою,

Летя душой ко греческой земле;

Ах! и на вздохи все в ответ мне чрез пучину

Глухошумящий токмо отзыв волн.

Как горестно тому, с родными кто в разлуке,

Витает одинок! ему тоска

И близких радостей не даст вкусить?

Он мыслию не здесь, а там,

В родительском жилище, где впервые

Взглянул на свет, в невинных где играх

Рождались связи сверстничества, дружбы.

С богами не судиться мне; но льзя ль

Об женской участи не пожалеть!

Муж властвует везде, в дому, на рати,

И в чуждых он странах помочь себе умеет,

Стяжает собственность, венчается победой

И честную приемлет смерть.

А женщин счастие как стеснено!

Уже суровому повиноваться мужу

И долг велит и сердце; что ж, когда

Враждебной брошено судьбой в чужие люди

Творенье слабое? Не вдвое ли бедняй!..

Так здесь меня Тоас великодушный

В священных, строгих узах рабства держит.

Стыжусь признаться, что тебе, богиня,

Служу я с внутреннею неохотой,

Тебе, защитнице моей! Желала б я

Жизнь посвятить тебе мою непринужденно.

Надеялась всегда я непреложно,

Надеюсь и теперь, Диана! на тебя,

Что приняла меня, трепещущую жертву,

Великого царя оставленную дщерь,

На кроткое твое святое лоно.

Так, дщерь Зевесова! Как если привела

Со славой ты в отечество обратно

Богоподобного Агамемнона,

Его же ты надмеру наказала,

На жертву дочери потребовав, — и он

Конец ознакомительного фрагмента.