Путь к власти

Ирина Даневская, 2011

XVII век. Европу уже накрыла тень Тридцатилетней войны, вызванная вековым противостоянием католической и реформаторской церкви. Но ведущие европейские государства – Франция, Англия и Испания, жаждущие мирового господства, еще не вступили в открытую схватку и только интригуют друг против друга, нащупывая слабые места противника… Сестра короля Франции Людовика XIII, принцесса Генриетта-Мария, из маленькой девочки превращается в ослепительную красавицу, наделенную тонким умом и амбициями. Понимая, что королевское происхождение не гарантирует ей ни удачного замужества, ни любви, юная принцесса сама устраивает свою судьбу, выйдя замуж за короля Англии. Но быть королевой и управлять государством – увы, не одно и то же, а блистательный герцог Бэкингемский, ее первый министр, не намерен делиться властью…

Глава 2. Первая любовь

Прошло всего лишь несколько месяцев со дня встречи Генриетты Французской с Арманом де Ла Рош-Гюйоном, а принцесса сумела измениться, да так, что даже близкие с трудом узнавали в ней ту застенчивую девушку, которой она была прежде.

Она лучилась счастьем и красотой, ее всегдашняя робость исчезла, уступив место неуемному оживлению и веселости. Арман представил принцессе барона де Ту, а этот весельчак и балагур привлек к ней цвет французского двора — молодого графа де Граммона, маркиза де Торси и небезызвестного графа де Бутвиля.

Де Граммон великолепно пел, барон де Ту умел в мгновение ока настрочить любовный сонет или едкую эпиграмму, де Торси играл в домашних спектаклях, организованных принцессой и ее фрейлинами. Этих молодых людей вряд ли привлекало общество принцессы, но ее хорошенькие фрейлины сумели не на шутку вскружить им голову. Что же касается графа Бутвиля, то он стал верным рыцарем самой Генриетты.

Имя Франсуа Монморанси, графа де Бутвиля, упоминалось при дворе так же часто, как и имя самого Армана д’Эгмона. Неутомимый повеса и дуэлянт, выходец из самой знаменитой фамилии Франции, светловолосый красавец с атлетической фигурой и стальными мышцами, он ничего и никого не боялся. Любимец дам и гроза всех мужчин, способных носить шпагу, задира де Бутвиль был полной противоположностью рассудительного Ла Рош-Гюйона и его соперником за благосклонность Генриетты. Несмотря на несхожесть характеров, эти молодые люди стали друзьями принцессы, душой ее «домашнего кружка», о котором совсем скоро заговорят при дворе…

А тем временем, находясь в таком блестящем обществе и пользуясь сравнительной свободой, принцесса постепенно превращалась в остроумную молодую женщину, к тому же редкостной красоты. Генриетта уже начала сознавать, что красива, ловя обращенные на себя восхищенные мужские взгляды. И все-таки ей чего-то недоставало, хотя она пока и не могла понять, чего именно.

Прозрение наступило совершенно неожиданно.

Элен и Мари-Мадлен давно уговаривали Генриетту погулять по Парижу, соблюдая конечно же инкогнито. И вот, в одно прекрасные утро, в сопровождении де Граммона и де Торси, прекрасные дамы покинули дворец и отправились на поиски приключений.

В садах Тюильри^[20], оставив своих спутников далеко позади, Генриетта случайно услышала разговор двух молодых женщин.

— Марион, — лукаво улыбнулась своей спутнице белокурая красавица, пренебрежительно указывая веером на мадам де Рэц и графиню де Граммон, — мне так жаль этих чопорных бедняжек. Они обладают именем, титулом, богатством и, возможно, красотой, но их мужья и любовники все равно бегут к нам. А почему?

— Все просто, Нинон, мало иметь красоту, нужно уметь ею пользоваться. Мужчин нужно использовать для своих надобностей — для денег, полезных знакомств, любви и…

— И?…

— И просто от нечего делать! Что ты думаешь об этом, Нинон?

— Моя дорогая, возможно, ты и права. Но отдавать тело без любви — все равно, что любя, его не отдавать. А я не смогу спать с нелюбимым мужчиной.

— Ну, если ты такая праведница, то почему бы тебе не влюбиться в приличного человека и не выйти замуж?

— Нет, Марион, я не умею жить без любви, а любовь — это огонь. А чтобы огонь горел, нужно постоянно подкладывать туда дрова. Одного полена для этого недостаточно.

— Прекрасная Нинон, я готов быть даже поленом, только бы доставить вам удовольствие!

Генриетта узнала маркиза де Шатору, который с истинно придворной галантностью увлек дам к своей карете, стоящей неподалеку…

— Ваше Высочество, вот вы где! — воскликнула Мари-Мадлен, подбегая к принцессе. — Мы с ног сбились, вас разыскивая.

И правда, она еще долгое время не могла отдышаться. Подоспевшие мужчины согласно закивали.

— Кто это? — спросила Генриетта, указывая на удаляющихся женщин.

— Это… это Марион Делорм^[21] и Нинон де Ланкло^[22], — покраснев, ответила фрейлина.

— Знаменитые куртизанки… Я бы хотела с ними познакомиться…

Увидев вытянувшиеся лица своих спутников, Генриетта рассмеялась.

— Идемте дальше, — сказала она.

Генриетта долго не могла забыть слова Марион.

«Она права, — думала принцесса. — Мало быть красивой, нужно уметь этим пользоваться, и я научусь!»

Она стала внимательно присматриваться к признанным придворным красавицам. Отметая в сторону то, что ей казалось вульгарным, она запоминала отдельные детали — жесты, улыбки, взгляды, умение держать себя…

Постепенно, но неумолимо, принцесса менялась. У нее появилась уверенность в голосе и жестах. Манеры приобрели королевскую величественность и небрежность. А веселый характер и живой ум не раз приходили ей на выручку, помогая одерживать победу в словесных поединках. Теперь Генриетта стала полноправной хозяйкой своего «домашнего кружка». Но если друзья принцессы могли постепенно наблюдать такое превращение, то для ее братьев и матери оно должно было стать настоящим открытием. И случай произвести впечатление вскоре представился — в Лувре должен был состояться бал в честь испанского посланника.

Генриетта тщательно готовилась к нему. Шитое золотом платье нежно-бежевого оттенка с жемчужной отделкой очень шло ей. Принцесса проявила чудеса изобретательности, придумывая фасон, и совершенно замучила своими идеями портных, но результат того стоил. Но за день до бала состоялся неприятный инцидент, над последствиями которого смеялась вся Европа. Барон де Ту донес до ушей «домашнего кружка» едкую фразу знаменитой маркизы Ракио, сказанную испанскому посланнику, в постель к которому ей уже удалось забраться.

— Мой дорогой, разницы во внешности между королем и его сестрой почти не существует. Достаточно добавить к портрету принцессы усы, чтобы в этом убедиться…

— Вот как? — усмехнулась Генриетта. — Я думаю, мне не придется стараться, чтобы опровергнуть сказанное, но эту мерзавку следует проучить…

Элеонор де Ракио появилась на балу в ярко-красном атласном платье. Ее шею украшало великолепное рубиновое ожерелье, с ушей свисали огромные рубиновые серьги в бриллиантовой оправе. Маркиза была ослепительна.

— Ваше Величество, — прошептала на ухо Анне Австрийской^[23] герцогиня де Шеврез^[24], — если эта выскочка не прекратит кривляться, я подставлю ей подножку. Может, хоть это собьет с нее спесь.

Ответ королевы заглушил громкий смех придворных. В зал вошла крупная макака, одетая точно так же, как и мадам де Ракио. Обезьянка шла на задних лапах, уморительно ухмылялась, подражая жестам и мимике маркизы. Мартышки были тогда большой редкостью, и посмотреть на чудо сбежались все присутствующие. Особый смех вызывало то, что макака постоянно приподнимала платье, демонстрируя окружающим свои волосатые лапы.

А в это время через другую дверь в зал вошла Генриетта Французская. Глубокое декольте платья открывало любопытным взглядам великолепную грудь; слегка приподнятые локоны волос, украшенные жемчугом, струились по плечам; простая жемчужная нитка в три ряда обнимала нежную шею — принцесса была восхитительна! Не обращая внимания на восхищенный шепот, вызванный ее появлением, она окинула леденящим взглядом бледную от ярости маркизу и сказала еле слышно, так, что ее услышали только Элеонор и еще несколько человек.

— Что ж, моя дорогая, вам придется постараться, чтобы доказать, что между вами и этой мартышкой нет сходства. Но, скорее всего, это бесполезно и никого не убедит, — закончила она под угодливый смех придворных.

Этот бал стал поворотным в ее судьбе. На нем взошла звезда первой красавицы Франции, и, возможно, всей Европы.

Но перемены, произошедшие с принцессой, не могли не огорчить Армана д’Эгмона. Когда он понял, что влюбился, первая мысль была — бежать. Генриетта действительно очень изменилась. Она равнодушно выслушивала комплименты придворных, которые еще недавно ее попросту не замечали; пожимала плечами, слушая посвященные ей стихи поэтов, которые раньше слагали их другим богиням, и только к своему «семейному кружку» относилась все так же тепло. С Арманом же она держалась подчеркнуто дружески, не замечая его чувств, но требуя сопровождать ее во время прогулок, балов, охоты. Он терялся в толпе ее поклонников, клялся себе, что это было в последний раз, но все повторялось.

Не решаясь попрощаться лично, он написал ей письмо, выдумав причину отъезда. Он не мог даже представить себе, что она придет.

Получив его письмо, Генриетта растерялась. Она поехала к нему, повинуясь какому-то минутному импульсу, еще не зная, что скажет. Увидев его ошеломленно-радостного, слова сами вырвались с ее губ:

— Сударь, вы — трус, жалкий трус! Вы написали мне, хотя видели меня сегодня утром, и могли бы все сказать. Немедленно отвечайте, зачем вы так поступили? Почему вы молчите?

Как она была прекрасна, говоря все это! Глаза блестели, грудь вздымалась от волнения, прическа слегка растрепалась, и непослушные локоны черно-золотистыми змейками струились по плечам. Арман молчал. Он просто любовался ею. Ему было больно от счастья, что он видит ее сейчас, хотя, возможно, и в последний раз.

— А, вам стало стыдно! Разве вы не понимаете, что, уезжая, лишаете меня общества лучшего друга.

— Я уезжаю, потому что не хочу, не могу быть вам другом, — не узнавая своего голоса, ответил граф. — Я знаю, что между нами — пропасть, мне не на что надеяться, но мне больно быть возле вас и не сметь прикоснуться, видеть улыбку на ваших устах — и не поцеловать их. Я не могу так, мне лучше уехать.

После длительной паузы принцесса ответила:

— Я никуда вас не отпущу…

Граф вглядывался в ее лицо, видел сияющие глаза, приоткрытый в немом удивлении рот… Несмотря на кажущуюся величественность, она была еще ребенком, девочкой, которую он превратил в женщину. И какую женщину! Подобно несчастному Пигмалиону^[25], который создал женщину-мечту, а потом влюбился в нее, Арман д’Эгмон, граф де Ла Рош-Гюйон, блестящий кавалер, дипломат, надежда протестантской партии, был покорен этой богиней. Она любила его, и он знал это, но ее любовь была жестокой, переворачивающей душу и изматывающей тело. Ему завидовали менее удачливые поклонники, и он сам был вне себя от гордости, но ветреная и капризная принцесса смогла обратить его триумф в подлинное несчастье. Ее по-прежнему окружали толпы ухажеров, она могла унизить и оскорбить его в любую минуту, бросить в пламя ревности и воскресить из пепла. Недаром в ее жилах текла кровь Бурбонов^[26] и Медичи^[27], умевших и любить и ненавидеть…

Именно эти воспоминания и вызвали на лице Генриетты мимолетную улыбку. Память о счастье, безвозвратно ушедшем, пронзила ее душу невыносимой болью, а встревоженные лица Элен и Бутвиля вернули принцессу к реальности, жестокости которой она бы с радостью предпочла упоительный мир грез.

Примечания

20

Тюильрийский сад — сад в итальянском стиле, устроен в XVI в. возле дворца Тюильри, посторенном для королевы и регентши Франции Екатерины Медичи, жены Генриха II, короля Франции из династии Валуа.

21

Марион Делорм (фр. Marion Delorme, 3 октября 1611 г., Блуа — 2 июля 1650 г.) — знаменитая французская куртизанка, проживала в Париже на площади Вогезов. Среди ее обожателей были кардинал Ришелье, герцог Бэкингем, Сен-Мар, принцы Конде и Конти, Людовик XIII. Во время Фронды в ее доме собирались вожди этой партии.

22

Нинон де Ланкло, полное имя Анна де л’Анкло (10 ноября 1615/1623, Париж — 17 октября 1705) — знаменитая французская куртизанка, писательница и хозяйка литературного салона. Прославилась своей красотой, необычайным остроумием, а также тем, что сохраняла свою необыкновенную привлекательность практически до самой смерти в глубокой старости.

23

Анна Австрийская (фр. Anne d'Autriche, исп. Ana de Austria (de Habsburgo); 22 сентября 1601 — 20 января 1666) — королева Франции, супруга (с 1615 г.) короля Франции Людовика XIII. Дочь испанского короля Филиппа III, пыталась проводить происпанскую политику. Поддерживала заговоры против Ришелье. Брак Людовика и Анны в течение 23 лет был бездетным, и только в 1638 и 1640 гг., после нескольких неудачных беременностей у Анны родились их два сына — будущие Людовик XIV и Филипп I Орлеанский. В 1643–1651 гг. была регентшей при малолетнем Людовике XIV.

24

Мари́ Эме́ де Роган-Монбазон, герцогиня де Шеврёз (фр. Marie Aimée de Rohan, duchesse de Chevreuse; декабрь 1600 — 12 августа 1679) — представительница высшей французской аристократии, одна из центральных фигур в водовороте придворных интриг Франции 1-й пол. XVII в.

25

Пигмалион — в греческой мифологии скульптор, создавший прекрасную статую из слоновой кости и влюбившийся в своё творение.

26

Бурбоны (ед. ч. Бурбон, фр. Bourbon, исп. Borbón, итал. Borbone) — европейская династия. Младшая ветвь королевского дома Капетингов, происходящая от Робера (1256–1317), младшего сына Людовика IX Святого. Вступили на французский престол с пресечением другой ветви Капетингов — династии Валуа — в 1589 г. (в лице Генриха IV Наваррского).

27

Медичи (Medici) — семейство богатых флорентийских коммерсантов, представители которого были правителями Флоренции в период Возрождения, а в XV–XVIII вв. — великими герцогами Тосканскими. Дочь Фердинанда I, Мария, в 1600 г. вышла замуж за короля Франции Генриха IV.