На уровне сердца

Ирина Рогозина, 2023

Поэтический сборник Ирины Рогозиной, поэта, журналиста.Автора сборника "Северный ветер", изданного на средства Гранта Губернатора Мурманской области на поддержку издательской деятельности в 2015 году, лауреата областного фестиваля авторской песни и литературы малых форм "Капитан Грэй", призёра Московского межрегионального поэтического конкурса "Россия – земля моя", призёра Международной поэтической премии "Фонарь-2019", призёра Всероссийского литературного фестиваля-конкурса "Хрустальный родник".Финалиста Международной литературной Премии им. С.А. Есенина "О Русь, взмахни крылами" и финалиста независимой литературной Премии "Мурманский берег" (2019, 2020). В сборник вошли стихотворения разных годов в жанрах пейзажная, философская, гражданская и любовная лирика.

Тане

Можно по-разному возраст измерить:

по паспорту — тридцать восемь.

Мы же с тобой, родная, знаем:

мерилом всегда выступает осень

и то, сколько шагов в состоянии сделать

по мёртвым листьям:

вчера ещё чиркали воздух рыжим —

хвостами лисьими.

Можно считать по количеству книг,

прибавившихся на полке.

И если так, то мы с тобой древние старцы какие-то…

Правда, толку

мало. Тут важно: не сколько ты слов усвоил,

а сколько проговорил другому —

а для этого нужны двое.

Поэтому дай мне руку, родная. Идём в ноябрь.

Можно и в одиночку шлёпать по мёртвым тропам, но я бы

предпочла это делать с тобой.

И тогда мы зайдём достаточно далеко,

как будто нам снова по восемнадцать,

как в начале 2000-ых, когда абсолютно нечего было бояться:

ни за детей (у тебя — двое, у меня — двое),

ни за другое важное,

только ночные дебаты о смыслах,

в которых отважно мы

цитируем кто Достоевского, кто мрачного Кафку,

подчёркивая важность мысли

(ну, так, для справки),

пьём литрами чай, слушаем Цоя, убавив громкость,

ходим по кромке жизни взрослой,

по самой кромке,

и вот теперь, почти под сорок, заходим в этот ноябрь.

Можно молчать (время молчания — осень), но я бы

предпочла говорить с тобой.

Говори! Любое слово, тобою сказанное,

сядет синицей на мёртвые ветки.

И станет не страшно слушать

предсмертные всхлипы листьев, детка.

Какое время настало! Какое время — смерти подобное.

Чувствуешь, в 22-ом как мы продрогли?

Как же продрогли мы!

Сколько всего обрушилось

на наши головы, полные Цоем и Достоевским,

сколько опор разрушилось,

сколько ещё потрескивает!

Сколько синиц потребуется, да и всякой другой живности,

чтобы в этом лесу страшном как-нибудь да прожили мы…

Поэтому дай мне руку, родная. Идём в ноябрь.

Можно и в одиночку пройти эту дорогу, но я бы

предпочла проходить с тобой.