Эйвели. Часть вторая

К. Хеллен

Восстанавливая историческую справедливость, через историю одного рода автор знакомит читателя с бессмертным народом эулиен, его историей, культурой, традициями и обычаями, развенчивая мифы о нём и приоткрывая завесу тайны о его происхождении и труде среди людей. Если Вы думаете, что всё знаете об эльфах… Вы будете немало удивлены открывшейся правде.

Звенье сто двадцать первое. Кадруи и Ита

Безутешен был плач Сагвен, и скорбь Алнаира сделалась ядом для доброго Света его. Не могла арели смириться с потерей сына и винила себя прежнюю в недуге и смерти его, никто же не мог разубедить её, и никого не желала видеть она рядом, даже дражайшего Алнаира, ибо сокрушена была и убита горем. Сам же Алнаир почернел и поблек. Не мог он ни есть, ни спать, и слёзы, пролитые о сыне, иссушили его. Тогда же взял Алнаир топор и трудился день и ночь, не зная сна и отдыха. Когда же был закончен труд его — был построен им прекраснейший из кораблей, которому дал Алнаир имя Э́нгермиль [Éngermil`] — Свет Энгерми. Не было ему и нет равных среди кораблей эулиен, ибо подобен «Энгермиль» огромному бутону цветка, которого едва коснулось цветение. Пурпуром окрашены летящие паруса его, красен надёжный стан его, дыханием ветра наполнен каждый изгиб. Всякий же, кто взглянет на «Энгермиль» — увидит бутон, качающийся на волнах, чьи листья треплет морской ветер и несёт его прочь. Когда же был закончен труд его, вернулся Алнаир к госпоже своей и привёл её показать ей труд, что посвятил он потерянному сыну их. Тогда сказала Сагвен: — Истинно лишь Любовь моего господина могла сотворить такое! И тогда взошли эулиен на корабль, и перерубил Алнаир канаты, что удерживали его, и отплыли они прочь от Светлого Дома и прочь от скорби, ибо взял эу руки возлюбленной жены своей и припал к ним в ифхёлье, путь же корабля своего доверили они волне и ветру, и понесли они «Энгермиль» в рассвет, что зарождался тогда, и нежный Свет его был всюду, он же поддержал скорбящих.

Не ветер и волны выхолащивают скорбь и боль из страдающего сердца, но упорный труд любящего сердца рядом, явный или тайный и исполненный Надежды на исцеление. Такому труду посвятили себя верные Алнаир и Сагвен, ибо истинна была Любовь их и благородна, и не было никого в соцветье миров соназванных, кто бы мог помочь им, кроме Любви друг друга. Она же, мудрейшая госпожа, послала надёжное исцеление им в час, когда вовсе его не ждали…

Как и в прежние дни, соединили служение своё Алнаир и Сагвен, они же неотступны были в молитвах друг о друге, оставившем их Энгерми и человеке.

И был день, когда всюду пожары осени охватили деревья, и солнце блестело, распадаясь на лучи в ажурных листьях. Величие осени всегда почитают эулиен, а потому и Алнаир с Сагвен любовались ею, ибо падали листья на воду перед ними и усеяли золотом и пурпуром палубу корабля их. Тогда же держались они за руки и сияния улыбок своих скрыть не смогли, светлых, как первые осенние дни, тёплых, как приветливое осеннее солнце. И коснулась чародейственная осень сердец их, и пожары осени вспыхнули в них, и танцевали любящие эулиен с листопадом и ветром на палубе корабля своего, пока не стало Любви их тесно в танце, тогда же опустились они рядом, и уже белый танец взял их.

О Осень, о листопад!

Стыдливо прячу глаза я,

Ибо платьем роскошным и взглядом

Я поражён, о Осень моя!

В мечтах нездешних и я, как древо,

Объят твоим пламенем и отчаянным ветром,

С тобой кружу в золотых хороводах…

О Осень моя с непокорным взглядом!

О возлюбленная моя, моё жаркое пламя!

Во искупление скорби и исполнение молитв, ради великой нежности их и пламени восторга их было дано дитя Алнаиру и осени сердца его, и вскоре узнала Сагвен, что исполнена новой жизни, и радость вернулась в сердце её, как и Надежда. И потому немедля вернулись Алнаир и Сагвен в Светлый Дом, и до самого срока своего была Сагвен окружена заботой многих эулиен, и вернейшие из лекарей обители не отходили от неё, и сама Тэйели была с ней неотлучно. Но не было покоя прекрасной Сагвен, ибо боялась она судьбы Энгерми для дитя своего, а потому со страхом и трепетом ожидала рождения дитя их Любви с Алнаиром. Но был день, и пришло дитя в мир, и родила Сагвен сына, что был силён и крепок, и был совершенно здоров, и громок был крик его в её покоях. Тогда же пришёл Финиар и, взяв дитя, нарёк его добрым именем Кáдруи [Kádrui] — Дорогая опора, твердыня. И счастливый смех Алнаира и Сагвен звенел в Светлом Доме в тот день. Так был рождён Кадруи, от Алнаира, сына Луаны, сына благословенной Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от Сагвен, вернейшей госпожи Алнаира, по исходу, на мирной земле, в Светлом Доме, в Сумеречные времена, исцелив сердца родителей своих от печали и чёрного яда скорби.

Был Кадруи силён и крепок, громок был голос его и ясны глаза, полноту красоты и силы взял он от матери своей, добрый нрав и мягкость — от отца своего. День и ночь пребывали Сагвен и Алнаир со своим сыном, и радость их была бесконечна, хоть и лишил их Кадруи сна и отдыха. Тогда же приходила к нему Оннелие, ибо лишь её колыбельные могли успокоить его, и учила их Сагвен и пела сыну. Когда же засыпал Кадруи и замолкал — возвращался страх в сердце матери его, и не находила она себе покоя, ибо казалось ей, что прежняя тьма обступает её всюду, и стоит закрыть ей глаза — сомкнётся и тьма над сыном её. А потому был день, и пришла Сагвен к Всеспрашиваемому со спящим Кадруи на руках, ибо терзания не оставляли её. И спросила арели Финиара, в чём вина её, что родился Энгерми глухим, и как должно быть велика вина за ней, раз погиб он так рано? Но опустил Финиар голову свою и ответил так: — Не Господин Садов я, чтобы ответить тебе, Сагвен. Но нет и не может быть твоей вины в доле сына твоего, ибо был он, бесспорно, достойным эу, и в том твоя заслуга. Ты же видела мир и знаешь его, так не благо ли, что не слышал Энгерми всей злобы его, насмешек и плача? И ныне осталось нам лишь радоваться за него, ибо в садах Ийдена трудится он перед Создателем нашим, вместе с народом своим, с братьями и сёстрами своими, окружённый их Любовью и заботой. Как знать нам, Сагвен, кому нужнее был Свет нашего Энгерми? Как знать нам, не будь так велика скорбь о нём, пришёл бы ли Кадруи в этот мир? Не терзай себя, милая Сагвен, и не мучь себя понапрасну. Не «за что?» погиб наш Энгерми, но «для чего?». Подумай о том и утешься. У тебя одной есть Кадруи и Алнаир, и все ваши дети, что придут ещё в этот мир. У Энгерми же ныне весь Ийден и Свет его. И подняла арели глаза к господину Светлого Дома и Свет Эйдена увидела в них, его же улыбка стала твердыней её и развеяла тьму страха её, ибо умел Финиар добрым взглядом своим успокоить любого и отвести всякую тьму. Тогда же просияло солнце для Сагвен, и успокоилось сердце её за Кадруи, и вознеслись в тот день молитвы её к престолу Создателя с благодарностью и смирением.

И был день, когда получил Кадруи именной клинок свой, тогда же поручили отец и мать его Алианту и Оннелие и отбыли на корабле своём из Светлого Дома, ибо служение их призвало их. Так приняли Алиант и Оннелие Кадруи на воспитание и многой заботой и Любовью окружили его. Наставников же себе нашёл юный эу в пределе Оленьего рода, и были учителями ему Ильт и Тщилин, а Элкарит учил Кадруи работе с деревом, и вскоре научился эу изготовлять из дерева различную мебель и арки, а также стал делать затворки и съёмные стены для покоев Светлого Дома, и поспешил Финиар вписать имя Кадруи в золотую книгу вместе с детьми своими, Ислии и первыми из эулиен, воздвигшими светлейшую обитель народа надеющихся. Так обрёл Кадруи в роду Оленьем не только наставников и друзей, но и верное знание своё.

В день же, когда попросил Кадруи благословить его на служение людям, и Элкарит, и Ильт с Феарнин, и Тщилин, и Алиант с Оннелие, и Луана с Аниз, и все, кто любил его, пришли к Финиару соблагословить его и попрощаться с ним, так как все любили Кадруи, и путь его был им всем известен, светлейший и опаснейший из путей в подзаконном мире для эу и человека, ибо взял Кадруи Слово Божие в сердце своё и на плечи свои, его же положил он себе нести по миру туда, где прежде не было Света его. И отдал Луана Кадруи корабль свой, и увесили эулиен его праздничными лентами, и проводили по воде с музыкой, тогда же многие корабли отплыли вослед Кадруи, провожая его, едва занялась заря. В неё же направил свой путь эу, и долго над водой ещё слышалось эхо радостных криков эулиен, провожавших его и благословляющих.

И разнёсся над миром громкий голос Кадруи, что дан был ему, и зацвело учение его добрыми цветами Света там, где прежде была тень или вовсе тьма. И так странствовал Кадруи, следуя за солнцем и верный служению своему. Без счёта церквей возвёл Кадруи на берегах безымянных и поименованных, многую милость и дружбу снискал он среди людей и арели, ибо нравом был кроток и прост, на всё же, что выпадало ему, отвечал он с улыбкой. И светел был путь его и радостен, хоть и полон сурового труда и многих лишений. Но говорит Кадруи: Vo káylahi Il`, im hi vo e.³ Пребудем же и мы со всяким Светом и не отступимся, ибо достаточно тени в названном мире!

И был день, когда вошёл Кадруи в дальний порт и сошёл там на берег. Там же увидел он девушку, что торговала рыбой, и так она восхитила сердце его, что оробел он и забыл, куда шёл. И вернулся эу на корабль свой и до ночи наблюдал оттуда за девушкой, торгующей рыбой, пока не ушла она, но подойти так и не решился, устыдившись и крови своей и простого вида. Девушка же та продала всю рыбу и ушла, едва стемнело. Видно было ей, как следил за ней Кадруи с корабля своего, и смеялась она громко покупателям своим, и кудри её цвета доброй земли рассыпались по спине её, и блестели глаза её, зелёные, как трава, напоённая летним ливнем. И не мог Кадруи отвести от неё взгляд, и что бы ни делал — не думать о ней не мог, ибо смехом задорным и громким и непокорными кудрями на гордой голове своей ранила сердце его торговка рыбой. И сошёл на Кадруи странный жар, и слёг он на корабле своём, будто недужный, и не мог ни есть, ни пить, только молиться. И так три дня провёл он в постели своей, и ослаб, и обессилел. Тогда понял Кадруи, что нет ему пути в этом краю по слабости его, и отчалил вскорости прочь от этих мест и снова за солнцем направил корабль свой. Но спустились ночи тёмные, и не было видно ни звёзд, ни луны, и направлял Кадруи корабль свой по картам, маякам и ветру. И вот на исходе третьего дня пути вновь сделался эу недужен, и жар сошёл на него, и лёг он в постель свою и уснул крепким сном. И приснилось ему глубокое синее море, море мудрое, море древнее, море властное — и серебряная рыбка в пучине его, она же осветила весь сон его, и так была светла и проворна в тёмной и могучей пучине, что вслед за ней устремилось сердце эу, и вышел он на палубу корабля своего и направлял корабль свой вослед сиянию той серебристой рыбки, когда же открыл эу глаза — то едва занялся рассвет, и поднялся он к штурвалу и направил корабль, как сделал это прежде во сне своём. И пришёл корабль его на дальние земли, где расцвело его слово, и учение его утвердилось и произросло плодами многими. И восславил Кадруи Создателя и Эркáйин [Erkáyin] (1), ибо так прозвал он для себя ту девушку, что встретил в порту. Её же образ был с ним всегда, и не было и дня, что не помнил бы эу о ней, не молился и не думал.

^{(1) эркáйи [erkáyi] — так называют эулиен тех, кому дан редкий дар кормчего. Высоко ценят надеющиеся áмран эркáйиэ [ámran erkáyiē] — дар эркайи, дар кормчего. Немногим бессмертным и смертным даётся он по силе и щедрости сердца их, когда может владеющий им оберегать другого, и наставлять, и направлять его на расстоянии, и защитить в опасности, и отвести её по усмотрению своему во сне или видении. Таков был дар Ильмадуйль, госпожи эулиен, Владычицы снов, о таком даре молят и эулиен, отправляясь в соследование — молитвенное сонахождение, сопровождение человека в трудах его, сне его или опасности. Кадруи же, не зная имени девушки, которую узнал в образе бесстрашной рыбки, назвал её Эркайин.}

Но вот снова отбыл Кадруи и попал в великий шторм, так что трещали доски корабля его и мачты качались, подобно деревьям в молодой роще. И снова сошёл сон на эу, и явилась ему звезда сияющая, что говорила с ним. Она же утешила его и Светом своим указала путь. И направил Кадруи корабль свой за звездой и вышел в тихие воды. Оттуда же продолжил он свой путь с миром. И высадился в варварских землях и понёс слово Божие. Но нашлись среди людей те, что узнали в нём эу, и жестоко обошлись с Кадруи. Они же схватили его и пленили его, удерживая в темнице. И решали люди между собой, какую смерть приготовить для эу и под какую из казней подвести его. И был их совет долгим, и на месяцы растянулся он. Кадруи же всё это время пребывал в молитве и ожидал смерти. Но вот снова сделался он недужен, и жар сошёл на него необычайный, и силы оставили его, и уснул эу сном крепким. Тогда же привиделся ему солнечный день, исполненный светом, и паруса корабля его, наполненные дыханием ветра. И была белизна парусов его кипенна и совершенна, будто бы соткана из лучей утреннего солнца. И заговорили паруса с ним, а может, сам ветер в них. И поведала ему Эркайин, как выйти из темницы, и рассказала путь безопасный, где не найдут его, если пойдёт он тотчас им. И проснулся эу, и очнулся от сна своего, и сделал всё, как во сне научен был, и беспрепятственно покинул темницу свою, и ушёл прочь так, что не нашли его и хватились не скоро. И так вернулся Кадруи к морю и нашёл корабль свой, и снова направил его за солнцем.

…Средь музыки эпох, времён, мгновений,

Торжественной, небесным ангелам сродни,

Я слышу голос твой меж горних песнопений…

Так минуло много лет, что плавал Кадруи, оберегаемый Эркайин, которую видел во снах своих и о которой думал каждый день своей жизни. И вот был день, и снова сделался эу немощным и слабым — не держали ноги его, и не мог он ни есть, ни пить, только молиться, и жар сошёл на него. Тогда направил он корабль свой и доверил его волне и ветру. И на третий день вышел корабль его в порт и встал там. И поднялся эу от постели своей и вышел на палубу посмотреть, где оказался, и нашёл перед собой тот же порт, что и много лет назад, где впервые увидел девушку, торговавшую рыбой. Было тогда раннее утро, и никого ещё не было в порту, лишь редкие рыбаки на лодках своих. Спустился Кадруи с корабля своего, тогда же увидел он, что следят за ним, и обратился вспять, но удержали его и спросили, от кого бежит он? И поднял глаза эу и увидел Эркайин. И спросила его девушка, разве зря она столько лет направляла его обратно в свой порт, чтобы снова бежал от неё эу? И удивился Кадруи и хотел ответить ей, но недужен был, ибо ноги не держали его, и слабость великая была во всём теле, и жар мешал говорить, и сердце заходилось в груди. Но взяла девушка руки эу в свои и в глаза его заглянула без страха. В них же увидел эу Свет и нашёл своё исцеление, ибо улыбалась ему Эркайин, и была улыбка её другой, не той, что одаривала она покупателей и торговцев. Тогда же спросил её Кадруи, как её имя. И ответила девушка — И́та [Ítha]. Тогда рассказала Ита эу, как увидела его на корабле много лет назад и узнала в нём эу, и полюбился он ей по Свету глаз его и улыбке, и мучилась она и терзалась, что не подошёл он к ней, и думала, что женат он или она ему не ровня. Но следил Кадруи за ней весь день до ночи, и решила Ита, что он один и нужна ему помощь, ибо на всяком пути никому не должно быть одному, и потому молилась она о Кадруи и пути его, и направляла его как могла, хоть и не знала о даре, положенном ей. Она же отказывала всем рыбакам и торговцам, искавшим расположения её, ибо в сердце её с того дня был лишь один эу. Тогда же просияла в Кадруи великая радость, и в руках Иты оставил недуг его, но поднялся дух эу до престола Создателя и там восхвалил Его в песне.

Вместе с Итой вернулся Кадруи в Дом свой и об амевиль умолял Финиара. Тогда же великий праздник устроили Алиант и Оннелие в честь возвращения Кадруи, и ради амевиль его вернулись Алнаир и Сагвен из странствий своих. И славили все Иту и соликовали Кадруи, и был праздник амевиль их долгим и светлым.

Финиар же особо отметил Иту, и долгие годы жизни её, что провела она в Светлом Доме подле мужа своего, часто звал её сомолиться с ним по большим праздникам и в простые дни, ибо ценил и любил молитву Иты превыше всех молитв эулиен и даже старшего сына своего, Элкарита.

Так утвердились Кадруи и Ита в пределе Ирдильле и крепким Светом его стали в Любви своей. Их история Любви да послужит другим наукой и примером, и да возьмёт от неё каждый, что должно, помимо Надежды!

Примечания

3

Есть солнца Свет, держусь и я (эмл.)