Река, трава, чайник и некоторые коты

Кирилл Серебренитский, 2015

Пыль, полынь, степное солнце, резкий ветер с реки… неспешное путешествие, в которое увлекает нас автор, может оказаться занимательным и даже отчасти ностальгическим. Для широкого круга читателей.

Река

В детстве — до пятнадцати лет — я жил на улице Степана Разина.

Прямо внизу была — Волга.

Речной порт — минут семь ходьбы, вниз под гору.

Днем шёл с улицы будничный городской шум. Точнее — будничная тишина: Степана Разина была улица домашняя, как старенький уютный двор; а дворы вдоль по ней тянулись — обжитые, как коридоры.

Машина по нашей улице раз в день проезжала.

Быт степано-разинский был наполовину деревенский. В сараях кричали петухи, по дворам гавкали и гремели цепями собаки. В самых глубинах дворов деловые татары разводили сердитых нутрий и придурковатых кроликов. А между тем в двух шагах был

церемониальный и презентационный центр города: улица Ленинградская и площадь Революции.

А ночью звучала Река. До самой поздней осени, до тяжёлых октябрьских дождей, в полночь я засыпал под «Прощание славянки». Под этот марш отходили в ночь теплоходы из речного порта. И до утра, до стука первых трамваев — с Реки неслись зовущие гудки.

Это была — корабельная ночь.

Во тьме мимо затихшего города шли чёрные, мерцающие и мигающие огоньками, огромные и свободные корабли.

Мы — спали, а они — продвигались.

Наша дневная жизнь теснилась в пределах улицы Ленинградской да площади Революции. Наши дни — это магазины молочный, рыбный да хлебный. Наша даль — Центральный рынок.

А в ночи плыли по холодным темным водам Они, чьи дороги измерялись — морями: Балтийским, Каспийским, а то и — Чёрным.

А за морем Чёрным было уже море Мраморное.

А дальше — Средиземное.

А за ним открывались — океаны.

Ведь правда же. Честное слово, океаны. Не могли же врать книги, фильмы и карты.

Наши, советские карты.

Река уводила в моря, моря — в океаны; глубины разверзались под глубинами, чудовищные бездны таили в себе бездны немыслимые.

А над океанами священной своей неизмеримостью открывалось звёздное небо.

Честное слово, ещё совсем маленьким мальчиком, я помню, как думал о звёздных высотах над океанскими глубинами. Что всё это где-то ведь есть.

С самых ранних лет была у меня бессонница, поэтому ночные звуки мне помнятся лучше дневных. И в ночь я духом и мыслью вжился крепче, чем в день.

Так и живу до сих пор.