Маркус и девочки

Клаус Хагерюп, 1997

Это вторая книга про приключения четырнадцатилетнего Маркуса Симонсена. За первые два месяца старшей школы Маркус влюбляется во всех одноклассниц подряд, а в некоторых даже по второму разу. Его друг Сигмунд придумывает сложносочиненные планы по покорению сердца той или иной девушки, но стоит им добиться успеха, как Маркус переключает свое романтическое внимание на кого-то еще. Маркус мог бы обратиться за помощью к отцу, но тот всю жизнь любил только маму. И вот в классе Маркуса появляется новенькая Александра. Она не похожа ни на кого, прекраснее всех на свете и Маркус готов на все, чтобы завоевать ее сердце. Сигмунд придумывает очередной гениальный план: они поставят «Ромео и Джульетту», где Маркус сыграет Ромео, а Александра – Джульетту. Но и ту все пойдет совсем не так, как задумано. Клаус Хагерюп (1946–2018) – норвежский писатель, переводчик, сценарист, актер и режиссер. Дебютировал в 1969 году со сборником стихов «Вот как я о тебе думаю». В 1968–1969 годах Клаус Хагерюп играл в разных театрах, а также работал преподавателем, режиссером и писателем. Кроме того он снялся в нескольких фильмах, но более известен как автор пьес для театра и радио и книг, в основном, для подростков. Наибольшую известность принесла Клаусу Хагерюпу серия про неуверенного в себе подростка Маркуса. В 1988 году Клаус Хагерюп написал биографию «Мне все так близко» о своей матери Ингер Хагерюп, которую считают одной из самых значимых норвежских поэтов XX века. Клаус Хагерюп получил несколько литературных премий, а в ноябре 2018 года он был награжден Почетной премией Браге за вклад в норвежскую литературу.

Klaus Hagerup

Markus og jentene

© Klaus Hagerup

© Вера Дьяконова, перевод, 2021

© Виктория Попова, обложка, 2022

© ООО «Издательство Альбус корвус», издание на русском языке, 2022

* * *

Глава первая

— Ну вот, опять, — заметил Сигмунд с беспокойством в голосе. — Это же ненормально, Макакус!

— Что поделаешь, Сигмунд? Просто… так получается.

— Ничего просто так не получается! Есть у тебя свобода воли или нет?

— Не думаю.

— Конечно, есть! Иначе бы тебя просто несло куда попало.

— А разве меня не несет?

— Вероятно, у тебя проблемы с гипофизом.

— Наверное, — вздохнул Маркус. — Я так и думал.

— Сначала была Эллен Кристина, потом Беате, Карианна, Муна, затем Ханна, потом Хильда, Турид, Эллен, Лисе, а потом — Анне Берит…

— Нет, потом была Хайли.

— Нет, Хайди была после Анне Берит.

— Правда?

— Да.

Сигмунд строго посмотрел на Маркуса:

— А потом еще Трюде, Элисабет, Тереза… Да все девчонки в классе! И кто теперь?!

— Теперь Эллен Кристина.

— Эллен Кристина?! Опять?!

— Да, — тихо ответил Маркус, — у нее такие красивые уши. В прошлый раз я не обратил на них внимания.

Маркус Симонсен снова влюбился. Уже в пятнадцатый раз с тех пор, как перешел в новую школу. А случилось это два месяца назад.

— Сигмунд, ты думаешь, я… нимфоман?

Сигмунд рассеянно кивнул:

— Очень боюсь, что да.

— Но мне всего тринадцать! — сипло прошептал Маркус. — Что же я стану делать, если и дальше так будет продолжаться?

— Конечно, всегда остается возможность кастрации, — медленно произнес Сигмунд.

— Сигмунд!

— А что? Самая обычная хирургическая операция. Мы, например, на прошлой неделе кастрировали кота… Он успокоился и перестал орать.

— Я не ору!

— Пока что. Но со временем…

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю то, что я знаю, — сказал Сигмунд и покраснел.

— Я не хочу, чтобы меня кастрировали!

— Расслабься, я пошутил, — улыбнулся Сигмунд.

— А мне не до шуток. Это просто кошмар какой-то!

Маркус жалобно посмотрел на Сигмунда. Они шли домой из школы по узкой дорожке, посыпанной гравием. Сигмунд — высокий элегантный брюнет, и Маркус — низенький неуклюжий блондин. Дул сильный ветер, одна из тех осенних бурь, когда Маркус чувствовал, что вот-вот взлетит.

— Ну помоги же мне, Сигмунд! Скажи, что я могу… О, только не это! Вон она!

— Кто?

— Эллен Кристина!

Она бежала вниз по дороге рядом с Муной. На девочках были короткие кожаные куртки, узкие брюки и ботинки «Катерпиллар». Волосы Эллен Кристины развевались на ветру, и Сигмунд с Маркусом увидели ее уши. Они были маленькими, чуть оттопыренными и слегка покрасневшими от холода.

— Привет! — крикнул Сигмунд.

— Ой!

Маркус натянул куртку на голову и застегнулся на все пуговицы. Девочки остановились и помахали им:

— Привет, Сигмунд! Здорово, что сегодня пятница, правда?!

— Да, здорово! — крикнул Сигмунд. — И на погоду грех жаловаться.

— А мы и не жалуемся, — крикнула в ответ Эллен Кристина, — мы идем на гандбольный матч! А почему Маркус без головы?

— У него мерзнут уши! — прокричал Сигмунд.

Девочки помахали и побежали дальше. Маркус все еще стоял с курткой на голове.

— Можешь вылезать, Макакус, они ушли.

Из дутой куртки медленно всплыло бледное лицо.

— Боже мой, Сигмунд! Ты видел эти уши?!

— А что в них такого особенного?

— Разве ты не заметил, что они… не как у всех? — возбужденно прошептал Маркус.

— Уши у всех разные, — с превосходством в голосе проговорил Сигмунд, — если только эти все не клоны.

— А ты не заметил, что они похожи на мидий?

— На мидий?

— Да, на мидий с жемчужинами.

— С жемчужинами?

— Да-да! У нее сережки прямо как жемчужины в мидиях.

— Ты что, умудрился разглядеть отсюда ее сережки?

— Нет, я изучал их на последнем уроке. Я все время на них смотрел. Пока мы писали сочинение.

— И как же ты смог его написать?

— Она меня вдохновляла. Я написал про молодого человека, который ныряет за жемчугом на Мальдивах. И в море он встречает русалку, у которой вместо ушей ракушки с жемчужинами.

— У русалок не бывает вместо ушей ракушек, — хмыкнул Сигмунд.

Маркус весело удивился:

— Не знал, что русалки вообще существуют!

— Этого нельзя знать наверняка, — коротко ответил Сигмунд.

— Тогда нельзя наверняка знать, что у них не бывает ракушек вместо ушей.

— Можно предположить, что не бывает, — сказал Сигмунд с некоторым превосходством.

— Но рыбьи-то хвосты точно есть?

— В теории.

— Да мне плевать на теорию! — обиженно произнес Маркус.

— Знаю. Поэтому у тебя так плохо с математикой.

— Вовсе нет. За последнюю контрольную я получил четверку.

— А я пятерку, — ответил Сигмунд, довольный собой.

Маркус секунду раздумывал, стоит ли продолжать дискуссию, но он знал, как бы долго они ее ни вели, последнее слово все равно останется за Сигмундом. Кроме того, мысли его самого все еще занимали уши Эллен Кристины, поэтому он решил прекратить спор:

— В любом случае это лучшее сочинение в моей жизни.

Сигмунд улыбнулся. Такая улыбка появлялась на его лице всякий раз, когда он выигрывал спор. Маркус сделал вид, что ничего не заметил.

— Молодой человек и русалка остаются на морском дне. Они женятся, и у них рождаются дети.

— Сколько?

— Косяк, — ответил Маркус.

— Косяк рыб?

— Ну да, русалка же наполовину рыба!

— Невозможно рожать рыб, это совершенно нереально.

— Это был всего лишь один маленький косячок, — пробормотал Маркус и тут же подумал, что, в сущности, в сочинении было довольно много нереального.

Нереальным, например, являлось то, что молодой человек выжил на морском дне, нереальным было и то, что там же отпраздновали свадьбу, и уж совсем нереально, что у человека и русалки появились дети. Если русалка — наполовину рыба, то Маркус вообще не понимал, как можно этих детей сделать?! Ну а то, что в результате получился косяк рыб, раз уж все-таки им это удалось, то, возможно, эта фантазия оказалась самой реальной во всей истории.

— Ну, рыбки — значит, рыбки, — кивнул Сигмунд.

— Это не имеет значения! — горячо ответил Маркус. — Главное, что сочинение написано с большой любовью.

— К русалке?

— Нет! К Эллен Кристине. Я люблю ее, Сигмунд. Ответь, что мне делать?!

— Так и скажи ей, что ты ее любишь.

— Ты что, рехнулся?

— Тогда покажи ей свое сочинение.

— Что?

— Скажи, что она тебя на него вдохновила.

— Да она просто надо мной посмеется!

— Нет, если сочинение и вправду хорошее. К тому же косяк рыбок не очень большой, — добавил он задумчиво.

— Я не смею! Ты должен помочь мне, Сигмунд!

Сигмунд наморщил лоб. Он знал, что так выглядит еще умнее, чем обычно.

— Окей, Макакус, — проговорил он медленно. — Я так и сделаю.

— Сделаешь как?

— Покажу ей сочинение и скажу, что это я его написал. Если она будет смеяться, я как-нибудь перенесу. Ну а если нет…

— Если нет?!

— Тогда я признаюсь, что это ты написал сочинение и еще что ты…

Маркус посмотрел на него, полный нетерпеливого ожидания:

— Что я?

— Что ты наконец-то нашел свою жемчужину, — ответил Сигмунд…

Шел понедельник. Раздался звонок с последнего урока. Сигмунд схватил Эллен Кристину за руку и сказал, что написал сочинение и очень хочет его ей прочитать. Девочка уселась на мусорный ящик в дальнем углу школьного двора и раскрыв рот смотрела теперь на Сигмунда, который стоял перед ней и читал.

Маркус находился в нескольких метрах и делал вид, что ищет что-то в рюкзаке, но на самом деле он ловил каждое слово, хотя это было не нужно. Он и так знал все наизусть. Если бы он так не нервничал, его бы очень впечатлило, как здорово читал Сигмунд. Почти как артист. Впрочем, это неудивительно, потому что Сигмунд уже не хотел становиться астрофизиком. Теперь он решил стать актером и даже выступал перед Маркусом, читая сцену катания на олене из «Пер Гюнта». И это не было дурачеством. Сигмунд невероятно вжился в образ, и когда он зарычал, что хочет вонзить нож оленю в горло, то посмотрел на Маркуса таким взглядом, что тот подумал, будто Сигмунд собирается вонзить нож для масла в него. И теперь друг читал не хуже. Тихо и увлеченно, буравя Эллен Кристину пристальным взглядом. Маркус был уверен, что видит, как по ее щекам сейчас стекают две слезинки. Он едва сам не заплакал, так прекрасно звучало то, что он слышал.

«Молодой человек осторожно провел рукой по правому ушку русалки. “Знаешь, — сказал он нежно, — я влюбился в твои уши”. Они были вдвоем. Их дети отправились в путешествие на коралловый риф. Дети были замечательными, вечно полными задора. Внешность они унаследовали от матери, а жажду приключений — от отца. Она улыбнулась ему, но ничего не ответила.

“Я говорил тебе, что они похожи на мидий?” — прошептал он.

Она кивнула. Мокрые волосы струились вниз, как хвост медузы, только они не были ядовитыми. Она была не просто русалкой. Она была совершенством, морской принцессой, и она принадлежала ему.

“У меня для тебя есть подарок”, — сказал он ласково.

“О, Сигурд!”

Он достал две белоснежных жемчужины из кармана плавок.

Прекрасная русалка вскрикнула от восторга и захлопала в ладоши. Ее движения были медленными и скользящими, и он никак не мог на них насмотреться.

“Жемчужины? Мне?!”

“Да, — прошептал он. — Жемчужины тебе, моя возлюбленная маленькая мидия”.

Он аккуратно закрепил их на ее ушах и взял русалку за руку.

“Мы куда?” — тихо спросила она.

“Далеко и еще дальше, — спокойно ответил он. — До самого горизонта, туда, где восход сливается с морем”».

Сигмунд быстро, немного неуклюже потер глаза, но Маркус знал, что это движение продумано заранее. Холодный расчет. Сигмунд улыбнулся Эллен Кристине задумчиво и несколько смущенно.

— Да, — весело проговорил он, — такое вот сочинение. Как тебе?

— Оно… просто… потрясающее, — прошептала Эллен Кристина.

— Оно написано для тебя, — тихо заметил Сигмунд.

— Что?

— Оно воспевает твои уши.

Маркус почувствовал, что покрывается испариной. Не зашел ли Сигмунд слишком далеко?

— Мои уши?

— Да, у тебя самые красивые уши на свете.

— Правда?

Голос Эллен Кристины стал таким тихим, что Маркус едва расслышал, что она говорит.

— Да, Эллен Кристина, — кивнул Сигмунд, — они похожи на мидий.

Он все еще улыбался. Пару секунд Эллен Кристина сидела абсолютно неподвижно. Потом она подалась чуть вперед, быстро поцеловала Сигмунда в щеку, спрыгнула с мусорного ящика и побежала через школьный двор к Муне, которая стояла у велосипедной стойки.

— Ой, — сказал Маркус.

Сигмунд обернулся. На щеках у него разгорались красные пятна, взгляд блуждал.

— По-моему, ей понравилось, — задумчиво произнес он.

— Да, я заметил. Но почему?..

— Мне кажется, я смог передать текст вполне достоверно.

— Да, но…

— Не сентиментально, но и не сухо. Ты заметил, как я был проникновенен?

— Да, Сигмунд. Но разве мы не договаривались?..

— И в то же время я совершенно расслабился. В этом весь секрет, Маркус. Надо, чтобы искусство захватывало зрителя, а не актера. Я использую ту же технику, что Леонардо Ди Каприо.

— Ну да, понимаю. Но почему ты не сказал, что это написал я?!

Сигмунд удивленно посмотрел на друга:

— Ты что, с ума сошел? Я бы все испортил!

— Да, но…

— Как актер я понял одну вещь, — сказал Сигмунд и мечтательно огляделся, — никогда не раскрывай публике своих секретов.

— Но весь смысл был именно в этом!

— В чем?

— Что, если ей понравится, ты скажешь, что написал сочинение я!

— Разве?

— Да!

Сигмунд снова обрел привычный вид.

— Скажу завтра, Макакус. Предоставь мне возможность хотя бы еще несколько часов вкушать радость успеха.

— Ладно, — пробормотал Маркус, — но завтра ты скажешь!

Сигмунд кивнул.

— Точно?

Сигмунд снова кивнул.

— Далеко и еще дальше, — сказал он спокойно. — До самого горизонта, туда, где восход сливается с морем.