Четыре жизни Хелен Ламберт

Констанс Сэйерс, 2020

В 1895-м её звали Джульетта. В 16 лет она стала музой и возлюбленной женатого художника – и это принесло ей только боль. В 1932-м её звали Нора. Она сбежала в Голливуд от любовника, награждавшего её побоями, навстречу блеску и славе кинозвезды. В 1970-м её звали Сандра. Она играла в музыкальной группе, влюбилась в чужого мужа – и обнаружила, что умеет исцелять наложением рук. Сейчас её зовут Хелен Ламберт. Ей 33, она руководит крупным журналом и только что развелась. На свидании вслепую она встречает мужчину, который утверждает, что любил её в прошлых жизнях – и что она обречена умереть, едва ей исполнится 34. А чтобы разорвать проклятый круг смерти, перерождений и любовных интриг, делающих несчастной её и других, Хелен придётся пожертвовать самым дорогим… Встречайте красивую историю с головокружительным сюжетом – о любви сквозь перерождения, вызывающий в памяти такие признанные шедевры, как «Облачный атлас» Дэвида Митчелла, «Дракула Брэма Стокера» Фрэнсиса Форда Копполы и «Фонтан» Даррена Аронофски. Действие романа разворачивается в четырех ярких эпохах и знаковых местах: Париж конца XIX века, «золотой век» Голливуда, Лос-Анджелес 1970-х годов и современный Вашингтон. Это органичный сплав фантастики, романтики и повседневности, где есть место ведьмам, приворотным зельям, проклятиям и притягательным демонам. Высокие рейтинги на Западе и масса положительных отзывов иностранных читателей: более 700 оценок на Amazon (4,5 из 5) и 3500 на Goodreads (4,2). «Книга читается на одном дыхании! Откровенная история о запретной̆ любви, которая длится на протяжении нескольких жизней. На страницах этого романа Вас ждёт полное погружение в загадочность происходящего, где ведьмы, демоны и реальная жизнь сплетаются в одно целое». Ксения @mal__books «Верите ли вы в бессмертную душу? А в то, что любовь сильнее смерти? А что, если это не благо, а проклятие? В романе «Четыре жизни Хелен Ламберт» героине предстоит получить ответ на все эти вопросы. Мое сердце разрывалось каждый раз, когда очередная жизнь героини прерывалась и порочный круг начинался заново. А вам, дорогие читатели, только предстоит узнать, получится ли у Хелен снять проклятие и прожить свою жизнь счастливо до самого конца.» Анна Петелина, бренд-менеджер

Глава 7

Хелен Ламберт

Вашингтон, 25 мая 2012 года

— Хелен? Хелен?

Я услышала гнусавый голос Шарлин и почувствовала запах резины. Придя в себя, я поняла, что лежу лицом вниз на новом ковре, а прямо подо мной растекается лужа крови.

— Что за?..

— У вас кровь из носа идет, — сказала Шарлин, эффектным жестом протягивая мне пачку колючих и не совсем белых салфеток. — Не зря я беру их из кухни. Вы в обморок грохнулись.

Я села. Голова болезненно пульсировала. Сон, который мне только что приснился, был таким ярким.

— Лучше вам пойти домой и немного отдохнуть.

— Нет, — отрезала я. — Все нормально. Это из-за сухости воздуха, я уверена.

Шарлин нахмурилась.

— Ваш телефон разрывается. Все вас ищут.

— А вы, значит, не удосужились поискать меня на полу? — усмехнулась я.

Прежде кровотечений из носа у меня не бывало. Тем не менее, невзирая на испуг, я все списала на сезонную аллергию. Людям свойственно падать в обморок, да и кровь из носа — это сущий пустяк. Я всячески старалась не связывать кровотечение с недавними сновидениями.

Видео, увековечившее конфуз сенатора, стало вирусным. Остаток дня я отвечала на звонки и просматривала новости о том, как Эйса Хиткоут во время интервью внезапно «заболел», признавшись, что ему предложили участвовать в выборах и что у него есть внебрачный ребенок от штатной сотрудницы. Сенатора увезли в университетский госпиталь Джорджа Вашингтона, где теперь он находился под наблюдением. Вирджиния старалась все уладить. Я знала, что ее помощь давала Хиткоуту шанс сохранить лицо в глазах партии. Они так тщательно выбрали его среди многих, а теперь вынуждены были вернуться к короткому списку остальных кандидатов. И теперь кандидаты знали, что всегда находились в этом списке на втором месте. Хиткоут завершил работу вице-президентом, даже ее не начав, и, вероятно, похоронил свою карьеру действующего сенатора. К полудню поползли слухи о том, что он страдает обезвоживанием из-за чрезмерного увлечения гольфом. Кроме того, репортеры нашли его бывшую сотрудницу и на несколько часов разбили лагерь возле ее дома. Я не знала наверняка, что произошло сегодня утром с сенатором Хиткоутом, но я сомневалась, что это имело отношение к гольфу. Я осознавала, что сыграла весомую роль в этой истории, хотя и не понимала, каким образом могла это провернуть.

Я приехала домой затемно и разглядывала замороженные блюда для микроволновки, когда вдруг услышала слабый стук в дверь.

В окне я увидела Люка Варнера, хотя была уверена, что не давала ему свой адрес. На Кэпитол-Хилл стояла теплая ночь. Люк ждал возле моей двери, повернувшись лицом к Ист-Кэпитол и сунув руки в карманы. Когда я повернула дверную ручку, он выглядел так, будто собирался уйти.

— О, это ты.

— Мне стало любопытно, не произошло ли сегодня что-нибудь странное?

— Например?

— Ну, какие-нибудь странные события. События… странные.

Я подозрительно взглянула на Варнера.

— Кроме тебя на моем пороге?

Он улыбнулся. Первоначально я думала, что он выглядит довольно обыденно, но теперь поймала себя на том, что разглядываю его темно-голубые глаза и ухмылку, которая показалась мне необычайно сексуальной. В противном случае я бы, наверное, закрыла дверь.

— Я заслужил.

— Наверное, я пожалею об этом, — заметила я, отходя в сторону, — но проходи.

Что-то в нем меня цепляло. Знаете, на что это похоже? Например, ты смотришь на человека и не понимаешь, почему его взгляд настолько тебя привлекает. Но вдруг, совершенно внезапно, ты осознаешь, что его глаза в точности схожи с глазами мужчины, который в молодости жил с тобой по соседству. Вот тогда-то до тебя и доходит, что подобный типаж оставил неизгладимый след в твоих вкусах.

— У меня есть вино. — Я направилась в кухню, минуя коридор.

Люк последовал за мной.

— Буду рад.

— Оно не французское, — предупредила я, наливая полный бокал каберне и отправляя по столешнице в его сторону. — Меня никто больше не спрашивает, как прошел мой день. Что ж, обычное явление для разведенок. — Я налила себе такой же полный бокал. — День прошел неплохо, и я, пожалуй, начну с самого начала. С цветов.

— С цветов?

— Да, именно. Сегодня цвета мне кажутся странными. В особенности зеленые, синие и желтые.

— Насколько странными?

— Как будто они покрыты свежим слоем краски и одновременно с тем окружены тусклыми цветами, к которым я привыкла. Мне кажется, что я под действием кислоты нахожусь.

— Тебе снилась Франция? — Люк заглянул в свой бокал. — Раз уж мне дозволено переступить порог твоего дома, смею полагать, что тебе приснились интересные сны. Напомню, что прошлым вечером ты считала меня сумасшедшим.

Как только он произнес эти слова, мои колени почти подкосились, и я оперлась на столешницу, чтобы остаться в вертикальном положении.

— Может быть.

Варнер засмеялся.

— В таком случае придется немного поработать. Вместе.

— Знаешь, я никогда не бывала в том регионе Франции, но да, он казался очень французским, и люди говорили… ну… они говорили по-французски.

— Ты знаешь французский? — Люк улыбнулся, уже зная ответ.

— Не совсем.

— Тем не менее ты понимала, о чем они говорили?

Я остановилась на середине глотка. Да, так и есть. Хотя я не осознавала этого раньше, в моем сне все говорили по-французски, и я понимала каждое слово. Моя мама, Марджи Коннор, настояла, чтобы я изучала испанский вместо французского, поэтому во французском языке я — полный ноль.

— Или, быть может, действие разворачивалось в Канаде? — поддразнивал Варнер. — Сегодня сны продолжатся. Трудно сказать, что именно ты увидишь, но обычно все идет в хронологическом порядке.

— Что за ерунда. — Я сделала глубокий вдох. — Это безумие. Мне просто снятся странные сны, вот и все. Недавно на фермерском рынке я купила витамин В. Наверное, он сдобрен каким-то дерьмом. — Отхлебнув слишком много вина, я подержала его во рту, прежде чем глотать. — А еще я сегодня потеряла сознание. На работе.

Люка как будто встревожило мое заявление.

— А носовое кровотечение было?

— Было. — Я слышала, как повысился мой голос. — Откуда ты?..

— Это происходит, когда возвращаются воспоминания — «странные сны», как ты говоришь. Сам процесс неестественный, поэтому он сказывается на тебе физически.

— Хочешь сказать, что обмороки продолжатся? А я-то связала свое состояние с сегодняшним ажиотажем… — Я сделала еще один глоток вина. — Ах да, и сегодня утром прямо на моих глазах один сенатор разрушил свою карьеру. Это ведь не твоих рук дело?

— Нет. Боюсь, на этот раз я здесь ни при чем, — заверил Люк. — Но вот об обмороках мне кое-что известно. — Варнер, взяв бокал за верхнюю часть, отправился в гостиную и уселся на диван. Он держался так, будто находился у себя дома. — Давай проделаем небольшой трюк, как в Викторианскую эпоху. Хочешь, я расскажу, что тебе снится?

— Неужели у тебя в кармане завалялась колода Таро?

— Таро… Я тебя умоляю… — Варнер закатил глаза. — Я способен на большее.

— Не сомневаюсь, — буркнула я. — Ладно, дерзай. Я хотя бы отвлекусь от Эйсы Хиткоута.

Варнер, казалось, не беспокоился о Хиткоуте, пока устраивался на моем диване и переставлял декоративные подушки.

— Бьюсь об заклад, я сумею угадать.

— Я вся внимание.

— Тебе было шестнадцать. — Люк посмотрел в окно, прежде чем продолжить. — Жила ты во французском департаменте Вандея, в городе Шаллан. Это приморский департамент к юго-западу от Парижа. Зелени там хоть отбавляй: леса, деревья повсюду. Город расположен недалеко от океана. Родом ты из фермерской семьи. Родители выращивали кукурузу, подсолнухи и кур.

Я покачивала бокал с вином. Я прекрасно представляла ту сцену, которую рисовал мне Варнер, поскольку видела все воочию.

— Ну вот. Значит, королевских кровей и торговцев вином не будет? — Хотя я знала ответ, мне очень хотелось, чтобы Люк рассказал больше.

— Не очень романтично, да? Смею полагать, что ты и без меня все видела. — Варнер передвинулся на край дивана в ожидании ответа.

Я смолчала, но присоединилась к нему на диване. В дальнем конце.

— Знаешь, в ту эпоху бытовало романтическое представление о деревне. Парижане считали, что загородная жизнь намного проще, поэтому летом все художники стекались туда.

— А как в действительности? Было ли проще?

— Жизнь нигде не бывает простой, Хелен. По крайней мере, по моему опыту. — Он приставил руку к подбородку, и я заметила, что щетина на его лице потихоньку превращается в полноценную бороду. — Летом в том районе жили несколько известных писателей и художников. Это было чудесное место. Деревушка находилась вдалеке от океанского побережья, среди зеленых и желтых полей. Твоя семья не относилась к богачам. Земли у вас было немного, но на жизнь хватало.

Свет позади Люка бросал мрачные тени на его лицо. Он подтянул рукава тонкого черного свитера до локтей и заметно напрягся. Похоже, Люк Варнер не хотел продолжать рассказ. Но я слишком жаждала продолжения.

Наконец он поднял глаза.

— А ты… — Люк вздохнул и откинулся на диван, утонув в подушках. — Что ж, ты сама все видела.

Мне оставалось только промолчать.

Люк улыбнулся своей правоте.

— Вы похожи. В те времена у тебя были темно-рыжие волосы. В наши дни, кажется, такой оттенок называют тициановым. — Протянув руку, Варнер коснулся пряди, которая выпала из моей прически. Этот жест был слишком интимным, но я позволила Люку сделать это, хотя и не знала почему.

— Тициановый^[13]. В честь художника, — сказала я.

Он кивнул.

— У тебя были длинные волосы, и чаще всего ты их подвязывала, как будто длина тебя раздражала. Ты много работала: на самой заре уходила в поле, чтобы покормить кур. Ты была очень красивой, но деревенская жизнь в те времена была слишком тяжелой. И… — его голос замер.

Мне казалось, что вот-вот раздастся звонок в мою дверь и на пороге покажутся офицеры. Они объяснят, что пришли за Люком Варнером, чтобы вернуть его в психиатрическое учреждение, после чего извинятся за доставленные им неудобства. Откуда этому мужчине известно о моих снах? Как такое вообще возможно?

— Художнику Огюсту Маршану и его жене принадлежало поместье, граничащее с фермой твоей семьи. Они приезжали туда летом, чтобы сбежать из Парижа.

Хотя Роджер тысячи раз произносил имя художника, из уст Люка оно звучало так, что по спине пробежал холодок. Как Люк Варнер мог настолько ярко описать мой сон? И почему именно Огюст Маршан? Одержимость Роджера этим художником разрушила наш брак, а теперь даже во сне я не могла от него сбежать. Роджер убил бы за возможность увидеть столь подробные сны о своем кумире.

— Если ты присмотришься, то обнаружишь себя на картинах, которые Маршан рисовал на протяжении многих лет. Просто взгляни на полотна в «Ганновере» или сходи в музей д’Орсе. Ты была его музой.

— «Босоногая девочка»?

— Одна из моих любимых, — сказал Люк. — Я рад, что картина теперь с тобой. Она всегда должна оставаться рядом. Подумай об этом. Ты наверняка прикасалась к ней тысячи раз.

— То, что ты описываешь, — наконец признала я, — я видела все это во сне. Как это возможно? Как это происходит?

— Я объяснял тебе в галерее. — Он пожал плечами. — Ты необыкновенная, Хелен, и с тобой происходят необъяснимые вещи. Должен тебя предупредить, что история не закончилась. Она будет вспоминаться частями. Да, все это кажется странным, непонятным, но… твои прошлые жизни… они хотят вырваться на свободу. И, боюсь, ты ничего не сможешь с этим поделать, Рыжик.

— Мне снился Маршан.

— Кто-нибудь еще? — голос Варнера звучал немного обиженно, будто гость ожидал услышать большее.

— Нет, только Маршан.

— Только он?

— Это не соревнование, Люк. До тебя я еще не добралась, если ты на это намекаешь. Мои сны разворачиваются в последовательности, о которой ты говорил. Значит, мы скоро увидимся, так?

Я чуть не поперхнулась собственными словами. Я не могла поверить, что втянулась в эту историю. Это все вино.

— Отношения Джульетты с Маршаном вот-вот изменятся, запустив определенный процесс. Что касается меня, то я появлюсь позже. — Он снова выглянул в окно.

— Дай-ка угадаю… — Я сделала небольшой глоток вина, вспомнив сцену, завершившую мой сон. — «Босоногая девочка» зашла слишком далеко. Последнее, что я увидела, прежде чем проснуться, — любовь Маршана и Джульетты… прямо на кушетке.

Хотя я шутила, Варнер выглядел серьезным.

— Она дорого за это заплатила. — Мужчина, казалось, рассматривал серый ковер. Он погрузился в свои мысли, как будто взвешивал, чем стоило со мной делиться, а чем — нет. — Я бы сказал, что платишь ты до сих пор.

— Джульетта, похоже, знала об этом. У нее на лице все написано, если на картину взглянуть. Утрата невинности. В те времена ступенька считалась символом потери невинности, символом падшей женщины.

Люк кивнул.

— Ты была обручена с сыном фермера, и по достижении семнадцати лет тебе предстояло выйти за него замуж.

Я вспомнила, как Джульетта и ее мать обсуждали на кухне Мишеля Бюссона. Я чувствовала страх Джульетты перед замужеством, как будто это был мой собственный страх.

— Ты по-прежнему считаешь, что эта девушка — я?

— А ты сомневаешься?

Я пожала плечами.

— Я скорее заинтригована.

— А как еще ты можешь объяснить свои сны?

— Я не делаю поспешных выводов, тем более если они касаются прошлых жизней, мистер Варнер.

— О да, конечно. Все дело в витамине B. Что ж. — Он резко встал. — Думаю, мне пора.

— Как пора? — Я тоже встала. — Ты ведь еще не закончил.

— На сегодня я закончил, Рыжик. Возможно, мы продолжим в другой раз. — Варнер взял куртку и в последний раз отпил из бокала. — Ты пока не готова.

— Не готова?

Я не могла поверить, что этот мужчина появился у двери и начал рассказывать безумную историю о моей прошлой жизни (более ста лет назад!), но когда мы добрались до самого интересного, он вдруг собрался домой. Может, я чем-то его обидела?

— Ты не рассказал, как мы познакомились.

— Я бы предпочел, чтобы ты сама рассказала. — Люк повернулся, чтобы уйти. — Сконцентрируйся перед сном, а остальное приложится. Так всегда бывает.

— Ты можешь избавить меня от лишних хлопот.

— Я пробовал, Рыжик, но ничего хорошего не выходило. — Варнер остановился и о чем-то задумался. — Есть еще кое-что. Еще одна картина. Она находится в частной коллекции, однако существуют фотографии. Картина называется «Джульетта». Именно с нее все и началось.

Название показалось мне знакомым. Я вспомнила, как Роджер безуспешно пытался найти загадочную картину Маршана, хотя он умел находить картины. Я последовала за Люком в коридор. Вино уже ударило в голову, и меня слегка пошатывало.

— О, кстати, Рыжик, — вспомнил он, открывая дверь. — У тебя ведь через несколько недель день рождения?

Я в замешательстве склонила голову.

— В конце месяца. — Двадцать второго июня мне исполнится тридцать четыре года. Варнер снова оказался прав. — Откуда ты знаешь…

— Неважно. Тебе стоит сосредоточиться.

Люк сунул руки в карманы и посмотрел на улицу. На Ист-Кэпитол дул ветерок, и ночь стояла прохладная. Варнер изучал темноту, будто что-то с нее считывал.

— Прошу тебя… постарайся, Рыжик. Ради меня. У тебя очень мало времени.

— Что ты имеешь в виду? Почему у меня мало времени?

— Скажем так, на этот раз ты опоздала, поэтому придется вспоминать быстрее. — С этими словами он вышел за дверь в темноту. Я наблюдала за ним, пока он не свернул на Третью улицу и не исчез из виду.

Как только он ушел, я вернулась в гостиную, схватила ноутбук и снова ввела запрос: «Люк Варнер». Ничего интересного я не узнала. На сайте Люка Варнера, владевшего картинной галереей в Таосе, штат Нью-Мексико, ничего не нашлось. Связь с искусством казалась логичной, и, кроме того, он упоминал Таос. Однако об этом загадочном человеке не было никакой информации. Никаких фотографий. Никаких пресс-релизов.

Но чего я ожидала? Этот мужчина, очевидно, был не в себе. Все это казалось полным безумием. Мне очень хотелось позвонить Роджеру и рассказать ему обо всем — о снах, об этом сумасшедшем, утверждающем, что я была музой Маршана. Однако я знала, что Роджер сочтет меня ненормальной или, что еще хуже, начнет бредить о собственной причастности ко всему этому. После того как я улеглась в кровать, взбила огромную подушку и положила на нее голову, я подумала о последних двадцати четырех часах своей жизни. За столь короткое время я встретила безумца, который настаивал, что мне уже сотня лет; разрушила карьеру мужчины одним простым интервью и познакомилась во снах с девушкой с картины. Уверенная, что впереди беспокойная ночь, я решила прилечь всего на секунду, но очень быстро провалилась в сон.

Примечания

13

Тициан Вечеллио — итальянский живописец.