Некроз. Шокирующая история нераскрытых убийств

Константин Богатски

Украина в начале двадцать первого века переживает затянувшийся экономический и социальный кризис. В одном из самых неблагополучных и опасных городов Украины образуется радикальная молодёжная группировка. Её цель – отчаянная борьба против наркомафии. Молодые бунтари любят, ненавидя, и создают, разрушая, а вследствие этого вершатся судьбы, в том числе и непричастных к группировке персонажей. Всё это они делают искренне, увлечённо, яростно, как в последний раз… Кому посчастливится умереть молодым? Книга содержит нецензурную брань.

Глава 4

Прошло около трёх лет после первой встречи Эльзы с участниками «Чёрной справедливости». Людей в Кривом Роге становилось всё меньше, почти каждый житель города пытался при возможности оттуда уехать, желательно далеко за рубеж. А тем временем в жизни Эльзы на несколько месяцев появился Андрей, пробудил в ней неведомые до этого чувства, но вскоре исчез из её жизни, переехав в Германию.

Неформальная группировка «Чёрная справедливость», в которую уже к тому времени Эльза полноправно входила, продолжала безрезультатно бороться против засилия наркотиков в городе. В основном они организовывали небольшие просветительские мероприятия со школьниками, участвовали в малочисленных несанкционированных митингах, даже записывали передачи о вреде наркотиков на местном радио. Но теперь это сомнительное объединение молодых людей переживало не лучшие свои времена. Их усилия не давали никаких положительных результатов: количество наркозависимых, ровно как и количество точек продажи наркотиков в городе стремительно росло.

Двое из участников, которые ещё недавно вместе с Эльзой боролись против наркомании в городе, сами подсели на героин. Их нередко видели возле окон некоторых частных домов и возле точек продажи и разлива, когда эти двое, крича от нестерпимой боли, вместе с другими наркоманами умоляли торговцев смертью дать им в долг хотя бы полдозы. Один из них умер от передозировки довольно быстро, даже не успев закончить техникум. Другого посадили в тюрьму за убийство случайного прохожего, где он вскоре заболел туберкулёзом.

Вместе с наркоманией в городе процветали проституция, разбой и нищета. Криминальный беспредел оставался нормой, а все рынки, автозаправки и рестораны тем временем перешли в основном под контроль приезжих непрошенных гостей и местных криворожских бандитов. Организованные бандитские группы регулярно собирали дань с запуганных до смерти частных предпринимателей. Порой этим многочисленным преступным группировкам не удавалось договориться друг с другом и мирно поделить сферы влияния — тогда вспыхивала очередная бандитская война, и весь город снова становился полем боя. Местные жители боялись стать случайными жертвами очередной кровавой разборки.

Торговля наркотиками приносила криворожским бандитским структурам особую прибыль. Наркомафия была идеально организована, все семь районов города чётко поделены между группировками. Абсолютно каждый, от «оборотней в погонах» и лидеров банд до старших дилеров, «разливных» и самых мелких барыг знали свою роль и субординацию. Все знали расположение «банок» — точек разлива и розничной продажи наркотиков, все знали главных распространителей и милиционеров, которые их покрывали, но никто ничего не мог или не хотел изменить.

Чувствуя своё бессилие в решении проблемы наркомании в городе, многие молодые люди из «Чёрной справедливости» стали постепенно забывать те высокие духовные ценности, какими руководствовались ранее, и сами начали применять насилие. Группировка незаметно разделилась на нетерпеливых «бойцов» и осторожных «теоретиков». Вот только никакая теория не помогала в решении проблем — всё больше участников «Чёрной справедливости» склонялись к точке зрения, что наступала пора переходить к беспощадному силовому методу.

Уже произошло несколько удачных, но малозначимых погромов и нападений на мелких наркоторговцев, в основном на разливных. В июне бойцам «Чёрной справедливости» удалось разгромить точки распространения наркотиков у Днепропетровского шоссе, в районе Южного горно-обогатительного комбината и внутри центрального кладбища Кривого Рога.

В июле во время нападения на одну из «банок» в Ингулецком районе удалось застать врасплох не только разливных торговцев и обколотых наркоманов, но и центрального дилера по району. Даже два его охранника, так называемые «шаровые», не были готовы к внезапному налёту бойцов из «Чёрной справедливости». В карманах и сумке дилера нашли тысячи смятых банкнот, золотые украшения и ворованные сотовые телефоны — плата наркоманов за смертельный раствор.

Эти несколько удачных налётов на наркопритоны вселили уверенность некоторым бойцам группировки. К тому же, во время нападений их никто не успевал идентифицировать. Наркобароны, узнавая об очередном погроме, терялись в догадках, кто именно нападал на их точки продажи и мешал такому выгодному бизнесу. Подозрение сразу падало на другие мафиозные, конкурирующие группировки, а о существовании «Чёрной справедливости» в мафиозных кругах ещё даже не догадывались. Наступала пора действовать ещё решительнее.

* * *

Вечер одного из четвергов августа 2003 года ребята проводили в своём так называемом штабе — заброшенном доме на улице Орджоникидзе, неподалёку от трамвайного парка. Невооружённым глазом можно было заметить задумчивость на лицах ребят. В сложившейся непростой ситуации в городе необходимо было принимать радикальные меры. На сером диване с порванной обшивкой слева от входа сидели Рихард, Павел, Карина и Бард. Справа от них на том, что раньше, скорее всего, было одноместной кроватью, сидели Ульяна, Эльза, Ева и Малой. На полу, опёршись на стену, сидел Кирилл, вращая в руках поцарапанный мобильный телефон. Возле него разместились Медуза и Ольга с Игорем. Остальные сидели на двух столах у стены комнаты, а также на прикреплённых друг к другу четырёх стульях, которые раньше устанавливали в старых советских кинотеатрах. А перед всей собравшейся аудиторией выступал Клык со своим решительным монологом.

— Валить надо этих уродов, не просто мелких барыг, а самых верхних! — кричал что есть силы Клык, полностью переняв с недавнего времени руководство группировкой. — Эти выродки правят Кривбассом и чувствуют себя здесь хозяевами. Эти суки же нас своими рабами считают! Вы собираетесь как чмошники на эту поеботу спокойно смотреть?

— Мы всё это сами понимаем, — отвечал Рихард, как обычно спокойно и рассудительно, — но нельзя поступать примитивно. Надо всё осмыслить без загонов. Мы пока, по сути, тёмные лошадки, о нас ещё толком не в курсе ни менты, ни барыги, ни крышующая их братва. Это наш шанс — резко действовать, пока нас недооценивают. Причём действовать стремительно, молниеносно, чтобы вообще никто не понял, кто это сделал. А ещё лучше, чтобы и дальше думали на других.

— Чего мы этим добьёмся, если ещё чаще будем тупо отвечать кровью на кровь, смертью на смерть? Надо взять этих мразей какой-нибудь хитростью, а не мериться жестокостью, — предложил Малой.

— Да мы уже всё перепробовали. Мы и так были слишком долго осторожными, — заявил Кирилл, вставший на ноги и подойдя к Клыку. — И чего мы добились? Ни хера! В каждом районе по несколько «банок». Каждый третий угашен в говно и исколот.

— Но если тоже беспределить, то начнётся новая война, — логично возразила Ольга, — у нас всего пару десятков реальных бойцов, и с нашими возможностями быстро пиздец придёт.

— Да, блядь, начнётся война! — продолжал неистово кричать Клык. — Но не мы начали эту войну, не мы здесь беспредельщики. Никого мы не трогали, никому не мешали жить. Мы разве на кого-нибудь нападали? Нет! Мы ёбаные терпилы. Нас ебут, а мы терпим! Мы все хотим жить в мире, но у нас нихуя не получится, пока мы не истребим этих мудил всех до одного! Здесь не только местная бандота беспределит — в город подтягивается всё больше и больше приезжего сброда. Менты их прикрывают, так что им никто не мешает здесь широко развернуться; ещё шире, чем сейчас! А какого хуя они вообще к нам приехали? Чтобы торговать наркотой, заниматься рэкетом и жить как паразиты? Мы все хорошо помним Тома и Валеру. И всё! Пиздец! Были люди — и нет их больше! Это не только война за наше будущее, это месть за настоящее и прошлое. Мы должны своими руками разгромить к хуям все, абсолютно все наркопритоны города! Ни менты, ни ёбаные местные власти нам не помогут — эти ублюдки все давно продались! И мне реально похуй кого карать: местных мразей или приезжих!

— Клык правильно говорит, — послышался голос Игоря. — Как мы с вами живём? Как ёбаные рабы! Что, так и будем сидеть, тупить сложа руки и трястись от страха?

— Но и с такими раскладами нас всех перебьют или пересадят по зонам, — отозвался Малой, — никто не оценит наши подвиги. Главарей мы всё равно не в состоянии достать, но даже их мордовороты нам быстро шею скрутят. Да нашу борьбу даже никто не заметит, просто переловят как крыс по одному!

— А мы этого не узнаем, пока не начнём в полную силу бороться, — уверял Клык собравшихся. — То, что мы на время разгромили пару точек в городе, — это временно. Совсем скоро они снова заработают или появятся другие. Поэтому надо гасить самых верхних, которые всё организовывают. Хотим мы этого или нет, в нашем городе уже не первый год идёт война. Вас никто не спрашивает — это давно свершившийся факт. Мафия делит сферы влияния, политики пилят бабло и власть. Менты весь этот беспредел покрывают. А кто вы? Кто вы? Освободители или мешки с дерьмом?

— Вчера завезли новую большую партию героина в город, ещё больше, чем в прошлый раз, — сказал Кирилл. — Все мы знаем нужные адреса. Осталось теперь решить, что мы будем делать. Ждать дальше?

— Мы будем ебашить, спасать город, очищать его от этой чмошной грязи, — последовательно перечислял Клык.

— Я тебя поддерживаю, — отозвалась из глубины комнаты Ева. — Кто с нами?

Немного сомневаясь, все участники «Чёрной справедливости» подняли руки в знак поддержки идей Клыка.

— В воскресенье! Уже в это воскресенье мы пойдём с оружием и покажем всем этим сукам, кто хозяин на этой земле, — продолжал он.

— Погоди, не действуй без плана. Нападать на «верхних» — это тебе не мелких барыг гасить. Нужно сначала всё детально организовать, — предложил Бард.

— Не волнуйся, у нас есть план действий, — успокоил его Кирилл, — мы с Клыком уже об этом позаботились. И у нас сейчас есть дополнительный козырь — внезапность. Если сейчас не будем действовать, наркота опять распространится по всему городу.

Затем Клык с Кириллом подробно объяснили суть своего плана внезапного нападения на дома крупных наркодилеров. Лишь через два часа собрание можно было считать законченным, а у Эльзы, тем не менее, было ещё очень много вопросов ко всем присутствующим. До неё только теперь начало доходить осознание того, что совсем скоро будет жестокий бой. В определённом роде она была согласна с идеями Клыка и остальных ребят; кто-то должен остановить торговлю наркотиками в городе, но ведь это утопия! «Чёрная справедливость» насчитывает не более трёх десятков молодых парней и девушек, а наркоторговцев и их сообщников в Кривом Роге сотни, а может и тысячи! Это всё напоминало дремучее Средневековье, где все конфликты решались только силовым путём. Но на голосовании все участники группировки подняли руки, и Эльза тоже. Теперь она тоже стала воином в армии чести и совести Кривбасса под управлением Клыка.

* * *

Он был настоящим лидером. Голос Клыка, его резкий крик, я помню до сих пор, даже спустя годы. Знакомы мы были ещё со времён нашего мертворожденного детства, потому что жили в соседних блочных многоэтажках и ходили в одну школу.

Не всем повезло с родителями, с местом проживания, с социальным статусом. Мне тоже не повезло. Я родился и провёл долгие годы своей жизни в настоящем месте отчуждения, в этом длинном, хвостатом городе-монстре, изуродованном заброшенными промышленными карьерами, терриконами и шахтами. Но мне очень повезло с друзьями, с которыми я вместе рос и выживал в многоэтажных гетто-районах.

Я уже точно не помню, как мы познакомились с Клыком, но мне навсегда запомнился давний случай, когда однажды мы играли в футбол пять на пять человек на неухоженной спортивной площадке вблизи школы. Клык был в моей команде капитаном; уже тогда в нём проявлялись доблесть и лидерские качества.

Мяч вылетел после моего удара за поле, проскочил через дыру в заборе из поржавевшей сетки-рабицы и скатился по крутому склону в низину, где начинался поросший камышами небольшой пруд. Следуя неписанному правилу «кто бил по мячу, тот идёт его доставать», я побежал искать его в кустах дикого шиповника. Поначалу я его не мог найти, но как только мой взгляд уловил знакомый круглый силуэт за ветками, путь к нему перегородили невесть откуда вышедшие типы с соседнего двора. С ними никто из наших связываться не хотел: они были значительно старше нас, чужих не жалели, жестоко били и всячески издевались, к тому же взрослые пацаны с нашего двора воевали с ними двор на двор.

Группировки «бегунов» были в то время особенно многочисленными в каждом районе, они ничего не гнушались и творили беспредел на криворожских улицах. Они не ограничивались массовыми междусобойными драками район против района, нападениями на бомжей, групповыми изнасилованиями школьниц и разбоем, и всё чаще в мутной воде искусственного водоёма возле школы находили изувеченные трупы.

Нас, тогда десятилетних, пока ещё к местным разборкам не привлекали, но мы были отличной мишенью для всевозможных издевательств, так как были значительно слабей, уязвимей и без опыта таких вот разборок.

У меня никогда не получалось скрывать свой страх, а в этот раз получилось хуже всего. Только что я бежал за мячом, чтобы как можно быстрее продолжить наш увлекательный футбольный матч, а теперь я стою в окружении четырёх жестоких мразей, которые обратно меня просто так не отпустят. Они смотрели на меня и скалились, наблюдая, как собственный страх сжигает меня заживо. Меня всего трясло, кровь пульсировала с невероятной силой, пытаясь разорвать напряжённые вены. Пересохшим от панической атаки ртом я не мог сказать ни слова. Да и говорить этим озверевшим ублюдкам мне было нечего, мысли путались в голове, зрачки пугливо бегали в орбитах моих глаз, и я уже был готов покорно принять роль беспомощной жертвы.

Стоял я недолго, потому что первый несильный толчок в грудь сбил меня с ног, и я упал на землю. Они ничего мне не говорили и не добивали — ждали, что я полность смирюсь со своей жертвенной участью. Сам не веря в успех своих помыслов, я попробовал встать, и был снова тут же свален с ног, на этот раз более сильным ударом ноги. Мысли о побеге становились всё менее реальными, я трусливо молил про себя одновременно и о пощаде, и о помощи остальных, ведь пусть мы были и намного младше, но нас на футбольном поле было десять человек, а этих подонков всего лишь четверо! И страшней всего было то, что мне всё трудней было сопротивляться и сдерживать слёзы.

— Шо надо? — услышал я позади резкий крик Клыка.

Он стоял на небольшом холме и от этого казался выше. Не дождавшись никакой реакции от оторопевших скотов, он быстро подбежал к нам, но не смог добраться до мяча, когда один из этих отморозков попробовал схватить его за шею, но Клык умело увернулся, вдруг достал выкидной нож и направил обнажившееся стальное лезвие прямо на них. От такой неожиданности они инстинктивно попятились, и уже двое из них потянулись к своим карманам, но в этот момент Клык потянул меня за футболку.

— Бежим! — крикнул он, и я резко подскочил на ноги.

Я бежал за ним, не чувствуя земли под стёртыми кедами. Мне чудилось, будто за нами бегут эти твари и они совсем скоро нас догонят, поэтому я и не думал о том, чтобы остановиться и обернуться. Бежали мы в другую сторону от спортивной площадки школы, где играли в футбол, потому что в той стороне был крутой подъём наверх. Обогнув дугу, я окончательно выбился из сил и остановился, когда заметил, что и Клык прекратил бежать.

— Пошли в обход за остальными, — сказал мне он, и я пошёл за ним, пугливо оглядываясь по сторонам и сипя, как старый астматик.

Мы забрали остальных пацанов и вернулись в свой двор к осточертевшим серым многоэтажкам, где жили с младенчества. До позднего вечера мы вдвоём сидели на заборе, проклинали этих мразей, и мне хотелось поблагодарить Клыка за своевременную помощь, вот только чувствовал я себя при этом неловко. До этого дня мы с ним нечасто общались и ещё не были хорошими друзьями, просто иногда в футбол играли, а теперь он увидел, каким беспомощным слабаком я оказался, стоило мне только остаться наедине со старшими ублюдками с чужого двора. И если бы не он, меня бы запинали как мешок с дерьмом. Мне было стыдно, и я, ещё не придя до конца в себя после панической атаки и приступа страха, горел изнутри от этого позора.

— Мяч жалко, — тихо сказал я, вглядываясь в уже темнеющую вечернюю даль. — Он совсем новый. От родаков на день рожденья получил. А эти суки…

— Мы заберём его, — уверенно сказал он, словно ничего не произошло, — он, наверное, там до сих пор лежит.

— Я… не хочу туда… идти… забирать — боязливо пролепетал я. Тут же я хотел добавить какую-нибудь отвлекающую фразу, чтобы скрыть свою трусость, но Клыка мои оправдания не интересовали.

Конец ознакомительного фрагмента.