Сон о золотом драконе. Книга первая. Аша

Кристина Камаева, 2020

Планета драконов Сирин погибает, и могучее крылатое племя порабощает коренных обитателей маленькой планеты Иды. Иданцы сопротивляются, верят в пророчество и ждут, что появится герой, который освободит их. Когда таинственный недуг сводит с ума всё больше драконов, советник короля – дерзкий, самоуверенный Шишира берется найти и уничтожить врагов, угрожающих благополучию драконов. Дизайн обложки Анны Шамсиной.

Глава 3

Гун был стар и болен. Навещая его, Шишира каждый раз тревожился, дотянет ли учитель до следующей встречи. Гун полулежал на высоком, изготовленном специально для него, ложе. Лысая голова, с выпуклым блестящим лбом, была непропорционально большой для его усохшего парализованного тела. Выцветшие, почти белые глаза, казались огромными, рот, лишенный зубов, словно ввалился внутрь. Старик даже не пытался превратиться в дракона: только в человеческом теле друзья могли поддерживать его ценную жизнь. И не столько возраст был виной его болезни и дряхлости, сколько жестокие увечья, нанесенные ему Заговоренным Кшаном. Да будет он проклят во веки веков, и память о нем будет проклята!

Шишира рассказал Гуну об участи Ваташи и Кироши, о музыке, которая сводила с ума, и о своих опасениях, что некто мстительный и могущественный имеет доступ к священному дереву Айна, крадет кристаллы и исполняет драконам преждевременную песню смерти. Обо всем рассказал, только не понятно было, услышал ли его Гун, понял ли. Учитель играл в узоры-мандалы, вызывал голограммы своим могучим воображением и забавлялся с картинками, меняя и переставляя их. Неплохое развлечение для парализованного. Может, Гун уже совсем отошел от дел мирских, и даже не заметил, что Шишира пришел тревожить его покой. А он так рассчитывал на гениальный ум наставника. Многие драконы когда-то обучались у него науке перехода и межзвездных полетов. Но из ближайших соратников, любимых учеников из ордена прозорливых, в городе остались только Шишира и Зот Малахит.

— Когда дракон слышит песню смерти, он видит дерево Айна, видит, как взрывается его кристалл. И в тот же миг разрывается его сердце. Он не превращается в монстра и не сходит с ума, — не прерывая забавы с мандалами, откликнулся на опасения ученика Гун.

Шишира встрепенулся, обнадеженный.

— Ты был рядом, но не слышал музыку. А песню смерти ты бы услышал тоже. Значит, музыка была внутри Кироши. Он, наверное, употребил что-то изменяющее сознание. Молодежь постоянно этим балуется.

— Ты говоришь про гулики? Чужие сны?

— Гулики — это яйца роламбы, обладающие свойством вбирать информацию и отдавать ее получателю. Не исключено, что так можно передавать не только образы, но и музыку. И поношения. Ты упоминал, что поврежденные драконы хотели, чтобы ты убрался на Сирин.

— Неужели у нас появились враги и среди пугинов?

— Пугинам все равно с кем торговать. Мракилы разрушают их подземные города. Пугинам не выгодно плодить чудовищ, топчущих им крышу и заваливающих ходы. Подумай, кто хочет прогнать драконов с Иды?

— Все, кому привольно жилось без нас.

— Они правы. Это не наша планета. Когда уже мы вернемся на Сирин?

Шишира вздрогнул. Похоже, проблеск сознания угас, и Гун погрузился в мир воспоминаний и фантазий.

— Сирин мертв, учитель. — Шишира не собирался тешить старика иллюзиями.

Гун обиженно моргнул, и сияющая мандала перед ним задрожала, узоры перепутались.

— Плохая аура. Они — не исконные жители. Не понимают порядок. Они — изгнанники космоса. Нирритская природа: недомыслие, зло, кураж…

Учитель Гун терпеть не мог людей и считал, что все беды от них. Он настоял, чтобы сиделкой у него была майяви. Самые скромные, безобидные девушки человеческого племени внушали ему страх.

— Мы берегли Сирин от людей…

— Сирин погиб по нашей вине, там никогда не было людей, — возразил Шишира. — А на Иде мы скоро изведем их всех. Теперь это наш дом.

Гун молчал, насупившись. Впрочем, он предпочитал разговаривать на оме.

— А где Алмазная Иш? — спросил Гун. — Я хотел бы поговорить с Алмазной Иш.

Шишира вздохнул. Бедный Гун. Какой был дракон! Как все изменилось.

— Алмазная Иш сгорела. — Быстрым шагом Шишира удалился из покоев старого Гуна.

Как будто ему не жаль Сирина, как будто он не вспоминает его прохладные реки, необъятные моря и изобильные острова. Его просторы! Да каждый раз при воспоминании о родной планете щемит в груди и тоскует сердце. Но, что было — не вернуть. Сирин погиб, а драконы выжили. И его задача сделать так, чтобы драконья раса процветала в любви и здравии на чужой планете.

Вечером старая тетка кшейта, Кориза, плела рыболовные сети у полыхающего костра и рассказывала сказки тем, кто хотел слушать. Ятрим любил смотреть на огонь, на темное, в глубоких морщинах, лицо старухи, на ловкие руки; любил слушать ее глуховатый голос. Аша тоже пригрелась рядом с группой детишек и помогала Коризе делать сеть.

— Говорят, что в стародавние времена мир тоже сотрясали войны, — неспешно рассказывала Кориза. — Тогда Создатель погрузил мир в сон на многие тысячи лет. Наступила тьма, и Создатель уснул вместе с миром, успокоив свое сознание. Однажды одному из Рыцарей Вселенной приснился Золотой дракон, парящий в ночном небе.

Аша встрепенулась при этих словах, и ее локоть слегка коснулся руки Ятрима.

— Видение поразило Рыцаря, и он проснулся. Он увидел тьму и подумал, что она скрывает дивные миры, которые надо из нее извлечь. Рыцарь представил эти миры и населил их удивительными существами — позже они назвали его Каратаром. Просыпались и другие Рыцари и спешили наполнить тьму своими видениями. Все было прекрасно, пока Рыцари Вселенной были увлечены созиданием. Но однажды они заметили, что созданные Каратаром миры превосходят их творения красотой и разнообразием и позавидовали ему. Всем стало вдруг тесно, и, вместо того, чтобы извлекать из тьмы совершенство, Рыцари стали воевать и разрушать то, что уже было создано. Каратар не хотел, чтобы все вновь погрузилось во тьму, и позвал к себе деву Явь. Он дал ей удивительное семя, из которого вырос цветок в потаенном месте Вселенной.

— Семя — источник спасения жизни, запомните дети, — объявил Ятрим, обнимая Ашу за плечи.

Аша улыбнулась и легонько толкнула его в бок. Кориза продолжала.

— Явь вырастила цветок — Нимелану, наполнивший все пространство вокруг немеркнущим светом. Этот свет, который никто не может выдержать вблизи, кроме самой Яви, надежно защищает цветок. Рыцари в злобе своей стали уничтожать миры, созданные Каратаром. Он успел спасти лишь три планеты, уменьшив их до размеров жемчужин и поместив в раковину, которую Рыцарь передал своей верной спутнице, летучей мыши Вальгуде. Она перенесла раковину в сияние Нимеланы и спасла жизнь на трех планетах, но сама ослепла. С тех пор летучие мыши не видят, а мир обмельчал.

Кориза принялась складывать свою работу, а это был знак, что больше сказок не будет.

— А злые Рыцари потом что, уснули?

— А слепая Вальгуда умерла?

— Почему три планеты не расплавились, если Нимелана такая горячая?

Ребятишки сыпали вопросами, чтобы удержать бабку Коризу и не идти спать.

— Ступайте в пещеры, — нахмурилась Кориза, — а то придут джалаи и откусят вам любопытные носы.

— А Золотой дракон настоящий? — спросила вдруг робкая девочка по имени Лика.

— Да, — быстро, не подумав, сказал Ятрим.

— Нет, — жарко возмутились сразу несколько голосов. — Золотой дракон — выдумка! Хороших драконов не бывает. Все драконы — враги. Мы вырастем и перебьем их!

Девочка, испугавшись злых слов, вызванных ее вопросом, отступила в тень. Аша ласково положила руку ей на плечо.

— Я видела Золотого дракона.

Все замерли, уставившись на Ашу в суеверном страхе.

— Он приходил ко мне во сне и был волшебно хорош, мудр и добр…

— Во сне, — разочарованно вздохнули мальчишки. — Во сне не считается.

— Золотой дракон — миф, — веским голосом заявил Расвед, проходивший мимо костра и услышавший спор. — Он никогда не прилетит и никого не спасет. Вы сами за себя в ответе. Ступайте спать. А сны — это те же сказки.

Он угрюмо глянул на Ашу и скрылся в пещере, и все дети потянулись за ним. У костра остались Ятрим и Аша.

— Он будто клеймо какое-то на мне видит, — поежилась Аша.

— Не обращай внимания, — Ятрим поцеловал ее волосы. — Он просто никогда не был влюблен. И Золотой дракон ему не снился.

— А тебе снился?

— Конечно. Я же поэт. — Ятрим прижался к Аше, вдыхая нежнейший запах ее травяных духов. Как же ему повезло, что он оказался рядом с ней в ту незабываемую ночь служения Ярким. Какое особенное счастье ему досталось!

— До того как ты появилась в моей жизни, — сказал он, — Золотой дракон был главным источником вдохновения. — И обхватив ее талию, прочел стихи:

Я прочил людям добрый жребий,

Тебе молитвы вознося.

Узреть, как ты танцуешь в небе,

Мечтало каждое дитя.

Чье сердце горячо как пламень?

Чей образ: бог, кумир, герой?

Кто нас хранит в надежной длани,

В беде стоит за нас горой?

Мой сон летел за ярким чудом.

Я славил мир, где был рожден.

Тебя я мнил желанным другом,

Прекрасный Золотой дракон.

Враги явились, как проклятье,

Сжигая жен, мужей, ребят.

Ты не сберег людей — мечтателей.

И я не смог простить тебя.

Аша расслабилась в теплых объятиях друга, ночь спрятала их в темноту, но наверху, в просвете между деревьями, небо искрилось звездами. И не было угрозы, предчувствия, что хрупкое равновесие когда-нибудь будет нарушено. Напротив, думалось, что жизнь только начинается. Как хорошо, что она убежала из храма, и ей повстречался этот чуткий восторженный юноша.

Глядя в высокую звездную даль Аша, прошептала:

— А все-таки он существует.

Шишира вел под руку стройную Костаки, которой к лицу были и шелковый, приталенный халат, и ряды тяжелых ярких бус на смуглой шее, и каштановые волосы, убранные в элегантную прическу. Она, действительно, оказалась одной из внучек Зота Малахита.

Перед ними мелькали ряды ярмарки тысячи чудес, которая никогда не закрывалась. Здесь можно было найти все что угодно: деликатесы к столу, ароматное мыло, вино, новую рабыню.… За прилавками встречались и люди, и фейры, и даже драконы, но в большинстве своем торговцами были пугины — подземные жители Иды. Сами они называли себя роламбинами, на прозвище реагировали довольно чувствительно, но тем веселее было обзывать их пугинами. Привыкшие к потемкам страшилки-коротышки плохо переносили свет Нимеланы, поэтому торговля шла под парусиновой крышей, смягчающей ее горячее сияние. Конечно, такой размах ярмарка тысячи чудес получила при воцарении Айнодавы. Во времена людских королей все лавки помещались на одной улице. Теперь же торговая площадь раскинулась полукружием между старой и новой стенами Граца, и количество лотков росло с каждым днем. Драконы приобретали больше ненужных вещей, чем люди, и это было одной из причин, почему грушеносые роламбины поддержали переворот.

— Вот он, — шепнула Костаки, и пара подошла к пугину в скромной песочного цвета робе и маленькой шапочке, торгующему украшениями, тканями и безделушками.

— Здравствуй, Мускатник, — любезно приветствовал продавца Шишира и удивленно поднял брови, когда пугин уставился на него невозможно яркими бирюзовыми глазами. “Новая мода, — спохватился Шишира, — прозрачные стекла, меняющие цвет глаз”. Он тут же заметил на прилавке много разноцветных парных стеклышек.

— Да пребудешь ты вечно в расцвете сил, благородный Шишира. Пусть никогда не померкнет твоя красота, несравненная Костаки, — низко поклонился пугин. — Чего желают достойные господа? Черничный чай прекрасно утолит вашу жажду…

— Не надо, — остановил Шишира торговца, уже ставившего на прилавок две чаши. — Костаки сказала, что на днях приобрела у тебя волшебные гулики.

Лицо пугина расплылось в сладчайшей улыбке.

— Волшебные гулики Мускатника самые действенные. Они заставляют разум плясать и уносят вкусившего их прямо в небо. Покупай, господин, тебя ждет феерическое наслаждение…

— Наш друг умер, попробовав твой товар, — ледяным голосом оборвал хвалебные речи Шишира. — Я пришел сюда, чтобы изъять гулики и взять тебя под стражу, Мускатник.

Пугин задрожал всем телом, растерянно замотал головой, ища поддержки, луч света попал ему в глаза и отразился бирюзовыми бликами.

— И вытащи стекла из глаз, раздражает, — сказал Шишира.

Из толпы праздношатающихся вышли его помощники и обступили Мускатника с двух сторон.

— Не может быть, — забормотал торговец. — Гулики безвредны. Это какая-то ошибка. Король знает. Король одобряет, — дрожащими руками он протянул Шишире грамоту, подписанную Айнодавой.

Шишира не стал смотреть на нее. И так понятно — у всех роламбинов на ярмарке было разрешение на торговлю. Шишира показал Мускатнику ордер на его задержание.

— Тебе лучше слушаться и помогать нам, Мускатник. Это пока не обвинение, а расследование.

Мускатник закивал головой, заморгал своими натуральными темными глазами. Он хотел собрать товар с прилавка, но под недовольным взглядом обвинителя передумал, и знаками попросил хозяина соседней лавки присмотреть. Потом он услужливо подвинул к Шишире сундучок и открыл крышку. Все увидели гладкие овальные капсулы, разложенные по ячейкам: одинаковые, бледно-голубые, размером с фасолину. Шишира быстро захлопнул крышку: гулики умирали от дневного света, а ему нужно было провести эксперимент.

— Это все? Или у тебя есть хранилище дома?

— Мои гулики — самые свежие. Нет хранилища. Есть плантации.

— Мы сначала проверим эти. На твоей семье.

В кладовой Зота приятно пахло травами. Он рассматривал сундучок с гуликами при свете масляной лампы. Мускатник, его сердитая супруга и двое ребятишек чинно сидели полукругом. За полчаса разговоров Шишира так и не смог добиться ничего путного о гуликах. Мускатник стоял на своем — его товар безвреден, все потребляют и нахваливают. Жена Мускатника не смела открыть рот в присутствии достойных драконов, но трясла длинным носом в унисон с заверениями Мускатника. Шишира узнал Фуси, дочку роламбина, — она была фрейлиной у Чичеи. Держать в доме детенышей роламбинов и людей у дракониц считалось модным. Фуси в розовых кружевах выглядела нелепо.

— Что ж, раз гулики безвредные, пусть их попробует твой отпрыск, — наконец, решился Шишира.

— Пупс? — растерянно оглянулся Мускатник на сына.

Мальчик не шелохнулся, только глаза заблестели.

— Это действительно необходимо? — заерзал Мускатник. — Такой дорогой товар.

— Ты хочешь поспорить со мной? — возмутился Шишира.

— Нет, нет, конечно, — спохватился Мускатник и похлопал сынулю по спине. — Совершенно безопасно. Но такой перевод продукта. Иди, Пупс.

Пупс встал, не веря своему счастью: драгоценные яйца Роламбы предназначались только для продажи. Уход за ними требовал знаний и усилий, поэтому далеко не каждый роламбин пробовал гулики, которыми промышлял.

— Вот эту, — выбрал гулику Зот. Пупс протянул руку и мгновенно сунул таблетку в рот, пока взрослые не передумали. Зот кивнул в сторону коврика, и мальчик тут же уселся на пол — ждать, когда же накатит блаженство. Мускатник следил тоскливыми глазами за довольным чадом — он подсчитывал убытки.

Неожиданно подул ветер, дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Чичея, внезапная и шумная, как всегда.

— Я не отдам тебе Фуси! — взвизгнула она. — Что ты себе позволяешь?

С этими словами она подхватила на руки маленькую роламбинку и, грозно сведя брови, уставилась на мужа.

— Кто разрешил тебе сюда войти? — поморщился Шишира.

— Кто разрешил тебе взять мою Фуси?

— Ты не даешь мне работать. Твоей Фуси ничего не угрожает. Выйди, пожалуйста.

— Так я тебе и поверила! — хмыкнула Чичея. — Как будто я не знаю про ваши с Зотом коварные умыслы…

Шишира тихо зарычал, пытаясь не сорваться, а его друг хитро улыбнулся, наблюдая супружескую сцену. Пупс раскачивался, обняв себя за плечи, ожидая, когда подействует снадобье. Шишира смотрел на него и думал, что все тщетно, снова тупик. Он никогда не узнает, отчего умер Кироша и другие драконы. Чичея заглядывала ему через плечо, не скрывая любопытства.

— Что ты дал этому ребенку? — спросила она, пытаясь обойти мужа. Фуси уже сидела у нее на руках и сосала леденец.

— Чичея, уйди, будь добра, — обернулся Шишира

— Почему? Ты можешь посвятить меня в свои тайны. Я же тебе не чужая, и вообще, чем Зот лучше? А-а-а-а-а-а! Что это с ним?

Чичея заорала так внезапно, что Шишира подпрыгнул на месте. От страха она сильно сжала Фуси, и девочка заголосила дурным голосом. Вскочили, роняя стулья, Мускатник и его жена. Пупс стоял на четвереньках и шипел. Глаза его закатились так, что видны были только белки. Зот не спускал с него цепкого взгляда.

— Что случилось? — беспомощно заголосила жена Мускатника.

Пупса кидало по комнате, как припадочного. Потом тело его выгнулось и затряслось.

— Перестань! Перестань! Перестань! — глухим голосом твердил Пупс, изо рта у него лезла пена.

— Что ты слышишь? — решительно шагнул вперед Шишира. Пупс зарыдал, обхватив голову руками.

— Му-му-му…ы, — замычал он, потом рывком перевернулся на четвереньки и кинулся на Шиширу, обнажив зубы.

Тот едва успел отскочить.

— Молчите и не двигайтесь, — приказал Зот.

Чичея тут же подавила всхлипы — слишком устрашающе выглядел Пупс со звериным оскалом.

— Что же вы? Помогите ему! — закричала жена Мускатника и подбежала к сыну. — Это всего лишь сон, — сказала она, обняв ладонями его неузнаваемое лицо.

На мгновение в комнате стало тихо, а потом Пупс схватил мать за горло и начал душить. Мускатник упал на колени, обессилев от происходящего. Шишира и Зот вдвоем пытались совладать с Пупсом, но незнакомая стихия кидала его скрученное болью тело. Когда Пупс замер, пот ручьями струился с экспериментаторов. Они отпустили роламбина и поднялись на ноги. Лысый череп Пупса бугрился синими венами.

— Мозг не выдержал, — сказал Зот, потирая руки.

Мускатник заплакал, подполз ближе к сыну. Скрюченные пальцы Пупса так и держали шею матери смертельной хваткой. Глаза женщины выкатились из орбит — выглядела она еще страшнее своего отпрыска. Шиширу передернуло.

— Хороший товар? Безопасный? — надвинулся он на Мускатника.

— Это не я! Не я! — заскулил осиротевший роламбин. Он потряс пальцем в сторону Зота. — Это он подстроил. Он что-то поменял. Дал другую таблетку. Колдун. Убийца!

Впервые за всю историю супружества Чичея, все еще с Фуси на руках, выскользнула из кладовой, не сказав ни слова.

Шишира приказал слугам вывести Мускатника и срочно изъять гулики у всех прочих торговцев. Он распорядился предупредить всех драконов об опасных таблетках. Весь товар, купленный и непроданный, должен был поступить ему и Зоту.

— Плантации тоже придется уничтожить, — Шишира был взволнован. Плачевный исход для торговца и его несчастной семьи — но какая зацепка! Прав был мудрый Гун.

— Иди сюда, — позвал его Зот, продолжавший изучать гулики в шкатулке Мускатника.

Шишира наклонился, чтобы заглянуть в увеличительное стекло, которое держал Зот.

— Видишь эту гулику. Возьми ее в руки.

Шишира аккуратно подцепил гулику, указанную Зотом. Сравнил с остальными. Одинаковые — цвет, размер, форма…

— Не знаю, — пожал плечами Шишира. — С виду такая же, как все.

— Я думаю, это подделка, — сказал Зот. — Она не живая.

— Так товар нежный, случается…

— Она рукотворная. Сгораю от любопытства, так хочется скорее вскрыть ее и узнать, что внутри. Но я боюсь услышать смертоносную музыку.

Шишира сглотнул.

— Ты дал Пупсу такую же? Рукотворную?

Зот кивнул.

— Наши враги не могли бы записать смертоносную музыку на яйца Роламбы. Живое умирает, соприкоснувшись с ней.

Шишира нахмурился, изучая убийственное псевдо яйцо у себя на ладони.

— Нирритская штучка.

— Людская придумка, — ухмыльнулся Зот.

Тронный зал взорвался овациями, когда благородный Шишира вошел в распахнутые двери. Все расступились, пропуская героя на роскошную дорожку к Золотому трону. Шишира вежливо улыбался, хотя весь этот дворцовый гам досаждал ему. За тридцать див он привык к драконам в людском обличье, но, когда они собирались в одном месте, ряженные кто во что горазд, обмахивались веерами, сплетничали, хвастались друг перед другом, таскали на себе питомцев: ящериц, крашеных крыс, пугинских отпрысков, — королевского советника начинало мутить. “Как же мы все опустились!” — неизменно думал он.

Приблизившись к трону, Шишира поклонился королеве — Янтарной Бисе. Та рассеянно кивнула в ответ. Глаза ее были туманны, и сама Биса витала где-то в неведомых простым смертным просторах. Поговаривали, что королева плотно сидит на гуликах, так что едва ли она была в восторге от запрета на торговлю волшебными яйцами. Муж ее, Айнодава, тоже Янтарный дракон, присвоивший себе титул Золотого, вскочил с трона и шагнул навстречу герою.

— Мой доблестный вассал! Спаситель драконьего рода! Дай я обниму тебя!

Шишира покорился, и придворные подобострастно захлопали за его спиной. Айнодава снял с себя блестящий золотой плащ и набросил Шишире на плечи. Он собственноручно закрепил подарок драгоценной брошью и чуть не расплакался от собственной щедрости.

— Я доверяю тебе, как брату. Найди преступников и доставь сюда. Наш справедливый гнев требует их недостойной крови.

— Я достану их даже из котлов Талаталы, если понадобится, — усмехнулся Шишира.

Драконы охотно засмеялись над его шуткой. Только Чичея следила за ним из толпы холодными зелеными глазами. Она должна была гордиться своим бдительным мужем. Проверка изъятого у роламбинов товара выявила десятки опасных поддельных гулик, стало быть, десятки драконов были спасены от позорного бешенства и превращения в уродливых мракил. И пусть будет ей свидетелем вечное дерево Айна, поначалу она обрадовалась успеху мужа и приготовилась вместе с ним принимать награды при дворе. Но этот шкурник отказался взять ее под руку — свою законную супругу! — и провести к трону Айнодавы, где он сейчас единолично купался в почестях. Он, видите ли, не захотел маскарада. Тупица! Она ненавидела его за это и ничего не могла с собой поделать.

Дома Шишира снял королевский плащ и бросил в угол. Каждый визит во дворец был испытанием для его напряженных нервов. Доверие короля, конечно, окрыляло, только, будь его воля, наплевал бы он на доверие, дворцовые интриги, духоту и скученность города и улетел на Ошские острова или еще дальше — за Лагундиново море. Или на север… Если бы не учитель Гун, исчез бы из Граца свободный аметистовый дракон, только бы его и видели.