Тихоня для босса. (Не) фиктивная беременность

Ксения Маршал (2024)

— Я не из тех уродов, кто бросает собственных детей, ясно? — дергает Евсей шеей. — Да? — реву, как раненный зверь. Да как он вообще может говорить хоть что-то подобное или тем более требовать чего-то от меня! — А из каких ты уродов? Из тех, что спят с практически бесчувственной девушкой, а потом врут, что она потеряла сознание из-за приступа аллергии? — Нас обоих опоили! — орет, теряя контроль, и меня накрывает больное удовольствие. От того, что смогла вывести его. Что вся эта ситуация и для Зарецкого не проходит так уж легко. — А я тебя в этом не обвиняю. Но и жить с тобой и на твоих условиях не стану, — расстреливаю его молниями, состоящими из праведного гнева и ненависти. А в ответ он режет по живому: — Тогда я перестану платить за лечение твоей бабушки.

Глава 10. Дарья

— Ближе к делу, Алина, — холодно отвечает мой деловой партнер, не ведясь на заигрывания. В динамике раздается разочарованный выдох и томное:

— Нам нужно встретиться.

— Мы расстались, если ты забыла. Все прощальные подарки я тебе подарил, так что не вижу повода, — отвечает он совсем не заинтересованно. И почему-то я чувствую удовлетворение от этого факта. Отмахиваюсь от странной реакции — анализировать я не в настроении.

— Ну пожалуйста-а-а, Евсей, — начинает противно ныть незнакомая мне Алина. — Это очень важно. Я бы не стала беспокоить тебя по пустякам, я…

— Где? — недовольный голос Зарецкого обрывает девушку на полуслове. Но та не теряется и отвечает уже спокойно:

— В нашем любимом ресторане.

— Через полчаса буду, — обещает и, не дожидаясь ответной реакции, отключается. — Придется тебе съездить со мной на одну встречу, — бросает уже мне.

— С вашей бывшей любовницей? — уточняю возмущенно. — Может, отпустите меня домой? Или в офис отправите с каким-нибудь заданием? Я даже поработать на ваше благо готова, только не заставляйте становиться свидетельницей еще одного интимного разговора. К тому же не думаю, что эта ваша Алина будет счастлива беседовать в присутствии посторонней девицы.

— Да насрать мне на эту Алину! — орет вдруг Зарецкий. — Она уже ко мне никакого отношения не имеет. А вот ты будешь находиться под моим личным присмотром до тех пор, пока не удостоверюсь окончательно, что тебе можно доверять.

— Зачем вообще было отдавать кому-то свое имущество, если вы теперь за него так трясетесь? — недовольно ворчу.

— Чтобы порадовать бабушку. Вот только она нифига не рада почему-то…

— Наверное чувствует, что вы ее облапошить пытаетесь, — подсказываю услужливо и радуюсь, когда бизнесмен крепко стискивает зубы в ответ.

В очередной помпезный ресторан, расположенный на первом этаже престижной гостиницы, заходим в гнетущем молчании и не глядя друг на друга. Просто два чужих человека, волей судьбы оказавшиеся в одной лодке.

— Добрый день! — миловидная хостес улыбается так искренне и душевно, будто Зарецкий ее лучший друг. — Ваша вип-кабинка свободна, позвольте я вас провожу, — единственная из нас троих излучает хорошее настроение.

На этот раз я не глазею на богачей и не удивляюсь вылизанной помпезности интерьера. Даже белоснежный рояль на абсолютно черном мраморном полу оставляет меня равнодушной. Как и темнокожий музыкант в молочно-белом смокинге, извлекающий из инструмента удивительной красоты мелодию.

— Что-нибудь будешь? — Зарецкий сверлит недовольным взглядом. Хотя из нас двоих у меня все права на подобное состояние.

— Нет, спасибо, — бурчу, даже не заглядывая в меню. Уверена, с их ценами я смогу позволить себе разве что стакан воды. А тратиться, следуя капризам Зарецкого, не собираюсь. Я хоть и миллиардерша теперь, но, к сожалению, только на бумаге. В карманах и на счету банковской карты у меня все так же пусто.

— Значит, сам закажу, — кивает Евсей и действительно диктует официанту заказ, даже не заглядывая в меню. Сразу видно — завсегдатай.

Поджимаю губы. Наши миры столь далеки друг от друга, что я поражаюсь, как же нам удалось соприкоснуться. Вопреки логике, всем вероятностям и законам мироздания. Да даже названия блюд, которые произносит Зарецкий, звучат как набор несочетаемых и незнакомых мне слов.

Вот, например, морской еж с мандаринами и авокадо — это вообще съедобно? По-моему, больше походит на название рисунка пятилетки. Только они способны нафантазировать подобное и то исключительно ради яркости. Или тыквенный капучино — да у какого нормального человека подобное может пробудить аппетит? Единственное, что не вызывает вопросов — это вода без газа. Комнатной температуры. Сноб!

«Спокойно, Даша» — убеждаю себя мысленно. — «Может он все эти сомнительные деликатесы заказывает для Алиночки с голосом операторши секса по телефону, а не для того, чтобы впечатлить глупую тебя. Ты тут так — чемодан с баблом, но без ручки. Не выкинешь, но и поменять в ближайшее время невозможно».

Пока официант любовно и шустро сервирует стол, сижу, поджав губы. Мне тут не нравится, чувствую себя чужой и не соответствующей пафосному месту. Да и неминуемая встреча с любовницей Зарецкого настроения не добавляет.

— Попробуй гребешки, — двигает ко мне тарелку Евсей. — Специально для тебя заказал. Они их привозят напрямую с Камчатки и не замораживают.

Румяные небольшие кругляшки действительно выглядят аппетитно. Я вдруг вспоминаю, что последний раз ела во время завтрака, и тяжело сглатываю слюну. Сомнения, раздирающие меня на две пока еще равных части, не ускользают от внимания бизнесмена. Он делает нарочито строгое лицо и говорит:

— Ешь! А не то своими руками кормить тебя буду.

Не то чтобы угроза действует всерьез, скорее моя воля слабеет под натиском голода и головокружительных ароматов. И я сдаюсь. Накалываю мякоть с отчетливыми следами гриля на вилку и осторожно кладу в рот. И тут же прикрываю глаза от наслаждения. Мясо упругое, приятно жуется, а вкус яркий, морской, чем-то слегка напоминает креветку, но в сотню, тысячу раз лучше!

— М-м-м, вкусно, — мычу Зарецкому, неожиданно испытывая благодарность, и даже не сержусь больше на то, что придется торчать в этом закрытом кабинете третьей лишней, когда изволит явиться эта Алина.

— Вина? — Евсей кивает на стильный огромный бокал, стоящий рядом с моей тарелкой на столе.

— Нет, спасибо, — отказываюсь. Я в принципе стараюсь не употреблять алкоголь, а уж в сомнительных компаниях — тем более. — Лучше воды, пожалуйста.

Зарецкий не настаивает. Сам наливает мне из бутылки, из которой наполнял свой стакан. Я запиваю, ем еще, снова пью воду, которая вдруг начинает казаться странноватой на вкус.

«У этих богачей даже вода не как у нормальных людей» — ворчу про себя. — «Все бы им выпендриваться». Доедаю гребешков и сыто откидываюсь на спинку диванчика. Обмахиваюсь ладонью.

— Как-то жарко, — сообщаю Евсею и попадаюсь на стальной крючок его глаз.

Внимательный взгляд не отпускает. Путешествует по моему лицу, обводит глаза, нос, губы, подбородок, спускается на шею… И там, где он скользит, я отчетливо чувствую покалывание. Голову неумолимо заволакивает туманом, и последнее, что я помню, это то, каким невероятно красивым и притягательным вдруг видится мне Зарецкий. Кажется, я даже говорю что-то ему по этому поводу…