Фалор

Ксения Яблонко, 2021

Читать и жить – это не одно и то же. Желая чего-то, не жалей, когда оно исполнится. Полине нужно было знать это с самого начала, но теперь уже слишком поздно. Теперь она ответственна за мир, которому не принадлежит, и должна рисковать жизнью ради миллионов жизней, которые ей безразличны. Бежать или драться? Бороться или стать оружием в руках тех, кто знает лучше? Спасти или разрушить? Выбрать сторону или позволить стороне выбрать тебя?

Глава V

III

В комнату меня всё-таки сослали и довольно быстро — не успели ещё вернуться Лика и Джек. Я честно посидела у себя какое-то время. Читала книжки — просто бегала глазами по строчкам, не вникая, и убивала время. Старалась угомонить грызущую пустоту и закопать поглубже затягивающийся узел внутри. Лежала на кровати, бестолково глазея в потолок. Ходила по комнате, пока ноги не стали ватными и не перестали функционировать. Легла на пол, в красках чувствуя, как впивается в паркет сутулый позвоночник, и старательно сосредотачиваясь на этих красках, чтобы отвлечься. Хотелось есть, и при этом тошнило от выжимающего ужаса.

Пожалуйста, умоляю, вернись, не умирай, это же всё не по-настоящему, правда? Это не может быть правдой. Я просто сама это всё придумала. Дура, честное слово.

Шаги за дверью. Вот же он, к чему я вообще это всё придумала. Это даже звучит неправдоподобно! В дверь постучались.

— Заходи! — весело крикнула я.

Дверь открылась, я рывком села, отклеив спину от пола. И увидела девушку с подносом.

— Извините, пожалуйста, — смутилась я и встала.

Девушка ничего не сказала. Поставила поднос на стол и ушла.

Джон не пришёл. Меня это даже обидело — сколько можно издеваться?

Не вникая в состав еды, я пообедала (хотя, скорее позавтракала, я же с утра ничего не ела), старательно растягивая процесс, чтобы отвлечься.

Наконец, ожидание добило. Я направилась в двести двадцатую в надежде просто с кем-нибудь поговорить. По пути мне никто не встретился — Штаб, кажется, мог бы вместить намного больше людей, чем их было в действительности. В гостиной было тихо, но не безмолвно. Кто-то там всё-таки был. Я заглянула за перегородку. Там сидели две девочки с колодой карт и тихонько спорили, перекладывая карты. Имён девочек я припомнить не смогла, но узнала их — волшебницы воздуха и земли.

— Привет? — я выглянула из-за перегородки.

— Ну, привет, — Девочка с кудрями скользнула по мне равнодушным взглядом. — Что надо?

— Да, — зачем-то ответила я и села на пол, скрестив ноги по-турецки. — Я хотела спросить, ничего не произошло за последние два часа?

— И за этим ты сюда пришла?

— Предположим, — не сдавалась я, — что пришла я сюда не за этим, но раз уж я здесь, почему мне не может быть это нужно?

— Ты где была эти два часа?

— Спала, — ответила я, пожимая плечами и пробуя на вкус новую ложь.

— Ну и незачем тебе тогда знать, — заупрямилась она и вернулась к картам.

— С чего вдруг? — я с трудом подавила раздражённую гримасу и разгладила её в улыбку. — Ты спросила, что мне нужно, я ответила. Я тебе не нравлюсь, что ли?

Меня и правда слегка смутила, и озадачила ситуация. Что я ей успела сделать?

— Ты никому не нравишься, — ответила она.

Внезапно. Да на здоровье, в общем-то.

— Взрослые уже вернулись?

— Вернулись.

Сердце пропустило удар от волнения.

— Всего-то и нужно было, — улыбнулась я и, не прощаясь, ушла.

Я точно ещё не решила, куда пойду, когда услышала торопливые шаги с лестницы. Из-за поворота мне навстречу вышла Лика.

— Тебя ищут, — безразлично бросила она, останавливаясь. — Господин Бовиус. Четыреста восьмая комната. Сама дойдёшь?

— Дойду, — кивнула я, не совсем уверенная в сказанном.

— Хорошо, — она, видимо, куда-то торопилась, и явно обрадовалась, отделавшись от меня.

Я заспешила к лестнице. В животе снова неприятно клокотала тревога, ладони вспотели. Побежала через две ступеньки, но заставила себя спокойно идти до комнаты. Четвёртый этаж был какой-то неживой. Внешне он ничем не отличался от двух нижних, но как-то неосознанно чувствовалось, что здесь живут существа крайне могущественные и им тесно в соседних комнатах.

Четыреста восемь. Я стучусь. Дверь открывается. Сама по себе, на пороге никого нет. Пару секунд неловко мнусь в коридоре и, наконец, захожу.

В комнате царил уютный полумрак. Тяжёлые зелёные шторы наполовину задернуты.

— Добрый день, — доносится откуда-то справа. Оказывается, комната разделена перегородкой на две части. Я находилась в левом крыле. Из-за перегородки появился господин Бовиус и приглашающим жестом указал на кресла. Я устроилась в одном из них. Маг сел в соседнее. Одну дрожащую руку я положила на подлокотники, а другой судорожно сжала край туники. Посмотреть в глаза магу я не решилась.

— У меня есть новости про твоего друга, — он взял со стола чашку с чаем.

Я не сразу сообразила, о ком он говорит. Раньше мне не приходило в голову называть Джона другом.

— Он жив, — сразу заверил Бовиус.

Я выдохнула и готова была разрыдаться. Жив! Вцепилась в подлокотник, чтобы не прижать руки к лицу и не выдать себя, и глубоко вздохнула. Меня всё ещё трясло, но скорее по инерции.

Бовиус заметил мои манёвры, но не отреагировал.

— Бери чай, — произнёс он. — Не стесняйся.

Мне вдруг пришло в голову, что подлить яд в чай намного проще, чем передавать через кого-то. От одного взгляда на кружку меня замутило.

— Я не хочу, спасибо, мне не очень хорошо, и я…

…почти не вру.

— Не оправдывайся, — улыбнулся господин Бовиус, ставя чашку на стол. — Отказываешься — значит, отказывайся. Не усложняй.

Я смутилась и кивнула.

— Правильно сделала, что отказалась.

— Спасибо, — едва слышно отозвалась я.

Он кивнул. И ничего не сказал.

— А… — пришлось замолчать, собираясь с мыслями, — вы знаете, кто убил… пытался убить Джона?

Господи, ну что ты сморозила? Всё, что я говорила, было неподходящим, неуместным, неправильным, я ошибалась раз за разом, но не могла придумать ничего толкового.

— Пока нет. А ты что-то знаешь?

— нет, — стушевалась я.

Конкретно я ничего не знаю. Могу только пересказать, что знают другие.

— Говори, — благосклонно произнёс Бовиус, начисто проигнорировав мои слова.

— Я правда ничего не знаю. Я вообще о мире ничего не знаю, мне сложно делать выводы.

Бовиус ничего не сказал, но по незаметно поменявшемуся выражению лица я поняла, что он мной доволен.

— Но кто-то знает?

— Ну, точно не знают. Но предполагают.

— И что же?

— Я думаю, лучше у них об этом и спросить.

— Они будут увиливать намного успешнее. Ты пока тоже неплохо справляешься, но у них годы опыта.

— Значит, я просто ничего вам не скажу, без… увиливания.

— Тоже неплохо, но не всегда подходит. Правильно подобранные уловки действуют лучше. Господин Лонхир тебя всему научит.

Я была уверена, что не выдала себя.

— Значит, его вы подозреваете?

— Его, — созналась я. Отпираться смысла больше нет, а так хоть удержу лицо.

— Не худший вариант. Основания?

— Флакон…

— Лебедь?

— Угу.

— Значит, точно он. Обидно вот так подставиться.

Ему всё равно, что ли, что меня пытались убить? Что пострадал Джон? А всё, что он скажет про преступника — обидно подставиться? Абсурд. То есть, был бы абсурд, если бы никому не причинили вреда. А так эта история давила тяжелым, безумным, остро блестящим жестоким весельем.

Мне снова стало дурно.

— Думаю, он не просто так это сделал. Он знал, что всё случится, как случилось.

— Но Джон же чуть не умер? — голос прозвучал как писк на грани всхлипа. Стыдно.

— И не умер только потому, что для джиннов яд не смертелен. Зато для людей — очень даже.

Теперь смутные подозрения оформились вполне чётко. Меня затрясло. Меня хотел убить мой наставник. Я не могу так, я не пойду на уроки! Я хочу домой.

— А наставника можно поменять? — робко спросила я, заранее вжимая голову в плечи.

— Нельзя. Это не от тебя зависит. Даже не от меня.

И что мне теперь делать? Я не знаю, что мне теперь делать, мне нужна помощь! Я не могу справляться одна.

— Можно навестить Джона?

— Пока нет, он ещё в тяжёлом состоянии. Зайди к нему завтра. И я бы не советовал подозревать господина Лонхира, подумайте ещё. Его замыслы обычно сложнее, чем просто убийство. Тем более, неудачное.

Кстати, об этом.

— Почему он это сделал?

— Потому что нельзя раскрыть несовершённое преступление. Никто из вас двоих не решился бы рассказать, да вам бы и не поверили. И наш убийца попытался бы снова. Джон предпочёл известное зло неизвестному и правильно сделал.

— А зачем кому-то вообще убивать? Я же… ну…

— Оружие, которое с таким трудом принесено в наш мир? Да, так и есть. Честно тебе сказать, я не знаю, зачем им это. Знаешь, почему чем старше личность, тем сложнее ею управлять? Потому что у взрослых, особенно у тех, кто находится в Штабе, разум закостенелый и зачастую уродливый, поэтому найти ключ, который его сломит и заставит следовать за тобой — на грани невозможности. Для этого нужно понять его намерения и пути их достижения, а это…

— Почти невозможно.

— Именно. Понимаешь, о чём речь?

Я осторожно кивнула, попутно оценивая, поняла я или нет.

— Хорошо. Что ты теперь будешь делать?

— Пока ничего. Пойду к себе, ещё раз подумаю, убью время до вечера. А завтра зайду к Джону, спрошу, что произошло.

— Хорошо. Теперь можешь идти.

Я поднялась (слишком резко и порывисто для человека, который не имеет сильного желания как можно быстрее уйти) и, стараясь держаться прямо и спокойно, вышла за дверь.

Хорошо, теперь я знаю, что делать. Я почувствовала себя балансирующей на канате, когда в голове одно простое намерение — не упасть — и больше ничего. Задумаешься чуть больше — полетишь вниз.

Завтра начинаются занятия с наставниками. Меня прошиб холодный пот.