Карантин

Кэти Чикателли-Куц, 2017

В летевшем из Доминиканской Республики самолете обнаружены двое подростков с подозрением на тропический мононуклеоз – новый смертельно опасный штамм известного вируса. Теперь Оливеру и Флоре предстоит пережить не только общий тридцатидневный карантин в одной больничной палате, но и сумасшедшую популярность в соцсетях. Последнее помогает Оливеру привлечь внимание Келси – девушки, в которую он давно влюблен. Время идет, и Оливера и Флору тянет друг к другу все сильнее. И хотя они изолированы от всего мира, им все же не хватает возможности по-настоящему остаться наедине, чтобы наконец-то разобраться в своих чувствах.

13. Оливер

Задаюсь вопросом, зачем тут скорые, но потом понимаю, что это для нас. Ясное дело, мы не можем просто взять и дойти до госпиталя, но носилки с пластиковыми занавесками выглядят… пугающе. Пока смотрю на них, женщина в костюме химзащиты переходит от одной скорой к другой, кивнув Джои, который возвращается на базу. Через костюм виднеются темные волосы сотрудницы, собранные в тугой высокий хвост.

Она пожимает руку мне, а потом Флоре.

— Я — доктор Демарко. Жаль, что мы знакомимся при таких обстоятельствах, но обещаю: о вас прекрасно позаботятся. Вы будете находиться в одной палате, но одна из стен — полностью из стекла, и вас постоянно будет посещать медицинский персонал. Если необходимо, мы добавим туда видеокамеру. — Она смотрит на нас, ожидая, пока мы усвоим сказанное. Чувствую, как краснеют щеки, когда понимаю, что она намекает на поцелуй. Поцелуй. Флора поцеловала меня.

— Погодите, так мы что, будем… соседями по палате? — спрашивает Флора. — Я тридцать дней проведу в одной палате с ним?

На ее пораженном лице мелькает еще какое-то выражение, которое не могу разобрать.

Отвращение? Ужас? Очевидно, она думает не о поцелуе, хотя, может, и о нем.

— Да. Проще следить за пациентами в одной палате. Так нам не понадобятся дополнительные костюмы химзащиты.

— То есть это вопрос мелкой экономии? — саркастично спрашивает Флора.

— Это не мелкая экономия, — невозмутимо отвечает доктор Демарко. — В любом случае, как я уже сказала, вы будете находиться в одной палате, но если у кого-то начнут проявляться необычные симптомы или температура поднимется выше тридцати восьми и шести, то вас изолируют.

— А если жар не вернется? Вдруг это была… ошибка? Скажем, термометр испортился? — спрашивает Флора.

— К сожалению, жар был зафиксирован, — отвечает доктор Демарко. — Даже если это было кратковременное явление или ошибка, придется соблюдать протокол.

— Ясно, — тихо отвечает Флора, секунду она размышляет: — Но разве жар — не повод для раздельной изоляции?

— Жар сам по себе незаразен. Беспокоиться стоит о других симптомах. Если кто-то начнет кашлять, чихать, если появится тошнота, диарея или, как я и сказала, жар поднимется выше тридцати восьми и шести, тогда вас переведут на изоляцию.

Чувствую, что вновь краснею. Какашки — не лучшая тема для разговора с кем бы то ни было, особенно с первой девушкой, которая меня поцеловала.

Тем не менее Флору это, кажется, не беспокоит.

— А как проходит изоляция?

— На самом деле это не слишком отличается от той палаты, в которую вас направляют. Но не беспокойтесь. Просто знайте, что в вашей палате будет плотная штора, разделяющая ее на две части, для приватности. И помните: следить будут очень пристально.

— Мы можем повидаться с родителями? Хотя бы с мамой?

— Сейчас как раз проводятся исследования, чтобы решить, можно ли допускать к вам посетителей. Я в любом случае порекомендую вашим родителям приехать в Майами, так что если они получат разрешение на визиты, то сразу же смогут прийти в госпиталь.

— Сколько длится это исследование? — спрашивает Флора.

— Надеюсь, всего несколько дней, — сообщает доктор Демарко. — Оливер, у тебя есть вопросы?

— Прошу прощения, — говорит Флора. — Я постоянно лезу вперед.

Доктор Демарко смотрит на меня, ожидая ответа.

— Наверное, нет. — Единственный вопрос, который у меня есть, — почему Флора поцеловала меня, но не думаю, что у доктора найдется на него ответ. Сомневаюсь, что ответ найдется и у самой Флоры.

— Ну а теперь давайте позвоним вашим родителям, прежде чем они узнают новости о своих детях из каких-нибудь репортажей.

Вновь смотрю на носилки и отвожу взгляд, поскольку понимаю, что доктор Демарко и Флора уставились на меня. Флора держит в руке телефон. Наверное, надо сделать то же самое. Вытаскиваю свой из кармана.

— Флора предложила поговорить сначала с твоими родителями, — говорит доктор Демарко.

— О, у меня только мама, — отвечаю, потом невольно задаюсь вопросом, почему Флора хочет, чтобы мои родителями были первыми. Уверен, она слышала, как я разговаривал со своей склонной к гиперопеке матерью. Что это с ее стороны: услуга или подстава?

— Ладно, — говорит доктор Демарко. — Почему бы тебе первому не поговорить с мамой, а я подключусь через несколько минут?

— Вы точно не хотите просто позвонить сами? — спрашиваю, пытаясь шутить.

Доктор Демарко строго смотрит в ответ.

— Ясно, ладно, — вздыхаю и звоню маме.

Хватает половины гудка.

— ОЛИВЕР, почему ты не отвечал на мои звонки? — Ее голос уже далек от колибри, и в голове тут же появляется стая разъяренных ворон-убийц.

— Извини, мам. Планы поменялись.

— Планы поменялись? Тридцатидневный карантин — это называется «планы поменялись»? Оливер, что происходит? Новости все преувеличивают, ведь так? Они всегда все преувеличивают, да? — В ее голосе вновь звучит пугающее отчаяние.

— Мы едем в госпиталь…

На слове «госпиталь» она начинает плакать.

Доктор Демарко и Флора наблюдают за мной, и я передаю телефон так, будто это горячая картошка.

Доктор Демарко спокойно представляется, и, хотя она стоит в нескольких футах от меня, слышно, как мать рыдает в трубку.

Флора легонько касается моей руки. Она держит телефон экраном ко мне, а на экране — видео, где тюлень вразвалочку выбирается из воды и падает на песок. Он лежит в полосе прибоя, и, когда опускает голову вниз, огромная волна накрывает его морду. Тюлень чихает водой и раздраженно ползет к новому участку пляжа.

Флора смотрит мне в лицо. Понятия не имею, зачем она показала мне это видео. Но не возражаю, что оно проигрывается снова и снова. С каждым разом выглядит все забавнее.

Настолько забавно, что я не слышу разговора доктора Демарко с моей мамой, пока та не возвращает мне телефон.

— Я вылетаю завтра утром. Оливер! Уже ищу отель, нашла один прямо рядом с госпиталем, так что даже если не смогу тебя увидеть, то буду поблизости. — Снова появляется трепет. — Разве это не прекрасные новости? — спрашивает мама. Теперь ее голос звучит совсем иначе. Почти радостно!

— Да, мам, отличные, — отвечаю, но она не замечает отсутствия энтузиазма. Мысли мчатся в тысячу направлений разом.

— И погоди минутку. Доктор сказал, тебя поцеловала девушка! Это же не твоя девушка? Когда мне разрешат навестить тебя, я выскажу ей все, что думаю. Зачем она целовала тебя, если знала, что больна? Кто так поступает?

Смотрю на Флору, которая все еще показывает мне видео с тюленем. Она замечает мой взгляд и легонько машет рукой.

Может, мама и права: кто так поступает?