Наследство Найтингейлов

Кэтрин Коултер, 1994

Норт Найтингейл, виконт Чилтон, с детства знал, что над мужчинами рода Найтингейлов тяготеет проклятие. Наследие Найтингейлов всегда несло с собой боль измены и горечь предательства. Любовь женщины неизменно наносит раны – этому учили его отец и дед. Но смелая, красивая, искренняя Кэролайн заставила его поверить, что любовь существует, что благородство не пустой звук…

Глава 8

Он повернул ручку, со стуком распахнул дверь и ворвался в темную комнату.

— Мисс Деруэнт-Джонс! Кэролайн!

Он услышал ее прерывистое дыхание и, не задумываясь, метнулся к постели. Через дальнее окно проникал слабый лунный свет, неясное серебристое сияние, достаточное, однако, чтобы разглядеть сидевшую на постели девушку. Она смотрела вперед, прямо на лакированный розовый гардероб, стоявший напротив кровати под пологом.

— Какого дьявола тут происходит? У вас кошмар?

Он схватил девушку, не понимая, почему делает это и так ли уж это необходимо. Кэролайн застыла, явно напуганная, задыхаясь так, словно бежала всю дорогу от деревни Маунт-Хок к замку. Норт прижал ее к себе, гладя по спине, ощущая гладкую мягкость кожи под одеждой. Кэролайн прижалась к нему, обхватив за шею, и тихо прошептала, уткнувшись в его плечо:

— Как я рада, что вы ворвались сюда. Там, за гардеробом, кто-то прячется.

— Что?!

Его губы коснулись ее шеи. Кэролайн снова прошептала:

— За гардеробом кто-то стоит. По-моему, мужчина. Я проснулась, а он у кровати, уставился на меня и так тяжело дышит. Я закричала, а он вроде охнул, зашипел, как змея, готовая напасть, и забежал туда.

Норт мягко отстранил ее и тихо сказал:

— Сидите и не двигайтесь.

Он медленно поднялся, огляделся, ожидая пока глаза привыкнут к полумраку, и посмотрел на гардероб. Ничего. Ни малейшего движения. Никаких странных теней. Но между гардеробом и стеной — пространство, где можно скрыться. Мужчина? В ее комнате? Это казалось невозможным, но тем не менее Норт подошел к проклятому гардеробу, схватился за ручки и с силой потянул. Гардероб наклонился. Норт выпустил ручки, и гардероб встал на место. Вопль. Мужской вопль.

— Выходи, мерзавец! Выходи, черт бы тебя взял!

Из укрытия выполз не мужчина. Это оказался Тимми, горничная, двенадцати лет, с отчаянно-рыжими волосами и кожей, на которой не было просвета от веснушек. Но сейчас он выглядел перепуганным насмерть: мальчик испугался, что тяжелый гардероб придавит его. Норт отступил на шаг, скрестил руки на груди и строго оглядел горничную.

— Могу я спросить, почему ты оказался здесь, в спальне леди, среди ночи?

— Я только убрал спальню, милорд.

— Похвально. Но все-таки почему ты здесь?

Горничная Тимми ошеломленно озирался в поисках помощи. Но все напрасно, никто не появлялся. Опустив глаза, он пробормотал:

— Та девчонка на постели, милорд, у меня чуть уши не полопались от ее визга.

Для большей наглядности он даже повертел пальцем в ухе.

— Я сам чуть было не отдал Богу душу, никогда не слыхал такого визга! Я, кажется, задал тебе вопрос, Тимми. Кроме того, если она и кричала, то лишь потому, что едва ума не лишилась от твоих штучек!

Мальчик взглянул на его милость и понял, что кара неотвратима. Он ничего не сказал, покорно ожидая наказания, которое, несомненно, последует за столь ужасный проступок. Разве Тимми не слышал о его отце, старом безумце, который, не задумываясь, отлупил палкой по заднице Макбри только потому, что тот обронил что-то насчет погоды и темного облака, которое вечно обречено висеть над головой его милости?

— Я только хотел посмотреть, милорд, ничего больше! Просто слыхал, что она даже красивее павлина с пышным хвостом.

— Господи, мальчик, да она всего-навсего девушка, женщина, как всякая другая, живущая по соседству. Какого дьявола тебя сюда принесло? И что ты имел в виду, черт возьми, когда заявил, что она похожа на павлина с пышным хвостом?

Из-за спины Норта послышался жалобный голос Кэролайн:

— Он стоял надо мной и держал свечу. Именно жар от свечи разбудил меня, а может, игра света и теней.

Тимми глубоко вздохнул и заглянул через плечо Норта, чтобы получше рассмотреть девушку.

— Иисусе, — почтительно выдохнул он, — я должен был увидеть ее, милорд. Такая красивая… совсем, как ангел, как принцесса, как… Нет, на хвост павлина совсем не похоже.

— Достаточно, — с отвращением поморщился Норт. — Она всего-навсего женщина, повторяю, и ничего в ней особенного нет. Да пойми же, ты насмерть перепугал этого ангела, принцессу и павлиний хвост. И что, дьявол побери, я должен с тобой делать?

— Ангел, говоришь? — поинтересовалась Кэролайн, оттесняя Норта.

— Да, мисс. У вас волосы, как золотые нити, и такие гладкие и густые, просто шелк, и…

Девушка повернулась к Норту.

— Я уверена, все не так уж плохо, милорд.

— Вы говорите это лишь потому, что он бесстыдно вам льстит. Ангел, ха! Поглядитесь в зеркало, Кэролайн, на кого вы похожи! Настоящий кошмар, волосы висят сосульками, на платье солома, и…

— Достаточно, Норт. Успокойтесь.

Она наклонилась к Тимми, у которого впервые с момента разоблачения в скошенных зеленых глазах засиял свет надежды.

— Скажи правду, Тимми, почему ты явился сюда?

Тимми поднял руки, ожидая хоть какой-то жалости от женщины, поскольку от милорда пощады ожидать не приходилось:

— Это все мистер Кум, мисс. Я слыхал, как он рассказывал мистеру Триджиглу про ваш пистолет, вроде бы вы наставили дуло на него и едва не прикончили. Ружье моего па сломалось, а без него просто беда, особенно когда в силки не идет дичь. Мои братья и сестры голодают, им нужна еда.

— Собирался украсть мой пистолет?

Тимми кивнул.

— Понятно, — вздохнула Кэролайн и, пожав плечами, улыбнулась. — Прекрасно. Кажется, твоему па он гораздо нужнее, чем мне. Однако за мной гонится очень плохой человек. Он хочет жениться на мне, чтобы заполучить мои деньги. Возможно, придется застрелить его, чтобы спастись. Как только я с ним разделаюсь, обещаю, что отдам тебе пистолет. Хорошо, Тимми?

— Но почему милорд не позаботится о вас, мисс? Разве его милость не может отправить того парня в ад?

— Нет, Тимми, это мое дело. Но как только я все улажу, пистолет твой. По рукам, Тимми?

— О, мисс, вот здорово, мой па обязательно подивится на вашу красоту, и вашу щедрость, и…

— Закрой рот, Тимми, — перебил Норт. — Могу я спросить, почему ты не пришел ко мне?

— Мистер Кум не велит тревожить вас, милорд. Говорит, будто ваша милость любит быть один, и мистер Триджигл тоже сказал, что никто не смеет беспокоить джентльменов из рода Найтингейлов, такого просто не бывает. Мы все должны вас защищать, а это значит, что нужно всех приставал держать подальше от милорда, а пуще всего опасаться женщин.

— Меня уже побеспокоили. Вырвали из такого прекрасного сна, и…

— Довольно, милорд. Тимми извинился. Все в порядке.

— Иди спать, Тимми, — сдался Норт. — Завтра поговорим. Спокойной ночи.

Тимми торжественно кивнул Норту и залихватски улыбнулся Кэролайн. Норт ничего не сказал, пока мальчик не вышел из комнаты, и только потом, медленно повернувшись, взглянул на Кэролайн:

— Ваш вопль действительно насмерть меня напугал.

— Простите, я сама едва не поседела из-за Тимми. Ваши волосы взъерошены. Выглядит очень мило.

Пригладив волосы, Норт пожал плечами:

— Глупо. Просто глупо. Ну а теперь насчет вас. Оказывается, вы чертов ангел, драгоценная принцесса, от вашей красоты мелеют моря, вы павлин с пышным хвостом, короче говоря…

Кэролайн рассмеялась громко, весело и ущипнула его за руку.

— О, перестаньте, пока я не начала задыхаться. Господи, ну и суматоха! Простите, что разбудила вас, но я ничего не соображала от страха!

Поглядев на пол, она недоуменно пробормотала:

— Вы сняли мои башмаки.

— Да, но ничего больше, поскольку, как сами видите, вы не стоите здесь обнаженной, как статуя в одной из ниш восточного крыла. Тимми подобрался к вам ближе, чем я. В вашем чулке на левой ноге дыра, и вы натерли волдырь, лучше присыпать его чем-нибудь утром.

— Хорошо. Вы назвали меня Кэролайн.

— Мисс Деруэнт-Джонс казалось чересчур пышным и длинным обращением, поскольку я ворвался, ничего не соображая, в вашу спальню, чтобы спасти вас от дракона, или вора, или этого отвратительного мистера Ффолкса.

— Все в порядке. Можете звать меня Кэролайн. Мне нравится, как вы произносите мое имя. Оно кажется таким таинственным и мрачным и на самом деле волнующим. Меня просто дрожь берет.

— Вы так думаете? Прекрасно. Возможно, для этого мы слишком мало знаем друг друга, зато пережили достаточно много, чтобы покончить с формальностями. Можете звать меня Норт, хотя вы уже делали это, не так ли?

— Норт, а дальше?

— Собственно говоря, мое полное имя Фредерик Норт Найтингейл, барон Пенриф, виконт Чилтон. У моих предков ушло достаточно много времени, чтобы приобрести все эти владения. Когда мой прапращур стал виконтом Чилтоном и построил Маунт-Хок, он изменил название деревни, расположенной у подножия холма.

— А как она называлась раньше?

Норт, опомнившись, обнаружил, что его губы медленно растягиваются в улыбке.

— Поверите ли вы, если я скажу, что она называлась Пиджин Фут^[18]?

— Не поверю. Ну же, как именно?

Но Норт только пожал плечами. Кэролайн долго, задумчиво молчала и наконец, подняв на него глаза, улыбнулась и сказала:

— Норт^[19] Найтингейл. Прекрасное имя, очень романтичное. Это ваша мать его выбрала?

— Сильно сомневаюсь.

— Тогда романтиком был ваш отец.

Норт промолчал. Тишина становилась все ощутимее, не спокойная, мирная, а словно преисполненная темными, неясными призраками. Но какими? Девушка не могла понять. Наконец она поспешно пробормотала:

— Спасибо за то, что так быстро явились на помощь.

— Не за что. Ложитесь спать.

Он помог ей подняться на возвышение, лечь в постель, натянул одеяло до самого подбородка и тщательно подоткнул, совсем как отец, дядя или кто-то из взрослых, считавший ее совсем маленькой.

— Знаете, Кэролайн, я позабочусь о том, чтобы мистер Ффолкс пальцем до вас не посмел дотронуться.

— Это очень мило с вашей стороны, Норт, но я сама могу защитить себя. Я делала это раньше, сделаю и теперь.

— Превосходно, — мягко улыбнулся он. — Но не думайте, что я вас брошу в беде. Я по-прежнему не стану спускать с вас глаз. Он ведь все равно появится, сами знаете.

Густая прядь волос упала на лоб девушки. Норт осторожно отвел ее назад, коснулся порозовевшей щеки и, улыбнувшись, провел кончиком пальца по бровям Кэролайн. На душе у нее почему-то стало легко, словно что-то глубоко внутри шевельнулось, и Кэролайн внезапно, к своему глубочайшему изумлению, разразилась слезами. Норт замер, впервые в жизни чувствуя себя беспомощным.

— Все будет хорошо, — пробормотал он ей в волосы, покачивая, как ребенка. — Все будет прекрасно, обещаю. Я не хотел пугать вас разговорами о Ффолксе.

— Нет, не в нем дело, — всхлипнула Кэролайн. — Он жалкий червяк, больше ничего. Я его убью, если до этого дело дойдет. Простите меня… но когда вы укрыли меня… совсем как мама… и откинули мои волосы со лба и погладили брови. Так давно. Когда я была совсем маленькой. Так давно.

Она плакала все сильнее, и Норт молча обнимал девушку, чувствуя невыразимое одиночество, боль и несчастья, которые выпали на ее долю. Наконец Кэролайн отстранилась, шмыгнула носом и снова всхлипнула:

— Не сердитесь за то, что вымочила вас. Так глупо с моей стороны. Я редко плачу. Ведь это пустячная трата времени.

— Не будьте глупышкой, Кэролайн. Слезы очищают ум и душу и позволяют нам лучше видеть истинный смысл вещей. Жизнь — это хаос. И иногда совсем не вредно поплакать. Тогда это возвращает мыслям и поступкам верную перспективу.

Кэролайн, помолчав, со вздохом прошептала:

— Вы правы. Не стоит препятствовать воспоминаниям посещать нас. Иначе однажды они просто нахлынут бурным потоком, от которого не будет спасения. Но все равно я благодарна вам, Норт.

— Пришли в себя?

— Да, совершенно, спасибо.

На этот раз он не подтянул одеяло до подбородка, только осторожно положил ее на кровать и снова невольно легонько провел рукой по ее щеке. После того как Норт вышел, потихоньку прикрыв за собой дверь, Кэролайн поднялась и сняла платье, безнадежно помятое. А ведь другого у нее не было! Разгладив складки, она повесила платье на стул и легла на спину, скрестив руки под головой. Почувствовав, как слезы жгут веки, девушка поскорее закрыла глаза. Боже, только при одном воспоминании о том, как Норт укрывал ее, сердце Кэролайн разрывалось от тоски по матери, чье лицо уже стало забываться. Но самое страшное — это убийство тети Эллен. Кто мог сделать это? Все окончательно смешалось, и Кэролайн ничего не могла понять, может быть, еще и потому, что сама она лежала в постели джентльмена, которого встретила всего неделю назад. Что же ей теперь делать?

Она знала, что выглядит ужасно, хотя и успела хорошенько вымыться. Проснувшись, Кэролайн увидела таз с теплой водой, стоявший на круглом столике, и, раздевшись догола, долго в нем плескалась. Жаль, конечно, что невидимый слуга не догадался принести ванну, однако после вчерашнего приема Кэролайн чувствовала, что ей оказывают чуть ли не королевские почести.

Кэролайн медленно спустилась по парадной лестнице, достаточно широкой для того, чтобы три дамы в вечерних туалетах могли сойти по ней бок о бок. Огромная люстра свисала с потолка на два нижних этажа, причем от пола просторного вестибюля до хрустальной подвески оставалось не менее двенадцати футов. В изысканно-изящных подсвечниках, покрытых золотом и безупречно чистых, горели свечи так ярко, словно их тоже только сейчас протерли.

Девушка на секунду замерла, оглядываясь по сторонам: «Какой великолепный старый дом! Нет, — поправила она себя, — скорее, замок, на протяжении веков перестроенный в громадный особняк, однако сохранивший былое величие». Никогда она не видела ничего подобного. Кэролайн испытывала какие-то странные чувства, нечто вроде узнавания и неясного томления.

Девушка тряхнула головой, но странные ощущения не желали уходить, наоборот, становились все сильнее, по мере того как она продолжала осматриваться. Стены по обеим сторонам лестницы были увешаны мужскими портретами — ни одного женского, — и самые первые относились к шестнадцатому столетию. Кэролайн пригляделась. Нет, женщины ни одной. Как непонятно!

Но куда они подевались? Должны же были какие-то женщины родить всех этих наследников, вполне, как она полагала, законных. Очень странно и загадочно.

— Доброе утро.

Хозяин стоял у подножия лестницы, одетый в бриджи, отлично вычищенные ботфорты, белую батистовую сорочку с распахнутым воротом и коричневый сюртук. Впервые за все это время она взглянула на него, как на мужчину. Настоящего мужчину. Темные волосы были не по моде длинны, но здесь, в глуши Корнуолла, он, хозяин огромного особняка, который останется замком до скончания века, выглядел великолепно. И девушка неожиданно удивилась тому, что не заметила раньше, как красив Норт. Удивилась и смутилась, вспомнив, как он обнимал ее, когда она плакала… плакала дважды, как слезливая дурочка, особенно после того, как увидела, что он склоняется над ней и заботливо подтыкает одеяло со всех сторон.

— Э-э, здравствуйте… — запнулась она.

— Вы промыли ногу?

— Ногу? Я хорошенько умылась, хотя тазик с водой был совсем маленький. Нет, не то что я жалуюсь, Норт, наоборот, крайне благодарна за внимание. Это горничная Тимми принес воду?

Но Норт, не отвечая, нетерпеливо взмахнул рукой, отметая все неуместные расспросы.

— Ваш чулок порван, а нога натерта, причем вы наверняка несколько дней не разувались. Вы промыли ранку? Очень плохо?

— Да нет, нисколько не болит. Тут уж ничего не поделаешь — пришлось оставить чемодан в Дорчестере. Вся моя одежда на мне.

Норт, нахмурившись, покачал головой:

— Не пойдет. — И, обернувшись, громко крикнул: — Триджигл! Иди сюда, немедленно.

Он снова повернулся к Кэролайн, по-прежнему хмурясь и ничего не объясняя, пока не появился Триджигл. Кэролайн не терпелось увидеть экономку, поместившую ее в прелестную розовую комнату, но когда «экономка» появилась, едва не охнула вслух, поскольку никогда не встречала такого высокого и красивого старика. Именно таким она представляла себе настоящего дедушку — копна серебряных волос, ясные голубые глаза, прекрасные, скульптурно вылепленные черты лица. «Да, поистине удивительные люди живут в этом странном обиталище!»

— Спасибо за прекрасную комнату, Триджигл. И за теплую воду, — не переставая любоваться стариком, с улыбкой сказала Кэролайн.

— Жаль, что она успела остыть, — пробормотал Триджигл, поклонился непонятно кому и спросил: — Что угодно милорду?

— Принесите мазь от натертостей, базиликовый порошок, чистых тряпок на бинты. И тазик очень горячей воды. В библиотеку. Сейчас же.

— Да, милорд, но это странное требование. Могу я осведомиться…

— Нет, просто делайте, как велено.

— Да, милорд. Мисс.

Он коротко кивнул Кэролайн, повернулся и медленно, с величавостью епископа направился в глубь дома. Норт ожидал, что Кэролайн попросит оставить ее в покое или сожмется от страха, превратившись в перепуганную девственницу, — в конце концов и то и другое было бы вполне естественным. Ведь она оказалась одна, без компаньонки, в доме, где полно мужчин! Но вместо этого Норт услышал:

— У вас прекрасный дом. Просто невероятно! Настоящий замок, где такое множество людей оставили свой след, и столько изменили при этом… словно суровость его постепенно смягчалась. Знаете, я бы хотела просто посидеть на ступеньках, чтобы лучше почувствовать эту особую атмосферу.

Норт только поднял темные брови.

— Что изображено на гербе Найтингейлов?

— Во всяком случае, не соловей^[20], смею вас уверить. Два сражающихся льва на фоне скрещенных мечей. И в девизе нет никакого упоминания о соловьях, а просто сказано: «Добродетель крепка, словно дуб».

— Звучит не слишком романтично и не так уж мудро.

— Знаю. Я сам разочарован. Может, это все, что мог придумать мой давно почивший предок, когда решил, что не желает иметь ничего общего с проклятым соловьем.

— Вы упомянули о львах и скрещенных мечах. А где же дуб?

— Где-то на втором плане.

— Ну, по крайней мере у вас есть фамильный герб и девиз. По-моему, вам очень повезло! Мой дом, Ханимид-Мэнор, конечно, очень милый, но ничего необычного — особняк, построенный лет шестьдесят назад, и, конечно, ни герба, ни девиза, а здесь…

Кэролайн глубоко вздохнула и взглянула на очень старые доспехи в дальнем углу громадного камина, ниша которого почернела от огня, пылавшего в нем вот уже целое столетие.

— Но здесь… настоящее волшебство. Великолепно!

— Благодарю вас.

Настала ее очередь нахмуриться и одарить Норта вопросительным взглядом.

— А, Триджигл, с моими врачебными принадлежностями. И базиликовый порошок есть! Как кстати! Поставьте все на стол в библиотеке, пожалуйста. Ну а теперь, Кэролайн, пойдемте со мной.

— Кэролайн?

Потрясенный Триджигл обернулся к хозяину.

— Милорд, вы назвали Юную Особу по имени! Конечно, это прекрасное имя, хотя довольно обычное, но все-таки имя, данное ей при крещении, и поэтому неприлично так фамильярно обращаться с дамой. Она приехала только прошлой ночью и покинет нас сразу же после завтрака. Следовательно, куда более приличным было бы обращаться к ней по фамилии.

Все, на что оказалась способной Кэролайн, это потрясенно уставиться на «экономку». Что же касается самого хозяина, тот мгновенно побагровел, он был охвачен гневным желанием схватить Триджигла за горло, но в последний момент все-таки сумел взять себя в руки и сухо процедил:

— Благодарю, Триджигл, за столь тонкое наблюдение. Именно то, что тебе следовало сказать, если, конечно, желаешь, чтобы я сломал твою чертову шею. Убирайся! Да вели, чтобы подавали завтрак. Передай Полгрейну, мы будем за столом через десять минут. Да, и вот что, Триджигл…

— Что угодно милорду?

— Не забывай, еда должна быть такой, чтобы слюнки текли.

— Да, милорд.

Кэролайн посмотрела вслед удалявшемуся домоправителю. И когда тот наконец выплыл из библиотеки, девушка даже с некоторым восхищением заметила:

— Он ужасно похож на одну из моих наставниц в Академии Чадли для молодых леди. Она просто не выносила девушек, но по крайней мере хотя бы пыталась немного скрыть это. Правда, я вот чего не понимаю, Норт. В замке нет ни одного женского портрета. Возможно, все они хранятся в специальной дамской галерее, но даже если и так, все это очень странно. И к тому же все ваши слуги — мужчины. Вы сами упоминали, что ведете холостяцкое хозяйство. Кроме того, они явно не желают видеть здесь ни одну женщину. Почему?

— Не обращайте внимания. Вам не о чем беспокоиться. И, откровенно говоря, вряд ли это вас касается. Ну а теперь садитесь и поставьте левую ногу на эту подушечку.

— Я сама могу обработать волдырь, Норт. Он не на спине, и я вполне могу дотянуться.

— Молчите и садитесь.

Кэролайн пришлось подчиниться. Норт встал перед ней на колени, расшнуровал башмак и снял его. Кэролайн успела подложить платок под пятку. Норт сразу увидел, что это один из его собственных, с изящно вышитыми инициалами в уголке — подарок от старого учителя, и удивился про себя, откуда она могла раздобыть его. Осторожно сняв платок, он увидел, что волдырь лопнул, а кожа стала красной и воспаленной. В армии он часто видел, как люди умирали от горячки, вызванной такими вот маленькими ранками. Он снова внимательно осмотрел больное место, но, к счастью, не заметил зловещих красных линий, тянувшихся от центра язвочки, словно спицы от оси колеса.

— Сидите смирно и не вздумайте дергаться. Сначала будет довольно неприятно.

«Это еще слабо сказано», — подумала Кэролайн, когда Норт, разорвав чулок до щиколотки, снял его и сунул ее ногу в тазик с горячей водой. Девушка едва удержалась, чтобы не вскочить с кресла.

— Потерпите, боль скоро пройдет.

— Хорошо бы, — процедила она сквозь стиснутые зубы, — иначе я начну визжать, и ваши слуги, несомненно, примчатся на крики и пристрелят меня.

— Весьма сомнительно. Слишком много шума, беспорядка и крови. Гораздо проще огреть вас чем-нибудь по голове и зарыть в саду.

— Превосходно, — кивнула она, немного расслабившись, но в этот момент он снова поднял ее ногу и стал тщательно промывать. — Может, они решат просто сослать меня. Всегда мечтала посетить Ботани-Бей.

— Ну же, успокойтесь, Кэролайн. Знаю, это больно, но продержитесь еще немного. Ну вот, все чисто. А теперь немного моего французского коньяка… нет, не пытайтесь сбежать. Конечно, будет немного жечь…

Побелевшими от боли пальцами Кэролайн вцепилась в подлокотники кресла, сцепив зубы и стараясь не закричать. Мало этого, ей даже удалось довольно спокойно выговорить:

— Жечь, милорд? Позвольте сказать вам, Норт Найтингейл, это всего лишь малая часть той пытки, которой вы меня подвергаете. Это невыносимо, это доводит до безумия…

— Не нойте. Все уже позади. А теперь немного базиликового порошка.

Надо отдать Норту должное, он обращался с ее ногой осторожно, почти нежно. Кэролайн и не представляла, что дела ее так плохи. Она вновь что было сил схватилась за ручки кресла, пока Норт накладывал повязку из полосок белой ткани.

— Но я не смогу надеть башмак, — вздохнула она, наблюдая, как вся ступня скрывается под толстой белой повязкой.

— Ни башмак, ни туфельку. Советую вообще всю следующую неделю ходить как можно меньше. После того как устроитесь в Скриледжи-Холл, попросите доктора Трита осмотреть ногу. Хорошо?

Кэролайн взглянула на склоненную темную голову, на его загорелые пальцы на ее ноге.

«Все это очень странно», — подумала девушка, удивляясь тому, что за последние полчаса она ни разу не вспомнила о тете Элли, о гнусном убийстве и о том, что теперь она осталась совсем одна на свете. Но все вернулось, как только она вновь почувствовала острую, рвущую сердце боль.

— Все еще саднит?

— Нет, спасибо, Норт.

— Хорошо, — сказал он, поднимаясь. — Ну а теперь пора завтракать. Потом я отвезу вас в Скриледжи-Холл.

«И там, — подумала Кэролайн, — я стану ожидать появления бывшего опекуна, ведь тот будет добиваться своего. Очевидно, мистер Ффолкс крайне нуждался в деньгах, и я оказалась единственной подходящей дичью, которую легче всего ощипать». Слезы снова переполнили глаза, глупые, бессмысленные слезы. Девушка просто отвернулась, из последних сил стараясь не всхлипнуть. Норт не сказал ничего (благослови его Господь!), просто подождал, пока Кэролайн немного успокоится, а потом взял ее под руку и повел в гостиную. «Пусть считает, что так сильно болит нога, это все-таки лучше, чем его жалость», — решила Кэролайн.

Примечания

18

Голубиная лапа (англ.).

19

Север (англ.).

20

Найтингейл по-английски — соловей.