Развод. Уходи навсегда

Лана Полякова (2024)

Развод разделил мою жизнь. Навсегда похоронив под обломками моей семейной жизни лучшую, светлую часть меня.Но, возможно, не все еще закончилось, и я смогу возродить свои мечты?

Десятая глава

Я застыла в дверном проёме, оглушённая его агрессией.

Владислав шагнул мне навстречу с таким видом, будто хотел ударить.

— Милочка, вы мне мешаете! Где ваше воспитание? — разнеслось громкое возмущение моей подруги по приёмной.

— Славик! Откуда у тебя столь невоспитанная секретарша? Представь! Она меня толкнула! Она на всех твоих посетителей кидается, или только жена возможного инвестора удостоилась такой чести? — выплыла подруга в проём двери и, обняв меня за плечи, чуть подтолкнула внутрь.

Муж, услышав голос подруги, словно налетел на стену. Растерянность мелькнула во взгляде, и он шагнул последний шаг нам навстречу, уже приветливо улыбаясь.

— Не ожидал! Какими судьбами? — чмокнул нас в щёки по очереди, предлагая присаживаться.

Маринка прошла к стоявшим у стены креслам, и расположилась там с удобством. Я села напротив. Так, чтобы видеть всех участников спектакля, раз уж мне подфартило попасть в партер.

— Славик, ты неважно выглядишь! Постарел! Подурнел! — протянула подруга, пристально разглядывая моего мужа.

— Не называй меня так. Я не люблю, когда сокращают моё имя, — попросил Владислав.

— А мне нравится наблюдать, как ты злишься, но ничего мне не можешь сделать. Терпи, Славик! — усмехнулась ему в лицо Маринка.

Ирина Андреевна появилась в открытом проёме, чтобы закрыть дверь в приёмную, и я заметила, как мой муж дёрнулся, подавив с себе намерение ей помочь.

— Милочка, подайте нам кофе, пожалуйста! — обратилась к секретарше Маринка тоном избалованной стервы.

Подруга щебетала ни о чём, периодически намекая, что, она в курсе планов своего мужа и Владислав слушал её, дёргаясь всякий раз на «Славика».

Прошло, наверное, минут пятнадцать, когда двери кабинета открылись, и вплыла Ирина Андреевна с напитками.

Владислав подскочил со своего места и, буквально долетев до секретарши, перенял у неё поднос. Сам донёс до стола. И сам подал нам кофе.

Маринка смотрела на это, приподняв правую бровь и ухмыляясь. А я отчётливо понимала: что бы ни говорил и ни думал себе мой муж, он уже на крючке у Ирины.

Плотно.

До самых печёнок.

Кстати, Ирина смотрела на меня. И в её взгляде было превосходство и… злость?

А злится-то отчего? Неужели Владислав ещё сопротивляется ей?

Я перевела взгляд на мужа и успела заметить его быструю нежную улыбку, предназначенную не мне.

Чёрт.

Больно!

И обидно. Я вижу откровенную манипуляцию моим мужем и ничего не могу сделать.

Потому что он не видит никого, кроме неё.

Он любит её. Или любит свои воспоминания о любви. Уже не разберёшь.

Важно, что я только раздражаю и злю Владислава. Что бы я не говорила ему или не делала, всё, буквально каждый чих обернётся против меня. Я мешаю их счастью. Я лишняя. И наш сын тоже лишний. Мой сын.

Мой мальчик, который стал не нужен. Который теперь мешает своему отцу.

И этого я Владиславу никогда не прощу!

— Славик! А отчего твоя секретарша не знает, какой кофе нужно подавать твоей жене? — вовремя Маринка влезла со своей репликой, возвращая меня в реальность.

Я больше не желала участвовать в этом спектакле и отодвинув от себя чашку, встала из-за стола.

— Нам пора, Марин. Всё, что хотела, я уже увидела, — сказала по возможности ровным тоном, не глядя на мужа.

Маринка хмыкнула, тоже встала, и мы направились одеваться в приёмную.

— Так что решил твой муж? — Владислав подавал мне одежду, спрашивая при этом мою подругу.

— Скажи, Славик, а когда к тебе приходили ребята от моего Валички говорить о делах, ты им тоже вместо секретарши, словно официант, подавал напитки? — ответила ему Маринка и покровительственным жестом похлопала его по плечу.

Я не помню, как мы выходили на улицу, как дошли до Климентьевского переулка. Меня трясло от ярости. Я думала, что документы на развод нужно подавать срочно.

Какая же дрянь эта «хорошая девочка»! И какой щеночек на поводочке мой муж.

— Подруга! Я ищу тебе адвоката. Не паникуй! И не кисни! — ухватила я последнюю фразу Маринки.

— Извини, я тебя не слушала. — повинилась и посмотрела ей в глаза. — Видела, какой чушок? Ведётся на неё так, что больно смотреть.

— Да на тебе лица нет! — воскликнула подруга. — я тебя отвлекаю уже минут пятнадцать, а ты будто замкнулась в своей скорлупе!

— Не хочу начинать развод при ребёнке. Вот отвезу Данилку к маме на каникулы и тогда развернусь во всю ширь. А сейчас никак нельзя допустить скандалов при сыне. Понимаешь меня? — спросила подругу.

— В тебе слишком много порядочности для нашего мира. За это я тебя люблю и ценю. — Маринка остановилась посредине дороги и, повернувшись ко мне, крепко обняла. — Ты не одна! Я не дам тебя в обиду!

— Я сама себя не дам в обиду, не переживай. Просто это очень больно, когда рушится построенная за десять лет семья, — тяжко вздохнула я.

— Ты мне вот что скажи, отчего ты до сих пор работаешь простым провизором? — спросила Маринка.

— После декретного отпуска так повелось. И мне было удобно два дня проводить с сыном. Да я и не хочу идти в заведующие. Честно сказать, работа волнует меня сейчас в последнюю очередь, — ответила, принюхиваясь.

Пахло шоколадом и немного жжённым сахаром. Мы с Подругой топали уже около шоколадной фабрики. Где-то рядом есть Рот Фронтовский специализированный магазин. Хочу сладостей!

Маринка, видя, как я оживлённо закрутила головой, засмеялась и, чуть толкнув меня в бок, сказала:

— Я помню, как ты любишь шоколад!

Мы ещё часа полтора, отвлекаясь от увиденной в офисе картины, закусывали неприятности конфетками и гуляли по Замоскворечью. С его сетью переулочков между бывшими купеческими кварталами это было несложно. Рассматривали многочисленные церкви. От классических колонн портика Иверской до словно сошедшего из древнерусских времён узорчатого каменного крыльца и низкой двери входа храма Николы в Пыжах, чтобы невольно кланялись при входе.

— И давай-ка к нам переходи работать. Игнатьев будет счастлив тебя видеть в своей команде. Он спрашивал меня о тебе. Сожалел, что ты не продолжила работать с ним, — Уже расставаясь увещевала меня подруга.

— Обещаю подумать!

А вечером меня ждал дома сюрприз.