Секрет бессмертия тамплиеров

Лана Синявская, 2008

В страшный кошмар превратилась поездка Тони и Риты во Францию, где работодатель одной из подруг решил приобрести старинный замок. Череда страшных преступлений тянется из глубины веков. Много лет назад бывший кюре здешней церкви задумал стать бессмертным, пусть и ценой многих злодеяний. И главная часть коварного плана появившегося из прошлого призрака – соблазнить девственницу, которая должна родить ему сына. Выбор монстра падает на бедную Тоню. Для кого-то девственность пустой звук, но для Тони спасение своей девичьей чести – это спасение жизни. И девушка решительно поднимает пистолет, заряженный серебряной пулей…

Глава 5

Внешне церквушка выглядела весьма обычно. Очень старое здание, сложенное из камня, с узкими окнами из цветного витража, тонуло в пышной зелени высоких деревьев, ровесников самой церкви. Позади располагалось небольшое местное кладбище.

Мы подошли к центральному входу. Тяжелые резные деревянные двери были гостеприимно распахнуты. Внутри было прохладно, несмотря на большое скопление народа. Как и во всех католических храмах, прихожане размещались на деревянных скамьях, расположенных по обе стороны широкого прохода. Мы сели почти возле самого входа. Я наконец-то взглянула на алтарь и обомлела. Я вдруг ощутила внезапный приступ суеверного страха, отказываясь верить собственным глазам.

Алтарь был поистине великолепен: изысканная лепнина на потолке, мраморные скульптуры, несомненно выполненные очень талантливым мастером, золотые украшения, сияющие в солнечных лучах, проникающих сюда через цветное стекло, и потрясающая живопись. Именно сюжеты этих картин повергли меня в такой шок. Вместо привычных религиозных сцен из Библии я увидела напротив, в самой глубине, искусно выполненное изображение… дьявола. Честно говоря, поначалу я решила, что мне померещилось. Я поморгала и посмотрела по сторонам. Служба шла своим чередом. Глаза всех присутствующих были обращены к алтарю. Голос священника, читающего проповедь, гулко отдавался под высокими сводами.

Неужели они ничего не видят? Я с опаской покосилась на картину. Никуда он не делся, этот дьявол, смотрит словно прямо на меня, на тонких губах насмешливая улыбка. Я, пораженная, не могла отвести взгляд от чересчур реалистичного изображения. В конце концов я убедилась, что это всего лишь картина, совершенно неуместная в таком месте, на мой взгляд, и все-таки — существующая.

Когда я немного пришла в себя, то сделала еще одно открытие: позади фигуры сатаны ясно просматривались более привычные воздушные фигуры ангелов с белоснежными крыльями. Но дальше опять начиналась какая-то чертовщина. На левой и правой сторонах триптиха были изображены какие-то черно-оранжевые ящерицы. Причем в таком количестве, что у меня зарябило в глазах. До меня не сразу дошло, что это саламандры, духи огня. Час от часу не легче: сначала Люцифер, теперь вот саламандры. Да что здесь происходит?! Это же не что иное, как символы каббалистики! Огонь, Воздух… О, вон и Вода, в тех двух больших серебряных чашах, что по обе стороны от дьявола. Сам Люцифер — это, конечно, Земля.

Итак, что мы имеем? Действительно уникальную церковь, мадам Габриэла была права на все сто. Должно быть какое-то объяснение тому, что в алтаре разместились эти странные изображения. Кто, когда и зачем это сделал? И главное — почему местные жители согласились с таким положением вещей? Они воспринимают это как должное и при этом ни капельки не похожи на сатанистов или сектантов. Во всем остальном служба вполне традиционная.

Я обернулась к Ритке, желая узнать, какое впечатление произвел на нее необычный иконостас, но ей было не до меня. Сомневаюсь, что она вообще что-нибудь видела, так как сидела, уставившись в одну точку возле окна. Проследив за ее взглядом, я обнаружила вчерашнего блондина из кафе вместе с его заносчивым приятелем. К радости моей подруги, сегодня они были без «конвоя» — прекрасная блондинка отсутствовала.

Я вздохнула. Теперь Ритку не волнуют никакие чудеса и говорить ей о чем-либо совершенно бесполезно. Я осторожно принялась рассматривать присутствующих. Это оказалось гораздо более увлекательным, чем можно было подумать.

Габриэла говорила правду: туристов действительно было много. И теперь это не казалось мне таким удивительным. Выделить их в толпе местных жителей было нетрудно. Дело даже не в ярких, легкомысленных нарядах и неизменной фото — и видеоаппаратуре — постоянных спутниках любого уважающего себя путешественника, а в выражении праздного любопытства на лицах.

Местные, одетые скромно и сдержанно, выглядели торжественно и строго. Должна признаться, даже в наших возродившихся в последнее время храмах не часто увидишь такую искреннюю веру. Вот только во что они верят? В бога или…

Я не считаю себя глубоко верующим человеком, и все же было что-то кощунственное в том, что происходило в этой церкви. Мне захотелось побыстрее выйти отсюда на свежий воздух.

Шепнув Ритке, что подожду ее на улице, я пробралась к выходу и только здесь почувствовала себя лучше.

Скоро обнаружилось, что я не единственная, кто покинул службу раньше времени. Возле церковной стены я заметила забавного толстяка лет пятидесяти. На его носу задорно поблескивали круглые очочки, шляпа была лихо сдвинута назад, а сам он увлеченно ковырял пальцем кирпичную кладку. Когда ему удалось отколупнуть кусочек, он едва не подпрыгнул от радости, затем поднес добычу к лицу, тщательно обнюхал и… сунул ее в рот!

Я опешила. Нет, в последнее время мне решительно везет на всякие странности. Только сумасшедших, питающихся штукатуркой, мне не хватало. Я поспешно повернула за угол и едва не налетела на местного жителя.

— Простите, — пробормотала я по-французски и собиралась пройти дальше, но худой старик окликнул меня.

— Вы туристка? — спросил он неожиданно низким для такого тщедушного тела голосом.

— Да.

— Интересуетесь нашей церковью? — Старик прищурился от солнца, отчего выражение его лица стало плутоватым. Я сомневалась, стоит ли вступать в разговоры с незнакомцем, но желание получить хоть какую-то информацию о происхождении чудовищного алтаря оказалось сильнее осторожности, и я решилась.

— Меня действительно поразила ваша церковь. Она показалась мне несколько…

— Дикой? — подсказал старик и довольно засмеялся.

— Скорее необычной. А откуда в ней эти картины?

— Хороший вопрос, — кивнул старик. — Многие приезжают сюда взглянуть на них, но мало кому интересна их история.

— Вы можете мне рассказать?

— Почему бы и нет? Давай присядем вот здесь на лавочке, в тени. У меня до конца службы есть время. Я служу здесь привратником уже много лет и много разного слышал про нашу церковь. Много такого, что туристам знать не положено.

Испугавшись, что старик может передумать рассказывать, я поспешно спросила:

— Кто построил эту церковь?

— Местный кюре, Беранже Сонье, в 1893 году, — охотно пояснил привратник.

— Кюре? — удивленно переспросила я. — Но откуда у него такие деньги? Ведь церковь очень большая, и ее постройка наверняка обошлась в целое состояние!

— О, мадемуазель, это весьма таинственная история. Вы совершенно правы — большую часть жизни Сонье был беден, как церковная крыса, прошу прощения за каламбур. Но в 1891 году внезапно разбогател, да так, что, помимо церкви, построил себе шикарный дом и многое другое. Он, можно сказать, облагодетельствовал Рене ле Шато: построил водонапорную башню, замостил улицы, а у подножия горы воздвиг башню Магдалины.

— Башню Магдалины?

— Да. Он использовал ее как библиотеку, и его коллекция книг редчайших изданий по сей день считается одной из крупнейших во Франции.

— Удивительно! — воскликнула я. — И все же непонятно, откуда у него такое богатство? Неужели об этом ничего не известно? Может быть, он нашел клад?

— Может, и так, но точно никто не знает.

— Местные жители, наверное, до сих пор чтят его память…

— Вряд ли. Видите ли, мадемуазель, Сонье, после того, как разбогател, очень изменился. Это по его распоряжению в церкви расписывали алтарь каббалистическими символами. И вообще он вел себя довольно странно: заперся на вилле Тонье и последние годы жизни почти не показывался на люди.

Я насторожилась, услышав про виллу Тонье. Странно, что мне то и дело напоминают о ее существовании. Теперь я знаю, что она принадлежала чудом разбогатевшему кюре с весьма странными представлениями о религии. Интересно, не связано ли было страстное желание Чухутина завладеть этой виллой с какой-либо тайной богатства кюре? Вдруг он не все потратил, а спрятал остатки на своей вилле? И Чухутину об этом стало известно? Но откуда он узнал? И почему именно теперь? Ведь вилла пятьдесят лет была необитаемой. Неужели за столько лет не нашлось желающих отыскать предполагаемые сокровища Сонье?

— Скажите, а как попасть на эту виллу? — спросила я привратника. Тот внимательно посмотрел на меня и покачал головой.

— Попасть туда нетрудно, — помедлив, ответил он, — вилла стоит на горе, и к ней ведет каменная дорога… Вон там, видите?

Я посмотрела в указанном направлении и увидела круто поднимающуюся в гору широкую дорогу из белого камня.

— Послушайтесь моего совета, мадемуазель, — сказал старик, пристально глядя мне в глаза, — не ходите туда.

— Но почему все твердят об одном и том же? Что там, медведи с волками? — возмутилась я.

— Поверьте моему слову, мадемуазель, там может быть кое-кто и пострашнее диких зверей.

Сказав это, привратник поднялся и пошел прочь, даже не попрощавшись. Мне показалось, что мой интерес к таинственной вилле огорчил его.

Я поднялась следом и медленно побрела по дорожке по направлению к кладбищу. Оно было очень маленьким, уютным, с обилием аккуратно разбитых клумб и красивых старинных надгробий.

Залюбовавшись цветами, я не заметила, как забралась довольно далеко. «Ритка вот-вот выйдет и, не обнаружив меня на месте, поднимет панику», — подумала я и решила, что пора выбираться. Оглядываясь в поисках обратной дороги, я заметила необычный памятник, который возвышался огромной глыбой из черного мрамора над остальными надгробиями.

Мне стало любопытно, я подошла поближе и с удивлением прочла надпись:

«БЕРАНЖЕ СОНЬЕ. 1852–1893».

Мне вдруг стало холодно, словно подул неожиданный порыв ледяного ветра. Я поежилась, отступила на шаг и едва не растянулась на земле, споткнувшись о соседний надгробный камень. С трудом удержавшись на ногах, я обернулась и обомлела: на сером, потрескавшемся от времени камне лежали свежие розы. Сами по себе розы были вполне обычными, если не считать того, что они были… голубыми. Да-да, именно голубыми, как колокольчики. Решив, что вижу искусственные цветы, я потрогала их. Пальцы ощутили шелковистую прохладу свежего живого растения.

Покачав головой от удивления, я захотела узнать: в память о ком выращены такие удивительные цветы, но так и не смогла обнаружить надпись — чья-то варварская рука безжалостно уничтожила ее.