Расскажи мне о счастье… Рассказы

Лариса Геннадьевна Ласькова

С некоторых пор я не плачу на людях… Живу, сухими глазами глядя вокруг, надев на себя маску благополучия и отстранённости. Только что там, за этой маской? Что там, на тёмной стороне Луны?..

С некоторых пор я не плачу на людях… Живу, сухими глазами глядя вокруг, надев на себя маску благополучия и отстранённости.

Только что там, за этой маской? Что там, на тёмной стороне Луны?..

© Лариса Геннадьевна Ласькова, 2017

ISBN 978-5-4485-1180-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Одноклассницы

Они были подружками в школе.

Леночка.

Отличница.

Спортсменка.

Активистка.

И просто красавица.

Золотая медаль.

Мастер спорта.

Характеристика — в любой институт с руками оборвут.

Мальчишки роем вились.

В институт поступила на раз, выбрала престижный, и химфак, как и хотела.

Замуж вышла первая из класса. Через год, как положено, дочь родила, ещё через пять — вторую.

Уехала с мужем на комсомольскую стройку, на какой-то завод суперзасекреченный.

Ирка.

Не сверкала, как Леночка, тянулась изо всех сил, но не хватало чего-то, какого-то шага последнего, а, может, просто удачи.

Я тебе «четыре» поставила, — извинялась «англичанка», — удивила ты меня. Как ты слово «клякса» по-английски не знаешь? В итоге всё предложение не поняла. Так что не будет у тебя золотой медали.

А Ирке эта медаль золотая как-то и не нужна была. Уж больно страшно. А вдруг в институт экзамены завалишь? С золотой-то медалью! Позорище.

В ВУЗ она всё-таки поступила. Можно сказать, вскочила на ходу в последний вагон. По допнабору зачислили. С испытательным сроком, до первой сессии. Правда, за полгода Ирка освоилась, всё-таки была же «почтизолотаямедалистка», и учиться любила, понимала. Институт был не особо престижный, в столицы Ирка ехать побоялась, выбрала поближе к дому, да и мама сказала, что профессия хорошая, денежная. Вон тётя Лиза с дядей Васей учились там, всю жизнь живут припеваючи.

На комсомольскую стройку Ирке не захотелось. Осталась в областном центре, поближе к маме.

Припеваючи жить не получилось, но работа и правда оказалась денежной. Жила, жилищный вопрос решала. Койка в общаге, комната там же, малосемейка… Купила всё-таки себе квартиру, сначала похуже, потом исхитрилась, поменяла на лучше.

Жила одна.

Замуж — не вышло…

О школьных годах вспоминала иногда, редко совсем.

Только снился Ирке частенько один и тот же сон. Будто бы танцует она на сцене Одетту-Одиллию. Круг-прыжок, круг-прыжок… Нога резко подворачивается… Боль! А-а-а!

Проснулась. Слава богу, что бросила хореографическую студию…

Леночка при всей своей звёздности нос не задирала, подружка была хорошая. Сокрушалась тогда больше мамы, уговаривала:

— Ир, может, вернёшься? Валентина Михайловна как тебя обратно зовёт, даже в школу приехала специально к тебе.

— Нет. Нет и нет. Прима в театре одна, а кордебалет, последний ряд — не хочу.

— Ну почему последний ряд? А вдруг?

— Что — вдруг? Я стану на голову ниже и на двадцать кг легче? Или меня пригласят в Большой театр на роль свиньи в «Кошкином доме»? Мне Валентина Михайловна на день рождения хотела свою пачку балетную подарить — так я не влезла в неё… Да и ты тоже не идёшь ведь в своего Лесгафта, а вдруг бы какого-нибудь олимпийского чемпиона воспитала…

Не сбылись детские мечты. Только во сне: круг-прыжок-поворот, круг-прыжок-поворот…

Двадцать лет прошло…

Слышала Ирка случайно, что Леночка с семьёй вернулась, встречаться только не захотела.

Токсикозом жутким маялась.

Да и раньше особо с одноклассниками не общалась, хвастаться нечем, и чужие сказки слушать не хочется.

А сейчас уж явно не до того.

Дочку родила… Из декретного на работу вышла, Катюшке года не было. Няня, садик, подготовишка, первый класс… Плакала иногда ночами… Но дочка радовала, весёленькая, шустрая…

Классная вызвала.

— Знаете, Ирина Игоревна, Вам нужно дочь логопеду показать.

— Так букву «р» она умеет говорить, её в садике научили, нужно только поправлять.

— Не об этом речь. Не тянет она школьную программу. Вы же видите, что она хуже всех в классе учится… Раньше мы бы её в спецшколу перевели, а сейчас много детей таких, позанимайтесь…

Шок.

Гром среди ясного неба.

Вдруг Леночка вспомнилась. Да уж, куда нам…. Не звёзды, явно.

С логопедом повезло. Научилась Катюшка учиться. Когда хвалила классная — радовались все втроём.

Десять лет прошло…

Как-то вечером раздался телефонный звонок. Номер не определился. Ошиблись, наверное. Ира сняла трубку.

— Это я, Лена…

— Лена? Леночка?.. В гости? Конечно, жду, прямо завтра и приезжай. Я на остановке тебя встречу, чтобы ты по дворам не плутала.

Автобус подошёл полупустой.

Вышла одна… старушка?..

Ира со всей силы «держала» лицо, как учили когда-то в балете.

Обнялись. Разглядела. Нет. Похожа. Она. Леночка. Да и вообще, в зеркало сначала посмотрись, что привиделось-то? Старушка! Ужас.

…Чай кипятили три раза. Обед плавно перешёл в ужин…

Насте? Да, тридцать уже. Двое… Две девчонки, семь и четыре… Она? Одна… Объелся груш… Нет, не работает… Больная вся… Гепатит С… Да. Ты правильно всё поняла. Живёт отдельно, к себе уже не пускаем, только девчонок…

Серёжа? Да, работает. Дома. На «удалёнке». Не может… Рассеянный склероз. По стенке ходит. Пока…

Сейчас без работы, дети на мне… Да и с работой… Завод наш закрылся… Выучилась на бухгалтера, работала… Спасибо, больше не хочу на допросы ходить…

Таня? Не закончила… Работает… По ночам… Не знаю. И не хочу знать…

* * *

В храме Гроба Господня стоял полумрак. Паломники толпились в очереди, волновались. Было душно, хотелось снять платок, умыться, вдохнуть полной грудью…

На коленях заползла под нависшие каменные своды…

Толстый монах-грек поторапливал: «Руссия, Руссия!!»

Прижалась лбом к холодной могильной плите.

О чём просила мать в этой краткой молитве, лёжа на камнях Гроба Господня?