Легко ли быть ведьмой

Лариса Малмыгина

Если не знать магических правил, трудно быть здоровым и успешным, а ведунья Вероника их знает и учит тех, кто ими интересуется. В книге даны благополучно опробованные автором заговоры и ритуалы.

Глава 4. Страсти накаляются

Возле супермаркета на деревянном ящике сидела дряхлая старушка и просила милостыню. Я вгляделась в понурую фигуру нищенки и увидела на ее фоне длинный коридор, потрепанные обои, а в поле уныния и тоски замкнутого пространства рыжеволосую женщину с всклокоченными волосами. Она что-то кричала и потрясала скалкой.

Тяжело вздохнув, я отдала тысячную купюру Олесю и предложила положить ее в ладони бабушки.

Та подняла удивленный взгляд и часто-часто закивала. Из глаз старушки заструились слезы.

Олесь растерялся, Анжела сморщила носик в надежде расплакаться.

А потом над макушкой нищенки выплыл адрес: улица Бехтерева 21, квартира 18.

«Зачем мне это показали? — удивилась я и крепче прижала к себе ладошки детей. — Ну нет, я туда не пойду».

Купив продуктов, мы пришли домой, приготовили вкусный обед, поели, а потом позвонила бабуля. Она напомнила мне о ритуале по самостоятельному снятию порчи.

— Забыла! — поморщилась я. — Сегодня придет Зинаида Антоновна! А так хотелось отдохнуть!

— Мам, давай поиграем в эрудит, — обнял меня Олесь

Я вздрогнула и подумала о том, что надо подлечить нервы.

Несмотря на малый возраст оба моих ребенка умели читать и писать, а потому мы уселись на ковер и разложили на нем буквы. Поиграть не дали.

Прозвенел дверной звонок, пришла Зинаида. За ней маячил вчерашний полицейский.

— У меня к вам предложение, — опередил пожилую женщину мужчина и с подозрением покосился на Антоновну. Она ретировалась.

— Какое предложение? — удивилась я.

— Идите к нам работать! — мент сиял. Он делал мне одолжение.

— Ну нет, — растерялась я. — У меня дети. Я уж как-нибудь сама. А вы навещайте меня, если что нужно.

О, лучше бы я этих слов не говорила!

— А как же, — разулыбался полицейский и представился, — Александр Ефимович Русланов.

Антоновна притащилась поздним вечером, когда я уютно примостилась возле телевизора.

— Приходите завтра, — попросила я назойливую пациентку. — Устала.

Она раздраженно взглянула на меня и ушла. Обиделась.

Надо было потянуть время, чтобы прийти в себя. Я не занималась колдовской практикой никогда, даже ничего не замечала вокруг — ни порванных аур, ни наркоманов на железных койках, ни рыжих женщин со скалками. Просто жила как все и была этой жизнью довольна. Но сейчас надо было карабкаться. И пускать в дом испорченных с их злобной энергетикой.

Помолившись, я пошла спать.

А утром обнаружила, что кончился зубной эликсир. Так как во рту, по словам бабули, должно быть как в операционной, я взяла кошелек и вышла на улицу. Возле дома стояла шеренга ларьков. Я решила сэкономить время и купить необходимый товар в одном из них. Возле прилавка примостилась женщина с тяжелым взглядом.

— Пожалуйста, «Лесной», — положила я купюру в ее протянутую ладонь. А только потом взглянула в лицо.

Передо мной стояла та самая рыжая бестия со скалкой из длинного коридора, увиденного мной над головой нищенки. У женщины было плохое настроение.

— Чего даешь? — вспылила она, рассматривая купюру на свет. — Деньга фальшивая!

— Да? — ахнула я. — Простите, пожалуйста.

«Как же так? — лихорадочно заработал мозг. — Я проверяла все банкноты на подлинность»!

— А я щас в милицию позвоню, — на щеках продавщицы появился нездоровый румянец.

— Извините, не знала, — прекрасно понимая, что доказать свою правоту не смогу, прошептала я. — Сейчас достану другие деньги.

— Не извиню! — взвизгнула мегера, засовывая в карман банкноту.

Слезы брызнули из моих глаз. Захлопнув за собой дверь, я побежала прочь.

Дверь открыл сын. Он, словно взрослый, положил ладонь на мой пылающий лоб и попросил успокоиться.

Но я не могла. А потом меня стало трясти. Преодолевая мандраж, я набрала полную ванну воды, бросила туда морскую соль с бромом и залезла в успокаивающую влагу.

За дверью рыдала Анжела, ее в чем-то убеждал Олесь.

К вечеру Зинаида притащилась вновь.

Я усадила ее на диван и попросила расслабиться. Она закрыла глаза.

— Представьте себе энергетические кубики, — предложила я. — Они светятся мягким голубоватым светом. Представили?

Женщина непонимающе уставилась на меня.

— Вы сами себя лечить будете, — твердо проговорила я.

— А ты для чего? — удивилась Антоновна.

— Я для того, чтобы учить, — холодно произнесла я. — Итак, мысленно пройдитесь взглядом по своей голове, найдите в ней пробоину и начинайте закладывать ее кирпичиками.

Пациентка оказалась смышленой. А после того, как я сказала, что этот ритуал можно проводить по вечерам дома, она откланялась и спустя неделю пообещала прийти.

К вечеру я решила сходить в супермаркет за молочными продуктами. А когда вышла на улицу, увидела, что возле киосков стоит группа продавщиц. Они что-то горячо обсуждали. Я прислушалась и ахнула. Рыжую бестию по имени Клара разбил паралич. В данное время с моей подачи она лежит в реанимации.

Этого и стоило ожидать. Я знала, что мне нельзя обижаться и старалась не делать этого, но то, что произошло утром, заставило запамятовать о зароке.

Надо было спасать умирающую. Допустить, чтобы она погибла из-за меня, я не могла.

И я, позвонив Олесю, помчалась в стационар.

В реанимацию пустили только после того как я, разозлившись, загипнотизировала медсестру и санитарку. Они смирно сели на стулья и обнявшись, тихо запели о тонкой рябине. Подбежал возмущенный врач, но меня уже понесло. Врач примостился рядом со сладкой парочкой.

В палате лежали три человека: мужчина с инфарктом миокарда пятидесяти лет, парень после операции на сердце и рыжая обидчица. Последняя распласталась, словно овощ на грядке. Я быстро оценила ситуацию. Сначала надо было спасать парня.

Я встала подле него, закрыла глаза и мысленно увидела черную кляксу в области аорты. Нужен был энергетический ластик. Я сотворила его в уме и усилием воли стала стирать это пятно. Через какое-то время бывший умирающий открыл непонимающие глаза.

Тогда я подбежала к мужчине. Он удивленно посмотрел на меня, и еле заметная улыбка тронула его бледные губы.

— Сейчас я и вам помогу, — тоже улыбнулась я.

— Кто ты? — спросил мужчина. — Наверное, ангел.

Но я его уже не слушала.

Рыжая мегера была без сознания. И в ауре ее головы зияла огромная темная дыра.

«Хорошо, что не черная, — забыв о наказе бабули, возликовала я. — Вылечу».

Я сложила ладони, подождала, когда они запылают, а потом подняла их над башкой обидчицы.

За дверью слышалось нестройное пение, но пациенты на него не реагировали.

Я стояла над хамкой до тех пор, пока не ощутила, как подкашиваются ноги.

Очнувшись, я поглядела на женщину, она дрыхла. Бестолковый мозг ее почти очистился.

— Выздоровеет, — выдохнула я.

— Ангел, спаси и сохрани! — послышалось с соседней койки. Это на меня молился мужчина. А молитва — всегда молитва, пусть даже и не обращена к высшим силам. Она действует на определенные частоты организма, заставляя его возвращаться к жизни.

— Все будет хорошо, — положила я ему руку на лоб и оглянулась на парня. — Читайте «Отче наш» утром, днем и вечером по семь раз.

Умирающий спал сном выздоравливающего человека.

В коридоре еще пели. Я махнула рукой, троица очнулась и уставилась на меня мутными пьяными глазами.

А потом вскочила и закричала.

Какие они ставили мне диагнозы, я не слышала. Я уже бежала к входной двери.

Дома посмотрела на себя в зеркало. Родимого пятна возле глаза не стало.

А вечером я получила по телефону нагоняй от бабушки.

— Немедленно начинай поститься, — выговаривала она. — Какое ты имеешь право вмешиваться в дела высших сил? Рыжая негодяйка заслужила смерти!

— Я не смогу жить со спокойной душой, если кто-то из-за меня угодит в ад! — заплакала я.

— А если угодит в ад твой ребенок? — взорвалась бабуля. — Или ребенок твоего ребенка? Помни про семь поколений!

— Высшие силы должны радоваться тому, что кто-то делает добро на земле, — упиралась я.

— А много на этой земле ты видела добра? — тонко закричала бабуля и отключилась.

Я вспомнила об участи своих родителей и разрыдалась.

Несомненно, добро наказуемо.

Всю ночь я простояла на коленях возле иконы Богородицы.

Она внимательно смотрела на меня и улыбалась.

Утром встали дети, я накормила их, а сама к пище не притронулась. Есть хотелось, а надо было голодать три дня. Хотя бы три дня. А потом неделю поститься.

Не знаю, как я вытерпела наказание за самоволие, но спустя десять суток я наварила щей и наелась до отвала.

Деньги пока были, но из-за слабости я не работала весь срок поста, а потому соседи стали на меня коситься. Журнал приема перестал пополняться будущими пациентами

И тогда позвонила Милка.

— Что у тебя случилось? — кричала в трубку она. — Мобильник отключен, домашний тоже. За деньгами собиралась приехать! Ты не хочешь со мной общаться?

— Хочу, — быстро заверила ее я и подумала о родителях. В пылу авантюрной выходки я совсем о них забыла и переложила заботу о маме с папой на плечи бабули.

— Я ухожу с работы, — заплакала Милочка. — Выгоняют из-за того, что ампулу с лекарством перепутала. У больного был анафилактический шок!

— Как же ты так? — расстроилась я. — И как больной?

— Выходили, — Людмилка ревела, словно пятилетний ребенок. — А я поняла, что больше инъекции делать не смогу!

— Приезжай ко мне, — быстро проговорила я, — что-нибудь придумаем.

— Завтра, после того как подпишу обходной, — подруга еще всхлипывала.

Я вздохнула, позвонила родителям и пообещала навестить их на неделе.