Смерть, рок и серый волк

Лидия Милеш (2025)

Она видела призраков. Думала, это ее проклятие, а оказалось — приглашение на вечеринку! Уния считала себя странной, пока поездка в Пейве не перевернула ее жизнь. Оказалось, что видеть мертвых — это одно, а учиться с оборотнями, быть врагом вампира и общаться с древними богами — совсем другое. Город Пейве стерт с карт, охраняется лучшими охотниками и впускает лишь проверенных людей. Вот только среди местных жителей скрывается убийца ее родителей. Поэтому придется вписаться в эту странную компанию и немного поработать детективом.

Глава 3

Пятью годами ранее…

— Придется выйти. Здесь дальше никак не проедешь. — Голос водителя выдернул Уну из туманных мыслей, заставив посмотреть на дорогу.

Таксист чеканил каждое слово так, будто уже повторял эту фразу несколько раз, хотя она точно слышала только один. Да и место, куда они приехали, не было похоже на знакомый подъезд к дому. Вместо фонарей темноту узкой улицы разбивали огни машин. Справа и слева стояли частные дома один в один такие же, какие она видела с самого детства, только теперь, в свете фар, они выглядели абсолютно чужими. Пики их невысоких заборов отбрасывали на стены длинные тени, едва заметно просачивающиеся в узкие щели окон. Стволы деревьев в яблоневом саду скрутились, больше напоминая переплетенных змей. Сколько Уна себя помнила, даже в самые темные ночи эта улица была намного приветливее, чем сейчас.

Впереди собралась толпа мужчин. Они со всех сторон облепили старую серую ауди и напряженно спорили, указывая на карту. Двое из них то и дело светили мощными поисковыми фонарями, пробивая лучом темноту каждого сада в квартале. На этой улице такого никогда не случалось.

Уна всмотрелась в их скорбные лица и по-настоящему испугалась: все эти люди были ей знакомы. Некоторых из них она видела постоянно, других раз в неделю, но она точно их знала. Сейчас же эти люди собрались толпой всего в нескольких метрах от ее дома.

Она не боялась до этого момента. Всю дорогу лишь прокручивала в голове варианты. Почему вдруг Анастасия Павловна решила ее набрать, а телефоны родителей оказались выключены? Почему нельзя было просто объяснить, что случилось? Откуда взялась такая срочность?

Как назло, соседка больше не отвечала.

— Так что? — поторопил таксист. — Завершаем поездку или с другой стороны заезжать будем?

— Все хорошо, я выйду здесь.

— Слушай, а что случилось? Скорая стоит и полиция, только пожарных не хватает с поисковыми собаками, — на этих словах он мерзко хихикнул, вызывая лишь раздражение.

Едва сдержавшись, Уна хлопнула дверью и почувствовала липкий пот на ладонях. А ведь водитель был прав. Здесь собралось слишком много машин и слишком много людей для обычного вечера.

Два медика прошли вперед, скрывшись в темноте прохода ее дома. Ей бы броситься туда со всех ног, но ноги словно в болоте увязли. Вместо этого она уловила едва слышный разговор мужчин неподалеку.

— Эту тварь только ружье возьмет, — сказал один. — Я с ним на медведя ходил два года назад — ни одной промашки.

На плече соседа висело охотничье ружье, которое он гордо демонстрировал остальным. И с каждым его движением происходящее вокруг все больше и больше отдалялось от реальности.

Проходя вдоль забора, Уна еще искренне надеялась, что их дом ограбили. Частные дома в черте города всегда привлекали внимание. Когда ей было четыре, кто-то вломился в дом к соседям, и это вызвало панику с одного конца улицы до другого. Несколько недель ограбление было главной темой любого разговора, а на протяжении нескольких месяцев все пристально следили за домами друг друга. Она еще никогда не видела своих соседей настолько сплоченными, как в тот раз. Никогда до этого вечера.

За дверью дома раздался грохот. Уна отскочила в сторону. Металлический монстр вырвался вперед, едва не сбив ее с ног. Носилки. Огромный, наглухо закрытый черный мешок на них. Из горла девочки вылетел отчаянный крик, а здоровенные руки в эту же секунду схватили ее за плечи, не давая дернуться. Те, кто имел неосторожность посмотреть в ее сторону, теперь виновато отводили взгляд.

— Стой, да стой же ты! — крикнул мужчина за спиной. К огромному ужасу, в машине скорой лежал еще один черный мешок. — Не надо тебе на это смотреть. Сейчас тебя заберут. Сейчас заберут.

Рев двигателя показался воплем раненого зверя. Мужчина замешкался. Этой секунды Уне хватило, чтобы со всей дури ударить его в плечо и выбраться из цепкой хватки. Но слишком поздно — машина уже рванула с места.

— Кто там был?! — закричала она, чувствуя, как все летит к чертям: ее жизнь, ее разум и ее самообладание. — Кто?! Это были они?! Это мои родители?!

— Девочка моя, — тут же послышался знакомый голос соседки.

Такими же были ее первые слова во время звонка. И Уна поняла, что всем сердцем ненавидит эту фразу. Ненавидит соседку. Ненавидит мужчину, который решился ее остановить. Она больше ни секунды не могла стоять под сочувствующими взглядами и вбежала в дом, надеясь хотя бы там найти ответы. Но добежав до первой комнаты, снова замерла.

Это вовсе не было похоже на ее дом…

Вроде все ровно так, как оставалось утром. Небольшой коридор. Просторный холл с выходами в три комнаты и кухню. Две из них никогда не закрывались: там собирались всей семьей. Последняя была родительской спальней. Три года назад родители специально переехали вниз, чтобы освободить для дочери весь второй этаж, но даже так их комната оставалась открыта. Уна готова была поклясться, что этот день не стал исключением. Но кому-то понадобилось не просто выбить открытые двери. Они разломали их на мелкие щепки.

Слыша под ногами только скрип и хруст, она подошла к дверному проему. Воображение рисовало ужасающие картины. От комнаты не осталось ничего. Еще утром здесь стояли стол и несколько диванов, теперь они превратились в груду мусора. На белых стенах появились серые полосы и вмятины. Но самое странное произошло с кованой люстрой, которая висела на деревянной балке под потолком. Несколько лет назад эту люстру отец сделал собственными руками. Она способна была пережить ядерный взрыв. И сейчас эта люстра валялась на полу вся покореженная и изогнутая, будто ее только что достали из переплавки.

Шаг за шагом картина разгрома становилась все более ужасающей. Такие кадры показывают в экстренных новостях об ураганах. И если бы не сохранившиеся стены, Уна бы решила, что именно ураган пронесся в их в доме.

К родительской спальне она подходила на едва сгибающихся ногах.

— Подожди, остановись, — тут же послышался за спиной голос соседки.

Уна ничего не хотела слышать. И тем более не собиралась останавливаться.

Первое, что бросилось ей в глаза — огромные пятна крови. Они были повсюду. Будто какой-то сумасшедший наворачивал круги по комнате и размахивал огромной малярной кистью. Эти пятна складывались в дикие узоры и давили со всех сторон, заставляя цепенеть от ужаса.

Уна схватилась за голову, опасаясь, что та сейчас взорвется.

Во всем этом хаосе был только один кусок чего-то четкого: четыре скрещенные линии над разбитой вдребезги родительской постелью. Две в центре и две по их краям. Как два совмещенных перевернутых молотка. Она смотрела на них и никак не могла понять, какой во всем этом смысл.

— Уночка, родная, пойдем отсюда. — На ее плечо легла старческая рука Анастасии Павловны, в одну секунду заставив почувствовать себя крохотной и беззащитной. — Я обещала, что ты побудешь у меня, пока они во всем разберутся, а здесь больше нельзя. Нельзя здесь.

Уна повернулась к старушке.

— Что с ними случилось?

Губы соседки затряслись.

— Я не знаю, милая. Правда, не знаю. Но они, — Анастасия Павловна указала рукой в сторону мужчины в форме, тот недовольно покачал головой, — сказали, что к вам в дом пробрался дикий зверь. Наши охотники собираются его отловить в лесу, том, который в конце района, чтобы эта тварь еще чего не натворила.

— Все это сделал зверь?

— Здесь видели волка, — протянула Анастасия Павловна. — Огромного, милая моя, огромного. Говорят, он был бешеный. Ох, как же жить-то теперь. Ты не бойся, милая, ты у меня будешь. Я всегда дома.

— Волка, — повторила Уна.

— Они его найдут, ты не думай, обязательно найдут. А теперь пойдем, пойдем. Я же обещала им всем, что ты у меня будешь, а то заберут ведь. Нам подождать надо. Пережить, поплакать, подождать, а там все и наладится. Время, оно ведь как, оно же все раны затягивает.

Уна не поверила ни единому слову, но поплелась за Анастасией Павловной, чувствуя, как все расплывается перед глазами. И только у выхода осознала, что крепко держится за ее хрупкую старушечью руку. Слезы душили, сердце разрывалось на части, хотелось кричать и забыться. Она не понимала, как смогла пройти мимо людей и не проронить ни звука. Помнила только, как дрожали ноги, ступая на порог соседского дома, а в голове стоял такой гул, что не было слышно ни слова.

Анастасия Павловна сразу же выделила свободную комнату. Небольшая спальня со смешными шторами в горошек и таким же покрывалом на постель. Они казались выхваченными из другого мира, где нет ночи, луны, дальнобойных фонарей, охотников и соседского патруля под окнами.

Незатейливый узор резко покачнулся. Зашипел. Штора дернулась и из-под нее в ту же секунду с диким воплем выбежала кошка. Она задела вазу, прихватила с собой несколько салфеток и только чудом избежала столкновения с ножкой кровати.

— Маруся! — прикрикнула старушка. — Плохая, плохая девочка. Ты что это, не узнала нашу соседку? Она же столько раз играла с тобой, еще и кормила, негодницу такую! Ай, не обращай внимания, — махнула рукой Анастасия Павловна, — Маруся всегда считала, что ее мама не должна приводить гостей. Но я тоже не хочу сидеть в одиночестве. Так что это мой дом, и если она вдруг будет плохо себя вести, то не стесняйся говорить.

Уна кивнула в надежде, что все это дурной сон и нужно просто проснуться. Но на следующее утро ничего не изменилось.

Анастасия Павловна не донимала разговорами и расспросами, зато постоянно общалась со своими кошками и стойко держала оборону, когда другие соседи хотели поговорить с “бедной сироткой”.

Из-за шторы Уна могла видеть, как каждый час к двери подходит какая-нибудь женщина с их улицы. Ей любезно открывает Анастасия Павловна, они перекидываются парой фраз, потом женщина отходит от двери и пытается высмотреть что-то в окнах. Уна была уверена, что каждая из них хотела посмотреть на нее. Но в конце концов, все они сдавались, бросали любопытный взгляд в сторону дома, видели опечатанную дверь и уходили.

— Когда мне дадут их увидеть? — Уна осмелилась выйти в коридор, когда дверь за очередным гостем закрылась.

Анастасия Павловна встрепенулась.

— Кого?

— Моих родителей, конечно.

Соседка растерянно пригладила седые волосы.

— О, милая, я надеюсь, что совсем скоро. Думаю, им надо еще решить вопросы с поиском твоей тетки. А той придется решать вопросы с домом. Поэтому будет еще очень много времени перед твоим отъездом.

— Вы шутите?

Судя по натянутой улыбке и скорбному лицу, Анастасия Павловна даже не думала шутить.

— Это мой дом, я живу в нем с самого рождения. Что здесь решать? Я останусь жить здесь. И какая еще тетка?

Анастасия Павловна протяжно вздохнула:

— Так ты не знала, получается. Это дом твоей тети. Она купила его на свадьбу твоих родителей, а сама решила остаться жить в этом… — она задумалась на секунду, пытаясь вспомнить место, — где она там живет, ты не помнишь? Мама не говорила?

Нет, мама ей ничего не говорила. Они только хотели знать все ее секреты, но ни разу даже словом не обмолвились о родственниках или о том, где жили раньше, или о том, что дом, в котором они живут больше шестнадцати лет, на самом деле никогда им даже не принадлежал. Почему? Уна подумала, что на это она уже никогда не сможет получить ответ. Но был другой вопрос, который она все еще имела право задать:

— Эта тетя собирается увезти меня отсюда?

Анастасия Павловна пожала плечами. Видимо, в ее реальности все было не так просто. Но Уна точно знала, чужая женщина, которая ее даже в глаза не видела, не станет менять свою жизнь ради внезапно свалившегося ей на голову подростка. Сердце ухнуло вниз. В этом мире она больше ничего не решала. Случайно узнала правду о прошлом, не имела никаких прав в настоящем и никак не могла повлиять на будущее. Она никто. И с ней не считается ни судьба, ни жизнь, ни люди.

— Милая, а я приготовила блинчики. Тебе надо поесть.

— Да идите вы к черту со своими блинчиками! Ешьте сами, если вам так надо! — вырвалось у нее против воли, и чтобы не наговорить лишнего, она побежала в свою комнату.

Одиночество пробило Уну до такой степени, что ей захотелось разлиться по полу бесчувственной лужей или стать каменной стеной, чтобы избавиться ото всех мыслей одним махом. Но единственное, что смогла — это броситься на кровать и накрыть голову подушкой. Ненадолго. Совершенно не вовремя раздался первый за этот день телефонный звонок.

— Не хочешь прогуляться? — закричал динамик голосом одноклассника.

Уна на секунду опешила, немного отодвинула штору и посмотрела на улицу. По ней как раз шла невысокая женщина в ярком спортивном костюме. И по всей видимости, направлялась она ровно в сторону дома Анастасии Павловны.

— Нет, — ответила Уна, шмыгнув носом.

— Да ладно тебе. Будешь сидеть в доме с бабкой — сама такой станешь. А сегодня на полигоне как раз дрифт, будут все, я и для тебя проходку достал.

— Андрей, вчера моих родителей… Их… — договорить она не смогла, слезы начинали душить.

Несколько секунд в трубке слышалось глубокое молчание. Было понятно, что Андрей подбирает слова, но не найдя ничего лучшего, просто произнес:

— Да, я знаю, соболезную.

— Спасибо, — машинально ответила Уна.

— И да, Даша тоже очень переживает. Она все думала, как может помочь своей лучшей подруге, поэтому ночью… Слушай, это просто вынос мозга! Ночью она обратилась к гадалке! Так что с самого утра в школе все только и ждут твоего возвращения.

Уна хмыкнула.

— Спасибо, но нет. Они просто хотят узнать как можно больше подробностей, а я не собираюсь им ничего рассказывать.

— Глупости. После того видео все только о тебе и говорят, — запротестовал Андрей.

— Какое видео?

— Как какое? Которое Даша сделала, чтобы тебя поддержать. У нее с первых минут несколько сотен фолловеров прибавилось! Только не говори, что не видела.

Либо Уна что-то упустила, либо разговор зашел не туда, потому что теперь она откровенно не понимала, о чем речь.

— Видео, которым она пытается мне помочь?

— Да, — довольно подтвердил Андрей. — Видела?

— Нет. Мне забыли его отправить.

Андрей на секунду замешкался. В телефоне послышался треск.

— Все, перекинул. Смотри, будешь в полном восторге. Потом отпишись, как тебе.

На экране высветилось сообщение. Вытерев нахлынувшие слезы, Уна перешла по ссылке и сразу увидела кадр с нарисованным ночным лесом и увеличивающейся луной. За кадром Дашин голос говорил о большом горе и о том, как надо держаться вместе. Попытка сделать хоть что-то, когда ничего нельзя изменить, натолкнула ее на гениальную идею — узнать о будущем.

Луна переросла в стеклянный шар на цветастом столе. В следующую секунду над ним склонилась безумного вида женщина с растрепанными рыжими волосами и целой кучей украшений на голове, в ушах, на шее и на пальцах. Казалось, она должна была рухнуть под тяжестью всех камней и металла, но вместо этого становилась только бледнее.

— Вижу! — крикнула она, ее губы двигались с небольшой задержкой, а голова тряслась в припадке. — Сияет серебряный диск на черном полотне. Преклоняют колени твари в лесах, — ее шея нелепо выгнулась. — Горит железный меч. Ходят к нему забывшие о круге жизни. Между ними разлом. И… — Шея выгнулась в другую сторону. — Союз. Вижу союз. Он откроет глаза. Один глаз будет смотреть на живых, а другой на мертвых. И сможет он жить в двух мирах. Но от одного его будет тошнить. И в чужом доме придется ему выбирать сторону.

Сказав последнее слово, гадалка выпрямилась и удивленно посмотрела в камеру, будто совершенно забыла о записи. Кадр сменился. Теперь на экране было ошарашенное лицо Даши. Ничего не понимая, она нелепо хлопала ресницами.

— Так а что будет с моей подругой?

— С подругой? — переспросила гадалка. Голос ее стал более мелодичным. — А, точно-точно. В ее жизни будут небольшие перемены. В ближайшее время могут возникнуть некоторые финансовые трудности, но они быстро решатся. Возможны поездки и неожиданные встречи. И пусть опасается казенного дома, — проторила она и поспешно выключила видео.

— Э-э-э… Вот видишь, — подытожила Даша после долгого молчания. — У тебя все будет хорошо.

— Ненавижу! — закричала Уна и бросила телефон о стену.

Тот с грохотом разлетелся осколками по всей комнате, оставив на розовых обоях небольшую вмятину.

Ни тогда, ни через пять лет, Уна так и не смогла понять, что же произошло дальше. Она отчетливо помнила, как села на постель. Слезы полились новой волной. Внутри возникла абсолютная, выжигающая пустота. Ненависть, страх, боль, скорбь — все слилось в один ком, раздирающий тело изнутри. Он рвался вверх. Грудь горела. Шея горела. Слезы кислотой прожигали глаза. Уна заорала во все горло, но не услышала собственного крика. И в одну секунду весь мир стал серым пятном. Все чувства на мгновение отключились. Не стало ни боли, ни радости, ни злости, ни тепла, ни холода — ничего.

Потом слезы исчезли, но глаза продолжали дико болеть. Сколько ни три, казалось, что в них засыпали песок. Уна попыталась проморгаться. Мир вокруг пошатнулся, расплылся и… изменился. В одну секунду он стал четким. Реальным. Настоящим. А возле вмятины на обоях появился высокий худой мужчина в длинном красном плаще, кожаных штанах и с нелепым белым гримом на лице.

Пытаясь убрать ноющую боль, она попеременно подносила руку то к одному глазу, то к другому и старалась хоть так рассмотреть возникшего перед ней человека.

— Ты не мой сосед, — заключила она.

— Нет, — отрезал он и сделал несколько шагов по комнате.

По виду незнакомца можно было предположить, что он удивлен своему появлению не меньше Уны. Он осмотрелся. Брезгливо потрогал цветастые шторы. Глянул на разбитый телефон, переместил взгляд на его хозяйку и показался недовольным увиденным. После чего хмыкнул, достал бутылку скотча и в один глоток осушил ее на треть.

— Что ж, могло быть и хуже, — констатировал он, протяжно выдохнув. — Орущие младенцы, сердобольные старушки, любители кантри, в конце концов…

— Кто ты? — перебила его Уна.

— Хм… Кто я? — Он провел рукой по дымящимся волосам и задумался. — Предполагаю, что с этого момента я твой Ангел Хранитель. Или что-то в этом роде. Тут сходу не разберешь, но можешь звать меня просто Фаза.

— Фаза?

— Не самый лучший псевдоним из тех, которые у меня были, — отмахнулся он, — но против толпы почивших не попрешь. Особенно, если задолжал им еще при жизни. А так я Алексей Скворцов или Скворец. Единственный и неизменный вокалист величайшей рок-группы Raven's Cry.

Фаза в один прыжок уселся на стол, ожидая реакции. Но никаких возгласов восхищения не последовало.

— Что, серьезно? Ты не слышала?

— Нет, — неуверенно ответила Уна.

— “В крови моей бушует адский огонь,

Ломает кости, рвет на части.

Я — тень, что бродит в ночи без сна…” Ну и все в этом роде. Что? Нет?

Она с сожалением пожала плечами.

— Куда катится этот мир, твою ж мать, — недовольно выпалил Фаза.

Уна снова потерла глаза. Они почти не болели, но такие простые движения позволяли немного потянуть время и подумать. Ничего не понимая, она еще раз прокрутила в голове слова Скворцова и озвучила очень странный для себя вопрос:

— Так значит, ты умер?

— Мерзкое слово. Умер. Оно ведь абсолютно ничего не объясняет. Что вообще значит это твое “умер”? Я отделился от своего тела — это да. Но, как видишь, сам я жив, могу с тобой разговаривать и даже чувствую этот великолепный запах… Что так пахнет?

— Э-э-м, блины? Анастасия Павловна сделала.

— Обожаю, — признался Фаза. — Надо будет, чтобы ты принесла парочку на мою могилу. Или можешь сделать где-нибудь здесь алтарь… — он задумчиво повернулся из стороны в сторону, выискивая подходящее место для будущих подношений.

— Мертвые могут есть? — ничего не поняла Уна.

На самом деле вовсе не еда занимала ее ум. Ей было откровенно плевать на то, могут ли мертвые есть, пить и имеют ли какие-то особые предпочтения. Совершенно другой вопрос вертелся на кончике ее языка, все никак не решаясь сорваться. Но Фаза услышал только эти слова. И услышав их, громко рассмеялся.

— Ребенок, настоящая еда только у нас и есть. Абсолютное наслаждение вкусом, идеальные запахи, свежайшие ингредиенты. Да все религии мира только о еде и говорят. Даже падение человечества началось с чертового куска яблока. А так, ломящиеся столы, безграничные сады, лучшее вино и десятки девстве… — Фаза осекся и странно посмотрел на девочку перед собой. — Впрочем, тебе еще рано об этом знать.

— Я могу увидеть своих родителей? — резко выпалила она.

Фаза задумался.

— Ты же мой ангел хранитель или что-то там. Так разреши мне увидеть моих родителей. Ты здесь появился. Ты точно был человеком и точно жил не так давно, но ты смог здесь появиться. Так приведи сюда моих родителей.

— Видишь ли, детка, все не так просто, — Фаза влил в себя еще треть бутылки.

— И что сложного?

— Нуууу, я не то чтобы собирался здесь появляться. Я искал медиума, чтобы сказать пару ласковых слов моей бывшей жене и одному моему другу, который как-то давно настраивал мне всю аппаратуру… В общем, я вывалился сюда. Так что я не имею ни малейшего понятия, где твои родители. А что с ними, кстати?

Уна указала рукой на соседний дом с опечатанной дверью. Несколько минут Фаза стоял молча, вглядываясь в окно, а потом произнес:

— Хм, прискорбно. Но слушай, раз уже так получилось, мы можем туда сходить и посмотреть. И, возможно. Я повторюсь, только возможно, я смогу что-нибудь выяснить.

Уна посмотрела на него с недоверием. Пожалуй, Фаза идеально подходил под тип мужчин, которым до нервного тика пугают ответственных родителей девочек-подростков. Если бы мама и папа увидели ее рядом с таким парнем, то закрыли бы в комнате на втором этаже на неделю. Или вообще перевели на домашнее обучение. Если потусторонний мир существует, а родители могут за ней наблюдать, то они обязательно заметят его рядом. И если Фаза ничего не сможет сделать, то они сами просто обязаны будут появиться.

— Идем, — уверенно заявила она, решившись сделать то, чего боялась больше всего на свете: вернуться домой.

***

Не прошло и десяти минут, как из небольшого окна своей кухни Анастасия Павловна смогла наблюдать странную картину. Соседская девочка, за которую она теперь отвечала головой и собственной репутацией, шла к родительскому дому.

И все бы ничего. Анастасия Павловна могла понять, как ребенок мечется из стороны в сторону, стараясь найти крохотный лучик утешения. Вот только девочка эта не просто шла. Она активно общалась с невидимым собеседником, то и дело показывая на окна, размахивая руками и странно смотря куда-то вбок.

Подумав немного и списав все на подростковые причуды, Анастасия Павловна продолжила готовку. Ровно до того момента, пока не произошло нечто еще более непонятное: в окне соседского дома загорелся крохотный огонек. Маленькая вспышка, больше похожая на искры от чирканья зажигалкой. Анастасия Павловна и не обратила бы внимания, но в этот самый момент Маруся, сидевшая на подоконнике, впервые в жизни утробно зашипела.

— Господи! Да что за демон в тебя вселился?! — Женщина захлопнула дверцу холодильника и проследила за взглядом кошки.

Огонек зажегся еще раз. Только теперь вместо огня зажигалки он больше напоминал огонь старой горелки. И еще раз. Теперь факелом.

— Бедняжка, — протянула Анастасия Павловна, отодвинув штору.

После чего спросила у кошки, совершенно не ожидая ответа:

— Это же как мне с соседями объясняться, если Уния закурила?

Минуты две или три ничего не происходило. Анастасия Павловна уже прокрутила в голове все возможные ужасы, но еще не успела придумать оправдание, как Маруся зашипела во второй раз. Ее шерсть встала дыбом, глаза округлились, хвост поднялся трубой. Она готова была сорваться с места и забиться в самый дальний угол, как Анастасия Павловна протянула к ее макушке свою дряхлую руку.

— Да что ж за дура такая подзаборная? Чего испугалась? Девочка дома побыть хочет и попрощаться. Не на могилке пока, так хоть так.

Окно дома напротив осветилось. Соседка замерла на полуслове. Ее ладонь так и осталась подвешенной над прижатыми ушами Маруси. Всполохи исчезли, чтобы сразу появиться с новой силой. В одну секунду они стали гигантскими. Приковали к себе все внимание. Захватили комнату за окном и полетели дальше.

Оцепенение сделало из старушки каменную статую, приковав на мгновение к полу. Но как только ее рука рухнула на голову Маруси, Анастасия Павловна пронзительно закричала:

— Пожа-а-а-а-р! — И схватила телефонную трубку.

Она кричала диспетчеру адрес, когда огнем уже был охвачен весь первый этаж. Пламя летело из комнаты в комнату, пожирая все на своем пути.

— Девочка! Там девочка! — вопила Анастасия Павловна. — Соседка моя! Там! Внутри, сгорит сейчас!

Она бросила телефон и, сама еще толком не понимая, что будет делать дальше, ринулась на улицу. Казалось, время ускорило бег. Оно летело так быстро, что когда Анастасия Павловна подбегала к двери дома, огонь уже вырвался наружу и перекинулся на второй этаж. Тут же выбежали соседи: кто с ведрами, кто с песком.

— Уночка там! Она же погибнет! — причитала Анастасия Павловна, указывая пальцем на двери.

Люди метались с водой от дома до колонки.

Душа Анастасии Павловны ушла в пятки, сделала там несколько кульбитов и вернулась болью в груди. Сердечный приступ уже был на подходе, когда окно второго этажа с грохотом разбилось и из него на козырек вывалилась девочка. Грузный мужчина подбежал ко входу. У Анастасии Павловны камень с души свалился. Жива. Уна переползла с окна на козырек, с козырька на лестницу для растений и, поддерживаемая соседями, спустилась на землю.

Анастасия Павловна метнулась к ней молнией.

— Уночка, деточка, да что же это за проклятье такое. У меня же чуть сердце не остановилось. А вдруг бы погибла, а если бы поранилась?

— Мы хотели поговорить с родителями, — испуганно сказала Уна,

Гремя сиреной, пожарная машина приехала на вызов. Суета вокруг удвоилась. Поднялся небывалый для этой улицы шум.

— Мы? — переспросила Анастасия Павловна.

Она внимательно посмотрела на соседскую девочку. Что-то в той изменилось. Прическа? Лицо? Поведение? Глаза — правильно поняла она. Еще несколько дней назад, старушка точно помнила, глаза у девчонки были карего цвета. А сегодня один отливал голубизной, а цвет другого уходил в зеленый.

— Что значит “мы”?

Уна посмотрела по сторонам, решаясь.

— Вы верите в призраков? — уточнила она.

— Конечно верю, — уверенно заявила Анастасия Павловна. — Я когда в дом только переехала, у меня дверь чулана каждую ночь открывалась. Я и задвижки ставила, и крючки вешала, а она все открывалась и открывалась, пока я одну женщину не позвала. Жила здесь неподалеку, померла уже.

— Тогда мне надо вам кое-что рассказать, — набралась смелости Уна.

— Конечно, дорогая, конечно. Все, что угодно, — Анастасия Павловна притянула ее к себе, крепко обняв. — Сейчас домой придем, чайку сделаем и все расскажешь.

Любила она эту девчонку. Видела, как ту совсем крохой привезли из роддома домой. Нянчилась, когда родителям надо было куда-то выйти. Радовалась успехам в школе, которыми хвасталась ее мама и в целом, была практически как родная бабушка. У Анастасии Павловны сердце чуть не разорвалось, когда случилась вся эта трагедия.

Через несколько часов сердце Анастасии Павловны чуть не разорвалось еще раз. Только теперь по совершенно другой причине.

Ей было больно смотреть, как орущую, бьющуюся в истерике и бегающую по всему дому Уночку пытаются скрутить два огромных санитара. Но что оставалось делать, когда девочка от горя явно спятила?

— Милая моя, — причитала Анастасия Павловна. — Для тебя же все, для тебя. Ты же в любой момент сможешь оттуда уйти. Вот когда захочешь, тогда и уйдешь. Да люди в очередь записываются, чтобы полежать в больнице, отдохнуть, успокоиться, пообщаться, полечиться, в конце концов.

— Я не поеду в психушку! — кричала Уна, держа дверь.

Пожилой врач деловито подошел к Анастасии Павловне и покровительственно дотронулся до ее плеча.

— Как она сказала зовут ее призрака? — уточнил он.

— То ли Андрей, то ли Алексей Скворцов, — задумалась Анастасия Павловна. — Я ведь точно не помню, там что-то про птиц было. А еще у него такая кличка была… странная… стадия какая-то, — она помолчала. — Нет, никак не вспомню. Скажите, все очень плохо?

— Смотреть надо. Тесты проводить. Общаться. Тогда только и будет понятно, что это. Пока могу только сказать, что из-за сильного стресса у людей может возникнуть временная иллюзия присутствия потустороннего, а в некоторых случаях это даже позитивно сказывается на состоянии пациента.

Анастасия Павловна повернулась в сторону санитаров.

— Видишь, врач говорит, что это даже хорошо, если у тебя галлюцинации.

— Нет! — раздался крик Уны вперемежку со всхлипываниями. — Я вам поверила! Вы же сказали, что верите в призраков, так как вы могли это сделать? Как вы могли их вызвать?

— Не переживайте, они сами все сделают, — успокоил Анастасию Павловну доктор. — Вы только поймите, что все может быть намного сложнее, чем нам с вами кажется на первый взгляд. В конце концов, она подожгла дом, а это уже преступление.

— Она говорит, что не поджигала, — вступилась Анастасия Павловна.

— А кто тогда? Призраки?

— Говорит, там кто-то внизу был, как раз когда они пошли на второй этаж. Кто-то хотел уничтожить все следы преступления.

Доктор перелистнул блокнот.

— Вы сказали, что на ее родителей напал дикий зверь.

За дверью раздался протяжный крик и двое санитаров выволокли Уну в комнату. Один из них откинул колпачок шприца и отточенным движением сделал укол в заломанную руку.

— Что это? — испугалась Анастасия Павловна. — Что он делает?

— Прошу вас, это наше самое легкое успокоительное, — отмахнулся врач. — Нам же надо как-то усадить ее в машину. Не отвлекайтесь, пожалуйста. Ее родителей разорвал дикий зверь?

— Это ужасная трагедия.

— Да-да-да. Так следы какого преступления хотели убрать? И кто? Серый волк?

Анастасия Павловна вздохнула.

— Все не так просто, поймите. И этот призрак для нее абсолютно реален. Настолько же реален, как мы с вами друг для друга. Сегодня он сказал ей поджечь дом, а завтра может сказать убить вас.

Анастасия Павловна всплеснула руками и разрыдалась.

— И самое ужасное, что она никак не сможет противостоять этой галлюцинации. Она даже не понимает, что все это просто плод ее воображения. Так что пока единственный способ избавиться от этого — химический.

— За что же такое горе, за что же все это. Вы только помогите ей, прошу вас, доктор. Главное, помогите. А я каждый день буду к ней приходить, каждый день буду приносить все, что скажете. Только спасите ее.

— Ну каждый день приходить точно не надо, — усмехнулся врач. — Еще раз, как вы говорите звали того так называемого призрака? Алексей Скворцов?

— Вроде бы да, — Анастасия Павловна неуверенного кивнула.

— Хм, Алексей Скворцов… Что-то знакомое. Вы знаете кого-нибудь с таким именем?

Анастасия Павловна пожала плечами.

— Нет, никого. Хотя подождите, она еще говорила, что он пел в какой-то группе…

— Raven's Cry? — совершенно непрофессионально выпалил доктор.

Анастасия Павловна едва не подскочила от испуга. Словно увидела призрака собственными глазами.

— Вы что, знаете кто это? Это действительно призрак?

Врач ухмыльнулся.

— Анастасия Павловна, мы же с вами в реальном мире живем. Ну ей-богу. Какие призраки? Я вас умоляю, не поддавайтесь хоть вы, умная женщина, всему этому эзотерическому безумию. Это странный выбор знаменитости для девочки ее возраста — да. Была у нас такая группа лет двадцать назад. Тяжелую всякую музыку играли, ну вы знаете. Я тогда еще на скорой работал, так с их концертов больше всего малолеток с проломленными черепами и увозили. Я это имя надолго запомнил. Думал, ушла мода и подростки сейчас другим увлекаются, а оно видите как. Столько лет прошло… Не верится даже. Но, видимо, ваша соседка достала где-то музыкальные записи, а вокалист вызвал в ней живой интерес. Надо сказать, что она далеко не первая девушка, которая окажется из-за него в больнице. Правда, первая с… такими симптомами, — подобрал он подходящее слово.

— Но она хорошая девочка.

— Конечно-конечно, я вовсе не говорю, что она плохая. Ее просто нужно лечить.

— Может к ней этого Скворцова привести? — предположила Анастасия Павловна.

— Не получится, — доктор замотал головой и отметив заинтересованный взгляд, добавил. — Он мертв.

— Да неужели?

— Точно знаю. Умер прямо на одном из своих концертов. У них в клубе никогда не было проверок, все в ужасном состоянии, проблема на проблеме, но финал всему пришел из-за неисправной проводки. Под конец концерта Скворцов схватился рукой за оголенный провод, и его в ту же секунду убило током. Прямо на словах «Заряжен на все сто, братва» свалился плашмя. Бах — и все. Только дымок пошел.

— Фаза! — опомнилась Анастасия Павловна. — Точно! Она называла его Фаза.