По следу солнечного зайчика

Лина Вентура (2024)

О чем говорят счастливые женщины? Наверно, о любви? Эти героини случайно встретились на ретрите. И каждая поделилась своим рецептом счастья. Оказалось, что ради любви кто-то готов простить даже измену. Но не все сказали правду. И это привело к ужасным последствиям. Драма в тайге… Обложка — Татьяна Платонова

Глава 2

Глава 2

— Жестко вы с ним, однако, — сказала Ольга.

— Заслужил, — ответила Ирина. — В Америке бы его еще и посадили.

— У нас в редакции работает журналист, аксакал, — вспомнила Дина. — Он в перестройку ездил в Америку с группой функционеров. Это были первые поездки по обмену опытом. А наш Михалыч такой приколист, до сих пор о его поездке легенды ходят. На каком-то приеме, когда гости вечеринки рассматривали членов нашей делегации как диковинных зверей, Михалыч — в жизни очень интеллигентный и культурный человек — вдруг слил в один стакан несколько порций виски, расставленных на фуршетном столе, выпил, картинно занюхал рукавом, потом отломил от какого-то гамбургера кусок хлеба, тоже шумно занюхал. Вокруг собрался народ, одна миллионерша таращила глаза и охала. Наши функционеры краснели и упрекали Михалыча: мол, как ты мог, мы представляем страну, а ты… А он сказал, что сделал то, чего от них явно ждали. Он и предоставил им зрелище. И на том же приеме начал клеиться к какой-то Барбаре, и наши функционеры еле увели его, мол, ты что, пожизненное хочешь, международный скандал?! И он долго потом жалел мужиков-американцев: ну как так? Не дотронуться нельзя, ничего… Как жить?

Все рассмеялись.

— Да, наши мужики не стесняются своих желаний и не больно-то церемонятся, — вступила Женя, хорошенькая миниатюрная блондинка.

Наверняка поклонников море, подумала Дина. А с ее словами не согласилась. Парню о многом приходится думать, когда ему кто-то нравится. Он не может, как древний человек, схватить ее в охапку и делать все, что захочет. Хотя и такие встречаются. Нормальный должен соизмерять свою силу с обстоятельствами, чтобы как сапер не ступить в опасную зону. Ведь исправить будет очень трудно. Поэтому он нерешительно заглядывает в глаза, стараясь прочесть там границы дозволенного. Возбуждение переполняет его, а он вынужден сдерживаться и постепенно продвигаться вперед, справляясь с собственной робостью. Пока не завоевывает, медленно оккупируя, срывая табу. В глазах еще нет триумфа победителя, наоборот — нерешительность, надежда и боязнь спугнуть. Как-то одноклассник сказал Дине: «Ты не представляешь, чего стоит пригласить девушку на танец. В голове все время мысль: а вдруг откажет, и ты, как дурак, как гребаный неудачник, попрешься назад». Дина никогда раньше не задумывалась о том, что и у мальчиков есть такие же комплексы.

Она вдруг вспомнила свою первую встречу с Игорем. Тогда редакция отправила ее на вернисаж молодых художников. Журналистка ходила по выставке, убедившись, что энтузиазма участники проявили больше, чем таланта. Словно все соревновались, кто кого перещеголяет в эпатаже. Внешняя оригинальность бросалась в глаза, а смысла почти не было никакого. Лишь бы удивить и шокировать.

И вдруг она увидела картину. Берег моря. Явно скоро разразится шторм — на волнах буруны, и сама вода темно-синего цвета, переходящего в черноту. На песке следы босых ног, и из картины уходит девушка. Лица ее уже не видно — только распущенные длинные волосы, которые рвет ветер, нога, застывшая в уходящем шаге, кисть изящной руки на фоне длинного платья, взметнувшегося при ходьбе. Кажется, стоит моргнуть — и девушка совсем исчезнет из полотна, до того динамично прописана героиня. Все вместе это вызывало волнение. И подпись: «Она от меня уходит». Девушка вспомнила, что у Шекспира герои часто появляются на сцене, продолжая начатый диалог, начало которого мы никогда не услышим. И никогда не узнаем, о чем они говорили. В этом есть некоторая кинематографичность — словно герои жили своей жизнью, а мы пришли на пьесу и застали их в определенный момент. Так и тут. Героиня покидала художника, а зритель пришел и успел увидеть ее уход, сделавшись свидетелем чьей-то драмы.

Дина стояла перед этой картиной и старалась разложить искусство на понятные образы. Считается, что зритель должен обязательно видеть лицо человека, если он есть на портрете. А тут портрета как такового нет, словно художник сумел удержать возлюбленную лишь на миг, лишь подолом платья взмахнула она напоследок, да ветер откинул назад ее волосы. И даже этот миг может исчезнуть, когда она сделает еще один шаг — из картины и из его жизни. И все это на фоне волнующегося моря, бешеной стихии, не подвластной человеку.

И вдруг за спиной раздался голос: «Кроме вас, никто не задержался у моей картины». Журналистка обернулась — симпатичный молодой человек в берете художника маячил за ее спиной. Так они и познакомились.

Дина вздрогнула — кто-то тронул ее за плечо. Оказывается, ее уже давно о чем-то спрашивают. А, как долго она замужем. Три года. Женя вздохнула:

— А я чужого отбила. Вернее не отбила, просто я у него вторая.

История Жени

Я давно собиралась начать новую жизнь, но все откладывала. А тут знакомые моих родителей уехали на три года за границу и попросили присматривать за квартирой. И я, поговорив с предками, решила переселиться туда. Дальше — больше.

Поскольку теперь до моего агентства по недвижимости, где я трудилась, добираться было далековато, я благодаря связям родителей перешла в другое агентство — ближе к дому и более раскрученное. А раз пошла новая жизнь, то я рассчитывала и на перемену в личной жизни: встретить наконец приличного мужика. Я всегда удивлялась такой несправедливости: к моей подруге Алке всегда клеятся солидные мэны, а ко мне подкатывает кто попроще, словно я второй сорт. И я решила с этим бороться — обращать внимание только на крутых, а шантрапу разную не замечать. Правда, мужская часть фирмы относилась ко мне по-отечески, никто и не думал ко мне подкатывать — мол, они ж не педофилы. Просто я выгляжу моложе своих лет, хотя они очень ошибаются на мой счет: как бы я ни выглядела, но наивной не была. Так что ни о каком служебном романе мечтать пока не приходилось. Но я и так радовалась: друзьями же быть тоже неплохо. А однажды пришел тот, кто увидел во мне женщину, а не ребенка.

Шла я как-то по коридору, важная, а рабочие проверяли отопление, и тут один сказал другому: «Смотри, какой бымзик!» Я даже приостановилась: «Я не бымзик!» А он так простодушно в ответ: «А кто ж ты?» — «Я сотрудник фирмы!» Они беззлобно рассмеялись. Бымзик! Надо же. Как щенка какого-то обозвали, ну что ты будешь делать? И вдруг слышу смех. Оборачиваюсь, а там стоит парень лет 27. Вот блин! Свидетель моего позора. Но я тоже рассмеялась. Он спросил, как пройти к начальнику. Я его проводила, а потом через час вновь встретила в коридоре, и он представился. Феликс приходил к нам по поводу сложного многоступенчатого обмена-размена. И раз уж наши пути опять пересеклись, предложил перекусить в соседней кафешке. Время обеденное, и я согласилась. Он оказался интересным собеседником, остроумным, я постоянно смеялась, и наш обед растянулся на два часа. За это время мы пригляделись друг к другу, стали словно своими. И Феликс предложил:

— Все равно уже поздно тебе на работу возвращаться. Я приглашаю тебя в кукольный театр.

— Куда?!! — потряслась я. Ну вот опять меня принимают за малолетку, а ведь так все хорошо началось…

— В кукольный театр. Отличный спектакль, не такой уж и детский. «Женитьба Фигаро».

Я согласилась и не пожалела: действительно спектакль оказался необыкновенным — столько там приколов и юмора. Феликс сидел рядом и в особо смешных моментах приобнимал меня. Это было приятно и как-то естественно. Когда мы вышли из театра, он заметил:

— Ну, теперь самое время и поужинать или ты после 6 не ешь?

— Давай. Я как раз голодная как волк!

Вечер был чудесный, мы с удовольствием дошли до его машины, которую бросили в переулке — у театра-то негде ставить. Я, находясь под впечатлением этого дня и от близости Феликса, даже не спросила куда едем. Ехали недолго и остановились у какого-то дома. На мой вопросительный взгляд он ответил:

— У меня такие лангустины есть — м-м-м… Думал один съесть, но грех тебя обездолить. Пошли! Ну, смелее!

А я ему уже в той кафешке призналась, как тащусь от морепродуктов. Ну что ж… Но до его кухни мы не сразу добрались, потому что еще в коридоре, закрыв дверь, он меня поцеловал. Я ответила. Не смогла устоять: и он сам мне очень нравился, и еще больше нравилось то, что он не мальчишка какой-то, а во мне женщину увидел, не подростка сопливого, которого надо опекать, и мы перебрались в его постель. До лангустинов очередь дошла глубокой ночью, а потом мы заснули, обнявшись.

Я проснулась первой, тихонько собралась, оглянулась на него спящего и отправилась восвояси. Дома приняла душ, выпила кофе и поехала на работу. Я была очень довольна. Даже если не будет продолжения, все равно вчерашний день останется в моей памяти как изумительный — столько всего было! Вот это и называется интересная взрослая жизнь.

В обед он мне позвонил по служебному телефону, потому что обменяться номерами собственных мобильников мы не удосужились.

— Бымзик, сегодня мы идем…

От этого прозвища, которым он называл меня в постели, мурашки побежали по телу.

— В зоопарк? — спросила я.

— Почему в зоопарк? Хотя, если ты хочешь…

— Или на утренник? — съязвила я, памятуя о кукольном театре.

— Так, настроеньице у нас не очень, да?

— Да нет, все прекрасно. Так куда мы сегодня мылимся?

— Сегодня все по-простому. Приглашаю тебя на ужин вьетнамской кухни: прозрачные блины из рисовой бумаги с начинкой из кальмаров, запеченные креветки на шпажках…

У меня слюнки потекли от этих перечислений.

— Давай я за тобой заеду.

И я опять осталась у него на ночь, а утром так же исчезла. Мы встречались чуть ли не каждый вечер почти месяц, когда он сказал, что приезжает его жена с дочкой. Я сначала думала, что он меня разыгрывает: женских и детских вещей в квартире не было.

— Так это не моя хата, а приятеля. Мы можем так же встречаться, только я на ночь не всегда смогу оставаться пока. Хотя и приятель скоро вернется тоже. Примешь меня к себе, бымзик?

От этого интимного прозвища на этот раз мне стало грустно. Да, информация была неприятной: детей малолетних впутывать в наши шашни не хотелось, но и расстаться с ним я была не готова. А я-то, глупая, радовалась, что он во мне женщину разглядел, а он, наверное, вообще ходок, и ему плевать, кто перед ним — малолетка ли, еще кто… Еще немного подумав, решила, что надо брать от жизни все. Так мы и стали у меня встречаться либо вечерами, либо в выходные, но иногда он оставался и на ночь.

А еще через полгода я поняла, что он становится для меня наркотиком, я привязываюсь к нему все больше и больше и вскоре вообще срастусь с ним. И если я не хочу в будущем страдать, надо от него сваливать, пока не поздно. Мне эти душераздирающие переживания ни к чему. Приняв такое решение, я даже почувствовала облегчение и свободу. Хотя и горечь тоже. Позвонила ему и сказала, что беру тайм-аут.

— Я тебе надоел? — спросил Феликс.

— Есть немного. Давай отдохнем друг от друга. Не приезжай ко мне. А там видно будет.

Я не дала ему и слова сказать, завершив беседу. А сама стала собирать чемодан — я ж подготовилась к бегству: прежде чем решиться на этот разговор, я оформила поездку на Кипр. И улетела. Греясь на солнце, думала о Феликсе: человек, гуляющий налево, по-моему, не особо должен переживать из-за нашего разрыва. Хотя я понимала, что надо было раньше дать ему отставку, потому что в любом случае надо будет поговорить с ним хотя бы еще раз, чтобы поставить точки над i, а это вносило смятение в мою душу. Смогу ли я окончательно порвать с ним? Говорят, клин клином вышибают. Может, ухажера тут завести? Вон за обедом в отеле один наш турист так меня глазами и ест. Тоже любитель малолеток? И я сразу повеселела.

Вечером я этому туристу в ответ на его взгляд улыбнулась, и он тут же пересел за мой столик. Приехал он с друзьями, но они записались на экскурсию на турецкий Кипр, поэтому он в одиночестве. Мужик был приятный, хотя с Феликсом не сравнить. С Феликсом, к сожалению, никого не сравнить. Но если черта помянуть… Рядом с нами вдруг нарисовался Феликс с чемоданом и глядел сурово:

— А ты времени зря не теряешь.

— Так у меня его много, да и вся жизнь впереди.

Он схватил меня за руку и потащил мимо ошеломленного моего сотрапезника. Нашел он меня легко — позвонил в мою фирму, узнал, что я в отпуске и где именно. А дальше дело техники. Вот и прилетел. Скорей бы уж покончить со всем этим, потому что мне было тяжело на него смотреть. Такой родной, близкий, желанный…

— А ты чего приперся? Жена опять уехала? — стала нападать я.

— Дура!

— Найди поумней!

Так мы препирались, пока он устраивался в отеле, стараясь не отпускать мою руку. Пришли к нему в номер.

— Мне твоя самостоятельность поперек горла стоит, — зло сказал Феликс. — Мы все же вдвоем. И надо было…

— А не втроем? — перебила его я. — Или даже вчетвером. Жену с дочкой ты не учитываешь?

— Учитываю. Но я, между прочим, развелся.

— А я почему не в курсе? Так кто из нас самостоятельный?

— Сюрприз хотел тебе сделать. А вместо этого ты мне. Так что случилось? Что жена у меня есть, ты знала. С чего вдруг не люб стал?

А я вся на нервах была, и потому вдруг заревела. Он меня обнял. Феликс наконец разменял свою квартиру — с этим он к нам в агентство и приходил. И размечтался: приведет меня в новое жилье, расскажет о разводе и будет у нас праздник. А оно вон как все обернулось.

— Так почему ж ты сразу не сказал, что находишься с женой в стадии развода, когда мы только встречаться начали?

— Я хотел тебя проверить. Если любишь, останешься со мной при любых обстоятельствах, а если тебе дороже принципы, то сразу свалишь, узнав, что я женат.

— Ничего себе логика, — перестав всхлипывать, отозвалась я.

— У всех свои тараканы.

— А дочка?

— Дочку я никогда не брошу. Так что ты имей в виду. Придется и тебе ее полюбить. Иди сюда, Бымзик…

Неделю на Кипре мы провели, словно медовый месяц. А когда вернулись, я свою подругу Алку свидетельницей на свадьбу позвала. Тут она мне говорит:

— Я так и знала, что ты первой замуж выскочишь. Знаешь, всегда тебе завидовала. На меня западают только заносчивые типы, которые неизвестно что из себя корчат, а тебе всегда доставались настоящие мужики — душевные, заботливые… За таких и замуж не грех пойти, даже если они звезд с неба не хватают.

Вот-те раз! Я так и села. Надо же! Я ей завидовала, а она мне. И я ответила подруге:

— А знаешь, я, наверное, сама попроще. Вот ты бы связалась с женатиком? Побрезговала бы. А я связалась, хотя поначалу и не знала этого, но все равно. Это хорошо, что все так обернулось, а ведь могло быть иначе. Но я рискнула и выиграла.

А про себя добавила: потому что я Бымзик!