Палитра чувств

Лолита Волкова

Веселые и грустные, оптимистичные и трагичные, динамичные и поэтичные – самые разные, но всегда увлекательные истории!Опытные и начинающие писатели сносят барьеры обыденности, ведь так хочется иногда рассказать не просто историю, но изахлестнуть эмоциями и себя, и читателя! Книга содержит нецензурную брань.

Время

Ирина Бодрова

Однажды я спросила у маленькой девочки,

— Как ты думаешь, кто живет в часах?

— Время, — ответила она.

Алиса Кириллова, 4,5 года

По квартире разносился запах жареных карасей, на столе стояла тарелка с вареной картошечкой в мундире. Иван Ильич, мужчина лет семидесяти резал, выкладывая на тарелку хрустящие огурцы и крупные спелые помидоры.

— Ну вот, — подумал он. — Вроде бы все. Пойду, посмотрю, что там у нее есть.

Открыв тумбочку, где у дочери лежала праздничная посуда, и бывало что-то из спиртного. Достал початую бутылку водки «Онегин», которая осталась с прошлого его приезда на Новый год, и налил в граненую рюмку на ножке, считавшейся его.

В эту минуту в замке входной двери дважды повернулся ключ и дверь отворилась.

— Ма-а, ты почему дома? — раздался глухой с нотками баса голос.

— А это не мама, это я сюрпризом!

— Де-ед! Это ты! Да… мама ничего не говорила и ты… и правда сюрприз, надеюсь все хорошо?

Мальчик сбросил кроссовки, и обнял деда, который стоял перед ним в прихожей все еще с рюмкой в руке.

— Да обожди же ты, пролью сейчас! — засмеялся дед.

— О, ты меня водочкой встречаешь! — засмеялся в ответ юноша.

— Да, вот только налил и ты. Давай мой руки скорее, обед на столе!

Парень вошел на кухню, дед, хлопотавший возле плиты, обернулся и обнял внука.

— Ну, здравствуй Ванька, соскучился вот, взял отпуск и к вам. А то у тебя потом лагеря начнутся, я тебя и не увижу.

— Я очень рад тебя видеть, дед! — произнес юноша, поправив челку.

— Садись, садись!

— Караси мои любимые, где ты их достал-то, мама говорит, еще пока не продаются.

— Места надо знать, — хитро улыбнулся Иван Ильич, поднес рюмку ко рту. — Ну, будем здоровы!

— Будем, будем! Так что, мама не знает, что ты приехал?

Дед улыбнулся и покачал головой.

— Ты круто-ой!

— А что мама, когда придет?

Внук пожал плечами:

— До вечера на работе, потом может, встретится с кем, да я ей сейчас напишу!

— Погоди, не торопись, пусть я ей тоже буду сюрпризом.

Иван Ильич, высокий красавец, широкоплечий с убранными наверх роскошными для его возраста волнистыми и даже еще не седыми волосами. Человек эстетического телосложения, который никогда ничего не делал и даже не задумывался над своим внешним видом, просто любил движение, не чурался физической работы, был жаден до жизни во всех ее проявлениях. Получив сообщение от внука, которое его расстроило и взволновало. Мужчина не любил переписываться, живой разговор его привлекал куда больше, и внук знал об этом. Дед был немногословным человеком, как-то так получалось, что он был скорее слушателем, ему многие хотели раскрыться. Обычно на чье либо повествование у него находился или правильный анекдот, или добрая пара — тройка слов, которые делали свое благое дело. Но не в этот раз.

Внук написал про то, что вокруг много фальши, про то, что не знает чем заняться в будущем, хотя уже десятый класс и еще про то, что он — его дед, главная надежда и опора, чего не случилось ни с мамой, ни с приходящим время от времени отцом.

Иван Ильич, хотел в свойственной ему ироничной манере ответить, что даже одна опора в жизни для человека, это немало, так что расстраиваться нечего. Но делать этого не стал.

— Знаешь, — сказал Иван Ильич, — хочу этот отпуск провести в горах.

— Это что значит, что ты сегодня — завтра уедешь? — по выражению глаз и голоса было видно, что Ваня огорчился.

— Да, завтра.

Ваня встал из-за стола и подошел к окну. Но дед добавил:

— Мы едем вместе, у тебя есть время на сборы, и доделать какие-то важные, не ждущие отложения, дела. Самолет завтра в девять утра.

Парень повернулся к деду, бледное лицо его не проявляло эмоций.

— Ванька, ну что ты смотришь на меня как автопортрет Рафаэля?

— Дед, ты издеваешься?

— Ой, а сейчас так смотришь будто женщина, держащая плод!

— Поль Гоген! — Закричал внук, и скрылся в своей комнате, продолжая кричать из нее. — А как же школа? Потом без справки задолбают! А мама в курсе? Надо ей написать сейчас!

— Уже пишу.

— Юлёк, привет! Как дела? Да, да, извини, ты работаешь, набери меня, как сможешь. Нет, нет, все в порядке, давай звони, хорошо я понял.

* * *

Самолет вылетел вовремя, приземлился тоже по расписанию в аэропорту Звартноц в Ереване. Выйдя на улицу, дед с внуком из промозглой мокрой весны очутились в лете.

— Иван-джан, здравствуй, брат! — Махнул рукой, невысокий сильно упитанный, только в области живота, мужчина. Подойдя к Ивану Ильичу, обнял его, — Здравствуй, здравствуй, брат! Наконец-то ты добрался до меня.

— Вот познакомься, Шаген, это мой внук Иван.

— Два Ивана, большой и маленький! Здравствуй Ваня-джан! Очень рад!

— И ты, Иван, познакомься. Это Шаген, служили когда-то вместе…

— На афгано-туркменской границе, я помню дед, ты рассказывал. Здравствуйте, мне тоже очень приятно!

— Да там есть о чем рассказать, а мне и некому — одни дочки, да внучки. Ну, берите, свои рюкзаки-мубзаки, пойдем в машину. Мы быстро доедем, тут не далеко.

— Вот я и привез тебе Ивана, что бы было кому рассказать, а я тоже с удовольствием послушаю твои воспоминания.

— Хорошо, брат! Так и сделаем.

— Куда ты нас везешь?

— Домой, конечно. Там все ждут уже! Мы скоро въедем в Араратскую долину, а там до моего села Лусарат рукой подать.

— У вас уже клубнику продают — сказал младший Иван, глядя на обочину, на которой на много метров вперед протянулась красная линия, будто художник прошелся мастихином.

— Да, первый урожай уже собрали, второй зреет. Сейчас приедем, там и клубника тоже вас ждет.

* * *

Эту поездку Иван-Ваня вспоминал потом всю жизнь. Пронес ее, как драгоценный камень самоцвет, который грел его, оберегал и светил в темноте, источая свет, который скопил в светлое время. И на любой вопрос Иван находил ответ, мысленно возвращаясь в ту поездку. «Разговор деда с внуком» назовет Иван книгу, ставшую самой популярной и любимой настольной книгой для многих десятков тысяч читателей.

Они сидели на траве в Араратской долине, близ дома семьи Шагена и любовались дивным цветением абрикосового сада и горой Арарат, в разных отблесках солнца. Вдыхая чистый воздух, не отравленный испарениями заводов и фабрик и принимая простую, здоровую, вкусную пищу, они говорили и говорили. Вернее, говорил в основном дед, хотя это было не свойственно ему, а Ваня слушал, впитывал и запоминал.

Дед говорил о жизни, словно о палке, что о двух концах — если ты сегодня находишься в положительном поле, это не значит, что тебя завтра не накроет отрицательное, потому что оно существует! Человек порой может не заметить, как им воспользуется зло. Но обязательно поймет это и тогда необходимо найти в себе силы палочку-то развернуть к себе другим концом. Когда часто попадаешь в сложные ситуации, и каждый раз находишь из них выход, это делается очень прочной привычкой, которая никогда не даст тебе пропасть.

Он много говорил о времени, которое течет для всех одинаково, но все по-разному его ощущают, потому что по-разному используют его. Каждый может зачерпнуть себе время, в сложенные ладони, но как быстро оно просыплется, или прольется сквозь пальцы зависит, от того насколько бережно мы будем относиться к нему.

— Но запомни, — говорил дед — чем дольше длится день, тем короче воспоминания о нем и чем скоротечнее время, тем воспоминания богаче и насыщеннее, но для того, чтобы воспоминания приносили удовлетворение и радость, необходимо научиться анализировать и планировать.

Эти дни, проведенные в Араратской долине, среди настоящих людей, настоящей травы, настоящих цветущих деревьев, настоящей горы, настоящей клубники, настоящей проникновенной музыки. Все, что окружало парня в эти дни, было настоящим, словно все, абсолютно все было со знаком высочайшего качества. Всё и особенно мысли деда стали для него объемным и осязаемым, будто дух святой разрешил коснуться своей руки, чтобы убедиться в его присутствии.

— Мама, мам, ты меня слышишь, тут так круто, мам, тебе тоже надо здесь побывать. Что? Конечно лучше чем в Нью-Йорке! Не обижайся, но это совсем другое. Ма-а, нам вчера дед Шаген играл на дудуке в древнем храме. Да, мам, это надо слышать, эти звуки, они пронизывают тебя, и я надеюсь, что они в меня впитались навсегда. Ты смеешься? Вот включи в инете послушай, это конечно не то, ну хоть сколько-нибудь, ты меня поймешь. Да нет, я не обижаюсь, я тебя очень люблю, мам. Да, хорошо поговорю с Ларисой Борисовной и с математичкой тоже. Петька если позвонит, пусть завтра придет, скажи ему. Да ладно, я сам напишу ему!

Все, мы отключаемся, лететь четыре с половиной. Скоро увидимся, пока, мам!