Глава одиннадцатая
Прошла еще неделя, и они целиком ушли в учебу.
Некоторые кадеты старших курсов продолжали ворчать, но все меньше и меньше. Не обязательно потому, что они примирились с реалиями нового положения, просто были слишком заняты, чтобы сетовать.
Однажды ранним утром Гамаш разговаривал по телефону с Рейн-Мари из своей квартиры. Накануне вечером он встречался кое с кем и решил переночевать в академии.
— Я говорила тебе, что Клара вчера обзавелась щенком? — спросила Рейн-Мари.
— Из того выводка, о котором она говорила? Так уже сколько времени прошло.
— Нет, Билли Уильямс нашел этих в мусорном бачке.
Гамаш глубоко вдохнул и выдохнул слово «люди». Не в качестве приговора, скорее выражая удивление. Как в одной породе может соединяться столько намеренной жестокости и столько доброты?
— Клара взяла одного щеночка. Назвала его Лео. Он очаровательный. Но есть кое-что…
Это все, что она успела сказать. На другом конце линии она услышала отдаленный крик. Слов Рейн-Мари не разобрала, но панику распознала.
— Мне нужно идти, — сказал ее муж, и в трубке воцарилась тишина.
Гамаш натянул халат на пижаму, выскочил в коридор и побежал в сторону крика, который становился все громче.
Один голос. Мужской. Молодой. Испуганный. Ужас эхом отражался от мраморных стен и пола, усиливался.
— Помогите! — звал голос. — Помогите! — Третий слог удлинялся. — Помоги-и-и-и-ите! — Скорее звук, чем слово.
Другие преподаватели выбегали из своих комнат и следовали за Гамашем. Пробегая мимо двери Жана Ги, он, не останавливаясь, стукнул по ней кулаком.
Он услышал, как сзади открылась дверь и знакомый голос сонно произнес:
— Какого… Господи Исусе!
Крики впереди прекратились. Однако коридор был по-прежнему заполнен страхом.
Гамаш завернул за угол и увидел Натаниэля Смайта, прижавшегося спиной к стене. На полу лежал поднос с разбитым стеклом и фарфором вперемешку с едой.
Встав перед парнем, чтобы перекрыть поле его зрения, Гамаш быстро, опытным взглядом оценил его состояние.
— Ты не ранен? — спросил он.
Натаниэль, которому никак не удавалось сфокусировать на Гамаше широко раскрытые глаза, покачал головой.
— Присмотрите за ним, — велел Гамаш кому-то, кто первым оказался рядом с ним. — Отведите ко мне. Не выпускайте из виду.
— Что случилось? — спросил Жан Ги Бовуар, останавливаясь рядом с Гамашем.
Появлялись другие преподаватели, вытягивали шею, пытаясь увидеть, что случилось. Но коммандер загораживал от их взгляда открытую дверь и то, что за ней.
Он и сам еще не видел, что там, но, как только Натаниэля увели, он повернулся в ту сторону.
— Вызови полицию, — сказал он Бовуару, продолжая смотреть в комнату. Потом добавил: — Вызывай Изабель Лакост.
— Oui, patron.
Бовуар ничем не выдал своего удивления. Хотя слово «потрясение» было бы точнее.
Он знал, что это означает. Что видит Гамаш.
Жан Ги побежал в свою комнату — звонить. В коридоре он встречал встревоженных, взбудораженных людей, спрашивающих, что случилось.
Приходило все больше преподавателей, а за ними — другой персонал, а за ними стали подтягиваться первые из кадетов.
— Заприте двери академии, — приказал Гамаш двум из преподавателей. — Никому не входить и не выходить.
Они поспешили выполнить приказ.
Другие преподаватели толпились в коридоре, пытаясь разглядеть, что произошло в комнате. Но Гамаш загораживал им вид.
— Старшие преподаватели курсов, — сказал он, обведя взглядом людей в коридоре.
Вперед вышли три преподавателя:
— Да, коммандер.
— Убедитесь, что кадеты в безопасности. Соберите их в столовой и пересчитайте по головам. Пусть остаются там. Накормите их завтраком, но пусть никто не покидает помещение до моего распоряжения. — Он окинул преподавателей пристальным взглядом. — Понятно?
— Понятно.
— Тогда быстро. Если кто-то отсутствует или ранен, мы должны это знать.
Преподаватели разделились, загоняя сопротивляющихся кадетов обратно в жилые помещения.
Коммандер Гамаш так пока и не зашел в ту комнату.
— Профессор Маккиннон, возьмите двух ассистентов и соберите всех сотрудников. Секретариат, технический персонал, работников кухни. Всех. Направьте их тоже в столовую. Попросите руководителей служб подтвердить, что все люди в здании им известны и никто не отсутствует.
— D’accord, коммандер.
Она поспешила по коридору. Рядом с Гамашем остался только один преподаватель.
— Арман, а мне что делать?
— Ничего, — был короткий ответ.
Мишель Бребёф отошел в сторону, наблюдая за Гамашем, который уставился в комнату.
— Вообще-то, кое-что ты можешь сделать, — сказал Арман, взглянув на Мишеля. — Вызови врача.
— Да, конечно.
Бребёф быстро пошел по коридору, хотя и знал, что получил самое маловажное и несрочное из заданий. По приказам и действиям Гамаша он понял, что нужды во враче нет.
— Изабель выехала, — сообщил Бовуар, вернувшись к Гамашу и подивившись опустевшему коридору.
Они одновременно посмотрели на часы.
Двадцать три минуты седьмого.
Вокруг царила тишина. Если не считать тихого звука, похожего на тоненький скрип. Гамаш и Бовуар оглядели коридор. Он оставался пустым. Но звук приближался.
Потом из-за угла появился Гуго Шарпантье в кресле-каталке.
— Что случилось?
Увидев лицо Гамаша, он остановил коляску:
— Все настолько плохо?
Гамаш не шелохнулся.
— Где остальные? — спросил Шарпантье.
— Блокируют здание. Персонал и кадеты собираются в столовой.
— А обо мне забыли, — посетовал Шарпантье. Он хотел подъехать ближе. — Могу я чем-нибудь помочь?
Конец ознакомительного фрагмента.
