Пальмы в снегу

Лус Габас, 2012

1953 год. Килиан и его брат Хакобо покидают родной город Уэску и отправляются на далекий, неизвестный и экзотический остров Фернандо По. Там их ждет отец, хозяин плантации Сампака, где выращивают и жарят один из лучших какао в мире. На этих вечнозеленых и теплых берегах братья открывают для себя жизнь колонии, так не похожей на скучную и серую Испанию; разделяют тяжелую работу на плантации; изучают культурные различия и сходства между приезжими и коренными жителями; и познают дружбу, страсть, любовь и ненависть. Но один из братьев переступает запретную черту и безнадежно влюбляется в туземку. Их любовь и сложные отношения между поселенцами и островитянами меняют отношения братьев и ход их жизни, и становятся источником тайны, которая повлияет даже на будущие поколения. 2003 год. Кларенс, дочь Хакобо и племянница Килиана, хочет узнать о своем происхождении и окунается в прошлое, где обнаруживает эту тайну, которая наконец-то будет разгадана.

Глава 4

Красивый город

— Ладно, — сдался Хакобо, — на обратном пути поведешь ты.

Килиан резво запрыгнул в открытый пикап, который местные называли «пику». Спустя две недели активного обучения, он наконец получил права на вождение грузовиков и легковых машин. Но поездка в город — совсем другое дело.

— Прокачусь разок с тобой, — сказал он брату, — и дальше смогу ездить сам. Ловлю на слове — на обратном пути.

Управляющий поручил им закупить в лавках Санта-Исабель инструменты и материалы. День был невыносимо знойный, как обычно бывает в сухой сезон, продолжавшийся с ноября до конца марта. В это время валили деревья, заготавливали топливо для сушилен, прививали деревья на плантации и выпалывали сорняки бикоро, ну и, конечно, занимались ремонтированием дороги. Килиан уже усвоил, что самое важное — держать мачете под рукой, чтобы избавляться от сорных растений, которые нахально вылезали неизвестно откуда.

Было еще ранее утро, но он уже обливался потом, а вскоре все тело немилосердно чесалось, как было с первого дня на острове. К сожалению, лекарства Мануэля эффекта не возымели. Оставалось надеяться, что рано или поздно тело привыкнет к местным условиям и жгучая боль отступит.

— Ты не представляешь, как я скучаю по свежему горному воздуху! — вздохнул Килиан, вспоминая Пасолобино. — Эта жара меня доконает!

— Не преувеличивай, — Хакобо оперся локтем на открытое окно кабины. — Подумаешь, одежда к телу прилипла. Это что. Вот придет сезон дождей — а он у нас длится с апреля по октябрь, — и будешь липкий круглые сутки! — Он вытянул руку в окно, играя с ветерком. — Благодари Бога, глупыш, что к нам прилетел младший брат ветра из Сахары — харматтан — и принес избавление.

Небо над дорогой впереди заволокло облако мелкой пыли красновато-серого оттенка.

— Не понимаю, как ветер, который поднимает такую пылищу и режет глаза, может приносить избавление. Мне от него еще хуже.

— Ха! Вот увидишь, что будет, когда харматтан подует в полную силу! Солнца не увидишь несколько дней и наешься песку вдоволь.

Хакобо искоса посмотрел на брата. Лицо обгорело, и прежде чем появится ровный глубокий загар, пройдут еще недели. Тогда же и настроение изменится. Он сам через это прошел. К тяготам Африки нужно привыкнуть. Хакобо мог себе представить, что за мысли роятся в голове Килиана. После душной жары, после изнурительной работы под палящим солнцем, да еще под присмотром Грегорио, у брата не осталось ни единой иллюзии, которые он питал до приезда сюда. Возможно, судьба сведет его с одной из местных девушек, и это поднимет ему дух.

— Как дела в Обсе? — спросил Хакобо равнодушно.

Килиан ответил не сразу. Брат был единственным, кому он доверял, но он не хотел показаться нытиком. Каждая клеточка тела Хакобо излучала энергию, и Килиан ни разу не видел его грустным или огорченным чем-то. Старший брат прекрасно знал, чего хочет от жизни: наслаждаться каждым ее моментом по полной, не задаваясь сложными вопросами. Он работал, потому что не было другого выбора, но если урожай выдавался плохой — это были не его проблемы: он все равно получал жалованье. Разве есть повод для страданий?

— Язык проглотил?

— А? Нет. Грегорио достал. Унижает меня перед работниками. За моей спиной говорит им, что меня не обязательно слушать, поскольку я новичок. А потом сам же посылает их ко мне со всякими проблемами. Мне так Вальдо сказал.

— Да ему просто завидно, твоему Грегорио. Гарус не дурак, он знает, что новичок все будет делать правильно, а значит, есть шанс навести порядок в Упсиде. Если продолжишь в том же духе, скоро станешь там главным.

— Ну, не знаю. Наверное, я просто по натуре не лидер. Мне трудно заставить работников делать так, как я скажу. Приходится по двадцать раз повторять. А они ждут, пока я разозлюсь и начну на них орать, — только тогда и берутся за дело.

— Пригрози, что позовешь охрану. Или скажи, что отправишь их на Биржу труда в Санта-Исабель и их там оштрафуют.

— Уже говорил, — Килиан покусал губу. — Проблема в том, что я сто раз обещал это сделать, но никого еще не отправил. Так что они уже не обращают внимания.

— Ну тогда тресни их пару раз палкой — увидишь, как они забегают!

Килиан взглянул на брата удивленно.

— Но я ни разу в жизни никого не бил! — запротестовал он.

— Так уж и никого. А как же наши драки в детстве?

— Это совсем другое.

— Если ты этого не сделаешь — это сделает Грегорио, и проблема решена, — голос Хакобо посуровел. — Слушай, чем быстрее они тебя зауважают — тем лучше. Многие испанцы желали бы занять твое место и получить то, что имеешь ты…

Килиан молча кивнул. Он наблюдал через окно за мартышками, сидящими на ветках деревьев, они не боялись машин. Зелень по сторонам тянулась почти до Санта-Исабель, где грунтовка переходила в асфальтированную дорогу.

— Слушай, давай сперва прокатимся по городу, чтобы ты огляделся, — сказал Хакобо. — Времени у нас достаточно. И перестань чесаться — это меня нервирует!

— Ничего не могу с собой поделать! — скривился Килиан.

Хакобо повел машину по узким улочкам. Начали они с верхней части города, где жили в основном нигерийцы. Тут было бедно. Стайки детей бегали за резиновыми мячиками, сделанными из сока каучукового дерева, мальчишки стреляли друг в друга из трубок косточками и жеваной бумагой. Женщины с узлами на головах, часто с выводком малышей прогуливались вдоль прилавков, предлагавших самые разные товары. Продавцы ветками пальм старательно отгоняли назойливых мух, вьющихся над рыбой и мясом (Хакобо сказал, что здесь продают мясо обезьяны и гронбифа, земляной крысы размером с зайца). В машину влетали терпкие ароматы жаркого и свежих фруктов, разложенных на газете или банановых листьях. Это была феерия звуков, цвета и запаха — пир для всех органов чувств.

Килиан отметил, что большинство женщин одеты в длинные хлопковые рубашки, которые горячий ветер прижимал к ногам, но некоторые были с обнаженной грудью. Он рассматривал темные соски девушек со смущенной улыбкой и блеском возбуждения в глазах, представляя знакомых девушек из Пасолобино, одетых — а точнее, раздетых, — как эти красотки.

Дома здесь скорее напоминали халупы — стены из глины, но чаще из дерева калабо, крыши из цинка или из пальмовых листьев; стояли они вплотную друг к другу. Но по мере того как братья приближались в району, где жили европейцы, картинка менялась. Появились особняки, окруженные садами и цветниками. Если в доме была лавка, жилые комнаты располагались наверху.

Хакобо остановил пикап, вышел и жестом поманил брата за собой.

— Видишь вывеску «Фактория Рибароса»? — спросил он. — Иди туда, а я хочу заглянуть в аптеку на углу. Посмотрю, есть ли у них что-нибудь от зуда, ну, и еще кое-что. — Рибаросы — это семья из Пасолобино. Все что нам нужно, у них есть, и они все запишут на счет плантации.

Килиана, когда он вошел, поразило огромное количество предметов, размещенных на полках и стоявших на полу. Тут можно было черта купить.

Его окликнул приятный женский голос:

— Если здесь нет того, что вы ищете, мы можем заказать.

Он обернулся и увидел девушку, свою ровесницу, невысокую привлекательную шатенку. На ней были зеленые брючки со стрелками и белый джемпер с коротким рукавом, вокруг шеи обернут красный шарфик. Девушка прищурилась и воскликнула:

— Так ты Килиан, брат Хакобо, да? Вы так похожи! Ты меня не помнишь?

И он вспомнил. Однажды вместе с отцом он был в гостях у ее бабки с дедом. Те жили в трех километрах от Пасолобино. Отец, возвращаясь с острова, всегда навещал их, привозил посылки от родителей этой девчонки. Помнится, она говорила, что подрастет и поедет в Африку. Так и вышло.

— Хулия? Прости! Ты так изменилась!

— Ты тоже, — засмеялась девушка. — Маленько вырос с тех пор, как мы виделись. — Она прикинула в уме: — Тебе ведь тогда было десять?

— Ну да, где-то так. А ты давно не была дома? В смысле — в Испании? Твои родители здоровы?

Хулия кивнула.

— Да, и дела у нас идут отлично. Я отучилась в Колониальном институте и решила помочь им вести семейное дело. — Она пожала плечами. — Каждый год говорю себе, что вернусь в Пасолобино, — но нет! Знаешь, я всегда прошу Хакобо рассказать мне о любимых горах… Кстати, он уже вернулся из отпуска?

Килиан рассказал ей последние новости и ответил на все вопросы о крестинах, свадьбах и похоронах. Беседа о родном Пасолобино заставила его забыть о приступах чесотки.

— Извини, что спрашиваю, — внезапно воскликнула девушка. — А ты сам-то как? Привык уже к новой жизни здесь?

Килиан вытянул руку, чтобы она увидела, в каком состоянии его кожа.

— Понятно… Но ты не волнуйся, — успокоила его Хулия. — Это скоро пройдет.

— Все так говорят… Должен тебе признаться: я думал, что жизнь в колониях другая.

— Через пару месяцев ты будешь думать по-другому! — рассмеялась Хулия.

В этот миг дверь открылась и вошел Хакобо. Он расцеловал девушку в щеки, а Килиан заметил, что она слегка покраснела.

— Рада снова тебя видеть. Как прошел отпуск?

— Обожаю отпуск, особенно когда он оплачиваемый!

— И ты нисколько по нам не скучал? — поддела Хулия.

— Знала бы ты, как хочется оторваться, когда намахнешься мачете на плантации… Но я люблю к вам приходить! — подмигнул он ей и поспешил сменить тему: — Килиан, где наш список? И да, еще надо купить лаймы, они отлично идут к виски.

Килиан вытащил из кармана список и передал девушке. Та начала собирать заказ, а братья прошлись вдоль полок, присматриваясь.

— Это рождественская нуга, — пояснила Хулия, заметив, что Килиан вертит в руках жестяную банку. — Как видишь, у нас тут все есть!

— Консервированная нуга? Ничего себе…

— А ты думал!

Вскоре все было собрано. Хакобо подписал чек и расплатился из своего кармана за бутылку ирландского виски «Тулламор-Дью».

— Для вечеринки в честь отъезда старого доктора, — подмигнул он брату. — Сегодня вечером.

Хулия проводила их до машины.

— Не хотите прийти к нам на обед или на ужин на неделе? Родители будут рады. Да и Килиану полезно выбраться из глуши, — добавила она, прежде чем Хакобо успел придумать отговорку.

Но у Хакобо было иное представление о том, что «полезно». Обеды — это для женатых пар, а холостяки предпочитают совсем другое. Он уже открыл было рот, чтобы отказаться, но тут вмешался Килиан:

— Спасибо, Хулия, мы с радостью. Правда, Хакобо?

— Конечно, конечно!

Девушка просияла.

— Тогда увидимся на неделе. Я пришлю вам приглашение с посыльным. Пока-пока! — Довольная, она вприпрыжку убежала.

Хакобо запустил руку в карман, вытащил аптечную склянку и сердито швырнул брату.

— Вот, держи, чтоб не чесался.

В машине Килиан сразу принялся натирать мазью руки; брат сердито молчал.

— Слушай, что тебя так бесит? — поинтересовался Килиан через некоторое время.

Хакобо поджал губы и покачал головой.

— Она своего добилась.

— Ты о Хулии? Но она милая и умная девушка. С ней приятно болтать, у нее есть чувство юмора.

— Наслаждайся.

Килиан нахмурился, а потом расхохотался, ударив себя ладонями по коленям.

— Да она в тебя влюблена! А ты ее сторонишься…

— А что мне еще делать? Не она первая, не она последняя. Девушек много.

— Но не все такие, как она.

— Ты прав, черт подери! — кивнул Хакобо с саркастической улыбкой. — При других обстоятельствах я бы предложил ей прогуляться по Переулку влюбленных в Пунта-Фернанда, есть тут такой… Но, думаю, пока рановато.

— Рановато для чего?

— Для того! Рановато мне жениться! — На его щеках проступили красные пятна. — Ты иногда меня удивляешь, Килиан. В нашем возрасте бывает множество подружек. И ни одна надолго не задерживается. Да, у некоторых есть постоянные девушки, но они не из наших. Зачем мне быть на крючке? С такими, как Хулия, одни проблемы, потому что они хотят денег, потом привязывают тебя детьми… Я не хочу таких отношений. Надеюсь, ты тоже… если понимаешь, о чем я. Мужчина есть мужчина, и он должен быть свободен. Причем, извини, независимо от статуса.

Килиан смотрел вниз, на свои руки.

— А как же наш отец? Он женат, но проводит много времени здесь… — представив отца в объятиях другой женщины, не Марианны, Килиан ощутил дурноту.

— Отцу сколько лет? Откуда мне знать, что он творил в юности, я и не спрашивал никогда. Но с тех пор как я живу на острове, ничего такого я не замечал. — Килиан на этих словах вздохнул с облечением. — Но меня это не удивляет, — продолжил Хакобо. — Я знаю, какие у папы высокие принципы, и он религиозный человек…

— А тебе не кажется, что тут другое? Он просто очень любит маму. И никогда бы с ней так не поступил — я имею в виду, он не станет ее обманывать.

— Да, но другие белые мужчины тоже любят своих жен, которые остались в Испании. Однако они не затворничают, находят тех, кто скрасит их дни. Это не имеет ничего общего с любовью. Для здоровья полезно.

Килиан так не считал, но воздержался от комментариев. Пора было кончать с этой темой. Уступая любопытству, он все же спросил:

— И где же ты встречаешься со своими подружками? Я вроде ночью никого не видел.

Хакобо ухмыльнулся.

— Увидишь, братишка, увидишь! Более того, я скоро и тебя с кем-нибудь познакомлю. Ты из тех, кто легко влюбляется в таких, как Хулия, а я не хочу, чтобы ты лишал себя удовольствий.

— Спасибо за доверие, — сыронизировал Килиан. — Постараюсь соответствовать.

Они уж подъезжали к Сарагосе. Первая поездка в город его слегка приободрила. Зуд не прошел, но болтовня с Хулией помогла избавиться от чувства одиночества.

— Кстати, Хакобо, — сказал он. — Теперь моя очередь вести машину.

Разгрузившись в Сампаке, Хакобо взял другую машину и уехал в Йакату, так как до конца дня было еще далеко, а Килиан отправиться на работу в Обсе, тоже за рулем. Он притормозил, чтобы не попадаться на глаза отцу, который шел куда-то в сопровождении Хосе. После разговора с братом не хотелось никаких расспросов.

На делянку он прибыл, обливаясь потом, но невероятно гордый, что мотор ни разу не заглох. Припарковал пикап, взял мачете и двинулся в заросли. По пути он столкнулся с женщиной, несущей на голове пустую корзину. То есть как столкнулся — он увидел ее в нескольких метрах от себя, а она его не заметила. Внезапно женщина замерла, как будто услышала что-то в зарослях, и, не раздумывая, поспешила в известную только ей сторону. Килиан не обратил на это внимания, решил, что она приносила мужу обед, такое тут часто бывало.

Явственно слышалось пение, удары мачете и шипение пульверизаторов: чтобы предотвратить появление мучнистой росы, какао обрабатывали смесью бордосской жидкости, сульфата меди и сока лайма. Вскоре он увидел первую линию рабочих, старшиной у которых был Нельсон, темнокожий мужчина с плоским лицом, маленькими глазами и двойным подбородком.

— Где масса Грегор? — спросил его Килиан.

— Я не знать, — пожал плечами Нельсон, потом поднял руку и указал сразу в нескольких направлениях. — Мы все приходить здесь. Но он не приходить.

Килиан ничего не понял, но кивнул. Не зная толком, чем заняться, он стал бродить среди рабочих, наблюдая за ними. Собственно, тем же занимался и Нельсон, который не очень-то любил наравне со всеми делать что-то полезное. И все же от него было больше пользы, чем от Килиана. Килиан, хотя и делал вид, что у него все под контролем, чувствовал себя неуверенно. До приезда сюда о какао, о том, как его выращивают, он имел самое смутное представление. Бывали дни, когда вместо делянки он оставался в поселке и помогал чинить дома, это получалось у него намного лучше.

— Я вернусь через пару минут, — сказал он Нельсону, подбирая с земли свежие листья. «Сходить в кусты» — хороший повод отлучиться.

Килиану пришлось воспользоваться мачете, чтобы расчистить удобное место. Он приспустил штаны и расслабился, наблюдая за черно-желтым пауком, который плел сеть между ветками растения. Ни пауков, ни тарантулов он не боялся. На острове пауки были в десять раз крупнее, чем их в Пасолобино, но какие-то неповоротливые — любого можно было легко прихлопнуть. Вот змеи — совсем другое дело, после того инцидента с удавом он постоянно был настороже.

Закончив свои дела, он подтерся листьями и поднялся, опираясь на ветку. Ветка внезапно ожила, начала изгибаться, и Килиан почувствовал, как сердце уходит в пятки. Присмотревшись, он заметил голову с раздвоенным языком. На автомате, не понимая, что делает, Килиан застегнул ширинку и отступил. Потом повернулся и побежал.

Вскоре он понял, что идет не туда. Выругался и пошел назад по своим следам. Внезапно до ушей донесся чей-то голос. Он прислушался и узнал голос Грегорио. Килиан вздохнул с облегчением: напарник знал местность, как свои пять пальцев. Он ринулся сквозь просвет:

— Грегорио! Ты не поверишь, но я… — И застыл как вкопанный. Грегорио, стиснутый черными ногами, постанывая, трахал кого-то.

Женская рука указала на Килиана, Грегорио обернулся и выругался.

— Нравится смотреть, что ли? — рявкнул он, вскакивая на ноги.

Увидев сперму, стекавшую между худых ног, Килиан покраснел. Женщина осталась на земле, на оранжевом клоте, совершенно голая, рядом валялась пустая корзина. Присутствие Килиана ее не смутило — она улыбалась. Килиан узнал негритянку — он видел ее на плантации.

— Простите, — начал извиняться он. — Я не думал вам мешать…

— Но ты помешал! А я еще не кончил!

Грегорио жестом велел женщине подняться. Та встала и обернула ткань вокруг бедер, потом подобрала корзину и, уже собираясь уходить, протянула мужчине руку.

— Дай мне то, что должен.

— Не в этот раз, — огрызнулся Грегорио. — Я не кончил, поэтому не считается.

Он жестом велел ей уходить.

— Ты не давать мне деньги? — Женщина смерила его раздраженным взглядом.

— Уходи. Сегодня ничего не получишь. Завтра придешь.

Женщина скрипнула зубами и в гневе удалилась. Грегорио подобрал с земли пробковый шлем, отряхнув и водрузил на голову.

— Ну ты и козел, — прошипел он.

Килиан сжал кулаки и молча последовал за ним. На него накатила новая волна зуда, и он начал яростно чесаться. Брат прав: пора очнуться.

Как и было запланировано, вечером они собрались проводить Дамасо, спокойного пожилого мужчину с мягкими чертами лица. Он возвращался в Испанию, после того как тридцать лет прослужил в колонии врачом. Народу собралось много. С одной стороны расположились «старожилы»: Дамасо, Лоренцо Гарус, Антон, отец Рафаэль, служивший в деревеньке Сарагоса, Грегорио и Сантьяго, еще один бригадир. По другую сторону сидела молодежь: Мануэль, который уже собрался переехать в дом доктора, Хакобо, Килиан, Матео и Марсиал. Пока накрывали на стол, старшие предавались воспоминаниям о первых годах жизни на острове — чинная беседа по всем правилам.

Управляющий предложил Дамасо сказать несколько слов в напутствие остающимся. Килиан почти не слушал: частично из-за щедрых порций «Аспиликуэта Рьоха», шикарного вина, выставленного Гарусом, частично из-за зуда. Но он присоединился к аплодисментам. По мере того как подливали вино, голоса делались громче.

— Ты со всеми попрощался? — прищурившись, спросил Матео, маленький и жилистый мадридец; его тонкие губы под острым носом и щеточкой усов всегда были готовы расплыться в улыбке.

— Думаю, да, — ответил Дамасо.

— Точно? — усмехнулся Марсиал, вечно лохматый увалень под два метра ростом с руками-лопатами; он работал в Йакате вместе с Хакобо.

Доктор с улыбкой покачал головой.

— Все, кто для меня важен, собрались за этим столом.

— Если так, значит, так, — примирительно произнес Сантьяго, примерно ровесник Антона, парень с жидкими волосами и бледным, не тронутым загаром лицом.

— А мне кажется, я знаю кое-кого, кто сегодня ночью очень огорчится, — встрял Хакобо, и молодежь расхохоталась — все, за исключением Килиана.

— Хватит, Хакобо! — прикрикнул на сына Антон, с опаской покосившись на отца Рафаэля. Хакобо поднял руки и с невинным видом пожал плечами.

— Не будьте таким дерзким, юноша! — погрозил пальцем доктор. — Пусть тот, на ком нет греха, первый бросит камень. Так ведь, отец Рафаэль?

Вся компания снова рассмеялась. Отец Рафаэль, дружелюбный круглолицый мужчина, заметно покраснел.

— Разумеется, речь не о вас, падре, — поспешил уточнить Дамасо. — Я просто цитирую Библию. Эти молодчики, — он покачал головой, — полагают, что все мы слеплены из одного теста.

— И посмотрите, куда это их завело, — вскинулся отец Рафаэль. — Я не устану повторять, что чем дольше мужчина обходится без женщин, тем лучше для него самого, его здоровья и кошелька. Но мои слова — что глас вопиющего в пустыне на этой грешной земле. — Он вздохнул и поглядел на Килиана. — Будьте осторожны в выборе компании, юноша. Я про этих молодых негодяев говорю, — добавил он, подмигнув, что вызвало новый приступ хохота.

— Ну что ж, не пора ли на боковую? — Дамасо уперся ладонями в стол и поднялся. — У меня впереди долгий путь.

— Да, я тоже пойду, — поддержал его Антон, позевывая.

Братья переглянулись, подумав об одном и том же. Последнее время отец постоянно был усталый, под глазами пролегли тени. А ведь раньше он никогда не болел, возвращался домой из Африки и работал в поле, как будто и не уезжал.

«Ему нужно выбраться в отпуск, — подумал Килиан. — Или уйти на пенсию и покинуть колонию, как Дамасо».

Старый доктор с каждым обменялся крепким рукопожатием, а затем направился к двери вместе с Гарусом, Антоном, Сантьяго и отцом Рафаэлем. Хакобо тоже ушел, предупредив, что скоро придет. Но не успела за ними закрыться дверь, как Дамасо вдруг вернулся и обратился к Мануэлю:

— Да. Можно дать тебе еще один совет? — Мануэль кивнул. — Это связано с зудом у Килиана. — Доктор сделал паузу, словно хотел убедиться, что его слушают. — Силицилово-йодистая настойка! — произнес он с театральным пафосом.

Глаза Килиана расширились, Мануэль поправил очки и благодарно улыбнулся, подыгрывая Дамасо.

— Пусть натрет все тело на ночь, — добавил доктор, — и все как рукой снимет. Ну, всем приятных сновидений!

— Доброй ночи и легкой дороги, — подхватил Хакобо, вернувшийся с бутылкой виски, которую привез из города. — Мы тут выпьем еще за ваше здоровье, если вы не против.

Дамасо по-дружески хлопнул его по спине и вышел, вспоминая, очевидно, как много ночей провел вот так же.

Хакобо попросил Симона принести стаканы, и Килиан наконец узнал, кто именно будет так сильно переживать из-за отъезда врача. Регина, его подруга последних десять лет.

— Подруга? — промямлил он. — У него что, нет семьи в Испании?

— Именно потому, что есть, — Марсиал подлил ему виски. — Но Испания так далеко…

Килиан припомнил о том, что видел сегодня на плантации, и разговор с братом в пикапе.

— Да, без сомнения, девушки скрашивают нашу жизнь на острове, — поднял стакан Хакобо. — Выпьем за них!

Все выпили, и Килиан спросил:

— А что теперь будет с Региной?

— Что будет? — отозвался Марсиал, воюя с пуговицами на рубашке: вентилятор на потолке совершенно не приносил свежести. — Погрустит пару деньков, а потом найдет себе кого-нибудь еще. Они всегда так делают. Хотя, конечно, ей есть о чем грустить, — добавил он, почесывая ухо. — Ведь она десять лет жила как госпожа. Дамасо был рыцарем, такого и не найдешь.

Килиан созерцал янтарную жидкость в своем стакане. Рыцарь… Десять лет провел с другой женщиной, и теперь вернется в объятья жены, как ни в чем не бывало.

Мануэль исподтишка наблюдал за Килианом. Он мог представить, какие мысли роятся в голове молодого парня, воспитанного в традиции, где адюльтер приравнивается к преступлению. Здесь же секс считался самым обычным делом, как почистить зубы. К таким правилам мужчины привыкали быстро, взять хотя бы брата Килиана. Сам Мануэль, в отличие от приятелей, вел скромную жизнь. В конце концов, у всех свои привычки и потребности.

— А что бывает с детьми, родившимися от этих отношений? — поинтересовался Килиан.

— Таких мало, — тряхнул головой Хакобо.

— Это верно. Цветные знают, как этого избежать, — добавил Грегорио.

— Ну нет, это не так, — резко оборвал его Мануэль. — Просто вы этого не замечаете. Откуда, по-вашему, взялись все эти мулаты Санта-Исабель?

Матео и Марсиал переглянулись и опустили головы, а Хакобо воспользовался паузой, чтобы наполнить стаканы.

— Килиан, обычно дети живут с матерями, а те получают финансовую помощь. Я могу припомнить всего лишь пару случаев, когда детей-мулатов признавали отцы и даже отправляли учиться в Испанию.

— А белый мужчина когда-нибудь женился на чернокожей женщине?

— Не припомню. Но если бы кто-то попытался, то этого чудика вынудили бы вернуться в Испанию.

— Что за чушь! Кому вообще нужно жениться на чернокожих? — хмыкнул Грегорио.

— Смысла никакого, — подтвердил Марсиал, откидываясь на спинку стула. — Они и так дают до похода к алтарю.

Хакобо, Матео и Грегорио понимающе улыбнулись, Мануэль поморщился, а Килиан промолчал.

Грегорио пристально посмотрел на него.

— А что это тебя так заинтересовал этот вопрос? Хочешь попробовать?

Килиан продолжал молчать.

— Отстань от парня, Грегорио! — вмешался Матео, коснувшись руки мужчины.

Тот покосился на него и наклонился вперед.

— Или ты считаешь, Килиан, что твой отец святой? За те годы, что он провел в Фернандо-По, у него должно быть с десяток «минингас», если не больше.

— Грегорио! — более настойчиво произнес Матео, заметив, как побледнел Хакобо.

Одно дело — пошутить, другое — злонамеренно солгать. Антона все знали слишком хорошо, да и мужские разговоры должны иметь рамки дозволенности. Эти правила на острове никто не отменял.

— Возможно, твои братишки-сестрички сейчас бегают по острову, — продолжал Грегорио, мерзко ухмыляясь. — Что бы твоя мать сказала на это?

— Хватит! — рявкнул Хакобо. — Следи за языком! Слышал меня? Это ложь, и все это знают!

— Ладно, расслабься! — бросил Грегорио. — Насколько я знаю, Антон такой же мужчина, как и все остальные.

— Гораздо более, чем ты! — взорвался Мануэль.

— Не зли нас, — пригрозил Матео, поглаживая усы.

— Да это просто шутка, парни, — пошел на попятную Грегорио.

Килиан болтал виски в стакане, потом поднял глаза и ледяным тоном произнес:

— Еще раз оскорбишь мою семью или меня — пожалеешь!

Грегорио фыркнул, поднимаясь.

— У тебя тоже плохо с чувством юмора?

— Хватит, Грегорио! — отрезал Мануэль.

— Да, хватит, — повторил Марсиал, тоже поднимаясь.

— У вас, братья Рабалтуэ, неплохая охрана, — сказал Грегорио. — Но помните: наступит день, когда вас некому будет защитить.

Хакобо шагнул к нему и схватил за руку.

— Угрожаешь нам?

Грегорио вывернулся и вышел, хлопнув дверью.

— Не обращай на него внимания, — сказал Марсиал Килиану. — Раньше он таким не был. Кто знает, отчего у него испортился характер. А так — собака лает, ветер носит.

— Ясно, — тихо ответил Килиан, — но безнаказанным он ушел в последний раз.

Вечером в пятницу Иеремия передал через Симона записку, в которой содержалось приглашение на ужин в дом Хулии. Но Килиан ждал до самого утра субботы, прежде чем рассказать об этом Хакобо. В шесть он спустился во двор, где черные работники выстроились за еженедельным жалованьем. Подходили по одному, получали деньги и оставляли отпечаток пальца в списке. Эта заняло два часа. Килиан заметил, что в очереди рабочие полировали зубы маленькими щеточками из корней растений, что делало их улыбки ослепительными.

Покончив с выплатой жалованья, он разыскал брата и передал ему записку Хулии.

— Умно! — хмыкнул он. — Прислала приглашение тебе, чтобы мы точно пришли. Можно было выбрать любой день — но нет! Она выбрала субботу!

— А что, есть разница?

— Субботний вечер священен для всех, Килиан. Взгляни на людей. Как они рады! Получили деньги, и часть сегодня спустят в Санта-Исабель.

— Так мы поедем или нет?

— Конечно, поедем, а что делать. Ладно, иди заканчивай работу. Надо на неделю списки бригад составить. Тебя уже Грегорио заждался, сегодня он просто душка.

Увидев Килиана, Грегорио поднялся и, стараясь не встречаться с ним взглядом, бросил:

— Ты тут сам справишься, Нельсон тебе поможет.

Списки бригад составлялись в присутствии работников — на бумагах тоже надо было поставить подпись в виде отпечатка пальца. В помощь Нельсону Килиан позвал Симона. Паренек, как всегда, был одет в бежевую рубашку с коротким рукавом и шорты, на ногах — кожаные сандалии. Глаза его сияли вечным азартом и подмечали каждую мелочь вокруг.

Прозвучало очередное имя, и вместе с вызванным встал еще один мужчина, который начал что-то злобно выговаривать.

— Что случилось, Нельсон?

— Он говорит, что Умару ему должен, — вместо Нельсона ответил Симон.

Умару? Имя показалось Килиану знакомым. Он присмотрелся и узнал парня, просившего хинин.

— Почему ты ему должен?

Симон перевел, а сам Килиан понял по жестам парня, что он не собирается ничего отдавать, чем еще больше разозлил мужчину. Остальные рабочие молча слушали перепалку.

— Икон предложил ему услуги своей жены. Тот согласился, а теперь не хочет платить, — сказал Нельсон.

Килиан моргнул и плотно сжал губы, чтобы не улыбнуться.

— То есть Икон одолжил ему свою жену? — Он с интересом взглянул на мужчину. Тот был довольно красив — хорошо сложен, среднего роста, с короткой стрижкой, высокими скулами и ямочками на щеках.

— Так и есть, — подтвердил Нельсон, не моргнув глазом. — Умару холостяк. Холостякам тоже нужны женщины, а женатые мужчины пользуются этим, если их жены не против. И теперь Икон ждет своих денег.

— Деньга, деньга, масса, — закивал Икон.

— Никакой деньга, масса, никакой деньга, — затараторил Умару.

Килиан вздохнул. Он ненавидел быть третейским судьей, но без вмешательства этот спор никогда не закончится.

— Свидетели есть? — спросил он.

Нельсон громко перевел вопрос, и вперед выступил гигант с огромными ручищами.

— Моей говорит, что видел их в лесу. Дважды.

Килиан улыбнулся. Он был рад, что не единственный оказался в щекотливом положении, застав Грегорио с дамой. Попросил дать ему конверты с жалованьем, узнал сумму, вынул ее из конверта Умару и прибавил к жалованью Икона.

— Разговор окончен. — Он передал оба конверта работникам к негодованию одного и радости другого, а потом повернулся к Симону: — Согласен?

Юноша кивнул, и он вздохнул с облегчением.

— Дело закрыто.

В семь часов, когда спускались сумерки, Килиан и Хакобо забрались в пикап и поехали в город.

— Напомни Вальдо сделать, как я сказал! — крикнул Хакобо Иеремии на воротах.

— А что он должен сделать? — поинтересовался Килиан.

— Так, мелочь.

По дороге в Сарагосу Килиан заметил множество рабочих, бредущих с ботинками в руках, явно в хорошем настроении. Они сменили грязную одежду на длинные брюки и белые рубашки.

— Куда это они? — спросил он брата.

— На автобусную остановку. Поедут в Санта-Исабель, чтобы отпраздновать.

— А ботинки зачем сняли? Чтобы не испачкать?

— Чтобы не износить. Они стараются на всем экономить, — он усмехнулся, — но сегодня вечером просадят большую часть выручки на алкоголь и женщин. Кстати, ты уже не так чешешься!

— Похоже, притирка Дамасо работает. Мне ее Мануэль приготовил.

— О! — воскликнул Хакобо. — Опыт решает все!

Килиан кивнул.

— Хакобо, как думаешь, не следует ли папе вернуться домой? — спросил он после паузы. — Отец с каждым днем все сильнее устает. Даже на ужин с нами не поехал, хотя его тоже пригласили.

— Да, согласен. Но он такой упрямый! Я столько раз поднимал эту тему, но папа все время говорит, что знает, что делает, и что в его возрасте уставать — это нормально. Он даже не дал Мануэлю себя осмотреть. Так что не знаю…

Братья припарковали пикап у входа в магазин Рибароса, поднялись по ступенькам и постучали. Спустя всего пару секунд Хулия распахнула дверь настежь и, щебеча, повела их в большую уютную комнату, служившей одновременно и гостиной, и столовой. Килиан блуждал взглядом по стенам, украшенным африканскими пейзажами, красным деревянным копьем длиной два метра и большими раковинами. На открытой полке лежал слоновий бивень, и повсюду были расставлены фигурки из эбенового дерева. Главным напоминанием о Европе был приемник «Грюдинг», а на журнальном столике возле дивана лежали несколько выпусков «Ола!» и «Ридерс Дайджест». Здесь же стояла фотография Пасолобино в рамке, заставившая Килиана улыбнуться.

Хулия предложила братьям популярный островной напиток контрити, пока повар с двумя помощниками заканчивали сервировать стол. Им подали фритамбо, жаркое из антилопы, которое очень понравилось Килиану.

— В следующий раз, когда вы зайдете, я приготовлю вам что-нибудь из наших блюд, — сказала Дженероса, мать Хулии, крупная женщина с нежной кожей и волнистыми волосами до плеч. — У меня есть запасы из Пасолобино, ведь мы не теряем связь.

Родители Хулии (отца звали Эмилио) оказались простыми и радушными людьми. Они долго разговаривали. Хозяева хотели знать, как идут дела в Испании, и Килиан снова пересказал все новости Пасолобино. Дженероса напомнила ему собственную мать, хотя Марианна была молчаливой.

Эмилио, тихий, приятный в общении, хорошо воспитанный человек, от которого Хулия унаследовала ясный взгляд, постоянно улыбался. Он спросил про их отца, которого давно не видел, и, вздохнув, сказал, что Антон стал сдавать.

— Да и мы уже не те. А знаете, как мы были рады, когда впервые здесь оказались. Все было таким ярким, таким необычным! Но теперь дороги замостили, прорыли дренажные канавы… Теперь у нас всё, как в Пасолобино, — вода, электричество, телефон…

Килиан оценил шутку: было не сыскать двух настолько непохожих мест, как его родная деревня и Санта-Исабель. Европейцы, прибывшие из больших городов, может, и не заметили бы разницы, но Килиан, привыкший к деревенской грязи, заметил. Он понимал, почему Дженероса и Эмилио не захотели уехать отсюда. Они смогли дать Хулии отличное образование, подарили обеспеченную жизнь… Возможно, когда-нибудь и он сможет полюбить это место так же, как и ее семья, но сейчас он вздыхал, подмечая давящие на сердце детали: маленький алтарь Девы Марии де Гайянете, покровительницы их деревни, в углу комнаты, образ Мадонны де Пилар, почитаемой в Испании. А под воздействием выдержанного вина, которое Дженероса получила в качестве гостинца из Пасолобино, всколыхнулись воспоминания о праздниках дома.

Хулия все время ужина пыталась привлечь внимание Хакобо шутками и разговорами. Она принарядилась в желто-коричневое платье с коротким рукавом и собрала волосы в элегантный пучок, прическа ей шла. Килиану было обидно, что брат настолько черств, а ведь они могли быть прекрасной парой. Брат был в льняных брюках и белой рубашке, отеняющей загар. Оба молодые и улыбчивые. Но увы. Килиан сочувствовал Хулии, когда замечал надежду в ее взгляде, если Хакобо отвечал ей улыбкой или смехом.

Кофе пили на веранде, выходящей в сад позади дома. Было уже темно, и зажгли керосиновые лампы, вокруг которых тут же начали виться москиты. Ночь выдалась ясная, лунный свет разливался над кронами манго и авокадо. Приятно пахло цветами. Хулия предложила поиграть в карты, но ее родителям хотелось еще поговорить. Эмилио опасался, что свободолюбивые веяния, распространенные в Бельгийском Конго и Кении, достигнут Гвинеи, чем поставят под угрозу его бизнес. Однако Дженероса уверенно и решительно свернула тему: ей это было неинтересно. Килиан был слегка разочарован, поскольку был бы рад рассказать о том, что узнал о движении мау-мау. Но если на то пошло, он не мог представить, что хорошо организованный колониальный мир в ближайшее время даст трещину.

Хакобо стал поглядывать на часы. Наверняка Матео и Марсиал проводят время с большим толком, читал Килиан в его взгляде. Все разрешилось ожидаемо: пришел мальчик и сообщил, что человек из Сампаки, Вальдо, приехал, чтобы забрать масса Килиана и масса Хакобо обратно на плантацию.

— Калабарас устроили вечеринку в бараках, — зачастил Вальдо так воодушевленно, что Килиану показалось, он переигрывает. — А потом началась поножовщина.

— Да они просто звери! — Дженероса перекрестилась. — Они точно из секты каннибалов. Вы слышали? На рынке говорят, что в Рио-Муни съели священника!

— О чем ты, мама?! — возмутилась Хулия, но Хакобо попросил Вальдо рассказывать дальше.

— Несколько человек ранено, — продолжил тот, — а рядом никого из белых, чтобы их урезонить. Даже нового врача!

Хакобо поднялся, попрощался за руку с Эмилио, поцеловал Дженеросу и Хулию и потянул за собой брата, который не переставал благодарить хозяев и заверять, что они придут еще. Хулия вышла проводить их до пикапа, стояла и смотрела, как они грузят велосипед Вальдо в кузов, затем с грустью во взгляде попрощалась. Хакобо рванул с места, но в несколько кварталах остановился, вылез, отдал Вальдо велосипед и передал несколько банкнот.

— Отлично сработано, парень!

Вальдо уехал, довольный легким заработком, а Хакобо, широко улыбаясь, вернулся в пикап.

— Ты негодяй! — с усмешкой выговорил ему Килиан.

— Добро пожаловать в субботнюю Санта-Исабель! — отвечал брат. — Анита Гуау, мы едем!

Он втопил газ и понесся как сумасшедший, а Килиана захлестнуло веселье брата.

— И что за «ола-ола» у нас здесь?

Стоило братьям переступить порог танцзала, как женщина с пышными формами душевно поприветствовала их, протянув руку.

— Как давно вы здесь не были, масса Хакобо! А это, наверное, ваш брат? Заходите и развлекайтесь!

— Вижу, ничего не изменилось. Да, Анита? — Хакобо осмотрелся, взяв ее руку в свою, потом заметил друзей и махнул им. — Гляди, Килиан, даже Мануэль тут! Только вот Дика и Пао не вижу.

— Кого?

— Пару ребят с лесозаготовок из Ваты. Обычно они приезжают по субботам… что ж, выпью-ка я «Белую лошадь», мой любимый виски. Не поверишь, он здесь дешевле пива — вот оно, преимущество открытого порта!

Они подошли к бару, и Килиан отметил, что пьют в основном крепкие напитки. «Осборн», «Фундадор», «501», «Ветеране», «Трее Сепас»… «В любом из домов в Пасолобино такая бутылка стояла бы больше года, а здесь опустошается за несколько секунд», — подумал он.

Пока Хакобо заказывал виски, Килиан разглядывал танцпол. Он был под открытым небом во внутреннем дворе. За танцующими наблюдала ребятня, высыпавшая на балконы соседних домов. Белые и чернокожие мужчины, подхватив черных женщин, одетых по европейской моде, двигались под музыку оркестра из шести человек, извлекавшего бойкие мелодии из барабанов, труб, ксилофона и похожих на тыквы маракасов.

Хакобо передал брату бокал и направился к столику, за которым расположились Мануэль и Марсиал в компании двух симпатичных негритянок. Они смеялись и показывали на Матео, который на танцполе пытался поспеть за партнершей вдвое крупнее его. Марсиал встал, чтобы принести братьям стулья. В наполовину открытом помещении витал запах табака, духов и пота.

— Позвольте представить вам Обу и Сад, — произнес Марсиал. — Они только что прибыли с континента. А это Хакобо и Килиан.

Девушки протянули руки. На миниатюрной Обе было желтое платье с пышной юбкой, завышенной талией с бантом впереди; кучерявые волосы собраны в пучок на европейский манер. Но Килиана больше привлекла Сад; она была высокого роста, и вид у нее был царственный. На руках блестели цветные браслеты, на шее — стеклянные бесы. Одета она была в бледно-розовое платье на пуговицах, с белой отделкой по вырезу и манжетами. Волосы заплетены в многочисленные косички, создававшие затейливую мозаику на голове. Глаза у нее были большие, а губы — полные.

— Хотите потанцевать? — спросила Оба на превосходном испанском.

Марсиал и Хакобо согласились, все четверо отправились на танцпол. Мануэль отправился к бару за напитками, на полпути столкнувшись с Матео, который возвращался за столик в одиночестве. Килиан улыбнулся, отмечая реакцию Хакобо на многообещающие телодвижения Сад; Оба и Марсиал вообще смотрелись комично из-за разницы в возрасте.

— Ох, умираю! — Матео упал на стул, обливаясь потом. — У этих женщин внутри живет дьявол! А ты… ты почему не танцуешь? Просто пригласи одну из них!

— Я не очень люблю танцевать, — признался Килиан.

— Я тоже раньше не любил, но когда отдаешься ритмам дандана, джембе и бонго, чувствуешь себя другим! — Он рассмеялся, заметив удивление Килиана. — Видишь, я даже запомнил, как эти штуки называются. Поначалу они все тамтамы… — Матео потянулся за стаканом, осматриваясь в поисках новой партнерши. — Как же здесь сегодня здорово! Столько новых девушек!

Вернулся Мануэль с напитками.

— Ни за что не поверите! В баре Грегорио с Региной! Недолго же она тосковала! А вы о чем болтаете?

— О барабанах и девушках, — ответил Килиан. — Откуда они?

— Корисканки, нигерийки, фанг, ндове из Рио-Муни… — перечислял Матео. — Отовсюду понемногу…

— И буби?

— Буби — нет, — возразил Мануэль. — Если девушки буби теряют девственность, их наказывают.

— Какое смешение культур в одном месте! — Килиан отчего-то вспомнил историю с Умару. Интересно, он ходит сюда? Наверное, нет. — Значит, это то самое знаменитое место, которое разбавляет унылую неделю?

— Не единственное, но лучшее, — объяснил Матео, поигрывая стаканом в такт мелодии. — Иногда мы ходим в «Рбьякамбу», за собором. Есть еще клуб «Фернандино», но мне он не нравится, потому что там девушки не такие раскованные. Фу ты, ну ты, прям дамы из общества — сама изысканность и скромность!

— Это эквивалент казино для белых, — рассмеялся Мануэль. — Туда ходит чернокожая элита, и там не поощряются танцы белых мужчин с чернокожими женщинами. Здесь же все иначе: на несколько часов мы все равны.

К столу вернулись Марсиал и Сад.

— А куда ваши партнеры делись? — поинтересовался Мануэль.

— Оба решила найти кого-нибудь под свои габариты, — пошутил Марсиал, опускаясь на стул, который аж заскрипел под его весом. — А Хакобо пошел встретиться со старой знакомой. Он сказал, что ты поедешь обратно с нами, Килиан. Да уж, твой брат времени даром не теряет! — добавил он, покачав головой.

Сад придвинулась к Килиану и беззастенчиво коснулась ладонью его бедра. Мужчины обменялись изумленными взглядами, а Килиан занервничал, почувствовав шевеление в штанах. Чтобы отвлечься, он выпалил:

— Я сегодня слышал, что местные съели священника. Какая-то запрещенная секта…

Матео и Марсиал покачали головой, а Мануэль и Сад расхохотались.

— Вы, белые, боитесь, что мы вас съедим? — воскликнула девушка. — И так обретем вашу силу?

Килиан нахмурился, а Мануэль пояснил:

— На континенте есть племена, которые едят горилл. Священник с бородкой-эспаньолкой, как у первых миссионеров, — разновидность гориллы. А еще они едят дипломатов…

Сад кивнула, краем глаза следя за Килианом, который покраснел и залпом осушил стакан.

— Парни, парни! Гляньте, кто пришел! — вдруг встрял Марсиал, привлекая внимание остальных к поистине исполинских размеров женщине в сиреневом платье и на огромных каблуках. — Вот это точно мой размерчик!

Он направился было к красавице, но остановился на полпути. Другой, не менее крупный мужчина предложил ей руку и вывел на танцпол. Марсиал, вздохнув, развернулся и вернулся к столику.

— Это же гигант Моей Египтянин? — посочувствовал Матео.

— Да понял я, понял. Ничего уж не поделаешь. Пойду выпью еще.

Сад настойчиво потянула Килиана за руку.

— Пойдем танцевать.

Килиан позволил вытащить себя на танцпол. Он был рад, что оркестр заиграл «бегин» — медленную румбу. Девушка прижалась к нему, гипнотизируя взглядом, а Килиан был сильно смущен этим. Он ощущал смешанное чувство страха, любопытства и желания. Его прошлый опыт такого рода был связан с публичным домом в Бармоне, куда брат отвел его после ярмарки, чтобы «сделать мужчиной». Затем были мимолетные романчики с девушками, работавшими в домах Пасолобино и Корбеане. Он вспомнил слова Хакобо после первого — увы, неудачного, — раза: «Женщины — как выпивка. Сперва трудно, но когда распробуешь — начнешь ценить».

Со временем Килиан понял, что частично Хакобо был прав, но в отличие от брата он не стремился искать наслаждений слишком часто. Ему нужно было взаимопонимание, пожалуй, даже некое родство душ, пусть и краткосрочное. И эта Сад точно знала, как его увлечь. Было полное ощущение, что ей и правда хочется проводить время именно с ним.

Килиан почувствовал зуд между ног.

— Если хочешь, мы можем отойти, — нежно шепнула девушка.

Они покинули клуб. Рука об руку шли по тихой улочке, пока не достигли ее конца, где дома заканчивались и расстилался ковер зелени. Сад уверенно вела его в густые заросли, где в неверных тенях — Килиан слышал это, — прятались парочки, пока не нашла укромного местечка. Негритянка поглаживала его тело опытной рукой, направляя его собственные руки, куда полагалось, шептала возбуждающие слова на родном языке. Ощутив, что партнер «готов», она легла на землю и раздвинула ноги. Килиан вошел в нее со смешанным чувством стыда и желания. Ни говоря ни слова, он совершал движения, пока не кончил. Ток пронесся по венам, и, скатившись, он несколько минут лежал на земле, пока Сад не дотронулась до его плеча, предлагая подняться. Оба оделись. Килиан пребывал в замешательстве: он все еще не мог прийти в себя от того, что произошло. Сад понимающе улыбнулась, взяла за руку и отвела обратно в клуб. Возле бара они попрощались.

— Буду рада новой встрече! — игриво подмигнула девушка.

Килиан кивнул и заказал себе выпить. Постепенно он отдышался, но не сразу присоединился к друзьям: нужно было еще время. Если они могли говорить о таких вещах, как о чем-то обыденном, то он — нет, но еще больше не хотелось стать объектом для шуточек. Он знал, что все в его окружении: от Хакобо до Мануэля (хотя последний и в меньшей степени) ценили «прелести острова». А теперь и он перестал от них отличаться. Как все быстро и просто! У Килиана кружилась голова. Увидит ли он еще Сад? Станет ли она его подругой? Но они даже парой слов не обменялись! Он не знал ничего о ней, о ее целях в жизни, о ее семье — братьях и сестрах, родителях… Все случилось слишком быстро. Чего она ждала от него? Сказала, что рада с ним снова увидеться… Он будет платить ей еженедельно за «оказание услуг»? Так это работает? Его мучили угрызения совести. Лучше всего будет не возвращаться в клуб какое-то время, а там как пойдет.

Решено.

Килиан пригладил волосы, допил виски и вернулся к столику, делая вид, что ничего не произошло.

— А где же Сад? — В глазах Матео плескалось любопытство.

Килиан пожал плечами.

— Она меня бросила.

— Ах, бедняга! — Марсиал поцокал языком, а потом махнул рукой. — Ну, в другой раз.

Мануэль внимательно всматривался в лицо Килиана, понимая, что парень лжет. Но почему? Наверное, хочет найти девушку своей мечты, что довольно трудно сделать в этом греховном раю.

— Пожалуй, я вернусь в Сампаку, — произнес доктор, вставая. — Ты со мной, Килиан?

Тот сразу согласился.

По дороге назад они в основном молчали. Уже лежа в постели Килиан не мог сомкнуть глаз. А когда все-таки заснул, услышал стоны, доносившиеся из комнаты брата. Как ни странно, ему стало легче. Они с Сад хорошо провели время… Именно — провели время. И это все. За этим ничего не стояло.

На следующее утро Килиан в одиночестве пил кофе в столовой. Вскоре зашел зевающий Хакобо. Заметив брата, он произнес:

— Привет, малыш! Ну как? Ничего общего с девушками из Пасолобино и Бармона?

— Да, — тихо подтвердил Килиан. — Ничего общего.

— Прошлая ночь была моим подарком тебе, — шепнул Хакобо, наклонившись к его уху. — И не благодари. Захочешь еще — можешь съездить сам. — Он нацедил себе кофе, громко зевнул и добавил: — Идешь на утреннюю службу? К счастью, она не на латыни.