Значит, не было бы и меня. Исторический роман

Людмила Гринченко

Действия книги основаны на реальных событиях, происшедших в моей семье на Донбассе во время Великой Отечественной войны. Главная героиня – Катерина, молодая девушка, влюбляется в женатого, любовь оказывается взаимной… Но начинается война, которая сметает всё на своём пути… Убегая от неминуемой гибели, которая грозит не только ей, но и самому дорогому существу на свете, девушка решается пройти пешком тысячи километров в лютый мороз, лишь бы быть подальше от ада, в котором она последнее время живёт.

Глава 3

На следующий день Катерина, закутавшись в сестрин старый пуховый платок и накинув свою шубку, вместе с Ульяной направились в совхоз.

Февраль 1941 года в их местности выдался морозным и снежным. Ульяна взяла лопату и стала откидывать снег, чтобы открыть калитку. Катерина первой пробралась сквозь неё и оказалась почти по пояс в снегу.

— Вот это навалило снегу в конце зимы! — удивленно произнесла Катерина.

— Да, ничего не скажешь. И морозец хороший, аж за нос берёт! Хорошо, что детей сегодня дома оставила, — вздохнув, произнесла Ульяна.

— Сестрёнка, давай и мне лопату. Надо спешить! А то, пока доберёмся, твой председатель кого другого найдёт, — улыбнувшись, сказала Катерина.

Вооружившись лопатами, сёстры двинулись в путь. Совхоз от дома Ульяны находился ни так далеко, надо было пройти всего пару улиц и ещё немного через поле. Но, учитывая то, что снегу намело выше колен, а в некоторых местах по пояс, приходилось орудовать лопатой. Поэтому они шли достаточно долго. Снег скрипел под ногами, забивался к ним в валенки, дорога казалась для Катерины бесконечной. Добравшись, наконец, в совхоз, взмокшие в мороз сёстры, перевели дух.

— Доброе утро, Гаврилович, — первой произнесла Ульяна, вытирая пот со лба.

— Доброе утро, девчата, — ответил мужчина лет шестидесяти с густыми усами, покрытыми лёгкой сединой.

— Здравствуйте, — сказала немного застенчиво Катерина.

— Ульяна Даниловна, это что ль ваша сестра? — спросил председатель, сдвинув рукой набок свою меховую шапку.

— Она самая, — ответила Ульяна. — Знакомьтесь. Это Катерина, а это — Степан Гаврилович, председатель совхоза.

— Очень рада познакомится, — произнесла Катерина и протянула правую руку, чтобы поздороваться.

Степан Гаврилович, протянув ей руку на встречу, ответил:

— Можешь называть меня просто Гаврилович. Так все называют.

— Хорошо, — улыбнувшись, ответила Катерина, еще более раскрасневшись.

— Ну, вот и познакомились. А теперь пойдёмте, я вам кормилиц наших покажу, — предложил он и, махнув рукой, направился в коровник.

Сёстры поспешили за ним.

— Вот смотрите, это Бурёнка. А это Яська. Вот Маланья, — стал перечислять поимённо Степан Гаврилович своих коров, хозяйственно прохаживаясь по стойлу.

Ульяна и Катерина шли за ним и внимательно осматривали бурёнок. Те были разномастные. Имелись и совсем чёрные, и коричневые и белые с пятнами. Одна была толще, другая худее. Одни из них лежали, жуя жвачку, другие завтракали свежим сеном. И почти каждая издавала протяжное «М-у-у!», когда эта делегация проходила рядом.

— Смотрите, тех, кто еще не окатился, доить не надо. А у той, что уже есть телок, ту надо доить три раза в день. Часть молока телёнку, пока мал, а остальное в дело, — продолжил рассказывать Гаврилович.

— Степан Гаврилович, я коров тут у вас больше сотни насчитала! Мы с Катериной с ними вдвоём не справимся, — осматриваясь по сторонам, произнесла Ульяна.

— Понятное дело, — подмигнул председатель, расстёгивая фуфайку. — А вы, то ведь не одни, пойдёмте, я вас с коллективом познакомлю, — добавил он и направился дальше.

Сёстры поспешили за ним. Находясь в помещении, им стало жарко, и они поснимали платки. Хотя тепло в коровнике было обманчивым. Там, конечно, было теплее, чем на улице, но всё равно изо рта шёл пар.

— Доброго здоровья всем, — шутливо произнёс он, подходя к гурьбе людей, живо о чём-то спорящих.

— Ну, наконец-то, Гаврилович! А мы без тебя справиться не можем! — начала с ходу женщина лет сорока пяти, с повязанным вокруг головы платком, словно Солоха у Гоголя.

Это была Анфиса. Про таких говорят, палец в рот не клади! Откусит! Ни баба, а мужик в юбке. И за тяжёлую мужскую работу бралась и за словом в карман не лезла. А на сенокосе наравне с мужиками шла, коса в косу. Бывали случаи, что на мужиков, то с кулаками, то с палкой могла в сердцах пойти. Анфису всё село знало заочно.

— Да, Гаврилович, рассуди нас, — вступил в разговор молодой парень лет тридцати пяти. — Я ей говорю, не надо телят около матери держать. Место в стойле мало, затопчет. А она мне говорит, что если отдельно их посадить, то помёрзнут или с голоду помрут, — продолжил он, продолжая горячий спор.

Степан Гаврилович посмотрел поочерёдно на обоих спорщиков, а в особенности на Анфису, а та была уже готова с кулаками идти на самого председателя. Затем, почесав голову под шапкой, произнёс:

— Анфиса, ты, конечно, права. Если отсадить, то могут и помёрзнуть и с голоду помереть…

Но, разгорячённая женщина не дала ему договорить.

— Я же говорила, что я права! А ты, Антошка, молод и не опытен! — начала радостно она.

— Погоди, Анфиса! Что ж ты за баба такая! Никогда до конца не выслушаешь, — продолжил председатель.

— Прости, Гаврилович, вырвалось… — смущённо произнесла она, но тут же добавила. — А я всё равно права оказалась…

— Анфиска! — уже прикрикнул Степан Гаврилович.

— Молчу, молчу… — пробормотала та, прикрывая свой рот ладонью. — Ну, ничё с собой поделать не могу, само вылетает…

Толпа еле сдержала смех, а председатель неодобрительно посмотрел на Анфиску.

— Но и в стойлах места действительно мало, могут затоптать ненароком. Значит, надо отсадить отдельно и накормить, и обогреть вовремя. Правда, людей маловато, пока…. А похолодает, всех телят по домам, к печкам раздам и там уж, смотрите мне! — пригрозил Гаврилович.

Все сразу замолчали. Никто не хотел к себе в дом скотинку тащить: ответственность большая, да и убирать, следить за ним надо. А председатель человек уважаемый, серьёзный.

— Не переживайте, людей найдём! Главное, что б каждый по совести работал. Для телят больше соломы стелите и убирайте, что б сухо было. Новорожденных через каждые два часа кормить, остальных по требованию. Как за руками тянуться, так значит голодные. А вот, собственно и пополнение, — добавил Степан Гаврилович, указывая рукой на Ульяну и Катерину.

— Здрасте, я Анфиса Петровна, — тут же представила она сама себя.

Ульяна улыбнулась, а сама подумала, что тут знакомиться, когда её все село знает.

— Анфиса, знакомы ведь уже. Это ж я, Ульяна. Мы с тобой летом на картошку ездили, — напомнила она.

— Да, да… Что-то припоминаю, — произнесла Анфиска, уже успев утратить интерес к её персоне.

Она засмотрелась на Катерину, а точнее на Антона, который смотрел на девушку, как кот на сметану.

— А это кто у нас такая красавица? — спросила она.

— Я Катерина, сестра Ульяны, из-под Курска приехала, — смутившись, ответила сама девушка.

Катерина сразу почувствовала на себе заинтересованный взгляд незнакомца, но предпочла сделать вид, что ничего не заметила.

— Катерина, значит. Очень приятно, а я Анфиса Петровна, можно просто Анфиса, — улыбаясь, произнесла та.

— Анфиса Петровна, а ну ка покажи девчатам, что да как. А то время то идёт, а коровы не доены, телята не кормлены. А мы всё тут лясы точим, — напомнил председатель.

Анфиска подбежала к Ульяне и Катерине, как будто вокруг никого больше не было, и, взяв их под руки, пошла, показывать, что от них требуется.

— А вы чего стоите? — спросил с улыбкой Степан Гаврилович, обращаясь к остальным.

Все стразу оживились и тут же направились по своим делам.

— Антон, а ты чего замер? Не уж-то Катерина понравилась? — спросил председатель, глядя как тот провожает взглядом статную фигуру девушки.

— Ты, смотри, не балуй! А то всё твоей Олесе расскажу. Святая баба, памятник ей при жизни должен поставить. И помни: у тебя детишек уже двое, — напомнил по-отечески председатель, хлопая по плечу.

Напоминание о детях и жене вернуло Антона на землю, но на Катерину он глаз всё-таки положил.

Целый день Ульяна и Катерина возились в коровнике. И подоить надо и телят покормить. Коровам и подросшим сена дать, соломки подстелить, воды чистой налить и, конечно же, стойла почистить.… Работать, не переработать. Что говорить вымотались сёстры с непривычки за целый день.

Ульяна работала, как обычно, с полной отдачей, а это было тяжело не заметить.

— Ульяна Даниловна, вы как всегда работаете не покладая рук, — с улыбкой произнёс Степан Гаврилович, издали наблюдая, как та возится с телятами.

— Как могу, — вытирая пот со лба, ответила Ульяна и улыбнулась.

— Как детишки? — поинтересовался он. — А Колька? Хоть чем-нибудь вам помогает?

— Нет. Я его уже больше двух лет не видала, и видеть не желаю, — ответила Ульяна, скинув улыбку со своего лица.

Степан Гаврилович провёл рукой по густым усам, почесал затылок под шапкой и произнёс:

— Да… Паршивец он! И вспоминать о нём не стоит. А ты… баба видная, погоди, кого себе и приглядишь…

— Ой! Не смеши, Гаврилович! Кому нужна баба, которой уже за сорок, да еще и с двумя детьми, — ответила Ульяна, закрывая загородку в стойле.

— А ты не говори так. Я ж говорю, что баба ты видная, глядишь, кто и найдётся, — снова повторился председатель.

Ульяна убрала волосы под платок, немного отряхнула фуфайку от соломы и сказала напрямую:

— Степан Гаврилович, а не ты ли ко мне клинья подбиваешь?!

Тот опешил и сразу смутился, завертел головой по сторонам, чтобы никто не услышал. Тут в коровнике и у рогатых уши есть!

— А что? Я не мужик что ли? — ели сдерживаясь, произнёс председатель.

От таких слов Ульяна оторопела и, сама того не ожидая, рассмеялась.

— Ульянка-а! Скоро домой? Я уже закончила. А то смотри, ветер поднялся и темно уже…, — окликнула не совсем вовремя Катерина.

Ульяна подошла к председателю и, хлопая его по плечу, вздохнув, произнесла:

— Хороший ты человек, Степан Гаврилович, а всё туда же…

Затем она ему улыбнулась и ответила сестре:

— Да!!! Уже идём, я тоже закончила.

Председатель стоял, как вкопанный, наблюдая за сёстрами.

Ульяна подошла к Катерине и обе направились к выходу.

— Ульяна! Не бери в голову! Хоть детям литр молока возьми! — прокричал он вдогонку.

Та, услышав такое предложение, обернулась. Она знала, что и так своих детей в последнее время особо не баловала.

— Спасибо, Степан Григорьевич, возьму, — произнесла она, а сама задумалась.

Может председатель и прав, что ж она двоих детей сама всё тянет. И самой тяжело, да и они не доедают. Дочке сапожки новые на весну нужны… Черт, с этим Колькой! Пусть живёт, как знает! К ней он всё равно не вернётся, да и сама он его на порог не пустит. Возможно и вправду пора о себе подумать, размышляла Ульяна, пробираясь сквозь заметённые сугробы домой.

Катерина плелась рядом, уставшая, но довольная первым рабочим днём.