Кикимора болотная

Людмила Милевская, 2000

Именно с подачи подруги у меня появилась домработница – Жанна. Знай я, чем все это обернется, не пустила бы ее даже на порог! Тем временем моя «Золушка» нашла своего принца и готовилась к свадьбе. Но вдруг, в один из вечеров, Жанна вернулась домой буквально… растерзанной. Мне же предстояло выяснить, кто был виновником вечерней трагедии. И для этого у меня были все основания.

Глава 5

Домой мы приехали значительно раньше, чем намечалось. Евгений встретил нас легким недоумением.

— Так рано? Не понравилось?

— Понравилось, некоторым даже слишком, — бросила я и прямо в бальном наряде отправилась в ванную смывать с себя лицо. — Чего это она такая сердитая? — поинтересовался он у Жанны.

Что было дальше, я видеть уже не могла, но, думаю, она покраснела и потупилась, эта скромница. В наше время бедные девушки выпрыгивают из себя, стараются, не покладая ни рук ни ног, подцепить хоть мало-мальски приличного жениха, а этой сразу бизнесмена подавай, семья которого дружна с самим этим, черт его знает с кем.

Ох, как я зла, как я зла! Вот и делай после этого людям доброй Когда я вышла из ванной, Жанны уже не было. Евгений отпустил ее домой, сославшись на то, что Санька спит, а другие дела подождут.

Мое розовое платье аккуратно висело на стуле. Мундштук и сумочка лежали на столике.

— Какая муха тебя укусила? — спросил Евгений, протягивая мне зажженную сигарету.

— Тамара подложила нам свинью. Она нашла Жанне богатого жениха.

Евгений по достоинству оценил мое сообщение и приуныл, но очень быстро оправился.

— Знаешь, — сказал он, — а я даже буду рад этому. До смерти надоело видеть, как в доме крутится чужая девчонка. Живешь, как на вокзале. В конце концов, я буду тебе помогать. Вот, к примеру, сегодня я перемыл всю посуду и постирал Санькины шорты. Пусть эта Жанна выходит замуж, и фиг с ней.

— Пусть выходит, — согласилась я. Ах, если бы это было так, но вышло гораздо хуже.

На следующее утро я проснулась от того, что Жанна(у нее был свой ключ) включила кофемолку. Возможно, она всегда поступала так, чтобы принести мне в постель свежесваренный кофе, но раньше я этого не замечала.

Или раньше меня это не раздражало. Видимо, у меня прорезался дар предвидения и я уже начала чувствовать, сколько неприятностей мне предстоит пережить из-за этой Жанны. Услышав зудящий звук кофемолки, я взвилась, накинула халат и понеслась на кухню, но, встретив приветливо-покорный взгляд прислуги, смягчилась.

— Я зашла в магазин и купила свежих сливок, — сказала она, после чего я уже не могла высказать своего раздражения и лишь хмыкнула.

— Эти сливки — чистое масло: я налью их вам в кофе, — продолжила Жанна, и уж тут-то я поняла, что все еще ее люблю.

— Сегодня я на два часа отлучусь: нужно забрать ваш костюм из химчистки и сдать туда ковер. Уже договорилась с соседом, он бесплатно подбросит.

Я растаяла окончательно.

— Жанна, зачем самой тащить тяжелый ковер? Позвони — приедут и заберут.

— И сдерут бешеные деньги. Нет уж, лучше отвезу сама, это несложно.

«Ну что взбеленилась, глупая, — подумала я. — Моя Жанна — человек, а не полезное домашнее животное. Пусть поступает как ей лучше, я же буду рада тому, что есть. В конце концов, она уже мне как дочь».

И жизнь наша потекла по-прежнему. Мы стали еще ближе и даже перешли на «ты», как настоящие подруги. Вечерами, когда Евгений уходил на дежурство, мы оставались одни. Жанна садилась в кресло и занималась мелкой починкой одежды Саньки: пришивала пуговицы, крючки и прочее. Я же устраивалась рядом и с великой охотой отвечала на ее вопросы.

— Хочешь знать, что было дальше, милая? А ничего: я была умна, поэтому он не мог время от времени называть меня глупышкой. Это сильно мешало развитию чувств.

A Жанна мотала на ус.

— И вы расстались?

— О да, но я недолго грустила. Гораздо раньше в моей жизни появился безумно красивый нахал. Его комплименты отличались удивительной пошлостью и безнравственностью, в силу чего могли способствовать лишь возбуждению моего полового инстинкта, с которым я и без того не знала, что делать. В том возрасте, естественно. В общем, мы прожили целую жизнь, не вставая с кровати.

— Не вставая с кровати? Сколько же длилась эта жизнь? — изумилась Жанна.

— Уж не помню: то ли месяц, то ли три. Потом я поняла, что это исключительно благодаря тому, что мы не вставали, в противном случае я не продержалась бы и недели.

— И вы расстались?

— Естественно. К тому же выяснилось, что он решительно не готов меня содержать, поскольку по статье вылетел с работы. Была в те времена такая кара.

— И ты осталась одна? — трепещущим голосом спросила крошка.

— Я?! Никогда! Мне ли заниматься такими глупостями? К тому времени новый роман уже громко стучал в мою дверь. Мой новый Ромео, конечно, был значительно старше меня, но зато с моим содержанием не возникало никаких проблем. Я, что называется, как сыр в масле каталась.

— Но что же случилось? Он умер?

— Умер? Боже меня упаси. Только трупов мне не хватало. Он вышел у меня из моды. Я смотрела, как поспешно волосы покидают его глупую голову, и соображала, через сколько лет его лысина положит конец нашим отношениям. Живот и лысина — это то, что я не переношу в мужчинах.

— А нельзя ему было заняться спортом и сделать операцию по пересадке волос? Он же был богат.

— Нет, милочка, нельзя.

— Почему?

— Потому что к тому времени в моей жизни появился «Аквафреш» — тройная защита от всей семьи. За границей я познакомилась с женатым менеджером очень крупной косметической фирмы, с которым могла быть только любовь. Он щедро осыпал меня ею, а заодно — тюбиками зубной пасты. Зубы мои сверкали, как жемчуг… Но Жанна! Почему ты спрашиваешь меня только об этом? Почему тебя интересует только любовь?

Она вспыхнула и потупилась. Сердце мое заныло. Когда же днем позже она сообщила, что ее завтрашний вечер занят, я все поняла.

— Жанна, вы встречаетесь? Она сделала вид, что не поняла. Я вынуждена была идти напролом.

— Жанна, если ты встречаешься с Михаилом, не стоит от меня это скрывать. Лучше усваивай мой опыт, — посоветовала я, втайне мечтая привить своей скромнице настораживающую развязность, от которой Михаил бежал бы так далеко, как это только возможно.

Но Жанна, чистое дитя, ни о чем не подозревая, бросилась мне на шею и радостно закричала:

— Правда? Ты на меня не сердишься? Я могу все рассказать?

— Ну, конечно, милая, — ответила я, отлепив ее от себя и стараясь скрыть недовольство. — Со мной можешь быть предельно откровенна.

И она последовала этому совету. Теперь после каждого свидания с Михаилом она выдавала мне подробный отчет, я же скрепя сердце радовалась за нее и по-матерински вдохновляла на такое, что в народе иначе как распутство и не зовется.

В скором времени воспитание мое возымело плоды: Жанна резко изменилась.

День ото дня она становилась все развязней и развязней. Это не сказывалось на ее работе, нет, днем она была паинька, а вот вечерами превращалась в настоящую бестию. Возвращаясь со свидания, она бежала не домой, а ко мне и тут же во всех красках хвасталась своей победой над Михаилом. Делала она это, развалясь в кресле, закинув ногу на ногу, в одной руке держа банку с пивом, в другой мой мундштук, который, как я поняла, Жанна уже давно считала своим.

Я видела, что дело идет к плохому, но (как люди слабы!) меня это устраивало. Более того, я торжествовала и считала дни до того момента, когда Михаил раскусит мою скромницу и, само собой, разочаруется в ней. Ах, как я этого хотела!

И вот наступил долгожданный день начала конца. Михаил, как обычно, отвез Жанну домой. Она помахала ему из окошка подъезда, мол, все в порядке, никто не обидел. Он успокоился, развернул машину и уехал, а Жанна и не подумала стучать в свою квартиру.

Она тут же помчалась ко мне, плюхнулась в кресло, закинула ногу за ногу, открыла банку пива, сделала несколько глотков, жадно затянулась сигаретой и с гордостью сообщила:

— Свершилось! Признаться, я испугалась.

— Что? Он сделал тебе предложение?

— Да, переспать с ним, — со счастливой улыбкой подтвердила она.

Я охнула, вся обратившись в протест, совершенно забыв, что только этого и желала каких-нибудь десять минут назад. Теперь же я была охвачена праведным гневом. Наглец, да как он смеет! Так поступать с порядочными девушками?!

— И ты согласилась?

Жанна зажмурилась и радостно кивнула.

— Да!

— Это было не-под-ра-жаемо! Это! Ох, какой он мужчина! Я чуть не умерла.

Если посмотреть правде в глаза, я давно уже не девственница, а дама с богатым опытом, но понять Жанну при всем своем желании я не могла. Что тут может быть неподражаемого? И уж тем более, от чего она там собралась умирать?

Особенно, если это происходит в первый раз.

Впрочем, надо внимательней присмотреться к Михаилу. Опыт опытом, но каких только чудес не бывает?

— И на какой ноте вы расстались? — стараясь казаться равнодушной, спросила я.

— На самой оптимистичной! Он проводил меня домой и овладел мною еще раз прямо в подъезде.

— В подъезде? — изумилась я. — Какая была в этом необходимость?

— Страсть! Он обожает таких скромных девушек, как я, и загорается прямо с ходу. Ничего не поделаешь. Представляешь, я в твоем французском платье, он в своем английском костюме, который чуть дешевле его «Мерседеса» и…

Я только ахнула, а Жанна, торжествуя с банкой пива в руке, продолжила:

— Как страсть берет над мужиками верх! Такой сдержанный обычно, а тут словно обезумел. Набросился на меня, кричит: «Хочу!» — и все тут. Даже про костюм забыл, а сам аж дрожит.

— И ты согласилась? — спросила я, едва справляясь с любопытством.

— А кто меня спрашивал? Он буквально изнасиловал меня.

— Просто блеск! — вынуждена была воскликнуть я.

— А ты думала!

— И какова была твоя реакция?

Она с видом умудренной опытом матроны произнесла:

— Знаешь, я где-то читала, что в глубине души каждая женщина мечтает быть изнасилованной.

— Неужели?!

— Точно-точно, но только так, чтобы знать, что это не угрожает ее здоровью и уж тем более жизни. Так вот, могу тебе сказать, что это правда.

Когда он набросился на меня, я искренне оказывала сопротивление, но отдалась ему с таким удовольствием, какого вообще никогда не испытывала. Сама удивилась.

— Неужели?!

— Точно-точно. Приятно, когда мужчина из-за тебя теряет голову, просто звереет. Именно звереет. Он был как сумасшедший.

— Я думаю! Если прямо в подъезде да еще в английском костюме, тут уж об уме говорить не приходится. И как только вам это удалось?

— Стоя.

— Как же стоя? — изумилась я, вспомнив об их значительной разнице в росте.

— Просто. На ступеньку выше поднялась и к стеночке прислонилась. Очень даже ничего. Советую попробовать при случае.

— Ну, милочка, все, что мне нужно, я уже попробовала, — смутилась я. — И что он теперь говорит?

— Говорит, что теперь хочет быть со мной всегда!

— Они все так говорят, главное — разобраться, что при этом имеют в виду, — постаралась я охладить ее пыл, да где там.

Жанна трепетала от любви к Михаилу. Она тут же поведала мне, как искусна сегодня была и в какой восторг привела его своим мастерством.

— И он не удивился? — озадачилась я.

— Нисколечко! Он был счастлив!

— Но где ты всему этому научилась?

— Как «где»? Как же это «где»? Да у тебя же! Ты сама мне все это открыла.

Сказать, что мне сделалось дурно, — это не сказать ничего. Я захлебнулась от презрения к себе. Боже! Какая извращенная у меня фантазия! И все это я вывалила ребенку?! Поверить не могу! Как далеко, оказывается, иногда меня заносит. А я считала себя удовлетворенной, но откуда же это взялось?..

— Жанна, я не могу сказать тебе: «Продолжай в том же духе». «Не вздумай больше так поступать», — я тоже сказать тебе не могу. Но будь осторожна. От этого бывают не только сифилис, гонорея и СПИД, но — что, быть может, еще ужасней — и дети.

Она рассмеялась и, беззаботно махнув рукой, сказала:

— Тем раньше мы поженимся.

— Но ведь речи об этом не было, — напомнила я. — Он сказал лишь, что хочет всегда быть с тобой. Вы лежали в постели?

— Ну да.

— Вот это он и имел в виду. Жанна, умоляю, будь осторожней. Богатые мужчины зачастую безнравственны по отношению к женщинам, особенно, если те бедны. Не попадай в западню. В любом случае, можешь рассчитывать на меня, Всегда помогу и советом, и делом.

Не могу передать, как я была расстроена. Я уже забыла о всех своих планах, такое тяжелое предчувствие охватило меня.

«Если моя глупая Жанна вляпается в беду, никогда не прощу себе этого», — подумала я, недоумевая, как могла я пойти на такую гадость, когда в мире и без меня хватает зла.

Но исправлять что-либо было поздно. Глупо объяснять ей, что пошло сидеть в кресле, закинув ногу на ногу в присутствии пожилой женщины (это я о себе), и уж совсем нехорошо пить пиво по-мужски прямо из банки. Да и вообще, зачем его пить? И мундштук этот дурацкий делает ее похожей на куртизанку, к чему, правда, в большинстве своем женщины и стремятся. И наряды ее чрезмерно дерзки, хоть и берет она их в моем гардеробе. Все плохо! Очень плохо, но теперь ее не переубедить. Она лишь замкнется, а я потеряю над ней контроль.

Я решила по-прежнему разыгрывать из себя опасную соблазнительницу.

Чтобы не терять у нее авторитет, на вопрос, как это было впервые У меня, я тут же сочинила еще одну идиотскую историю.

— Это было в горах. Над пропастью на дереве. На очень толстой ветке. Он чрезвычайно увлекся, а я умирала от страха. Чувствуя, как с каждым движением сползаю к более тонкой части ствола, я с удивительной ясностью осознала, что выражение «сорваться с члена» не является бессмысленной абстракцией. «Еще немного, и это произойдет со мной», — обреченно подумала я, тем самым испортив себе первое впечатление.

— Нет! Нет! — воскликнула Жанна. — Это очень красиво! Мы обязательно попробуем!

«Ну вот, — опечалилась я, — опять научила плохому. Еще, чего доброго, сверзнутся в пропасть, а я буду грызть себя всю оставшуюся жизнь. Впредь буду осторожней, но как быстро меня заносит».

С того дня я полностью поменяла свое мнение относительно судьбы Жанны и теперь мечтала о ее браке с Михаилом. Угрызения совести были ужасны. Я своими руками едва не довела хорошую девушку до безобразия. Да и довела. Один бог знает, захочет теперь Михаил жениться на ней или нет.