Испытание на прочность. Сборник рассказов

Людмила Николаевна Перцевая (2019)

Житейские коллизии постоянно испытывают людей на прочность. Одни при этом оказываются способны на преступления, другие — на подвиги; одни готовы к подвижничеству и любви, другие — к приспособленчеству. Сборник рассказов Людмилы Перцевой именно об этом. Они разные: — страшные, но с убедительными и достоверными подробностями; — остроумные, казалось бы нелепые, но столь знакомые нам по жизни; — фантастичные, но такие притягательные свежим взглядом на нас самих; — смешные и трогательные, заставляющие задуматься о смысле всего сущего. Написано хорошим литературным языком, иронично, но и с глубоким чувством.

3. Удачное замужество

Начальник железнодорожной станции Виктор Петрович овдовел. Похороны, поминки, девятый день прошли в хлопотах и воплях Надиной родни. И лишь к сороковинам он вроде как опомнился и осознал всю громадность своего горя. Дом за эти дни посуровел, и дело даже не в том, что по-прежнему на зеркалах болтались черные тряпки, никто не делал уборку и не раскрывал штор. Просто дети вели себя не как при Наде — не шалили, не ссорились, и даже разговаривали тихо, потерянно. Как будто черная беда всех накрыла и придавила к земле.

Еще сколько-то вдовец сидел, замкнувшись, обдумывая, как вытащить свое пришибленное семейство к жизни и, наконец, отправился на работу. Полдня прошли в суете, как всегда накопилось дел! А ближе к вечеру отправился Виктор Петрович в будочку стрелочниц. Поговорил с дежурившей молодой женщиной, хмурясь от ее жалостливых взглядов, и неожиданно спросил:

— Пойдешь за меня, Катерина? У меня — четверо… Но тебя не обижу.

Катя, помолчав минуту, сказала:

— Да ведь и я с дитём… Дочка у меня.

— Знаю. Все мы тут на виду. Ну, и как решаешь?..

Так она пришла в дом, хлопотливая, безотказная. Против Нади — не такая красавица, не шибко грамотная, но с детьми сошлась быстро. Может, как раз потому, что не было в ней заискивания, попыток строить из себя хозяйку или мать. — Одна беспредельная доброта, понимание детского горя… Мужа, робея, по-прежнему звала Виктором Петровичем, откликаясь на каждое приветливое и доброе слово смущенной светлой улыбкой. Но…сама себе не призналась бы, что из бабского сострадания сразу прониклась к нему ласковой и безоговорочной любовью.

Он же был доволен, что угадал в ней отзывчивое сердце. Конечно, обоим было не до ухаживаний: хлопот — полон рот, успевай, поворачивайся! Но совместная жизнь делает свое дело. Постепенно и он оттаял, после работы спешил домой, даже начал пошучивать, затеял какие-то пристройки к дому — вроде террасы. Что ж удивляться тому, что через год с небольшим Катя родила сына. И ведь чудное дело — работа, колготня, пузо на нос лезет, а Катерина прямо цветет! Соседки, перемывая косточки, только головой качали: «Удачно, видать, Катька замуж вышла, ишь, лётает, ровно ей шестнадцать годков!»

А еще через год Виктор Петрович умер. Инфаркт. Так запоздало, видишь, горе аукнулось. Да и в возрасте был, много старше второй своей жены. На похоронах Катя даже не выла, просто раскачивалась на табуретке из стороны в сторону, держа на руках маленького Витьку. Глядя на нее, безмолвной стайкой стояли у гроба еще пятеро — все девчонки…

Похоронили начальника за счет конторы, еще сколько-то выписали от профсоюза помощи. Но шесть ртов — сама седьмая! Даже раздумывать не приходилось — и Катя пошла опять на станцию, в стрелочницы. Ей посочувствовали и оформили кроме того мыть контору и вокзал. Старшим девочкам Катя сказала: «Дом — на вас, я — в заработчиках. Трудно нам будет, да видно так Бог судил. В школу мне ходить недосуг, сами старайтесь и малым помогайте. Завтра все на огород, без него не прокормимся».

Не мастерица была речи говорить, да в такую минуту мозги хорошо работают: дети ее поняли. На всей улице не было семьи дружнее, чем эта… Хотя пришлось им пережить еще не одну неприятность. Ходили на дом учителя, забегали соседки, и у каждой невольно срывалось: «Катя, да сдай ты их в детдом, эка тягость, где тебе поднять?!» Терпела, отмахивалась, но как-то вывела двух соседок из дома во двор со словами: «Что значит — сдай? Это вам порожняя поллитровка что ли? Видеть вас всех не хочу!»

Так и повелось: взрослых в этом доме почти не бывало, зато ребята с улицы толклись у Черницких весь день. Мамка-то чуть ли не всегда на работе! Свобода!

Как-то профком решил выделить Кате путевку в Крым, дети подросли, уже самостоятельные, побудут одни, пусть баба передохнёт! Катя, стоя в дверях, выслушала председателя и тихо ответила:

— Какой мне курорт… и одеть в люди нечего. Не ровня я этим…курортницам.

Помолчала, отмахнулась от попыток председателя возразить, и неожиданно для себя продолжила:

— Мне и мать говорила, не по себе, девка, дерево гнешь. Как будто без нее я этого не понимала. За детей я шла — им и кстати пришлась. — И опять помолчала. Да вдруг, светлея лицом от неожиданно прорезавшейся улыбки, призналась чужому человеку:

— А полюбил меня Виктор Петрович, ох, как полюбил, какие слова мне говорил…Никто сроду такого счастья не испытывал, как я в эти два года. Мне с высоты этой никогда не упасть, хоть небо на землю рухни! Никакая работа не в тягость, никаких страхов не боюсь. Не надо мне и жалости вашей, пустое это все… Вы бы лучше путевки в пионерлагерь присудили, девчонки обрадуются, да и я передохну.

На том и порешили.

…Зимой объявился старший сын Виктора Петровича, Славка, он уж самостоятельным был на момент смерти матери. А к отцу на похороны не приезжал — простить не мог, что тот так скоро женился. Пришел вроде как проведать сестер, скривил губы на подбежавшего маленького Витьку. Катя хлопотала у стола, готовя угощение для молодого инженера, девчонки шумно делили ленточки, косыночки — подарки брата. Катиной Светке и Витьке подарков не было, только своим сродственницам.

От ужина гость отказался, Кате только и сказал:

— Ну что, выгадала ты от своего замужества, счастлива? Ну, давай, ликуй дальше.

Катя прямо обмерла.

Он ушел, справившись со своей задачей, но на душе было совсем паршиво: хотелось справедливости, а получилось, что сволочь ты, Славка, распоследняя…

С той поры он с каждой зарплаты посылал деньги сестренкам, бывало, и посылки слал, в письмах приписывал:"Катерине передавайте привет, слушайтесь ее, помогайте". Катя молча слушала и так же, не обронив ни слова, уходила на кухню. Не то, чтобы она его простить не могла… Даже и не судила парня за те глупые слова, в сердцах брошенные. Но и себя переломить не могла — не откликалась на его покаянные приветы.