Танец с бубном. Часть 2. Под колпаком

Максим Васильев (2024)

Размеренную жизнь московского топ-менеджера, экс-сотрудника спецслужб Дениса Бугаева нарушает череда событий. Он обнаруживает, что за ним следят, на него совершено покушение, происходит «наезд» на олигарха, интересы которого он защищает. Денис оказывается в запутанной ситуации, не связаны ли эти события с чередой смертей среди руководителей, имеющих непосредственное отношение к акционерному обществу «OIL WEST»? Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Глава 1. ВОЛГИН

Второе февраля, понедельник

Зачем нужно изучать Эниостиль? Для того что бы определить эниотип, а он нужен для понимания мотивов и желаний конкретного человека, чтобы понять, насколько нам вместе будет комфортно общаться. А если человек окажется для вас конфликтером, эниостиль поможет сгладить противоречия и обойти острые углы, что важно, например, при переговорах.

Из лекции А. Панченко.

Предыдущую ночь я провел в обществе Светланы симпатичной девушки, которую подогнало мне брачное агентство «Высший свет». Работает она аудитором в «Альфа» банке.

Светлана — долговязая (180) натуральная блондинка с тонкой кожей и золотистым пушком в интимной зоне, молодое тренированное тело — вполне понятно, хочешь выйти замуж поддерживай форму. У нее бледно-голубые глаза и красивая высокая грудь с розоватыми сосками. Думаю, ей не больше двадцати пяти. Секс, был удивительно прекрасным, как в песне Натали: «и любовь без передышки». Восхитительная ночь. Я заснул только в четыре часа и надеялся проспать до обеда.

Увы, спал я не больше трех часов. На рассвете меня разбудила Света. Не открывая глаз, я слышал, как она вылезает из постели… Тихо щелкнула дверь в ванную.

«Надо вызвать такси», — сквозь сон подумал я, вспомнив, что ехать ей куда-то в район «Чистых прудов». Однако снова заснуть мне так и не удалось. Я слышал шум воды в ванной, потом её раздраженный возглас: что-то громко упало на керамическую плитку.

Дверь ванной распахнулась, на пороге возникла обнаженная Света, с замотанным вокруг головы полотенцем. При каждом шаге белоснежная грудь (между прочим — натуральная, третий размер) подпрыгивала, и я не мог отвести от нее взгляда. Сон пропал окончательно. Света подобрала свою, разбросанную по полу одежду и свалила на стоящий у кровати пуфик. К горлу и низ живота подступила сладкая волна, а член резко налился кровью, я сел на кровати.

Коль не удалось выспаться, то не мешает вспомнить, что сегодня понедельник, а значит меня ждут на еженедельном совещание в департаменте, и служебная машина, наверняка, уже стоит у подъезда. Что ж, придется принять холодный душ чтобы угомонить разбушевавшиеся феромоны.

— Я отвезу тебя, — сказал я, решительно поднимаясь и, по дороге в ванную, чмокнул девушку в щеку…

Она обвивает руки вокруг моей шеи и прижимается всем телом:

— Мы еще увидимся? — шепчет она.

— И довольно скоро…

Я развернулся к ней, ее тело немного качнулось назад, и мы некоторое время стояли, касаясь друг друга грудью, бедрами, животами… От нее пахло сексом, духами «Jadorе» (вспомнил, что в переводе это значит «Я обожаю») и пленительной женственностью.

Она медленно, очень медленно опускается на колени и прижимается губами к напряженному члену:

— Он такой хороший.

Я поднимаю ее голову так, чтобы она смотрела мне прямо в глаза

— Ты тоже

— Хочешь меня? — она смотрит на меня затуманенными глазами и тянется к члену раскрытыми губами.

— Угу, — мычу я, испуская стон, и не нахожу ничего более умного чем спросить: — а работа?

— Подождет…

На совещание я опоздал. Точнее, перенес его на два часа. Как любит говорить Фомин: служебные дела делаются в первую очередь, а вот личные, личные вне очереди. А он как никак, по прошлой жизни, «кап два», старше по званию, и значит я, должен ему верить.

Совещание я провел неровно, то и дело выпадая из процесса. В конце решил признался, и сказал, что мало спал, как будто, этого и так этого не было видно.

Поэтому быстро его закончил и, дождавшись пока сотрудники выйдут из кабинета, предупредив секретаря, что меня ни для кого нет, задремал, откинувшись в кресле и положив ноги на стол.

Мои мысли крутились в замкнутом клубке. Мне снились Света, Лиза и, Адамович. Вернее сначала это была одна Света, колебанье белой груди, как в виденном мной когда-то фильме «История О»: потом Света, Лиза и я оказываемся загородном доме, на огромной кровати; блондинка и брюнетка занимаются любовью, я, как идиот и вуайерист только наблюдаю, и наконец присоединяюсь к ним… Настойчивый стук в дверь, я отрываюсь от интимного процесса, иду открывать, за дверью темная вода и лодка, в ней покачиваясь на волнах. стоит Адамович, он призывно машет рукой, и я вижу, что мы на Волге в Завидово. «Когда ты отдашь мне долг?» — кричу я. Ильич смеется. Неестественно громко! Хохочет! Он бросает в реку несколько упаковок с деньгами, поочередно, друг за другом… они намокают и медленно уходят на дно.

Меня разбудил телефон, и я, не глядя на экран, схватил трубку:

— Слушаю.

— Привет! — раздался голос Волгина. — Не отвлекаю?

— Ты? Никогда, — тепло отозвался я.

— Хотел заехать к тебе, сауну организуешь?

— Не вопрос.

— Тогда в девятнадцать ноль-ноль. Буду с товарищем из УВД ЦАО… Ты просил меня познакомить с кем-нибудь оттуда, решать вопросы стриптиз-клуба?

— Да. Друзья открывают клуб в Златоустьинском переулке.

— Его вотчина.

— Вот спасибо. Он мне уже нужен. Местные товарищи, с «земли», интересуются. Несколько раз заходил участковый, знакомился, и аккуратно пробивал директора насчет «крыши»: «кто да что…», ну ты понимаешь.

— Коля, все порешает.

— Жду, — обрадовался я.

— До вечера. Тогда и наши обсудим дела.

Приятелем Волгина оказался майор из криминальной милиции, звали его Николай: невысокий, тучный, с внимательными глазами. Я, для компании, взял Витковского. Володя, через неделю увольнялся из «Ойл Веста»: ему предложили должность начальника службы безопасности крупного издательства, а главное, дальнейшую карьерную перспективу, уже не связанную с безопасностью. Сработали «конторские» связи, и как не жаль мне было расставаться с заместителем, но перебить такое предложение, не смог. А вот Адамович, отнесся к увольнению Витковского индифферентно, и мне ничего не оставалось, как подписать заявление об увольнении.

В парилке, Николай, назвавшись опытным банщиком, сел рядом с печью и, ковшиком поливал камни, вода, попадая на них мгновенно испарялась, поднимая стену густого пара, и вскоре дышать стало нечем. Желтые доски сауны источали аромат свежеспиленного дерева, к которому примешивался терпкий запах эвкалипта, майор не пожалел эфирных масел. Он был толстым, потным и доброжелательным.

Я сидел, открыв рот, пытаясь вдохнуть, но вместо воздуха в легкие шел горячий пар. «И ведь хороший человек, не скажешь ему: Коля, блядь, остановись, положи ковшик на место» — думал я. Закончив заливать камни, он первым не выдержал, и, красный с головы до пят, выскочил из сауны, следом поднялся Витковский.

— Поляну накрывайте, — только и успел сказать я перед тем, как закрылась дверь.

Мы с Волгиным словно испытывали себя на прочность, кто из нас дольше выдержит.

— Что со спиной? — спросил полковник. — Хромаешь…

— Люмбаго называется. На тренировке — дурак, не разогрелся, перед становой тягой, — Волгин, и сам, в прошлом, неплохой штангист, понимал, о чем я говорю. — Еще по молодости, когда играл в регби, заработал грыжу в пояснице, ну вот, до сих пор периодически напоминает болью, и в ногу отдает. Но в этот раз, действительно, прихватило меня круто, кажется, все болит.

— Правда?

— Что правда? Слышал поговорку: если бы спорт был полезен, то у каждого еврея, дома висел турник, — засмеялся я.

— Мадам заказала тебя дмитровским бандитам… — не меняя тона продолжил Волгин.

— Да ладно, — не поверил я.

— Если тебя немного успокоит, просила лишь попортить здоровье, слегка покалечить….

— Твою мать! Спасибо тебе, — хмуро отозвался я. — Умеешь ты успокоить.

–Затем и приехал, — пожал плечами Волгин.

— Так вот в чем дело, — нахмурился я.

— Не понял?

— Мадам, вчера приезжала в бизнес-центр, супруги делят нажитое непосильным трудом имущество, — я криво усмехнулся. — Теперь понятно, почему она обрадовалась, увидев меня согбенного… Решила, что её злодеи потрудились, раз хромаю.

— Шутки шутками, но охрану возьми, — очень серьезно произнес Волгин.

— Подумаю. Вооружу водителя, сам возьму ствол, пока, думаю, хватит. Не дураки же они, секут поляну, вряд ли решатся на что-то, — я сейчас просто «духарился», и никакой уверенности, что будет именно так, у меня не было. — Пойми, я и правда, не хочу охрану с собой таскать.

— Не шути с этим, — мотнул головой Волгин, испытывающее посмотрел на меня, и положив руку на плечо, с интонацией Саида из «Белого солнца пустыни», добавил: — не надо.

— Окей, — отмахнулся я.

— Денис, похоже ты не понял… Пулю, не боишься получить?

— Боюсь.

— Если, не дай бог, тебя завалят, то чего ради? Сам-то ты как думаешь? Адамович, хоть пальцем шевельнет, в аналогичной ситуации? Поможет тебе? Я его не так хорошо знаю, как ты, но поверь, все коммерсанты одинаковы. Мы для них расходный материал, использовал и выбросил… А если тебя покалечат? Он поможет? Денег он тебе даст, на операцию за границей, когда ты ему больше не станешь нужен? Может он обеспечит тебя и твою семью? Вижу, ты не согласен?

— Скажем так, — подтвердил я, — не совсем согласен. Среди бизнесменов разные встречаются люди…

— И конечно твой Адамович, из красной книги, и принадлежит к редко встречающейся, вымирающей мутации порядочных бизнесменов? — нерадостно посмотрел на меня Волгин

— Надеюсь, — как можно увереннее произнес я.

— Да? — коротко глянул на меня Волгин. — Не попадались мне такие.

Я понимал, что специфика службы в уголовном розыске, не могла не трансформировать восприятие им людей. Да и как по-другому, если ежедневно сталкиваешься с всевозможными пороками, постоянно варишься в негативе — убийства, грабежи, подлость, злость, враньё… Отсюда подозрительность, и стереотипы мышления. Во всех видит потенциальных злодеев.

— Поверь, не стоит он того, — полковник перевел взгляд на печку и добавил: — ни разу не стоит.

— Дружище, а тебе не кажется, что ты подвергся профессиональной деформации? Сверхконтроль, подозрительность и все такое…

— Не кажется. Это называется опыт. Исключений не встречал. Все одним миром мазаны, — Волгин решил вернуть мяч на мою половину: А ты? А ты сам, бывший контрразведчик, — разве не изменился на службе, профдеформации, как говоришь, не задела?

— Не-а. Не успел. К несчастью, а может к счастью, получилось, я наступил на хвост адмиралу из штаба флота, тогда меня серьезно подставили и дали коленкой под зад. Это было самое малое, на что я мог рассчитывать. Худший вариант — срок. Время было стремное, сам помнишь. В обстановке всеобщего развала и повального воровства, — было еще до Сердюкова с Васильевой — люди старались утащить побольше. Вот, тогда, при расследовании хищений оружия, я и задел интересы, одного крученого адмирала, который готовился к пенсии, деньги, прилипали к нему от всего: в том числе и от продажи оружия ОПГ…

— Ты, что, вписался, не зная кто за всем стоит?

— Ну, не совсем. Сначала просили. Потом предупреждали.

— А ты?

— Что я? Я за справедливость.

— Позволь дать тебе совет…

— Догадываюсь, что ты скажешь — отмахнулся я. — И понять я их в общем могу, страна катилась непойми куда, вот и захотели большие звезды, урвать свое. Дачку построить, в виде дворца, да не в Североморске, или там, Мурманске, не-е-т, надо чтобы он стоял на Рублевке. Ну, или, в Сочи. Понимать, я их понимал, но сильно не одобрял. Взяток не брал, ни больших не маленьких, «за державу обидно». Весьма непростые люди увидели, что нарисовался молодой и ретивый опер, что вся их схема летит в тартарары. Но, я не в претензии, как там у Высоцкого: «скажи еще спасибо, что живой».

— Я знаю, Денис, знаю, — хмыкнул он. — Система принципиальных и честных людей не терпит. Всем приходится выбирать, как пройти по канату и не упасть…

Волгин смотрел на меня, глаза его были расфокусированы, очевидно он думал. Потом сказал:

— Дурак ты.

— Ладно тебе. Невозможно оставаться хорошим для всех.

— Иногда бывает, что цена ошибки — пуля.

Стало жарко. Я облизал губы.

— Сейчас, предпочитаю, чтобы меня считали отставным «сапогом».

— Это то, о чем я подумал? — нахмурился Волгин.

— Догадливый ты наш. Ты прав, для дела, бывает выгоднее, когда тебя воспринимают отставным «сапогом»…

Полковник засмеялся:

— И как? Получается?

— А то! Мне, нравится репутация человека «бей-беги». Люди расслабляются, и бывает, что зря…

— Вот и мне показалось, — задумчиво произнес Волгин, — что ты тоже расслабился. Не хочешь думать на два шага вперед.

— Может, ты и прав, — я вытер пот со лба, капли скатывались вниз и щипали глаза. — И на самом деле, оперативная работа, розыск, и связанные с этим движуха, мне нравятся больше, чем работа с бумагами, анализ… Для того чтобы быть хорошим следователем, нужно родиться интровертом.

— Ах вот в чем дело? — ехидно улыбнулся Волгин. — Оказывается все так просто, тебе, как экстраверту, не повезло, и, поэтому думать не хочешь. — Он передернул плечами и съехидничал: — так себе отмазка… недеформированный ты наш.

— Не передергивай… — проворчал я.

— Но даже в этом случае, — продолжил Волгин, не обращая внимания на мои слова, — жизнь одна, и я тебе о-очень рекомендую, чтобы не грохнули в подворотне… — дружелюбно вещал он, — пораскинь мозгами, и прислушайся к моим словам.

— Да ладно тебе. — Мне стало неприятно. Может, потому что правда? По-настоящему то человек обижается только на правду. — Что выросло, то выросло — отмахнулся я.

Горячий пар сауны понемногу рассеивался, его завеса была уже не такой густой.

— Ладно так ладно, сам решай. Что с прослушкой? — сменил тему полковник — Наш джентльменский договор закончится через три дня. Продлеваем?

Я вздохнул:

— Думаю придется закругляться. В пятницу, мы, как раз здесь парились с Ильичом, и я спросил у него…. Завтра узнаю точнее, но, по настрою, заканчиваем… столько дерьма всплывает. Ильич, как мне кажется, утонул в нем, — я вдруг почувствовал, как закружилась голова. — То она нанимает детективов, следить за ним, те разводят лохушку на деньги, — кстати, на его деньги, — то, колдунов сглазить меня, то наоборот приворожить его, постоянно, какие-то прохиндеи, подсовывают ей безумные бизнес-проекты, она на них ведется, и тогда мне приходиться ездить и разбираться… а уж какую чушь несет по телефону, теперь вот еще и на бандитов тратится. Ильич утомился от её бредней, — больная женщина, что тут скажешь, понять его можно. Дело в суде, он пытается мирно договориться.

— Жду до завтра.

— Договорились. Упрел я. Пошли в бассейн, — и, забыв про ногу, лихо соскочил с верхней полки, поскользнулся, невольно прислонился бедром к печи, послышалось легкое шипение, кожа соприкоснулась с раскалённой поверхностью, я почувствовал мгновенную боль от ожога.

«Блин, вроде еще не пили» — подумал я, и хромая, зашлепал босыми ногами по плиточному полу к двери, толкнул массивную ручку.

Вывалившись в обшитый деревянными панелями зал, глубоко вдохнул, по телу пробежал легкий ветерок от кондиционера, высвобождая от жара сауны.

Здесь стоял плетеный стол, на нем пузатая бутылка французского коньяка, литровая бутылка «Царской» водки, штук десять баночного пива «Хайнекен» и много цветных упаковок с нарезкой сыров, сырокопченых колбас, сушеной рыбки и финских чипсов… Витковский, на правах хозяина, суетился вокруг него, раскладывая продукты из «Азбуки вкуса», куда сам, за ними и съездил, раскладывал приборы, расставлял рюмки и стаканы… в общем занимался делом. Рядом со столом, на диване цвета сёмги, с банкой пива в руке, вальяжно развалился майор.

Увидев меня, он добродушно улыбнулся и, приподнявшись всем своим тяжелым телом из-за стола, протянул запотевшую банку пива.

— С легким паром! — почти в унисон, крикнули они.

Тяжело дыша, и махнув рукой, я пошел к бассейну, сбросил простынь и грохнулся в холодную воду, подняв волну и тучу брызг, чтобы затем, как подводная лодка, медленно уйти на глубину.

На следующий день.

На часах было без пяти девять, когда я приехал на работу. Зашел в кабинет, снять пальто и выслушал доклад оперативного дежурного: ночь, в бизнес — центре, и на охраняемых моим ЧОП объектах, прошла без происшествий и, выяснив, что Адамович уже на работе направился к нему.

Новый кабинет шефа, — он недавно съехал из шикарных апартаментов на президентском этаже, — был относительно скромен. Около тридцати квадратных метров и никаких излишеств, — вроде комнаты отдыха с гардеробной, баром, комнаты с ванной и душем, все это осталось в прошлом, в офисе на президентском этаже — здесь стоял только стол руководителя, приставной столик для посетителей и четыре кресла вокруг него. Практически все. На стене, там, где у чиновников висит портрет президента страны, — вместо Медведева, фотография хозяина кабинета, сделанная на презентации «Ойл Веста». Весьма удачная оказалась фотография: черный смокинг, галстук бабочка, волевое лицо, с сигарой в руке. Кто — то из его гостей заметил, что Адамович на ней, похож на Черчилля, с его самой известной фотографии «Рычащий Лев». И правда, отдаленное сходство, вполне улавливалось. Покидая президентские апартаменты, Ильич забрал с собой только эту фотографию.

Конец ознакомительного фрагмента.