Проводник в ад

Максим Владимирович Виноградов, 2020

Гнев, ярость, досада и разочарование. Эти чувства обрушиваются на Нергала, когда он осознает, что миссия далека от завершения. Еще много людей – больших и малых, влиятельных и ничтожных, благородных и убогих – должно умереть, чтобы можно было вздохнуть с облегчением. Потому что дело, выполненное наполовину, остается несделанным! Продолжение крутого криминального боевика в мире фэнтези и стимпанка.

ГЛАВА 2

Глаза Нергала полыхнули настоящим пламенем, прожигая чуть ли не насквозь. Ханс ощутил приступ страха, пробежавшего дрожью по телу с головы до пят. Ощутимая волна жуткой опасности пронеслась по комнате, заставив вздрогнуть даже громадных орков. В нос дохнуло чем-то горелым.

«Неужели он и правда испепеляет взором?» — успел удивиться Краузе.

Отчетливо звякает сталь, а время внезапно застывает. Все двигаются замедленно, как под водой, и лишь убийца невероятно быстр и проворен. Дознаватель видит, как стальные наручники, сковывающие запястья ассасина, падают на пол, оплавленные, как из печки. Нергал поводит спиной, расправляя руки. Левое предплечье заключенного сверкает ярко-красным пламенем.

«Наручи Одина! — понимает Ханс, — Неужто тюремщики не знают обычных магических татуировок?»

Впрочем, эта печать не такая уж и обычная. Чтобы ее заиметь, нужно заплатить поистине неимоверную цену, а уж использовать… Страшно подумать, какая боль терзает руку, когда она раскаляется до температуры, плавящей сталь!

Орки только-только понимают, что происходит нечто из ряда вон. Оба охранника поворачиваются, но слишком медленно, не успевая даже заметить противника.

Рихтер уже рядом. Его ноги по-прежнему скованы, тем нелепее выглядит подскок, заменивший убийце шаг. Рука Нергала ныряет за пояс громиле, выхватывая пулевик. Дуло мгновенно оказывается у зеленого подбородка, громом звучит выстрел, содержимое головы незадачливого охранника растекается по потолку желто-зелеными ошметками.

Раскаленная ладонь врезается второму орку куда-то в пах. Запах горелого мяса усиливается многократно, безумный рев боли оглашает кабинет. Рука убийцы входит внутрь зеленого тела, кромсая органы. Миг — и он отскакивает прочь, зажав в ладони нечто дымящееся. Громадный орк дико воет, ухватившись за обгорелые причиндалы. Он больше не похож на жуткого воина, скорее на скулящую плаксу.

Ханс выхватывает пулевик, но дуло движется настолько медленно, что хочется выругаться от безысходности. Изуродованные тела охранников только начинают падать, оружие мечется между ними, но Рихтер уже давно в другом месте.

Схватив шоковую дубину с груди орка, Нергал прыгает вперед. Вольф, не ожидавший атаки, все же успевает выставить руку, чтобы блокировать удар. Не самая умная мысль — принимать стальную дубину на незащищенную кость, но оборотню все ни по чем. Оружие отскакивает от предплечья, но, не задерживаясь, хитрым пируэтом ныряет над рукой. Рихтер вытягивается, кончик дубинки мельком задевает челюсть Вольфа.

Разносится оглушительный треск разряда, из оружия вырывается яркая искра, оборотень отлетает прочь, отброшенный в стену мощным толчком.

Краузе поворачивается, ведя пулевик перед собой, но в прицеле опять лишь пустота. Тела орков продолжают падать, Вольф сползает по стене.

Нергал выпускает разрядившуюся дубину, и высоким прыжком бросается к столу.

Баурлайтер успевает только приподняться над креслом. В обезумевших глазах тюремщика блуждает безмерное удивление и зарождающийся ужас. Ладонь тянется к отделению стола, где лежит оружие, но все это слишком медленно, слишком поздно.

Рихтер приземляется рядом, руки обхватывают голову Вильгельма и с силой впечатывают в столешницу. Лицо начальника обагряется кровью, изо рта слышится жалобный скулеж. Ладони убийцы крепко держат морду тюремщика, щека дымится от соприкосновения с огненной кожей.

— Тебя заждались в аду! — шипит Нергал.

Резкое усилие, шея громко хрустит, переламываясь пополам, голова Баурлайтера безвольно падает ниц вместе с грузным телом. Рихтер резко разворачивается, оглядывая кабинет.

Пулевик, наконец, настигает убийцу, но тот мягко смещается вниз, вновь уходя с линии прицела. Краузе опускает руку, ассасин мелькает то справа, то слева, приближающееся тело качает безумный маятник, не давая никакой возможности выстрелить прицельно. Спустя секунду слышится щелчок, пальцы пронзает острая боль. Ханс с изумлением глядит на опустевшую ладонь, пулевик будто сам собой переходит во владение к Нергалу.

В следующий миг в горло дознавателя врезаются жесткие пальцы, намертво сдавив трахею. Дыхание выходит с жалостным хрипом, взгляд разом затуманивается, сознание болтается где-то в самом краю реальности, удерживаясь от обморока каким-то чудом.

Ханса ведут, он послушно шагает, не в силах не то что сопротивляться, но даже и пальцем пошевелить без соответствующей команды. Перед глазами — темная муть, в горле взрывается салют из боли и жжения, в ушах молотом стучит пульс, мышцы сводит непонятная судорога. Краузе не может даже стонать, он балансирует на грани жизни и смерти, полностью послушный движениям чужих пальцев. Самые неприятные в жизни ощущения посещают молодого дознавателя — он целиком и полностью во власти недруга, жуткий кукловод держит тонкую нить жизни опасно натянутой, готовый оборвать ее в любой подходящий момент.

Слышатся крики, хлопанье дверей, грохот выстрелов, но для Краузе все это лишь фон. Он шагает в полуобморочном состоянии, целиком сосредоточившись на том, чтобы не дать повода жестким пальцам в собственном горле сжаться чуть сильней. В легких заканчивается кислород, ноги дрожат от непомерной тяжести ослабшего тела, мозг бьется в агонии, Ханс держится из последних сил.

Грохнула стальная дверь, дознаватель вновь ощутил себя в лифте, только теперь аппарат поднимался вверх. Захват на горле немного ослаб, Ханс сумел судорожно вздохнуть. Приоткрытые глаза уперлись в стену, убийца стоял сзади, обхватив шею жертвы рукой.

— Ну здравствуй, дознаватель Краузе, — мрачно прошептал Нергал.

Парень попытался было ответить, но стальные пальцы лишь сильнее сжали трахею, задушив слова на корню.

— Не пытайся говорить, приятель, просто моргай, если согласен, — участливо посоветовал ассасин.

Краузе немного отдышался и старательно моргнул.

— У меня есть к тебе несколько принципиальных вопросов, — продолжил Рихтер, — И от того, как ты ответишь, зависит очень многое… Фактически, твоя судьба.

Он пошевелил пальцами, Ханс застонал, то умирая, то вновь возвращаясь к жизни. Лифт равнодушно гудел моторами, чуть заметное покачивание напоминало о подъеме.

— Первый вопрос, — зловеще произнес убийца, — Ты устроил засаду в поезде?

Ханс застыл, изо всех сил стараясь не закрывать глаз. Недостаток такой системы общения на лицо: они не уговорились об отрицательном ответе. А как моргнуть «нет» Краузе не придумал.

— Хорошо… — с сомнением процедил Нергал, — Но ты явно знал о засаде?

Теперь Хансу пришлось волей-неволей согласиться. Он старательно мигнул, пытаясь проглотить скопившуюся во рту слюну.

— Знал… Значит ты знаешь и то, кто устроил засаду, так?

Глаза моргнули, убийца довольно крякнул.

— Ладно, спрошу, если понадобится.

Краузе ощутил, как его мучитель придвинулся вплотную, тяжелое дыхание ударило прямиком в ухо.

— А знаешь, почему я оставил тебя в живых? — вкрадчиво поинтересовался Нергал, — Да потому что убить тебя легче простого, можно оформить в любой нужный момент. Так что живи пока.

Пальцы убийцы сомкнулись, Ханс дернулся, ощущая, как сознание улетает прочь. Он с огромным облегчением увидел быстро приближающийся пол и отрубился, погрузившись во тьму.

Ян Крюгер, по прозвищу Стрелок, терпеливо ждал у двери лифта. Он прибыл на базу вместе с Боссом и Клыком, но вниз, непосредственно в Шпандау его не взяли.

«Двоих будет достаточно, — заявил Краузе, — И в любом случае кому-то нужно дежурить у входа.»

Смысл дежурства Ян не уловил, но спорить не стал. В конце концов, он новичок в команде, не пришло еще время качать права. К тому же, как успел убедиться новоявленный агент спецгвардии, Босс ошибался крайне редко. Можно сказать — никогда.

Здесь же, рядом стоял пост из двух бойцов, отряженных на охрану лифта. Стрелок уже пытался разговорить служивых, но те лишь неприветливо пялились, не отвечая на дружелюбные реплики. Все с ними понятно — служба, одно слово.

Жутко хотелось курить, но Ханс запретил.

«Лучше бухай! — наставлял Босс, — К алкоголизму ты не расположен, а выпивка поможет на некоторое время отбить тягу к тяжелым наркотикам.»

Стрелок почесал предплечье. Вены до сих пор покрыты синяками, заместительная терапия еле справляется с губительным пристрастием. Даже магия не работает, пасуя там, где в ход идут глубинные силы организма. Наверное, могла бы помочь алхимия, но Ян хорошо понимал, что невозможно одним махом и без следа снять все последствия пагубной привычки.

К тому же, мучения являлись своеобразным искуплением вины. Несколько лет подряд Стрелок работал на ныне покойного Кроу, бывшего начальника тайной полиции. Порой приходилось совершать жуткие вещи, и все ради очередной дозы «пыльцы», на которою Яна подсадили прочно, надежно и, казалось, безвозвратно. А вот гляди ж ты…

Теперь Стрелок совсем в другой, можно сказать конкурирующей конторе. Успешно борется с наркоманией, изредка заливаясь водкой и подобной дрянью. А Кроу мертв. И убил его как раз тот персонаж, что тогда пощадил Яна.

«Хер с тобой, живи пока что!» — произнес тогда убийца, и это был один из самых страшных моментов в памяти Крюгера.

Потому что на лице ассасина он прочитал некое раздражение от того, что не удалось забрать еще одну жизнь. Воспоминания о той встрече до сих пор заставляют сердце биться учащенно, в душе невольно рождается такой простой и понятный страх. Страх того, что «пока что» закончится.

Тем страннее осознавать, что сюда, в величайшую тюрьму Республики, спецгвардия явилась ровно за тем, чтобы навестить того самого убийцу. Какая все-таки ироничная штука — жизнь…

Загудел лифт, поднимаясь кверху. Ян приосанился, поправляя пулевики. Похоже, аудиенция в Шпандау окончена, можно сваливать из неблагоприятного места.

Кабина поднималась мучительно долго, не меньше пяти минут. За это время Стрелок успел и почесаться, и поковырять в зубах, и еще раз посмотреть на постовых.

Наконец, дверь лифта с глухим скрипом отошла в сторону. Челюсть Яна отвисла, пулевик сам собой взлетел в разом вспотевшую ладонь. Позади раздались удивленные возгласы бойцов. Потому что в кабине находилось только одно единственное бесчувственное тело. Упершись лицом в пол и широко раскинув руки, валялся никто иной, как Ханс Краузе.

— Твою дивизию! — ошарашенно пробормотал Ян.

Никто не успел сдвинуться с места, дверь лестничной площадки распахнулась и оттуда выскочил Вольф, как чертик из табакерки. Он был очень зол, волосы взъерошены, глаза сверкали яростью, на подбородке наливался свежий фингал, но дыхание даже не сбилось. Словно оборотень не преодолел только что несколько сотен метров бегом вверх по лестнице.

Одного быстрого взгляда хватило, чтобы оценить ситуацию, Вольф молниеносно оказался у лифта. Он склонился над телом, пальцы умело ткнулись в сонную артерию, проверяя пульс.

— Живой! — облегченно выдохнул оборотень.

Он поднял Ханса мощным движением, Ян засуетился, не зная, чем помочь. Вольф вынес бесчувственное тело из кабины, бережно опустил на пол, положив головой на свернутый плащ.

— Заблокируйте лифт! — рявкнул он с таким напором, что солдаты невольно засуетились, — Приведите Краузе в чувства! И объявляйте общую тревогу!

Не дожидаясь, пока приказания будут исполнены, оборотень метнулся к двери, призывно махнув рукой.

— Стрелок! Мы с тобой на технический этаж. Возьмем гада!

— Что, пешком? — возмутился Ян.

Не утруждая себя ответом, Вольф скрылся за дверью. Стрелок бросился следом за внушительной фигурой, с легкостью преодолевающей лестничный пролет за один прыжок.

Едва дверь закрылась за двумя агентами, как в лифте показался еще один силуэт. Он мягко спрыгнул с потолка, словно сгустившись из серых теней, благо размеры кабины позволяли спрятать там хоть слона. Нергал бесшумно шагнул, выбравшись из лифта, цепкий взгляд обежал помещение.

Двое солдат склонились над дознавателем, все еще не пришедшим в сознание. Оба вооружены, но пулевики в кобуре, их еще нужно достать и изготовить к стрельбе. В сторону подъемника горе-часовые даже не оглядывались, а зря.

Они так ничего и не поняли, настолько быстро произошли последующие события. Ни единый звук не выдал приближения противника, а потом стало уже поздно. Сильный удар обрушился на затылок первого бойца, надежно свалив его с ног. Второй поднял взгляд, успев заметить огонь желтых глаз и стремительные движения жилистого тела. Безжалостная рука сдавила горло, солдат пару раз дернулся и затих с характерным хрипом.

Теперь на полу рядком расположились три тела.

Рихтер неторопливо огляделся.

Первым делом в его распоряжение перешли пулевики, затем убийца принялся стягивать с наиболее рослого бойца обувь. Нацепив военные ботинки, Нергал прошелся, лицо недовольно сморщилось — слишком тесно большим пальцам. Но это в любом случае лучше, чем бегать зимой босиком.

Выглянув за дверь, ассасин убедился, что на улице лежит снег. Осадков выпало достаточно, сугробы поднялись едва не до пояса. Лишь прочищенные дорожки между строениями чернели пятнами асфальта. Пахнуло морозным воздухом, темные тучи у горизонта предупреждали о приближении бури. Людей не видно, но судя по звукам, вокруг обычная дневная суета военной базы, тревогу никто еще не объявил. Переговариваются солдаты, где-то покрикивает офицер, слышен звон тарелок и рокот проезжающего грузовика.

А вот это уже интересно. Рихтер понятия не имел, где находится, но, если здесь вояки, значит наверняка есть и мехмобильный ангар. Чтобы смотаться отсюда, потребуется нечто повышенной проходимости.

Вернувшись внутрь, Нергал снял с незадачливого бойца бушлат, шапку и теплый свитер. Немного коротковато, но лучше, чем ничего. В этой одежде его с легкостью можно принять за растрепанного солдафона. Задумчивый взгляд еще раз обежал помещение, задержавшись на бесчувственном дознавателе.

Покачав головой, Рихтер вышел прочь. Дверь скрипнула, закрывшись не до конца, в комнату влетел зимний ветер, раскидав целый ворох снега. Одинокая снежинка опустилась на лицо Ханса, заставив человека вздрогнуть. Подождав секунду, льдинка сбежала по щеке тонкой каплей. Краузе медленно открыл глаза.