Танаис. Тайга

Марат Байпаков

770 год до нашей эры. Алтай. Племена северных выбрали вождём Адму, жену великого Таргетая. Адму предстоит посольство в долину. Впереди долгий путь через опасную тайгу. Какие испытания ждут вождя северных и её попутчиков? Сможет ли Адму заручиться поддержкой вождей долины в надвигающейся войне с таёжными племенами?

Глава 5. Встреча у озера

Пять дней спустя

— Совет пятисот удался нам. Адму дорогая, но за чьи интересы хлопочешь? Ради нас стараешься али как? — Проговорив давно обдумываемое, Полакка протянул глубокую миску с кислым кобыльим молоком вождю.

Адму, в крашеной зелёной шубе из соболя, приняла напиток, двумя жадными глотками осушила миску и протянула пустую Полакке. Тот наполнил снова. Дева-вождь северных собралась было что-то сказать склонившемуся над ней Полакке, как вдруг на поляне, окружённой могучими кедрами-великанами, показалась Ранха. Её лицо, по обыкновению непроницаемо-суровое, теперь выражало обеспокоенность. Ранха встала перед Адму и Полаккой, глянула на жреца, лежащего на шкурах с закрытыми глазами и раскинувшего в блаженстве руки, и указала на север.

— Двое, таёжные. Только двое. Муж лет тридцати, выше меня на голову, и подросток лет двенадцати, мне по плечо. По виду охотники. Два лука, копьё. Доспехов и щитов нет. При них лодка. Что делать?

Жрец мгновенно поднялся с лежанки. Молча раскрыл расшитый узорами горит, что почивал по правую руку, вынул короткий лук. Из дорожной поясной сумы достал тетиву и быстро натянул. Надел костяной напёрсток для стрел. Его примеру последовали Адму, Полакка и Ранха. Тростниковые стрелы с листовыми бронзовыми наконечниками изготовились к бранному труду. Четыре тени в кожаных доспехах тихо проследовали меж спокойных кедров к шумной реке.

Двое мужчин грелись у костра, сидя на выбеленном стволе дерева. Некогда могучее украшение тайги стало жертвой игривой реки. Поток вырвал с корнем огромную сосну, вдоволь наигравшись, переломав ветви и сорвав кору, выбросил на песок. Давно погибшее величественное дерево лежало корнями к кедрам, поломанными руками-ветками укоряло могучую реку. Взоры мужчин были беспечно устремлены в сторону реки. Тот, что постарше, сгорбившись, устало вытянул к огню ноги и сосредоточенно ел. Подросток много говорил, размахивал руками, в которых сжимал обглоданные рёбра, и часто смеялся. Его заливистый хохот был слышен сквозь шум реки. Над костром на жерди-вертеле красовалась хорошо прожаренная туша кабана.

— Эй вы, двое! Встать!

Гладкий речной камешек ударил по темени одного из пирующих. Мужчина вздрогнул всем телом, вскочил и обернулся. Подросток опустил руки, повернул голову.

— Таёжными будете? — Клевец в руке Адму хищно поднялся к левому плечу. Властным голосом она словно бы вела допрос на суде.

Муж обвёл взглядом кедровый лес, тяжело выдохнул и опустил глаза. Подросток встал.

— Сядь! — послышался резкий приказ. Мальчик понуро повиновался.

— Мы таёжные… — заговорил печально муж, не поднимая головы.

— О! Да ты и наш язык понимаешь. — Адму изготовилась к атаке. — А что ты, таёжный, не видел наших оленных камней?

— Видел камни ваши с узорами…

Муж нехотя оторвал взгляд от земли, хмуро посмотрел во враждебный лес, из которого не спеша выходил Полакка. Бронзовый наконечник стрелы игриво поблёскивал на солнце. В десяти шагах от Адму Полакка вложил стрелу в зубы, повесил лук на плечо, из-за пояса его показался обнажённый железный клевец. Полакка шагнул к костру, глянул в огонь, выдернул из ножен подростка короткий кинжал. Подошёл со спины к таёжному мужу, поднял зачехлённое копьё и пронзительно свистнул в небо. Из-за кедров показались Ранха и жрец.

Крепкое таёжное копьё угрожающе ткнулось в рёбра прежнего хозяина. Муж поморщился, но рта не раскрыл.

— На колени, таёжные! — приказала Адму.

Незваные гости упали на колени, подняли к небу руки. Минута — и оба горе-охотника лежали возле костра, туго связанные конопляной верёвкой.

— Ранха, вернись на поляну, прибери.

Адму с силой наступила меховым сапогом на грудь подростка. Заглянула в его испуганные глаза. Муж с кляпом во рту гневно замычал. Дева-следопыт подняла правый кулак, повернулась и пустилась бегом. Клевец заснул в подвязке на поясе Адму, но кинжал в её руке принялся рисовать странные фигуры, от глаз мужа до глаз подростка.

Дева-вождь обернулась. Встретилась взглядом с насмешливыми глазами жреца из долины.

— Помнишь, достопочтенный, владельца этого кинжала?

В ответ жрец широко улыбнулся и кивнул. Вождь северных глянула на связанного таёжного мужа.

— У нас, враг мой, был славный Савлий, который хотел… — Адму сняла ногу с груди подростка. — То, что Савлий хотел, мы и испробуем на вас двоих.

Адму приложилась губами к кинжалу, что-то прошептала ему и убрала в ножны. Медленно раскрыла дорожную суму. Вынула бронзовое зеркало. Обернулась к светилу, показала зеркало полуденному солнцу.

— Так вот, таёжные воры… — Зеркало нависло над лицами связанных охотников. — Хотите ли вы, нарушители наших границ, перед смертью принять веру нашу? — Не дожидаясь ответа, гневным шёпотом бросила: — Закрыть глаза, если примете мои слова!

Подросток быстро повернул лицо к зрелому мужу. Приподнял голову, силясь разглядеть глаза, прикрытые косами. Таёжный муж плотно смежил веки. Подросток последовал его примеру. Адму обернулась к жрецу, тот поднял густые чёрные брови.

— Савлий пока что прав… — Адму осторожно вынула кляп изо рта зрелого мужа. Заговорила тоном допроса: — Что у меня в руках?

Таёжный указал взглядом на светило. Полакка и жрец, не сговариваясь, хлопнули в ладоши.

— Да ты ещё и сметлив! — Адму одарила мужа надменной улыбкой и указала на золотую гривну. — Что у меня на шее?

Таёжный муж слегка задумался и неуверенно произнёс:

— Ранг в племени? — И уже увереннее добавил: — Ты вождь северных племён!

— Целуй!

Зеркало приблизилось к лицу охотника. Таёжный муж приподнял голову и звонко поцеловал наполированную бронзу. Зеркало проследовало к губам подростка. Тот замычал.

— Ах, да… — Адму вынула кляп.

— Мой вождь, ты славный уговорщик, — молвил довольным тоном жрец за спиной Адму. Она быстро обернулась. — Дозволь мне продолжить? Ой какие серьёзные намечаются дела.

Получив зеркало, жрец почтительно коснулся бронзой плеча вождя северных.

Адму перешагнула через подростка и села ровно на то место, где ранее сидел таёжный муж. Наклонилась, подняла речной камешек, отёрла его от пыли и спрятала в суме. Из ножен показался кинжал.

— Мой вождь? — Полакка, завидев приготовления Адму к трапезе, решительно зашагал к ней, вонзил копьё в землю, срезал три тонких и длинных куска мяса с кабаньей ноги.

— Хорошо приготовил еду, — не оборачиваясь к пленникам, бросила Адму. Рука её погладила выбеленный ствол поваленного дерева. — И место нагрел. Мёртвым древом костёр растопил. Дерево, дерево ты…

На тех словах жрец добродушно улыбнулся, протёр зеркало от влажных следов поцелуев кожаным нарукавником доспеха и заговорил торжественным тоном, пристально глядя в глаза зрелому мужу:

— Повторяйте за мной… — Таёжные закивали. Полакка, срезав добрый ломоть мяса с ноги кабана, показал еду жрецу. Тот улыбнулся. — Верую в Богов…

— Веруем в Богов! — бодро подхватили пленники.

Жрец остановился, посмотрел в затылок Адму. Та, не оборачиваясь, подняла правую руку. Жрец продолжил:

— Веруем в три мира. Верхний мир, что для Богов светлых, средний мир, что для людей, и нижний мир, что создан для Богов тёмных и ушедших… предков и духов!

Без запинки и без ошибок таёжные охотники вторили словам жреца. Закончив с обращением связанных, жрец передал зеркало вождю и, с благодарностью приложив правую ладонь к груди, принял от Полакки ломоть мяса.

— Кто он тебе? — Жрец указал на подростка.

— Сын. Единственный. Благодарю за подаренное, — твёрдым голосом негромко отозвался охотник.

— Только волею вождя северных ты познал сокровенное. Я бы никогда… — Жрец смерил равнодушным взглядом подростка и принялся за еду.

— Мне есть что вам сказать, вождь, жрец и знать… — неожиданно заговорил таёжный муж.

— Напоследок? Это ты, таёжный вор, забыл добавить? — резко оборвал его речь рассерженный Полакка.

— Да-да, напоследок, — мрачно откликнулся таёжный охотник и замолчал.

— Пусть говорит, — не оборачиваясь, едва слышно уронила Адму. Полакка срезал три тонкие полоски мяса и протянул вождю.

— Мы не будем воевать с вами…

Нет, совсем не таких слов ожидали добрые северных. Мольбы о милости — возможно, слёзных уговоров, речей сожаления о своих осиротевших семьях — но никак не слов, созвучных с собственными тайными думами. Все трое одновременно посмотрели на лежащего таёжного мужа. Завладев общим вниманием, пленник заговорил неспешно, тщательно подбирая слова:

— Мы не порушим мира с вами. Не ищите союза против нас с долиной. Юг тайги — с миром для вас. Юг не ссорился с вождём Таргетаем во вторую войну.

— Откуда знаешь, что мы послы? — Полакка покинул почётное место возле вождя и встал над связанным. Словно грозовая туча, навис с обнажённым кинжалом. Жир с бронзы оскорбительно закапал на кожаную куртку таёжного.

— Вы же в долину идёте? То, что сейчас сказал, — не только мои слова, но и думы добрых таёжных. — Связанный утратил страх, его голос был ровен и твёрд. Подросток же плотно закрыл глаза и сжался, словно ожидая побоев.

Полакка задумчиво посмотрел в глаза Адму.

— Я проведу вас к нашим вождям. Я проведу вас в зимнюю ставку таёжных. Поговорите с вождями, перед тем как рушить мир. Поговорите честно. Без обид для нас. — Таёжный муж не просил, но с достоинством предлагал.

— Ты что, вор, никак с нами торг дерзко ведёшь? Видно, позабыл, где мы тебя, красоту таёжную, отловили? — не отрывая взгляда от Адму, надменным тоном бросил сквозь зубы Полакка. Рука его потянулась к клевцу на поясе. — Обмена не будет!

— Вор и торговец! Нагловато жизнь выторговываешь. Щас развесим тебя на кедрах — вот и весь сказ. Ты и твоя поросль пойдёте на корм птицам. — Жрец из долины подбоченился и легко засмеялся. Полакка смех союзника поддержал. Только в его хохоте слышалась злая гордыня.

Полакка вонзил кинжал в тушу, развёл в стороны руки, хлопнул себя по бёдрам. Добавил скороговоркой, глядя в глаза жрецу и оскорбительно указывая левой рукой на связанных:

— Ну ты только посмотри! Добыл нашего вкусного кабана! И хотел единолично съесть, у нас же в гостях, не спросивши согласия хозяев.

Адму высоко подняла правую руку. Полакка одной рукой резко выдернул из кабана кинжал, другой крепко сжал бронзу, что спала в ножнах на поясе, но почему-то не вынул клевец. Вождь северных поднялась с дерева, обошла сухой ствол с торчащими обрубками давно безжизненных ветвей и встала над связанными.