Храм Крови. Легенды Пурпурного Города

Маргарита Кристэль

Кристабель – воплощение темных желаний стремящегося к запретному плоду человечества. Она – вампир, королева Пурпурного Города, который давным-давно отринул Бога. Когда Кристабель влюбляется в Кристиана, они понимают, что встреча их неслучайна. Вампиры из тайного общества Храм Крови мечтают уничтожить Пурпурный Город, и помешать им, согласно пророчеству, могут лишь двое влюбленных друг в друга бессмертных. Докажут ли герои, что Любовь способна победить Смерть, ведь «… смерти нет, когда любишь»?

Глава 5

Встреча

«Зло парализует нас, пока мы его не распознаем».

Г. Бёлль «Крест без любви»

Кристиан открыл глаза и обнаружил себя на кровати Анжа. К нему склонились перепуганные лица друзей. Как оказалось, он потерял сознание, и они около получаса приводили его в чувство.

— Полчаса? А мне показалось, это длилось несколько минут, — вырвалось у него.

— Что длилось? — удивленно спросил Анж.

Кристиан не стал отпираться и описал друзьям оба своих видения — пожар, охвативший город, и прекрасную незнакомку в странном доме с витражами и свечами.

— Я ее знаю, — едва шевеля губами, заключил свой рассказ Кристиан.

— Что? — в один голос воскликнули Анж и Тэйн.

Ему хотелось кричать, упасть на колени, кататься по полу, но он едва мог пошевелить пальцем — он физически ощущал, что на него навалилось что-то, чего он не в силах вынести. Он молчал и беспомощно смотрел на них. Тэйн подошел к нему вплотную и начал трясти его за плечи.

— Повтори, что ты сейчас сказал, — произнес он, до боли стискивая непривычно горячие запястья Кристиана и пристально глядя ему в глаза.

— Я лучше покажу, — ответил тот голосом обреченного и встал с кровати…

Он шел в сторону «Серебра и метала», игнорируя расспросы друзей, спешивших следом. В глубине души он понимал, что будет лучше, если он попытается вычеркнуть из памяти сегодняшний вечер и больше никогда не переступит порога клуба, потому что случившееся слишком запредельно, слишком ужасающе для человеческой психики. Но он знал, что теперь в любом случае не сможет спать спокойно. Судьба не оставляла ему выбора…

…На следующий день он отказался встать с кровати и пойти в колледж, как дядя ни будил его. Он был уверен, что не поймет ни слова из того, что будут говорить преподаватели. Его мучили головная боль и похмелье. Вчера в клубе, снова увидев незнакомку из своего видения, он напился до беспамятства. Она весь вечер флиртовала с каким-то типом, а ближе к полуночи они оба каким-то незаметным для Криса образом исчезли. Всю ночь он повторял терпеливо слушавшим его Тэйну и Анжу свой рассказ о видении, которое было словно средоточием всех тех снов о ней, которые снились ему в последние пять лет, — с тех пор, как он переехал в Пурпурный Город. И лишь недавно, месяц назад, в день своего рождения, он встретил в клубе девушку из плоти и крови, как две капли воды похожую на неземную фею из его сновидений. Эта встреча и обрадовала, и повергла в шок, и он никому не смел рассказать о ней. Но теперь, после того видения, которое было слишком ярким и правдоподобным, чтобы быть сном; после того, как незнакомка снова предстала ему в своем настоящем облике — не как прекрасная земная девушка, какой он видел ее в клубе, но как неземной ангел его сновидений, хотя это был не сон; — после того, как открыла ему свое имя, он больше не мог держать все это в себе.

Придя домой на рассвете, он грезил ею до полудня, вновь и вновь шепча ее имя. Ни будильник, ни уговоры дяди Адлэя не могли заставить его открыть глаза и расстаться с желанным образом. Наконец, он проснулся сам, томимый каким-то бессознательным побуждением. Оно же заставило его как можно скорее покинуть дом. Он и сам не знал, куда идет и чего ищет; знал лишь, что оставаться в четырех стенах не может, — иначе просто сойдет с ума.

Стоял пасмурный осенний день. Небо было затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, которые время от времени прорезали серебристые трезубцы зловещих молний. Казалось, еще немного и они заденут готический шпиль церкви, который, словно навстречу ненастью, устремился в негодующие небеса. Церковь, четко выделявшаяся на их грязно-сером фоне, будто была покрыта буро-коричневыми пятнами засохшей крови. Угрюмым и мрачным стражем возвышалась она над отринувшим Бога городом, словно радуясь ненастью и предрекая ему новые, более страшные, несчастья.

Сотни раз он проходил мимо этого мрачного здания, настоящего предназначения которого толком и не знал. Оно слилось для него с окружающим пейзажем, и он воспринимал его как часть здешнего ландшафта. Но сегодня все было иначе. Его вдруг нестерпимо потянуло к нему. Он обошел здание кругом, убедившись, что все двери наглухо заперты. Тогда он сел на заднее крыльцо, представлявшее собой деревянный прямоугольник, где они с друзьями часто проводили вечера. Образ Кристабель заполнил все его мысли, и он погрузился в мечтательные грезы.

С самого утра туман окутал город, не выпуская его из своих холодных объятий, дождь то начинал идти, то прекращался, а потому сгущавшиеся сумерки подкрались незаметно. Оторвав невидящий взгляд от своих ботинок, Кристиан посмотрел вдаль. Он увидел быстро приближавшуюся фигуру. Еще не разглядев черты лица, он уже знал, кто это, и сердце его подпрыгнуло от радостного ужаса. Это была она — фея его снов.

Когда она поравнялась с крыльцом, он сидел все там же, не в силах отвести от нее взгляд. Глаза их встретились. Девушка замерла. Кристиан понял, что настала решающая минута, и, если он снова, как в своем видении, ничего не скажет и не сделает, образ незнакомки растает, словно дымка, словно ее здесь никогда и не было.

Он уловил в ней какое-то едва заметное движение, как будто она и впрямь собралась продолжить свой путь. Не раздумывая больше ни секунды, он вскочил с места и прерывающимся голосом сказал первое, что пришло на ум:

— Не уходи.

Незнакомка удивленно посмотрела на него. Он застыл под пристальным взглядом бездонных глаз. Ее волосы при дневном свете оказались пшенично-золотистого цвета. Свободно рассыпавшись по плечам, их упругие локоны доходили ей до пояса. Лицо правильной овальной формы с бледной, словно бумага, кожей носило изумительно прекрасные черты. Особенно выделялись на нем выразительные глаза в обрамлении пушистых ресниц, подведенные темно-серыми тенями. Одета она была в короткую куртку из черного драпа с множеством молний и слишком легкую для такой погоды и длинную сетчатую юбку русалочьего силуэта. Воротник куртки был поднят, и на фоне темной ткани ее кожа выглядела особенно белой и нежной.

— Мы знакомы? — спросила она ровным голосом, в котором от Кристиана, однако, не ускользнула слабо дрогнувшая нотка.

— Нет, но я видел тебя во сне. То есть в клубе… Да, в клубе, — Кристиан окончательно смешался и запутался в словах, не зная, что говорить и как удержать ее.

Ему показалось, что, когда он сказал о клубе, она вздрогнула. Однако она сохранила прежнее спокойное выражение лица и тут же откликнулась:

— Припоминаю. Ты был с двумя юношами, вы сидели у бара и пили виски.

В ее словах слышалась легкая усмешка. Кристиан был поражен до глубины души. Он ни на секунду не мог представить себе, что она его заметила. Ему стало стыдно, что она видела его, глушившего алкоголь стакан за стаканом.

— У нас был небольшой праздник, — как будто оправдываясь, сказал он.

— Это было заметно, — снова усмехнулась девушка.

Она подошла к подножию крыльца, и Кристиан увидел изящные носки черных лаковых сапог, показавшиеся из-под ее словно сотканного из вечерних сумерек одеяния. Грациозно цокая каблуками, она поднялась на пару ступенек, изящно обвила рукой перила и посмотрела на Кристиана снизу вверх своими большими зелеными глазами, в которых искрились и плясали капельки абсента. Крис не знал, что сказать. Он понял, что она больше не собирается уходить, и от этого открытия сердце его сладко и радостно забилось. Пытаясь не выглядеть молчаливым истуканом, он снова заговорил о первом, что пришло в голову:

— Каждый год мы с друзьями отмечаем день нашего знакомства. Вчера исполнилось пять лет со дня нашей первой встречи. Мы всегда стараемся придумать что-нибудь необычное. На годовщину, например, мы собрались на кладбище и пили кровь друг друга.

На этот раз он отчетливо увидел, что девушка вздрогнула и даже отпрянула от него. Он понял, что напугал ее этим странным рассказом, и, медленно подойдя к верхней ступеньке, поспешил объяснить:

— В смысле мы порезали пальцы, смешали кровь с вином и выпили в знак того, что мы стали братьями по крови. В каждом из нас теперь есть частичка друг друга.

Он видел, что эти слова не только не успокоили незнакомку, но взволновали еще сильнее. Ее лицо выражало замешательство, и Крис снова испугался, что она сейчас уйдет, уйдет по его вине, потому что он все испортил. В отчаянии он позвал ее:

— Кристабель!

Тотчас лицо ее утратило все эмоции, взор стал спокоен и ясен. Казалось, она совсем не удивилась, что он знает ее имя. Он боялся, что сейчас она спросит, откуда оно ему известно, и придется рассказать о своем видении, что опять наверняка ее испугает. Тогда она точно уйдет. Но вместо этого она спросила:

— Как тебя зовут?

Он представился.

— Кристиан… Принадлежащий Богу, — с загадочным выражением произнесла Кристабель.

Крис не понял, о чем она, но на всякий случай согласно кивнул и улыбнулся.

— Разве твои родители верят в Бога? — вдруг спросила она.

Кристиан по-прежнему не улавливал ход ее мыслей, и в этот раз мотнул головой отрицательно.

— Тогда почему они дали тебе такое имя? — продолжала расспрашивать собеседница.

Он с удивлением обнаружил, что она стоит напротив него, и ее рука на перилах лежит всего в паре сантиметров от его. Он не заметил, когда она преодолела разделявшие их ступеньки, хотя все время смотрел на нее. Ему безумно захотелось взять в руки маленькую ладонь, затянутую в черную кружевную перчатку с открытыми пальцами, но он сдержался. Ее близость кружила голову, и он с трудом подбирал слова, чтобы ответить на и без того непростые вопросы:

— Это не родители. Моя мать умерла при родах… Когда рожала меня. Отец к тому времени исчез в неизвестном направлении. Я попал в приют, и там меня так назвали. Я не знаю, кто и почему.

— С кем ты живешь сейчас? — задала очередной вопрос Кристабель.

— С дядей, братом мамы. Когда мне исполнилось четырнадцать, он объявился в приюте и забрал меня.

— А где он был все эти годы?

— Он искал меня.

— Вот как… Тебе нравится жить с дядей?

— Да. После того, как он забрал меня, мы сразу переехали сюда из того городишки, где умерла моя мать и где я рос в приюте. Дядя Адлэй как-то сказал, что их родители были очень строгими, поэтому, осмелившись покинуть Пурпурный Город, она совершила героический поступок.

Кристиан и сам не знал, зачем все это рассказывал, но под пристальным взглядом зеленых глаз это получалось как-то само собой, почти помимо его воли.

— А ты хотел бы отсюда сбежать? — снова спросила Кристабель.

Крис удивленно посмотрел на нее. Он испытывал странное ощущение, что она прочитала его тайные мысли.

— Да, — обреченно произнес он, понимая, что бессмысленно что-то скрывать. — Мне нравится Пурпурный Город, его парки, архитектура. Даже Мертвый квартал не вызывает во мне такого сильного отвращения, как у местных. Но вот жители… Я не хочу к тридцати годам стать нытиком и занудой, который ненавидит себя за то, что палец о палец не ударил, чтоб что-то поменять в своей жизни.

— Но ведь твой дядя не такой?

Ее слова звучали скорее как утверждение, а не вопрос, и Кристиан снова был шокирован проницательностью этой загадочной девушки.

— Не такой, — подтвердил он. — Но это потому, что он успел повидать мир, познать жизнь. Хотя и не любит вспоминать свое прошлое.

— Чем он занимается сейчас?

— Владеет местной заправкой. Я помогаю ему и часто вижу людей, которые думают, что весь смысл жизни в том, чтобы поспать, поесть, напиться до бессознательного состояния или обкуриться. Я так не хочу. Я боюсь…

–… что, окончив колледж, займешься семейным делом и превратишься в человека, единственной ценностью которого является заправка в Мертвом квартале.

Это точно был не вопрос, а констатация факта. Кристиан снова пристально посмотрел на Кристабель. Он не мог перестать удивляться ее проницательности. Он поймал себя на мысли о том, что рассказал ей — девушке, с которой разговаривал в первый раз в жизни, — все самое личное и сокровенное о себе, не испытывая при этом той обычной неловкости, которая преследовала его в подобных разговорах с кем бы то ни было. Это вышло настолько естественно, что Крис осознал все только после того, как замолчал. Ему стало жутко и одновременно радостно — он не ожидал, что его так легко поймут. Щемящее чувство благодарности заполнило его сердце.

— Мне так легко говорить с тобой, как будто мы знакомы всю жизнь, — признался он.

— Ты честный и добрый, — сказала Кристабель и вдруг открыто улыбнулась ему милой девичьей улыбкой.

— Ты тоже, — не задумываясь, ответил Крис.

Ее улыбка исказилась, превратившись в горькую усмешку.

— Давно мне никто такого не говорил, — задумчиво, будто обращалась к самой себе, произнесла она.

— Значит, твои друзья не очень-то проницательны, — попытался пошутить Кристиан.

— У меня нет друзей, — быстро сказала она.

— Ты могла бы завести сотню друзей, если бы захотела, — убежденно произнес Крис.

Прошло несколько секунд, и он уже не ждал от нее ответа, как вдруг она сказала:

— Может быть, ты и прав, но я не уверена, что мне это нужно.

— Ты любишь одиночество? — догадался он.

— Да, — тут же отозвалась она. — Когда я встречаю интересного человека, мне порой хочется с ним общаться, проводить время, но в тоже время меня пугает, что я уже не смогу принадлежать себе до конца. Наверное, это звучит эгоистично. Просто я настолько привыкла к одиночеству, что мне трудно представить кого-то рядом с такой нелюдимкой, как я.

— Лично мне трудно представить кого-то более обаятельного, чем ты, — признался Крис.

— Ты совсем не знаешь меня, — все с той же усмешкой заметила она.

— Ты напоминаешь мне Мариуса, — вдруг понял он и сам не заметил, как сказал это вслух.

— Правда? И чем же?

Его приятно удивило то, что она сразу поняла, о ком идет речь. Значит, она тоже любительница вампирских историй.

— Тем, что ценишь свое одиночество, — собравшись с мыслями, ответил он. — Когда мне нравятся какие-нибудь слова в книге, я всегда выписываю их в блокнот. Эту цитату из «Крови и золота» я запомнил наизусть: «… я остался совершенно один — в полном одиночестве… и не надеялся уже обрести… спутника. Возможно, истина заключалась в том, что мне и не хотелось общества».

— А у тебя хорошая память, — сказала Кристабель, явно пытаясь поменять тему. — Не удивлюсь, если ты, как Арман, читаешь книги, просто листая их.

— Да какой из меня Арман? — засмеялся Кристиан, в глубине души польщенный сравнением.

— Очень даже неплохой. Впрочем, ты прав. Арман слишком испорченный и слишком древний, — в тон ему ответила Кристабель. — Скорее, ты Никто.

— Кто? — не понял Крис.

— Герой Поппи Брайт.

— Возможно, — согласился он, опуская глаза.

— «Он не признавал их мир. Там не было ничего, что могло бы его взволновать или тронуть, — ничего, что он мог бы назвать своим. Иногда он задумывался о том, а есть ли вообще для него место в мире за пределами его комнаты, есть ли на свете такой человек, который смог бы стать близким ему и кому он сам смог бы стать близким. Кому он нужен? Кому он еще будет нужен?»

Кристиан был ошеломлен тем, насколько точную цитату подобрала Кристабель, чтобы описать его, и решил не остаться в долгу:

— Все мы отчасти Никто. «Если ты привык быть один, это еще не значит, что тебе это нравится».

— Ты же говорил, что я, как Мариус, не ищу ничьего общества, а теперь говоришь, что мне, как Никто, не нравится быть одной, — заметила Кристабель.

Кристиан на несколько секунд растерялся, но, посмотрев в ее глаза, в глубине которых плясали лукавые искорки, сказал:

— Одно другого не исключает. Многие люди, которым не нравится быть одним, не ищут ничьего общества. Они просто не надеются найти то, чего хотят.

Кристабель продолжала наблюдать за ним как бы со стороны. Крису казалось, что она сканирует его мозг и его душу.

— Мне пора, — вдруг сказала она, и, развернувшись, начала быстро спускаться с крыльца.

Это застало его врасплох, и в первые мгновенья он стоял ошеломленный, не зная, что ему делать. Во время разговора с Кристабель он почувствовал ту близость душ, которая связывает их, словно нитями, вводя человека в блаженно-расслабленное состояние. Кристабель так резко и внезапно оборвала эти нити, что он ощутил почти физическую боль, которая вывела его из равновесия. Наконец, он собрал все силы и крикнул ей вслед:

— Надеюсь, еще увидимся?

Он хотел сказать совсем другое. Слова вырвались сами собой. В одно мгновенье он понял, как сильно будет страдать, если после этого разговора, после той близости, которую он почувствовал, он, как и раньше, будет лишь смотреть на нее издалека. Смотреть, не решаясь подойти. Смотреть, как будто ничего и не было, как будто все это ему приснилось.

Кристабель тут же обернула к нему свое прекрасное лицо и улыбнулась — немного насмешливо, но дружелюбно.

— Конечно, — сказала она.

Какое-то щемящее чувство до боли пронзило его душу. Оно полностью затопило его, жидким огнем разливаясь по телу, пульсируя в крови, сладостной болью пронзая нервы. Он подумал, что жил только ради этого единственного слова. В тот миг он мог бы умереть с улыбкой на губах. И прежде, чем он успел опомниться, она с серьезным выражением произнесла:

— Будь осторожен, Кристиан.

Эти слова удивили Криса, вернув его с небес на землю, и ему отчаянно захотелось спросить, что это значит, но он чувствовал, что больше не может злоупотреблять ее вниманием. Казалось, она прочла вопрос в его глазах, потому что добавила:

— Вот-вот начнется ливень.

Кристиан не был уверен, что изначально она имела в виду дождь, но ему не оставалось ничего другого, как кивнуть и попрощаться. Он смотрел, как ее силуэт растворяется в серой мгле тусклого осеннего вечера, и не сводил с него взгляда, пока он полностью не исчез. Только теперь он заметил, насколько сильно замерз. Но душу его грело обещание новой встречи.