(Не) люби меня

Марианна Красовская, 2020

Что общего может быть у любимой внучки степного хана и повстанца из далекой горной страны? Он считает, что ей не пара. А она уверена, что станет его женой. Ему остается только сбежать – но разве убежишь от судьбы? Нет, умереть теперь тоже не получится – если девушка сказала «хочу», то даже из рук палача вырвет и осчастливит.

11. Допрос

Кьян Ли открыл глаза, увидел склонившегося над собой степного лекаря и снова закрыл глаза.

— Какое счастье, — сказал он себе по-катайски. — Это был лишь сон. Я не убивал отца. Я не провалил задание. Я не умру.

— Насчет последнего я не уверен, — заметил знакомый голос. — А про первые два пункта хотелось бы поподробнее.

Кьян Ли дернулся и зашипел от боли в перетянутых ребрах.

Канцлер Браенг сидел в кресле, которого в камере и быть не могло. Да оно бы в узкую дверь не пролезло! Умирающим он не выглядел.

— А вы не могли бы всё же говорить по-славски? — раздраженно спросил Аяз, осматривая ссадины на плечах катайца. — Вы тут не одни вообще-то.

— Могли бы, — легко согласился канцлер. — Так что, Ли, начнем с первого вопроса? Какого беса ты вообще пытался меня убить?

Ли с тоской посмотрел на высокого седого мужчину, расслабленно сидящего в кресле. Таким отцом можно гордиться. Сам Ли оказался слабее, но позора в этом нет. Просто Браенг сильный. Недаром говорят, что Галлией правит именно он. Катаец, разумеется, не собирался отвечать ни на какие вопросы, плотно сжимая губы.

— Слушай, я терпеть не могу пытать людей, — доверительно сообщил пленнику Кирьян. — Но ты же понимаешь, что придется. Мне нужны ответы, Ли. Я без них не уйду. Тебя всё равно казнят, что ты теряешь?

Кьян Ли упрямо молчал.

— Кстати, тебе отрубят голову, — хрустнул пальцами Браенг. — А потом разрубят тело на части и похоронят в разных могилах.

— Что вы хотите от меня? — поднял голову Ли, соображая, что можно рассказывать, а что нет.

Кирьян умел быть убедительным. Он знал, что катайцы верят в загробный мир, а для того, чтобы туда попасть, тело должно быть полностью похоронено в одной могиле… Или сожжено, но тоже в полной комплектности. Ли на самом деле было на этого плевать, просто он вдруг в самом деле поверил, что умрет, а Браенг будет жить. Отчего бы в таком случае не сделать его жизнь чуть более печальной? Ли работал у Кирьяна около четырех лет и знал, что канцлер на самом деле вовсе не жестокий человек и не чудовище, как о нем говорили в Катае. Он любит своего сына, верно служит родине, как и все люди ест, пьет и спит. Кьяну Ли отчаянно хотелось «выдать» все свои тайны.

— Вы мой отец, — сказал он ровно, глядя в рыжие глаза оборотня и делая вид, что это не его сердце колотится о грудную клетку так сильно, будто грозится разорваться.

— Что? — изумился Браенг. — Ну нет!

— Да. Вы были в Катае с делегацией и спали с дочерью императора. Через девять месяцев родился я. Взгляните сами: у меня глаза как у вас, и рост, и телосложение. Мое имя — это ваше имя. Кьян — это Кирьян, только кратко. Господин Аяз, ваша жена и дочь — мои кровные родственники. Я правду говорил: я никогда бы не посмел…

— Все это очень душевно, — кривя губы в насмешке, перебил его канцлер. — Но вынужден тебя разочаровать. Ты не можешь быть моим сыном хотя бы потому, что в Катае я с женщинами не спал. Вот совсем. Ни разу.

— Но… — Кьян Ли непонимающе смотрел на канцлера. — Но…

— Не веришь? Ну так скажу по-другому. Я оборотень. Ты нет. Всё. Все мои сыновья будут оборотнями. Без исключения. Хорошая попытка, Ли, но я правда не твой отец.

Глаза катайца округлились, он вдруг пожелтел. Аяз со вздохом достал из неизменной сумки флакон, встряхнул его и сунул в руки юноше.

— Успокоительное. Пей.

Ли, не сопротивляясь, опрокинул в себя содержимое пузырька. Какая, в сущности, разница, что там — если вся его жизнь вдруг оказалась ложью?

— Если хочешь, я подниму списки тех, кто был со мной в делегации, — с жалостью глядел Кирьян. — Не так уж сложно узнать, чей ты сын. Что ты полукровка, видно сразу. Волк… Кто у нас был с кровью волка?

— Не надо! — выкрикнул Кьян Ли, дрожа. — Я всё равно умру. Какая разница, кто дал семя моей матери? Зачем мне это знать? Я всю жизнь думал, что являюсь ублюдком чудовища. Меня попрекали моим происхождением. В Катае расти без отца — самый большой позор. Всё, что я делал плохо — было из-за того, что я сын Браенга. Всё, в чем я был лучшим — вопреки этому факту.

— То есть убить ты меня хотел потому, что ненавидел с детства?

— Нет, — опустил голову катаец, понимая, что проклятый лекарь всё-таки подсунул ему свое коварное зелье. Впрочем, он на это и надеялся — так легче всё выплеснуть. — Я должен был убить вас, чтобы заслужить признание Императора, своего деда. Вы слишком опасны для Катая. Вы слишком многого хотите. Дорогу через горы, торговые договоры, посольства… а потом шпионаж, попрание традиций, свержение Императора…

— Упаси богиня! — возмущенно вскрикнул канцлер. — Только не свержение Императора! Такой цели у меня не было!

Конец ознакомительного фрагмента.