Соблазны Снежной королевы

Марина Крамер, 2015

Адвокат Варвара Жигульская давно перестала верить людям, а особенно – мужчинам. За ледяным спокойствием и прозвищем «Снежная королева» в груди Жигульской бушевали огненные страсти. Но измена бывшего мужа композитора Святослава Лемешинского и предательство недавнего любовника Кирилла Мельникова, который обманывал ее за спиной, пошатнули веру Варвары во весь мужской пол. В глубине души она все же надеялась на счастье – любить и быть любимой, – но у судьбы ужасное чувство юмора. Выйдя замуж за нового любимого мужчину Руслана Алиева, Варвара уже через пару часов после загса стала вдовой. Любимого сбила машина, и теперь жизнь Снежной королевы снова трещит по швам…

Глава 6

Капкан

Хорошая репутация — это только лишняя обуза.

Она не в состоянии вознаградить нас за все жертвы, которых она нам стоит.

Маркиз де Сад

Я даже не подозревала, что меня так затянет возобновившийся роман с Русланом. Обычно я бывала более прохладна с поклонниками и не кидалась в отношения очертя голову, но сейчас просто не могла справиться с захлестнувшими меня чувствами. Руслан казался мне лучшим из мужчин, я даже познакомила его с Аннушкой, и та, округлив глаза до размеров блюдец, трясла меня за плечи в туалете ресторана в Барвихе, куда мы приехали втроем:

— Ты дура, Жигульская! Не вздумай упустить его, это же просто… это мечта, а не мужчина!

— Ой, да брось! — с напускным безразличием отмахивалась я. — Обычный мужик, просто статусный.

— Нет, ты определенно дура! Я никогда не видела, чтобы мужчина так к тебе относился, даже Светик! Этот Руслан боится дышать, когда ты на него смотришь, он же каждое твое движение предугадывает! Ты еще только посмотрела, а он уже тебе устрицу из раковины достал! Только плечами повела — он уже плед накидывает! Ты что — в самом деле идиотка слепая?! — бесновалась моя подруга, успевая при этом еще и макияж поправлять.

Я же только улыбалась и молчала. Мне было страшно спугнуть то, что сейчас происходило между нами. Мы встречались почти каждый вечер, и, если у Руслана не было срочных дел назавтра, он оставался у меня ночевать. Мы проводили вместе выходные в его загородном доме, по нелепому стечению обстоятельств находившемся в той самой злополучной Снежинке, из-за которой все в моей жизни пошло кувырком. Сейчас этот поселок перестал таить в себе угрозу, и я даже показала Руслану дом, который, пусть совсем недолго, но принадлежал лично мне — я продала его вместе с акциями и на эти деньги купила и отреставрировала здание театра для Светика. Правда, пришлось, конечно, привлечь спонсоров, одной бы мне такое дело не потянуть, я все же не Рокфеллер. Но зато теперь меня не мучила совесть — я сдержала данное себе обещание, обеспечила бывшему мужу возможность заниматься только музыкой, а не вникать в бухгалтерию или вопросы аренды помещения. Я никогда не желала ему зла, это правда, — я преклонялась перед его талантом композитора и мастерством дирижера, но жить в одной квартире с гением и его внебрачным ребенком оказалось не по мне. Все бумаги к бракоразводному процессу были уже подготовлены, оставалась формальность — подписать их. И вот перед самым разводом мы неожиданно столкнулись на приеме в австрийском посольстве, куда Руслан пригласил меня в качестве официальной спутницы. То, что Светик тоже может быть там, я как-то не сообразила, а ведь он не раз бывал приглашен с концертами в Венскую оперу. И вот мы сталкиваемся нос к носу, и я вижу, что мое отсутствие в его жизни наложило некий отпечаток на внешний вид Светика. Смокинг выглядит изжеванным, галстук-бабочка чуть съехал набок, стрижка у Светика оставляет желать лучшего… И весь его облик какой-то… неухоженный, что ли. Это уязвило меня — никогда в жизни я не позволила бы себе выпустить Лемешинского в таком виде из квартиры и уж тем более — на прием в посольство. Совершенно очевидно, что его несостоявшаяся теща плевать хотела на то, как выглядит отец ее внука.

Светик прищурился, окинул ревнивым взглядом моего спутника — и это меня очень удивило, прежде Светик никогда не позволял себе таких эмоций, как ревность, — и, улыбнувшись, едко заметил:

— Вижу, Варенька, ты времени даром не теряешь.

Почувствовав, как напрягся Руслан, я осторожно взяла его под локоть и спокойно ответила:

— Мы с тобой разошлись год назад, не так ли? Мне показалось, это достаточный срок для соблюдения всех приличий, если ты об этом. Ты, к счастью, жив-здоров, и я в связи с этим совершенно не обязана носить траур до скончания века.

Светик вспыхнул:

— Мне нет дела до твоих приличий. Но ты ставишь меня в неловкое положение своим появлением здесь… в таком качестве. Если помнишь, посол отлично знает, что ты моя жена.

— Ничего, думаю, посол не обратит внимания. А если спросит — то что мешает тебе сказать правду?

— Правду? Сказать, что моя жена здесь с любовником, а я здесь сам по себе?

— Святослав Георгиевич, мне не хотелось бы вмешиваться в ваш спор, но вы только что оскорбили мою женщину, — тихо и злобно проговорил Руслан, и ноздри его тонкого носа хищно раздулись. — Позвольте заметить, что мы с вами фактически на территории другого государства, так давайте соблюдать правила этикета. Не выставлять свою страну в идиотском свете, хорошо? А все претензии можем разобрать после, уже выйдя отсюда.

Светик перевел на него растерянный взгляд и как-то сразу сник, очевидно, присмотрелся и понял, кто перед ним — лицо Руслана не раз мелькало в новостных передачах за спинами первых лиц государства. Поняв, что сейчас лучше отложить все прения, Светик развернулся и отошел, но весь остаток вечера пронзал меня убийственными и презрительными взглядами. Руслан же, наоборот, был само внимание, забота и нежность, и это отвлекло меня от мыслей о вспышке ревности со стороны Светика.

— С тобой опасно, Варвара, — заметил Руслан, когда мы, попрощавшись с хозяевами, шли к выходу. — Вот так не услежу — и уведут же.

— Ой, брось! Кому я нужна?

Оказалось, что нужна — и немедленно. Едва мы подошли к машине, как возле меня возник высокий мужчина в светлом костюме и процедил:

— Пройдемте со мной, Варвара Валерьевна. — И взял меня за локоть.

Руслан моментально вышел из себя:

— Вы кто такой?! Что вы себе позволяете?!

— Спокойно, Руслан Каримович. — Позади Руслана вырос точно такой же жлоб и сунул ему в лицо какую-то красную книжечку, рассмотреть которую Руслан не успел. — Садитесь в машину. Вашу спутницу мы проводим до дома сами.

Алиев попытался возразить, но получил с виду не сильный, но, видимо, очень болезненный удар под ложечку. Я рванулась в его сторону, но державший меня за локоть мужик сильнее сжал пальцы, и я взвизгнула от острой боли во всей руке от локтя и выше.

— Идите со мной, и ничего не случится. Господину Алиеву окажут помощь.

Меня затолкали в машину, марку которой я рассмотреть не успела, по бокам уселись два амбала, зажав меня так, что даже дышать стало больно, и машина тронулась с места. Я пыталась повернуть голову, чтобы посмотреть, что происходит на стоянке с Русланом, однако сделать это мне не удалось — на затемненном стекле была еще и плотная шторка. Черт побери, кто эти люди? Куда они меня везут? От страха я перестала соображать — тому, кто пишет сценарии для боевиков, где героиня в такой момент непринужденно строит планы по своему освобождению, рекомендую хоть раз оказаться в подобной ситуации. Очень бодрит и освежает, да…

С первого сиденья вдруг раздался подозрительно знакомый голос:

— Варвара Валерьевна, да успокойтесь вы, все нормально, все свои. — И я узнала своего бывшего телохранителя Славу, снявшего меня с крыши в тот ужасный день, когда арестовали Мельникова.

Дышать стало легче — значит, меня везут к Тузу. Но зачем такая сложная комбинация? Мог просто позвонить, и я бы приехала сама. Но нет — нужен спектакль, театр одного актера! Что там с Русланом, интересно?

Слава словно услышал:

— Вы за спутника не переживайте, ничего с ним не случилось. Он вообще будет думать, что вас в соответствующие органы вызвали.

— Что за бред? Сейчас не тридцать седьмой год! — разозлилась я. — А Руслану ничего не стоит проверить.

— Он не будет этого делать, — категорически заявил Слава.

— Это он тебе сам пообещал?

— Короче, не берите в голову, Варвара Валерьевна. Вы в его глазах будете чисты и невинны, как ангел, — вам не это разве нужно?

— Мне нужно, чтобы меня не сгребали в охапку возле австрийского посольства и не везли куда-то на ночь глядя! — отрезала я. — И закончи, будь добр, эти дебаты.

— Понял.

Слава отвернулся к окну, и в машине воцарилась тишина, а я получила возможность подумать. Тема предстоящего разговора мне была ясна — Руслан и тендер. Ясно было и то, что Туз мной недоволен — я пропала с радаров, не звоню, не информирую, более того — вообще еще даже не задумывалась, как начать разговор на эту тему с Алиевым. Я действительно не знала, как подступиться к Руслану с этим вопросом. Кроме того, мне ужасно не хотелось расставаться с ним, а после подобного разговора наше расставание — вопрос двух часов, это же ясно. Кому понравится попытка надавить на себя? Никому. Легче избавиться от подобного гнета, чем оставаться под ним и терпеть. Я бы так и сделала. А Руслан чем хуже? Но самое главное заключалось в другом. Я, похоже, просто влюбилась, чего за мной не водилось долгие годы, и теперь мне страшно потерять это чувство, возникшее так не вовремя и не к тому человеку… Вернее, с человеком-то все в порядке, и подходит он мне идеально, а вот я…

В городской квартире Туза я не была ни разу — в основном мы встречались в ресторанах, театрах или в его загородной резиденции, адреса которой, кстати, я не знала — всякий раз меня привозили туда с повязкой на глазах. Интересно, с чего вдруг такое доверие и приглашение в гости в городскую квартиру?

Машина остановилась возле довольно старого дома в районе проспекта Мира, амбалы споро высадились, и один из них подал мне руку, помогая выйти. Я не успела даже оглядеться, как меня буквально затолкнули в подъезд и повели по широкой крутой лестнице вверх. Я приготовилась считать этажи, но это оказалось ни к чему — мы поднялись всего на два пролета и оказались перед массивной дверью, и Слава, шедший впереди, нажал кнопку звонка.

Открыла невысокая женщина лет пятидесяти в простом сером платье и клетчатом переднике и сразу скрылась где-то в дальних помещениях квартиры. Мы вошли, и Слава громко сказал:

— Анатолий Иванович, мы приехали.

— Пусть Варвара в кабинет проходит, а ты внизу ее дождись, — последовал ответ, и Слава, рукой показав мне направление, мгновенно скрылся за входной дверью.

Я прошла по длинному коридору, стараясь не очень крутить головой по сторонам — «меньше знаешь, никому не должен», — и оказалась перед приоткрытой дубовой дверью, за которой виднелся массивный письменный стол и кожаный коричневый диван. Для приличия дважды стукнув костяшками пальцев в дверь, я толкнула ее и вошла. Туз в коричневой пижамной куртке сидел за столом в кресле с высокой резной спинкой и, водрузив очки на кончик носа, что-то читал.

— Присаживайся, Варенька, — абсолютно мирным тоном пригласил он и отложил книгу, оказавшуюся томиком Чехова — ну, а как же. — Как прием?

— Что? А, прием… Прием прошел отлично, — устраиваясь на диване так, чтобы не измять подол шелкового платья, проговорила я.

— А что не отлично?

Я молчала. Если бы Туз, к примеру, начал с порога орать, это, наверное, настроило бы меня на определенную манеру поведения, но он был слишком умен и проницателен, чтобы не понимать — со мной нельзя так. Меня можно взять только лаской и конкретными предложениями, а не расплывчатыми угрозами и криком.

— Ну, что молчишь? Вроде как с Алиевым у тебя тоже все в порядке.

— Шпионите? — почти без эмоций даже не спросила, а скорее констатировала я, и Туз кивнул:

— Присматриваем. Влюбилась?

— Это не имеет значения. Я прекрасно знаю, что мой долг вы с меня стрясете при любых обстоятельствах. Знала, с кем имею дело, так что никакие мои чувства тут ни при чем.

Туз внимательно изучал мое лицо и, видимо, силился понять, играю я или говорю серьезно. Но игры не было. Я на самом деле отлично понимала, что мне придется выполнить то, чего хочет Веревкин, потому что слишком многим была ему обязана. А репутация для меня — не просто слово. Мои чувства к Руслану здесь действительно ни при чем, и только мне потом разбираться с этим. И вопрос Туза был неприятен как раз поэтому — я понимала, что он возьмет свое и уйдет в тень, а я останусь один на один с обманутым Алиевым, и еще неизвестно, чем все закончится. Руслан может одним движением пальцев оборвать мою блестящую карьеру, угробить все, к чему я шла долгие годы без отдыха. Хотя — разве это сделает Руслан? Нет — это сделаю я сама, вот сейчас, сидя здесь, в этом полутемном кабинете. Ну почему Туз не запросил ничего другого?!

— Ты не волнуйся, Варюша, — вдруг заговорил Веревкин совершенно иным тоном — почти отеческим, и я даже вздрогнула от такой разительной перемены его настроения, — дело-то чистое, и Руслан твой не останется внакладе, и спасибо еще тебе скажет за то, что помогла. Я ведь ничего особенно незаконного тебе не предлагаю сделать.

— Да, совершенно законно все — фальсифицировать результаты тендера!

— Это с какой стороны посмотреть.

— А с любой. Вашей фирмы нет в заявке, вы не подали никаких документов — а выиграете? Да еще право на застройку в самом центре Москвы! Разумеется — что тут незаконного-то? — криво усмехнулась я.

Он легонько хлопнул ладонью по столу:

— А я не спрашиваю твоего совета как юриста. У меня и своих хватает. От тебя же требуется самое простое — убедить Алиева в том, что именно моя фирма должна выиграть тендер. И все будут довольны — он, я, ты. Сама подумай — где тут криминал-то особенный?

— Ну, конечно…

Со стороны все действительно выглядело вполне невинно, но по сути… Руслан должен будет задним числом внести во все бумаги название фирмы Туза, чтобы минимизировать возможные последствия при проверках, если они будут.

— А почему вы не подали документы легально? — осенило меня. — Что стоило просто подать заявку на участие в тендер — и проблем стало бы на порядок меньше.

— Ишь ты, умная какая… Надо было бы, так и сделали бы так. А раз не сделали — был резон.

Я уже знала, в чем резон. Фирма организовалась буквально на днях — когда официальная подача заявок уже закончилась, а Туз вдруг разнюхал о лакомом кусочке. Все банально.

— Ну а сейчас-то вы меня с какой целью сюда дернули?

— А чтобы твой дружок задергался немного. Пусть думает, что «под колпаком» — так надежнее.

— Бред какой-то, — пробормотала я.

— Ну, бред не бред, а всегда работает, — усмехнулся Туз, — крепенько сидит в нашем народе память о тридцатых годах-то.

— Вы же понимаете, что Руслану ничего не стоит выяснить…

— Не стоит, — перебил он, — но твой Алиев же не идиот. И делать этого не станет.

— А если станет?

— Что ты уперлась? Сказано — расслабься, ничего не будет. Давай вот лучше по коньячку. — Туз развернулся в сторону высокого шкафа в углу возле окна и вынул оттуда бутылку и две рюмки.

Я встала и подошла к столу, взяла свою, покрутила в руках и залпом выпила. Ехать к Руслану после всего я не собиралась, потому пила без опасений. Лучше сейчас напьюсь и рухну дома, чтобы не думать всю ночь о всякой ерунде.

Туз, внимательно наблюдавший за мной, вдруг выбрался из кресла, подошел и обнял за плечи:

— Ну-ну, что ты как маленькая-то? Не раскисай, Варюша, все хорошо будет.

— У кого? — мрачно поинтересовалась я.

— И у тебя, и у меня, и у Руслана твоего. И у вас двоих вместе — тоже.

Я посмотрела ему в глаза, что позволяла себе в очень редких случаях, но это, видимо, коньяк уже достиг цели и придал мне смелости:

— Анатолий Иванович, вы простили бы женщину, которая вас предала?

— Ты не путай теплое-то с круглым. В чем предательство? Что денег поможешь заработать? Я ж не за просто так — умею быть благодарным, ты-то знаешь. Ну, и Руслана твоего отблагодарю, не обижу.

— Как вы не можете понять… Дело ведь не в деньгах — Алиев и так не побирается на паперти по выходным! Дело во мне! Я, может, впервые… — и осеклась, поняв, что совершенно бесполезно рассуждать о моих переживаниях с человеком, для которого дело — прежде всего. Я сама такая…

Туз же уловил заминку, чуть отстранил меня и насмешливо поинтересовался:

— Влюбилась все-таки?

— Пусть так. Какое это теперь-то имеет значение? Вы же все равно не отступитесь, не измените решения, я-то знаю. Так при чем тут мои чувства? Можно подумать, вам есть до них дело…

Захотелось плакать. Внезапно я вдруг поняла, что Руслан в моей жизни значит гораздо больше, чем я думала раньше, и терять его мне будет очень больно. Он успел занять довольно большую территорию в моем ареале обитания, если можно так выразиться, и с его уходом там будет пустыня, которая никогда уже не превратится в цветущий луг. И я сама все там выжгла согласием помочь Тузу. И не надо списывать это на какие-то там мифические долги, которые нужно отдавать. Ведь я даже не попробовала жестко сказать «нет» — а вдруг получилось бы? Значит, я сама виновата.

— Глупая ты, Варька. Никуда он от тебя не денется, уж мне-то поверь. Хотел бы — так и слился бы уже давно. А он возле тебя. Знаешь, почему? Ему не нужны эти соски малолетние, которых только его карта платиновая интересует. Ему умные бабы нравятся, независимые — чтобы он себя постоянно неуверенным чувствовал, чтобы просыпался и рукой по постели шарил — не ушла ли ты, не сбежала ли. Он — охотник, ему важно завоевывать. А какой интерес завоевывать ту, что и так даст? И никуда потом не денется, хоть ее поленом бей? Не-е-ет! Алиеву ты нужна, именно ты — потому что ты от него никак не зависишь и не будешь. Даже когда он на тебе женится, ты не сделаешься домохозяйкой или не станешь претендовать на какие-то его блага — тебе своих с лихвой. Понимаешь, о чем я? — по-отечески, от чего меня просто затошнило, заговорил Туз, увлекая меня за собой на диван. — Я тебе вот что скажу — когда все закончится, он даже не вспомнит, что ты в этом как-то участвовала, дорогая моя. И еще на свадьбе вашей я погуляю с удовольствием.

Мне захотелось, чтобы его вот прямо сейчас, немедленно, на моих глазах хватил удар. Да, это жестоко — но в этот момент я именно так и чувствовала, так и хотела. И смотрела бы, как он корчится на полу, впиваясь пальцами в длинный ворс ковра.

Но, разумеется, все это существовало только в моих фантазиях, в реальности же Туз наполнил заново рюмки коньяка и предложил:

— А давай за это и выпьем — за твое будущее. Потому что, чую я, станешь ты скоро женой очень влиятельного человека, который к тому же любит тебя, что нынче редкость.

Пить за это мне не хотелось по одной причине — я давно не девочка и лишена всяческих иллюзий на тему брака и семьи, а также отлично знаю, что Руслан никогда больше не вспомнит моего имени, как только поймет, какую комбинацию я провернула с ним. Поэтому, чуть коснувшись своей рюмкой рюмки Туза, я молча выпила, а про себя подумала, что пью за будущее, в котором не будет Туза. Он, конечно, заметил недовольство на моем лице, однако ничего не сказал по этому поводу, перевел разговор на театр. Вот уж до чего мне сейчас совершенно не было никакого дела… Мне хотелось одного — оказаться дома и лечь в ванну. Однако встать и уйти я не могла, потому пришлось выслушивать разглагольствования Туза о современных и старых актерах, их различиях и общем падении культурного уровня в стране. Если бы не знать, кто именно изрекает эти суждения, то вполне могло сложиться ощущение беседы с высокообразованным театроведом. Но я-то слишком хорошо знала, кто такой Анатолий Иванович Веревкин… Слишком хорошо.

— Мне домой пора, — решилась я наконец и поставила опустевшую рюмку на широкий подлокотник дивана.

— Да, поздно уже. Тебя Славка отвезет и до квартиры проводит. Но смотри — Алиеву своему о том, где была, ни слова, — предупредил Туз. — Имей в виду, мы должны одной версии держаться. Вызывали в то место, о котором вслух не распространяются, поняла? Он человек неглупый, других вопросов задавать не станет.

Я молча кивнула — а что еще я могла сделать в этой ситуации? Приехать и рассказать Руслану, где была и с какой целью? Я же не совсем идиотка.

Слава ждал в машине, уже сам за рулем — видимо, водителя и амбалов отпустили, их миссия была закончена.

— Домой, Варвара Валерьевна? — открыв мне дверку, спросил он.

Я плюхнулась на заднее сиденье и пробормотала:

— Нет, в кабак с тобой поедем, я еще не под завязку набралась.

— Можем и в кабак, — покладисто согласился он, — только разрешения спросить надо.

— Да? А что — мама у тебя строгая, не разрешает по ночам с девочками гулять?

Слава пропустил мою издевку мимо ушей, потому что прекрасно понимал — я знаю, о чем речь, и недовольна его словами. Мне ничье разрешение не требовалось.

— Ну что? — вынув телефон, спросил Слава. — Звоню? Поедем кутить?

— Ты шуток совсем не понимаешь? — устало отозвалась я, открывая окошко и вынимая из сумочки сигареты и зажигалку. — Домой мы поедем, ночь на дворе, а мне завтра в суд.

Телохранитель молча убрал мобильный и повернул ключ в замке зажигания.