Кровь дракона

Марина Линник, 2022

Почему проклятие рода гораздо опаснее, чем порча? Почему мы несем ответственность за грехи предков? Можно ли снять его, или это приговор?Героиня романа Эслинн Мур не подозревает, что на ней лежит родовое проклятие. Мечтая забыть о прошлом, она покидает шумный Лондон, но, сама того не желая, оказывается в эпицентре кровавой драмы, превратившей ее жизнь в нескончаемый кошмар.Однако для того, чтобы снять древнее проклятие со своей семьи, Эслинн должна испить чашу до дна и избавиться от страхов, ибо смерть уже идет за ней по пятам.Хватит ли у нее сил дойти до конца, или она, как и другие, станет вечной пленницей странного дома, а ее душа так не обретет покой?

Глава 5

Глостершир, 1848 год

Ничто не предвещало несчастья. Мавелла ОʼБрайен с удовольствием потянулась и, приподнявшись, села на кровати.

— Что у нас на завтрак, Мэри? — осведомилась она у служанки, открывавшей тяжелые гардины.

Свет ворвался в просторную спальню хозяйки в мгновение ока, осветив даже самые темные углы.

— Все, как вы любите, мэм, — пояснила девушка, ставя поднос перед хозяйкой. — Хлеб из водорослей⁷, желе и фрукты.

— Хорошо, хотя я предупреждала мисс Уилсон не подавать мне такой сытный завтрак. Она вечно все делает по-своему. Если бы старая ведьма так хорошо не вела хозяйство, то давно бы выгнала ее. А где сейчас найдешь хороших слуг? — продолжая есть, размышляла миссис ОʼБрайен.

— Как перед Богом, признаюсь вам: я очень боюсь ее, — разоткровенничалась Мэри. — Как зыркнет на меня, так оторопь берет. Хочется убежать сломя голову, не оборачиваясь. И знаете, мэм… простите, что я говорю вам об этом, но сдается мне, что за мной кто-то наблюдает. Честное слово. Вот как мы переехали в этот дом, так и появилось это чувство.

— Ты хочешь сказать, моя милая, — язвительно произнесла молодая особа, — что я должна собрать вещи, детей, бросить этот великолепный дом лишь потому, что тебе что-то там привиделось? Мне легче отправить тебя назад в ту глухомань, откуда я забрала тебя по протекции моей тетушки, которая молила меня взять с собой «чистое сокровище».

— Вы недовольны мною? — растерялась девушка, захлопав ресницами, на которых повисли первые слезинки.

— Вот только не нужно тут разыгрывать трагедию, детка, — сурово заметила хозяйка. — Все, довольно! Твое нытье и сопли не испортят мне сегодня настроения. У нас праздник в усадьбе, если ты не забыла. На сегодняшнем балу я буду неотразима. Приедет даже сестрица с мужем, чтобы насладиться своим триумфом, но… у нее ничего не выйдет. Это МОЙ день. И, судя по погоде, небесные силы тоже за меня.

Несмотря на то, что всю неделю шел проливной дождь, дул сильный западный ветер, а сизые тучи наводили тоску, сегодняшнее утро развеяло плохое настроение хозяйки, уже опасавшейся, что праздник не состоится. А ей так хотелось покрасоваться перед гостями в новом украшении, подаренном ей супругом на день рождения, и в платье, сшитом специально под него.

Собственно, день рождения хозяйки и был поводом для бала, устраиваемого четой ОʼБрайен. Вернувшейся две недели назад из полугодового тура по Европе Мавелле не терпелось рассказать соседкам об увиденных за время путешествия красотах, поделиться сплетнями и модными тенденциями. Ну и, конечно, утереть нос своей старшей сестре, к которой она питала непримиримую вражду с раннего детства. Впрочем, та тоже враждебно относилась к Меве, болезненно ревнуя ее к родителям, души не чаявшим в младшей дочке.

Кэтлин, или как ее звали дома, Кэт, старалась во всем превзойти любимицу семьи, но, не обладая какими-либо выдающимися талантами, никогда не могла затмить более одаренную Мавеллу, которая, в свою очередь, всячески подчеркивала свое превосходство над сестрой. Узнав, что месяц назад соперница вышла замуж за баронета Джона Эвелина, миссис ОʼБрайен пришла в бешенство.

— Как Кэтлин могла не пригласить нас на свадьбу? Хорошенький подарок мне на день рождения. Я знаю ее, она сделала все специально, — с негодованием бросив газету на стол, вскричала Мавелла. — Как так? Не пригласить родную сестру?

— Можно подумать, что ты сильно расстроилась? — усмехнулся ее муж, намазывая джем на тост.

— Я? Да я вне себя от злости! Как мерзавка посмела проигнорировать меня?

— Не хотела, чтобы ты испортила ей свадьбу, — мельком взглянув на рассерженное лицо супруги, ответил мужчина.

— Не понимаю тебя, — фыркнула та, приняв величественную позу, — и понимать не желаю.

— Ну да, ну да, — рассмеялся Брендан. — А то я знаю тебя первый день. Да вы постоянно боретесь за первенство. Сначала мне было смешно наблюдать за вами, но сейчас, скажу откровенно, это уже начало раздражать. Через пару недель мы возвращаемся домой. Сделай жест доброй воли и устрой праздник в ее честь.

— Что? Ты с ума сошел? — брови грозно сомкнулись у молодой женщины на переносице. — Чтобы я устраивала праздник этой зазнайке? Никогда!

— Ну, хорошо, хорошо, — примирительным тоном заговорил супруг. — Тогда просто устрой бал и пригласи их. В любом случае нам необходимо познакомиться с ее мужем.

— С какой стати МЫ должны знакомиться с этим parvenu⁸? — надменно вскинула голову Мавелла.

— С той, дорогая, что ТЫ — благородная дама, хотя сейчас ведешь себя неподобающим образом.

Бросив на мужа испепеляющий взгляд, миссис ОʼБрайен встала из-за стола.

— Хорошо, ты прав, — побагровев от ярости, выговорила женщина. — Я приму их у нас в Банши-хауз. Как ВЫ того желаете, сэр.

— Как МЫ того желаем, дорогая. К тому же у тебя будет повод показать всем вот это…

Он встал из-за стола и через минуту вернулся, держа в руках красный бархатный футляр.

— С днем рождения, моя милая, — целуя руку супруги, проговорил Брендан. — Это ожерелье так же бесподобно, как и моя прекрасная, мудрая, очаровательная супруга и мать моих замечательных крошек. Я люблю тебя!

Хорошенькое личико Мавеллы залилось краской и на щечках заиграли ямочки. Она сменила гнев на милость и, подойдя к мужу вплотную, обвила его шею руками и нежно поцеловала в губы.

— Спасибо, дорогой! Это так мило с твоей стороны, — беря из его рук футляр, пролепетала она. — Мой Бог!.. Это поразительно! В жизни я не сталкивалась с такой необыкновенной красотой!!! Оно… оно… восхищает и ласкает взгляд… о, у меня нет слов!

Прекрасное ожерелье, подаренное любимой супруге, было поистине восхитительно. Обрамленный крупными алмазами большой красный камень так и приковывал взоры и завораживал, захватывая дух и кружа голову.

— Как называется этот самоцвет? — с трудом отрывая взгляд от подарка, восторженно произнесла миссис ОʼБрайен. — Гранат… о, нет-нет. Это не он. Рубин? Шпинель?

— Мне сказали, что это киноварь.

— Кино… что? — вскинув брови, переспросила молодая женщина. — Что это еще за камень? Впервые о нем слышу.

— Я увидел эту вещицу недавно у Андре… ты знаешь, я частенько покупаю у него предметы антиквариата, исторические реликвии, рукописные книги. Когда я был у него в последний раз, то застал его в совершенно расстроенных чувствах. Он как-то осунулся, разом постарел, потерял лоск. В общем, я почти не узнал его.

— Мсье Андре, — начал я разговор, войдя в его лавчонку, — добрый день. Давненько я не захаживал к вам. Как ваши дела?

— Не могу похвастаться, сэр, — грустно заявил он. — Жизнь преподносит сюрпризы, и пока что они не радуют меня.

— Возможно, я могу быть чем-то полезен? — внимательно посмотрев на антиквара, допытывался я.

— Увы, мистер ОʼБрайен, помочь мне может исключительно Господь.

— Неужели все так серьезно?

— Судите сами, — грустно вздохнул он, — три месяца назад суд постановил положить мою жену в Бедлам⁹, через месяц сын попал под почтовый дилижанс и до сих пор лежит в больнице с многочисленными травмами, врачи говорят, что он может навсегда остаться обездвиженным, а дочь…

Сухопарый, еще не старый мужчина с продолговатым лицом, обрамленным поседевшими кудрями, вытер платком набежавшую слезу.

— Простите, мне трудно говорить об этом… две недели назад я похоронил мою Аннет.

— Боже, — вскричал я, — немыслимо! Что же произошло? Я помню ее. Она так молода, да и никогда не жаловалась на здоровье.

— Так и было, — подтвердил антиквар, — моя девочка с детства отличалась бодростью духа и жизнерадостностью. Но три недели назад… я не знаю, что произошло. Дочь замкнулась, стала нелюдимой, неразговорчивой. На все вопросы относительно здоровья отвечала, что у нее все хорошо, и у меня нет причин для волнения. Если бы я тогда знал… Она умерла от передозировки лекарства. Врач, констатировавший ее смерть, сообщил мне, что, по всей видимости, болезнь жены передалась и ей. Кто теперь узнает, так ли это или нет?

— Мне очень жаль, мсье Андре, — выразил я ему свои соболезнования.

— Спасибо вам, сэр, — тяжело вздыхая, отозвался антиквар. — Да откровенно говоря, и с работой не ладится тоже. Из крупных клиентов всего лишь вы и остались. Храни вас Бог и спасибо, что не забываете меня.

— Я уверен, что все… ну почти все наладится, — потрепал я его по плечу. — Не сдавайтесь!

— Только и остается надеяться.

— Что ж, мой друг, есть ли у вас что-то, что могло бы порадовать меня?

— Вас — не знаю, сэр, но уверен, что эта вещица точно доставит удовольствие вашей супруге. Вы взгляните, сэр! Я никогда еще не встречал более искусной работы.

Открыв шкаф, антиквар бережно достал потрепанную черную коробочку и осторожно положил передо мной.

— Четыре месяца назад это ожерелье принесла мне одна почтенная дама. Она рассказала, что оно досталось ей от матери, трагически погибшей год назад. «Я вынуждена продать его, хотя ожерелье — единственная оставшаяся у меня память о ней, — грустно проговорила женщина, — но, увы, мои дела чересчур плохи, да и требования кредиторов приходится удовлетворять».

Андре открыл футляр, и я замер. Прямо как ты сейчас. Да, это ожерелье околдовало меня с первой минуты. Я стоял неподвижно, завороженный необыкновенной красотой вещицы, и совершенно не слушал антиквара, который продолжал о чем-то рассказывать мне.

— Сколько вы хотите за него? — перебил его я, не в силах отвести глаз от украшения.

— Понимаете, — замялся он, — ожерелье столь необычно… такое вы вряд ли сыщете где-то еще. Киноварь, или как его еще называют — алая кровь, очень необычный и редкий камень. За годы моей работы я многое видывал, но его красота, уникальность, необычная обработка… да и алмазы, обрамляющие его, все по три карата, а чистота их…

— Мсье Андре, — рассмеялся я, — вы набиваете ему цену? Что-то я не припомню, чтобы мы торговались с вами когда-нибудь. Назовите цену, и я выпишу вам чек сию же минуту.

Пожилой антиквар замялся. Его нерешительность позабавила меня, поэтому я без промедления вытащил чековую книжку и, подойдя к столу, взял перо.

— Итак, мсье Андре, — проговорил я не терпящим возражений тоном. — Назовите вашу цену.

— Пятьдесят тысяч франков, — опустив глаза, еле слышно сказал антиквар.

— Пятьдесят тысяч?

Признаться, я удивился, услышав такую сумму, так как понимал, что мошенник заплатил бедной женщине за ожерелье в два раза меньше. Но мне так хотелось удивить тебя, преподнеся его на твой день рождения, что я без промедления вписал требуемую сумму.

— Ты правильно сделал, — ласково погладив по щеке мужа, согласилась с ним жена. — Будем надеяться, что эта сумма позволила мсье Андре поправить дела.

— К несчастью, он умер неделю назад, — грустно промолвил ее муж. — Сердечный приступ.

— Как жаль, — пробормотала Меви, надевая на себя прекрасное украшение. — Оно божественно! Бесподобно! Восхитительно!

— Итак, — подытожил разговор мистер ОʼБрайен, хитро улыбнувшись, — теперь ты позовешь свою сестру и ее мужа на праздник?

— О, да! — гордо вскинув голову, отчеканила Мавелла. — И можешь не сомневаться, что я наконец-то поставлю выскочку на место, расправившись с ней раз и навсегда.

Если бы молодая женщина знала в тот миг, что ее слова окажутся пророческими, то никогда бы не произнесла их вслух, чтобы не приближать роковой развязки…

Примечания

7

Водоросли варят до состояния пюре, после чего добавляют яйца, бекон, моллюсков и заворачивают полученную смесь в овсяную лепешку.

8

Parvenu (фр.) — человек незнатного происхождения, добившийся доступа в аристократическую среду и подражающий аристократам в своем поведении.

9

Бетлемская королевская больница, синоним психиатрической клиники.