Элитное подземелье

Марина Туровская, 2008

После внезапной тетиной смерти Насте досталось огромное богатство: роскошная квартира, антиквариат, картины, драгоценности, счета в банке, машина, собачка по кличке Стерва. Как и проблемы, которые тут же посыпались на голову богатой наследницы… Одни неизвестные забираются к ней в дом, другие их пытаются убить, третьи – поймать и тех, и этих. Настей вертят, как безвольной куклой. А ведь она успела влюбиться – и, кажется, взаимно! Хотя… Похоже, любимый обманывает ее – или чего-то недоговаривает. А вскоре и вообще бросается в бега. Но ничего, Настя обязательно его догонит – только вот разберется с остальными своими проблемами…

Глава 5

Кого и за что?

Я стояла в тени полуоблетевшей сирени, сжимала Стерву. Собака слегка дрожала, но молчала. Выждав еще минут пять, я поставила Стерву на землю. Она залилась радостным лаем, наскоро пописала и рванула к огромному милиционеру, задумчиво курившему у подъезда. У милиционера собака остановилась, и он с удивлением уставился на нее.

— Эт-то что за зверь неустановленной породы?

Я, прихрамывая, вышла из-за куста.

— Это йоркширский терьер. Нравится?

Пожилой милиционер растерянно оглянулся вокруг, считая заигрывания с ним, а также рядом с местом преступления совершенно неуместными. Только моя хромота смирила его с неуставной формой его приветствия.

— Девушка, в этом доме произошел несчастный случай. Вы что-нибудь можете сообщить по этому поводу?

— Могу. Я возвратилась домой. Поднимаясь по лестнице, увидела свою собаку, которую несколько часов назад собственноручно заперла в квартире. В квартире, кстати, была включена сигнализация. На полу гостиной лежал неизвестный мне парень с поврежденным горлом. Пришлось вызвать вас.

Милиционер, разговаривающий со мной в пол-оборота, не надеявшийся услышать ничего вразумительного, развернулся ко мне всем корпусом.

— Давайте, девушка, пройдем в квартиру, там удобнее показания записывать.

Я пожала плечами, подхватила на руки Стерву и пошла в подъезд.

— Меня Сергей Дмитриевич зовут, — проворчал милиционер мне в спину.

— Очень приятно. Настя, — оглянулась я.

По всей квартире горел свет. Парня переложили на носилки, и врач оказывал ему первую медицинскую помощь. Вокруг сидели на корточках, ходили из комнаты в комнату и просто стояли люди в форме и в штатском. Самым спокойным оказался оператор, он ходил, вцепившись в свою видеокамеру, и что-то бубнил под нос, плавно обходя мебель и криминалистов.

Сергей Дмитриевич крепко взял меня под локоть, подвел к лежащему на носилках парню.

— Знаете его?

Сглотнув подступившую тошноту, я сразу же отвела взгляд.

— Нет. Второй раз вижу.

— Второй? А когда первый? — оживился милиционер.

— Когда в квартиру недавно вошла, я же вам рассказывала. Что у него с горлом? Закройте, а то меня стошнит.

— Пулевое ранение.

В квартиру вошел водитель со «Скорой». Они с врачом взялись за носилки и вынесли раненого парня.

Криминалист продолжал пачкать мою мебель серым порошком.

— Пойдем, Настя, в другую комнату, — оглядевшись, предложил милиционер. — Не будем здесь мешаться.

Пока Сергей Дмитриевич располагался в гостевой спальне, расправляя на столе протокол допроса, я позвонила маме. Тетя Маша долго ее не звала, расточая мне комплименты по поводу того, как я похорошела. Я не отвечала, ждала, когда же она услышит мое молчание. Не сразу, но все-таки она поняла.

— Что случилось, Настя?

— У меня в квартире раненый незнакомый молодой человек.

Тетя Маша охнула, трубка стукнулась о стол. Было слышно, как выключили музыку и затих гул веселых голосов.

В другой компании я никогда бы не стала говорить о случившемся, не стоит тревожить людей своими проблемами. Но сегодняшние дядины гости были из тех самых органов, которые мне сейчас были жизненно необходимы.

Мама взяла трубку и взволнованно-пьяным языком начала расспрашивать:

— Кто? Где? Почему? Когда ты успела вляпаться?

— Мама, не могу я опять все заново повторять. Ты приезжай, а то мне страшно.

Мама ойкнула. Я не видела, куда она побежала после того, как отдала трубку дяде Илюше, но уверена, что одеваться и спасать меня. Сейчас она не будет экономить денег на общественный транспорт, достанет свои последние деньги или напористо займет у гостей, невзирая на должность и степень опьянения.

Дядя Илья откашлялся в трубку, почмокал губами и почти членораздельно спросил:

— Настя, у тебя какой округ, Северный?

— Нет, я ведь теперь в новой квартире. Северо-Западный.

— Ах да. Тогда совсем хорошо, у нас там Юрка работает. То есть он сейчас здесь. Ты дай нам к трубочке из ребят кого-нибудь, кто поближе.

Я обернулась на Сергея Дмитриевича, который сначала нетерпеливо постукивал ручкой по столу, а потом с пристальным вниманием начал оглядывать стены.

— Вас можно попросить к телефону?

Милиционер скроил лицо пациента перед дантистом, но трубку взял.

— Майор Подвижников у телефона. Слушаю вас. — Лицо милиционера в один момент посуровело. — Поздравляю, Илья Александрович… Понял… Конечно… Понятное дело, всяко бывает… Здравствуйте, Юрий Борисович… А ничего пока не ясно… Постараюсь… Обязательно доложу.

Сергей Дмитриевич осмотрел меня новым взглядом:

— Юрий Борисович кто тебе? Они там в два голоса орали, я не понял.

— Дядин друг. Вместе в академии учились.

Худой интеллигентный мужчина, жене которого я испортила настроение своим бриллиантовым гарнитуром, — это и есть тот самый «Юрка». У него на лице была отпечатана академия. А вот на моем дяде образование практически не отразилось.

Следователь кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание.

— А где ты работаешь?

— Завхозом на ЖБК, в заводоуправлении.

Сергей Дмитриевич опять посмотрел на мебель и на стены, прикидывая, чего же такого можно было украсть на заводе, чтобы все это купить. Строительные плиты машинами вывозить, что ли? Я скромно потупила взгляд.

— Эта квартира и все, что в ней, — наследство. У меня пятнадцать дней назад умерла тетя.

— Слышал о тете, слышал. Так, давай садись напротив, начнем записывать все заново. Откуда ты ехала? Куда?

Я села напротив майора, выставив больную ногу вперед и поглаживая собаку. На заполнение протокола ушло всего полчаса. За это время пару раз заходили другие милиционеры, шепотом докладывали Сергею Дмитриевичу о продвижении расследования.

Стерве надоели мои нервные руки. Она вырвалась и носилась по квартире, подняв хвост и тявкая на мужчин.

К концу допроса появилась мама с испуганными глазами. В двери она оттолкнула высоченного милиционера, метнулась ко мне, прижала к своей груди мою голову и гладила, гладила. Сергей Дмитриевич отвел глаза. В коридоре заскулила Стерва. Мама, не оборачиваясь, крикнула туда:

— Мужики, осторожнее! Она стоит тысячу евро!

Высокий милиционер в дверях вытянулся и даже поднял одну ногу. Мама оторвалась от меня, поймала Стерву и села рядом с Сергеем Дмитриевичем.

— Майор, что произошло?

Милиционер сморщился от запаха спиртного, пробубнил: «Вам дочь все расскажет», — встал и боком вышел из комнаты, стараясь ничего не задеть.

Мама немного обиделась на невнимание к ее особе, потом взгляд ее сфокусировался на бутылке мартини на журнальном столике.

— Настя, тебе необходимо выпить, снять стресс.

Она быстро встала, взяла два высоких бокала, налила по половине.

— За то, чтобы у нас все было хорошо.

После этого она залпом осушила бокал, со звоном поставила его на стекло столика и сердито посмотрела на меня.

— Ты чего плачешь?

Я шмыгнула носом. До приезда мамы надо было держаться, стараться выглядеть молодцом, а теперь меня развело во все стороны. Я тоже выпила мартини, стуча зубами о край бокала.

— Приехала, а у него вот тут, на шее, кровища. Жалко. За что его так?

Мама растерялась. Парня она не видела и переживала только за меня. Какой-то мертвый грабитель… Оно ей надо? Но, представив, что женщина ее возраста сегодня узнает о судьбе сына… мама тоже заплакала.

В комнате опять появился Сергей Дмитриевич, покосился на нас с сочувствием.

— Парня забрали, отпечатки сняли, можете начинать уборку, мы уходим. А тебе, Настя, хочу сказать — дело очень уж странное. Кстати, если б ты приехала на десять минут раньше, то могла бы поучаствовать в разборке.

Тяжелый бокал в моей руке выскользнул из мокрых пальцев и бомбой взорвался, упав на стекло журнального столика. Стекло пошло мелкими трещинами, литровая бутылка мартини и мамин бокал провалились на пол. Бокал треснул, бутылка осталась цела.

Сергей Дмитриевич неодобрительно покачал головой и вышел, громко закрыв за собой входную дверь.

Мама заголосила: «О боже, о боже мой!» — и побежала запирать обе двери на замки. Я, отставив ногу, раскорячкой нагнулась за бутылкой, отвинтила крышку и пила, не отрываясь, пока мартини не закончился. Вспомнился поворот к дому, который я пропустила. Как раз десять минут ушло на разворот.

Поставив бутылку на пол, я посмотрела вокруг пьяным и осмысленным взглядом. Мама, наоборот, смотрела на меня испуганными, но трезвыми глазами.

— Настя, кому мы перешли дорогу?

И у меня, и у нее возникло несколько предположений, в том числе и о квартире, но мы решили сегодня себя не накручивать, подождать завтрашнего дня. Хотелось посоветоваться с отцом, но он был на даче.

Подмели пол, задвинули ящики, стерли серый дактилоскопический налет с мебели. Скатали ковер с кровавым пятном, поставили его в коридоре у стены… и делать стало абсолютно нечего. Мама села в кресло перед телевизором. По десяти программам из двадцати стреляли или готовились стрелять. По остальным шла какая-то полукриминальная муть и жизнерадостные семейные разборки бесконечных сериалов.

Я легла на кровать. Вот только-только повезло, хотя через несчастье, и вот опять неприятности. А мне так хотелось счастья, хотелось влюбиться и чтобы это чувство было взаимным. Хотелось общаться с интересными людьми и быть самой интересной интересным людям…

Рядом со мной похрапывала собака, голубой бант сполз на левый глаз.