Ведьмачка и Китайская Фифа

Марина Хробот, 2020

Нина работает в клинике дерматологом. Сама она год назад сбежала из деревни под Великим Новгородом. В деревне её назвали ведьмой и пришлось оставлять на маму сына Сашку и ехать в Москву на заработки. За год у Нины появились постоянные клиенты, ведь она могла не только сводить бородавки, но и избавлять от родимых пятен и рубцов. Но после ссоры с любимым человеком, Нина, прихватив собачку китайскую хохлатую Фифу, уехала в маленький городок, где жила её тётя. В городке происходят странные вещи. Все гоняются за целительным порошком. Водоворот приключений захватывает и Нину, и её знакомых.

Москва. Нина

С вечера было ясно, что не рассосётся и не исчезнет, но Нина всё равно легла в кровать и понадеялась, что боль пройдёт сама собой.

Проснулась в четыре часа ночи, села, укутавшись в тёплое одеяло, и долго не могла сосредоточиться ни на чём кроме боли в правой половине лица, отдающей в голову, и расходящуюся зелёными кругами по темноте ночной комнаты.

Не помогала даже спящая рядом Фифа, любимая и, несомненно, лечебная собака. Стоило её прижать, горячую и нежную к нездоровому месту, и боль уходила. Так было с застуженной шеей у Ивана, с ежемесячными болями Нины внизу живота и даже со случайными синяками у вечно бегающего и прыгающего трёхлетнего Сашки, если, конечно он не спал или не смотрел мультики.

Помогающая каждый месяц десяткам женщин своими уникальными руками избавиться от родинок, шрамов и небольших воспалений, саму себя Нина лечить не могла.

Глядя продолговатыми коричневыми глазами на хозяйку сквозь длинную бежевую чёлку, Фифа мигала, всем видом показывая сострадание. Высокие треугольные уши с хвостиками сочувственно дрожали.

У Нины болел верхний зуб с правой стороны, теперь, правда, казалось, что ныла вся верхняя челюсть. Болевое эхо отдавало в глаз, в нос и горло. Было невозможно глотать как в детстве при ангине.

Просидев в кровати полчаса, покачавшись из стороны в сторону, подхватив к себе Фифу, Нина зажгла торшер у кровати. Яркий свет болью отдался в зубе. Электронные часы показывали четыре часа семнадцать минут утра.

Третий день Иван умолял её дойти до его кабинета, принять меры. Было страшно, но предстоящие ощущения в стоматологическом кресле ещё страшнее. Лечиться Нина не пошла, и Иван обиделся. Кстати, а где он?

Сощурив глаза от давящей на мозг боли, Нина минуты две прикидывала, куда среди ночи мог деться Иван.

Осторожно, дабы не потревожить резким движением ноги, руки или поворотом головы ноющий зуб, Нина встала с кровати, не отпуская собаку, и вышла в коридор. Большое зеркало в прихожей показало мятый шар волос на голове, перекошенное лицо и встревоженную Фифу, машущую бежевым плюмажем хвоста. Неправильно застёгнутая тёплая пижама топорщилась на животе. Отвернувшись от огорчившего её зеркала, Нина посмотрела на обувную полку.

Тёплых ботинок Вани не наблюдалось. Вчерашний след от стаявшего снега присутствовал, а ботинок не было.

Кухня тоже стояла пустая, с немытой посудой в раковине. Естественно, Нине позавчера и вчера было не до посуды, как и сегодня утром. На столе лежали пупырчатые вскрытые упаковки таблеток — болеутоляющие и снотворное. Судя по использованному количеству, она неделю должна спать без задних ног, и из дома можно уводить не только мужа, но и вынести всю мебель, вместе с Фифой.

Машинально Нина поставила собаку на стол и набрала рабочий номер Ивана. Телефон задумчиво погудел длинными гудками, а потом сбился на короткие гудки «занято». Любопытная Фифа нервно обнюхивала таблетки, перебирая лапками в белых лохматых «сапожках».

Между прочим — половина пятого утра. Ваня не может быть на работе, вернее не должен. А кто же в его кабинете? Нина набрала номер ещё раз — занято.

Стало очень обидно. Два дня Иван рекламировал свой кабинет, убеждал, что садиться придётся не к чужому дяде, а к нему, светиле стоматологии. Между прочим, Нина тоже знает теоретическую и практическую разницу между пульпитом и санацией. Всё-таки она учится в Первом Меде.

И вот теперь, когда стало хуже, когда от боли хочется выть, биться головой о стену, зарыть себя в тёплые одеяла и не просыпаться, когда она готова на все… Мужа нет. Та-ак. И что же любимый Иван Иванович делает в это стрёмное время у себя на работе?

Нажала на кнопку повтора — занято и всё.

Где-то в дальнем отсеке уставшего мозга промелькнуло желание высунуться из окна и упасть ослабевшей головой в сугроб… Заманчиво, но, между прочим, седьмой этаж… Поняв её настроение, Фифа села на столе между таблетками и солонкой и осуждающе тявкнула.

Гладя собаку по мохнатой голове, Нина решала — ехать к Ивану на работу или рвануть в ночную стоматологическую «неотложку» и там отдать себя на растерзание дежурных врачей.

* * *

Через три минуты Нина стояла в прихожей, одетая, с Фифой на руках. Оставлять собаку дома сегодня было невозможно. Разбуженная ночью она будет часа два подвывать, скучая в одиночестве. Хохлатые Китайские собаки, так же, как все мелкие породы, не выносят одиночества.

Через пять минут Нина объясняла водителю пойманной машины адрес.

Через полчаса входила в стеклянные двери ночной стоматологии.

В регистратуре сонная тётя скучно смотрела на пациентку.

— Мне нужно удались зуб, а собаку в кабинет не пустят.

— Ну? — зевнула регистраторша.

— Можно оставить её у вас?

— Ну? — заинтересовалась женщина.

— Сколько? — конкретно спросила Нина.

Оценив недорогую дублёнку девушки и обаятельную собаку на её руках, регистраторша вынесла решение:

— Для тебя пятьсот. Вон там, в углу, — смотря в сторону протянутой руки, Нина увидела обрезанную большую коробку. — Место для собачек, грузи свою… Как зовут-то?

— Фифа.

— Оригинальная кличка.

Аккуратно устроив собаку в коробку, с выстеленным на дне детским синим одеяльцем и повесив на вешалку дублёнку, Нина перекрестилась и пошла в кабинет к стоматологу.

Спустя полчаса Фифа, до этого нетерпеливо смотрящая из коробки на открытую дверь регистратуры, вскочила и побежала в коридор.

Подхватившая собаку Нина тут же прижала её к щеке, свершено не чувствующей боли из-за заморозки.

Заворчав от неудовольствия, Фифа пыталась отстраниться, но Хозяйка была настолько радостной, что Фифа решила ей помочь и стала слизывать кровь с краюшку рта, остро ощущая неприятный запах лекарства.

Вернувшись домой, Нина накормила Фифу и легла в мягкую кровать. Болело несравненно меньше, душу грело чувство сделанного дела.