Дети Аллурии. Штурм

Мария Вой

Сводные брат и сестра, выращенные отошедшим от дел старым пиратом Соленым Псом, уже 12 лет живут на Острове Отщепенцев, где жителям запрещено говорить о прошлом и использовать свои настоящие имена. Оба мечтают о Большой Земле, где, по рассказам их названного отца, все еще обитают фантастические твари, живут удивительные люди и происходят необъяснимые события. Череда загадочных встреч подсказывает детям, что настало время им самим прикоснуться к тайнам Древней и безнадежно уснувшей Аллурии…

Глава 6. Жертва

Стормара уже почти уложил все вещи, которые могли понадобиться ему и его детям на Большой Земле, в три большие сумки. По его расчетам, Аллурия должна была появиться на горизонте же утром, и каждая минута была на вес золота. Неожиданно он заметил небольшой эскорт, направляющийся по дороге из города к его дому. Возглавляла эскорт молодая полная девушка с красивым лицом, на котором застыла тревога, пересекшая ее высокий лоб глубокой морщиной.

— Здравствуйте, дорогая Кеана Дуор, — крикнул ей Стормара, пока та, подобрав пышные юбки, слезала с седла под руки своих приближенных. — Чем могу быть вам полезен?

— Отцу нездоровится. Соберите мне трав, как обычно.

Стормара прошел к старому сараю, где сушились его травы, а Кеана Дуор последовала на ним, рассматривая сад и дом. Пока он связывал травы в пучок, она наклонилась, близоруко рассматривая мелкие сушеные цветочки, плоды и листики, а затем тихо, чтобы никто кроме Стормары ее не слышал, прошептала:

— Сегодня пришло письмо от королевы Ареаты. Она потребовала сдать вас и ваших детей ей. Вас арестуют сегодня вечером и отправят к королеве на военном корабле.

Ни единая мышца не дрогнула на лице Стормары.

— И все согласились?

— Все, кроме отца. Он был против, но его никто не послушал. Завтра он покинет пост Градоправителя, и вся наша семья уедет с Острова Отщепенцев в Цваар.

— Мне очень жаль.

— Слушайте. Пока отец еще имеет здесь силу, он может вам помочь. Идите в Старую Бухту как можно скорее, там вас ждет лодка. Не берите вещей, бегите как можно быстрее. Там есть еда и все, что может пригодиться. До берега Аллурии еще далеко, но на веслах вы с сыном доберетесь. Не медлите, бегите сразу, как я уйду.

— Я не знаю, как благодарить вас и вашего отца, — произнес Стормара.

— Просто останьтесь в живых и не попадите в лапы Королевы, — сверкнула Кеана Дуор глазами, совсем как отец, и положив травяной сбор в маленькую сумку, вернулась к своему эскорту.

— Благодарю вас за щедрое вознаграждение за мой скромный труд, — громко сказал Стормара, помогая ей взобраться в седло.

— Так сделал бы каждый в городе, в ком осталась хоть капля благородства, — ответила Кеана Дуор, кивнув в сторону города, и оборвала себя на полуслове. Стормара проследил за ее взглядом.

Над городом вился густой черный дым.

— Пожар! — ахнул кто-то из слуг дочери Градоправителя.

— Где Тавни и Гроулис? — крикнула она Стормаре.

Не говоря ни слова, Стормара схватил со стоящего рядом пня саблю в ножнах и бросился к городу.

Тавни вошла в темный зал недавно отстроенной библиотеки, еще пахнущей деревом. Здесь редко кто бывал — Отщепенцы предпочитали свиткам и книгам рынок, концерты и званые вечера, но Мастер Знаний, Ива и Стормара настояли на постройке библиотеки, куда были перевезены книги для обучающихся наукам молодых людей. Она несмело прошла мимо стеллажей, уже одетая в походный наряд, с сумкой на бедре, куда сложила свои драгоценные письма, пару любимых книг и амулетов, вырезанных лично Гроулисом, и перо Урхаса.

Внезапно в дальнем конце зажегся маленький огонек свечи. Гриф, так же одетый в удобный камзол и плащ, выскользнул из мрака навстречу ей.

— Я боялся, что ты не ответишь на мое приглашение, — тихо сказал он. — Мой корабль ближе, чем я ожидал. Уже через пару часов он причалит к берегу, и мы с тобой уплывем в земли, о которых ты всегда мечтала.

Она не ответила. Слова не приходили на ум. Красивое, немного усталое лицо Грифа в обрамлении вьющихся волос омрачила тревога.

— Что с тобой? Ты переживаешь за Стормару?

— За брата… За отца мне переживать нечего. Он врал мне. Эти письма, которые должна была получать я, перехватывал он и никогда не рассказывал о них. Моя мать жива и она еще ждет меня, а он, наверное, знает, кто она, где она и… Почему так?

— Не вини старика в слабости. Он никогда не умел заботиться. Никогда не любил преданную ему жену. Никогда не понимал сына, а спохватился, только когда того не стало. Но о вас он заботился, как мог. А Гроулис — уже мужчина, причем довольно умный и сильный. Я бы взял его с собой тоже, но боюсь, он не согласится. Он слишком привязан к Стормаре.

— Я уговорю его, — жарко сказала Тавни, — он редко меня слушает, но пожалуйста, дай мне шанс сделать это.

Гриф вплотную подошел к ней и взял в свободную руку прядь ее черных жестких волос.

— Зачем он нам? — спросил он после недолгой паузы, не отрывая глаз от ее волос в своих пальцах. — Не мешай ему идти по своему пути. А у тебя путь свой, и никакой Стормара не должен решать за тебя. И я не буду. Я просто хочу помочь тебе освободиться, я помогу тебе найти твоих родных. Ну же, чего ты?

Тавни нерешительно топталась перед ним, чувствуя, как сбивается дыхание и голова, переполненная мыслями и переживаниями, словно погружается в вязкий туман.

— Обними меня, — мягко попросил Гриф, и несмелая улыбка осветила его лицо.

— Тавни! — прорычал сзади знакомый голос.

Гроулис, держа в искалеченной руке горящий факел, а в здоровой неуклюже зажав короткий меч, с ненавистью смотрел на Грифа. Тавни испуганно отпрыгнула от Грифа.

— Что здесь происходит? — спросил Гроулис. — Тавни, живо ко мне!

— Ты ей больше не указ, — устало сказал Гриф.

— А кто теперь указ? Ты?

— Никто. Она сама принимает решения.

— И что это за решение? Пообниматься с чужаком в темной библиотеке?

— Это ревность? — хихикнул Гриф без намека на веселье.

Гроулис одним прыжком оказался перед Грифом и взмахнул мечом в каком-то дюйме от его длинного носа.

— Решение — убраться подальше от Острова Отщепенцев с его ложью и бегством от всего настоящего, — терпеливо объяснил Гриф, поняв, что с Гроулисом в такой ярости лучше не шутить. — И ты тоже можешь этот сделать. Стать, наконец, мужчиной, а не полусонным сопляком. Это она предложила взять тебя с нами. На мой взгляд, тебе для Большой Земли не хватит ни манер, ни кишок.

Гроулис посмотрел на Тавни, смотревшую на них в тусклом свете фонарей, сжавшись от страха.

— Она как-то не выглядит особо решительной, — саркастично заметил он. — Тавни, а ты уверена, что это твое решение, а не его сладкие речи? Ты правда готова бросить меня и отца, чтобы отправиться неизвестно куда с этим драконом?

— Сколько еще ты собираешься прятаться за Стормарой, сопляк? — Наконец, Гриф тоже вышел из себя. Рычать он умел не хуже Гроулиса; на миг в его мимике появилось что-то собачье, неуловимо и странно похожее на выражение Соленого Пса. — Посмотри, что он с тобой сделал. Мало того, что ты урод, и он не потрудился даже тебя от этого избавить, так еще и трусливый, ленивый и невоспитанный мальчишка, витающий в облаках. А он тебе расскажет сказок, будь уверен! Что ты особенный. Что все это всегда знали, кроме тебя и нее. Потому что он вас берег. Я похож на слабоумного, Гроулис? Я хорошо знаю, о чем говорю, и ты сам чуешь, что я прав. Так ведь?

Гроулис смотрел на него, борясь с ненавистью и собственными сомнениями, которые со словами Грифа вдруг взбаламутились в нем, как ил со дна растревоженной реки. Он смотрел на Грифа, пытаясь прочувствовать самое верное решение, а тот гипнотизировал его. В свете факела Тавни вдруг впервые заметила, что левый глаз у него синий, а правый с шрамом, обычно прикрытый волосами — карий и странно тусклый, мертвый…

Гроулис встрепенулся, словно после полудремы, и швырнул факел в груду не расставленных по полкам книг и свитков — прямо за спину Грифа.

Библиотека мигом запылала. Высохшая бумага затрещала в жадном пламени. Огонь перекинулся на край плаща Грифа, опалил концы его волос, и в воздухе запахло паленым. Что-то зазвенело, зашипело и лопнуло, примешав новые резкие запахи — то были образцы подмастерьев алхимии. Дым быстро заполнял помещение, Тавни закашлялась, и прежде, чем она смогла отдышаться, Гроулис схватил ее за руку и потащил к выходу.

Огонь из окон библиотеки перекинулся на еще неубранные строительные леса, высушенные беспощадным летним солнцем. Тавни и Гроулис выбежали на улицу, где уже паниковал и бездумно носился народ. неся мешки с песком, ведра с водой и все, что могло бы утихомирить пламя. Подмастерья и мастера с громкими причитаниями путались под ногами, хватаясь за сердце.

— Гроулис, ты сумасшедший, — прохрипела Тавни на бегу.

— Сама виновата. Я предупреждал! — кинул он на бегу, и рывком подтянул ее к себе, заставляя бежать быстрее.

Они бежали по дороге к дому, и постепенно крики и шум переполоха позади становились все тише. Неожиданно на дороге откуда ни возьмись из сумрака вывалились двое стражей в полном облачении, Ива и Начальник Стражи — высокий, крепко сбитый человек с жестким лицом и бритой головой, покрытой старыми шрамами. Он встал прямо у них на пути, как живая гора, и скрестил руки на груди, показывая всю непререкаемость своих намерений.

— Гроулиш и Тавни Штормара, — шепеляво из-за отсутствия нескольких передних зубов возвестил он, — прошу прошледовать жа мной без глупоштей.

— Зачем?

— Вы и ваш отеш арештованы и будете жавтра отправлены в столишу по укажу Ее Велищештва.

— Но мы на Острове Отщепенцев, — воскликнула Тавни. — По закону, принятому Советом и Градоправителем, мы никогда и никому не сдаем своих резидентов!

— Жакон ижменилшя, — железо ответил Начальник Стражи и кивнул своим сопровождающим. Оба подошли к Тавни и Гроулису и сомкнули крепкие пальцы на их предплечьях, разъединяя друг с другом.

— И ты? — взвыл Гроулис Иве, пытаясь вырвать свою руку из захвата стражника.

Ива была одета в диковинный костюм, какие в Стране Вечногомолодого Солнца носили высшие воины. На ней были темно-зеленые широкие штаны и панцирь, защищающий спину и грудь, а за плечами топорщился колчан с длинными стрелами и лук. В руках она сжимала пару легких коротких мечей.

— Нет, — неожиданно ответила она и одним неуловимым движением нанесла удар обоими мечами по рукам стражей.

Воины разразились оглушительными воплями боли. Удары были слабыми, скользящими, но оставили глубокие царапины. Гроулис и Тавни бросились дальше к дому, вдвоем столкнув Начальника Стражи, который явно не ожидал от Ивы такого удара. Ему удалось быстро подняться на ноги, но она с размаха ударила его ногой, с силой, какая была присуща не каждому мужчине, и бросилась следом за ними.

Оглянувшись, задыхающаяся от ужаса, недоумения и быстрого бега Тавни увидела целый отряд преследователей. Мимо ее уха просвистела стрела, и Ива, молниеносно забросив ножи в ножны и вытянув стрелу и лук, сделала ответный выстрел. Раздался новый крик боли, и страж-лучник осел на землю, держась за проткнутую ногу. Ива, которую длинные ноги несли быстрее и легче, чем Тавни и Гроулиса, обогнала их, запрыгнула на торчащий прямо из земли большой камень и стала посылать стрелы одну за другой. Она целилась в ноги или близ головы, и этого было достаточно: стражи, которым за все 12 лет не приходилось выполнять свою работу и которые сейчас не понимали толком своего задания, обленившиеся, толстые и потерявшие былую хватку, и сами не горели желанием драться. Наконец, Начальник Стражи, опомнившийся от сурового удара Ивы, взревел и погнал подчиненных в атаку.

— Бегите к Стормаре, я задержу, — сказала Ива.

— Незачем.

Он вынырнул из ниоткуда, с ржавой саблей в руке, сосредоточенный и странно спокойный.

— Я думал, ты вместе с остальными поддержала решение о моем изгнании.

— У меня не было возможности узнать об этом по-другому, пришлось подыграть, — просто ответила она.

— Предупредила б хоть… Отведи их к лодке, которая стоит сейчас в Старой Бухте. Я скоро вас догоню.

— Я останусь с тобой! — жарко сказал Гроулис, но Стормара грубо отпихнул его:

— Пошел вон! Ты сядешь в лодку первым, понял? Какого черта вы оба вообще забыли в городе, когда мы все должны были готовиться к побегу?

Он посмотрел на Тавни, и ему как будто все стало ясно в один момент. Ей казалось, что прямо сейчас он видит перед собой картины того, как она встречается с Грифом и как Гроулис выволакивает ее за руку из горящей библиотеки. Стормара ничего не сказал и лишь подтолкнул под локоть Иву.

Когда они скрылись в темноте, Стормара ухмыльнулся во весь рот, глядя на приближающейся отряд стражей. Начальник Стражи возглавлял группу, с тяжелым мечом наголо, глядя на него.

— Добрейшего вечерочка, джентльмены, — возвестил Стормара и, вернув саблю в ножны, широко раскинул руки.

Стражи с опаской подошли к ухмыляющемуся старику, как к опасной зверюге. Им было так страшно, что он сам протянул к ним руки:

— Подойдите ближе, я не кусаюсь, зубы уже не те. Ну, чего ты, Начальник Стражи? Даже не скажешь ничего?

— Хёг Штормара, ижвестный также под именами Шкажочник и Шоленый Пеш, — неуверенно проговорил Начальник Стражи, разворачивая свиток с синей лентой. — От имени королевы Ареаты…

— Дальше, дальше, — поторопил Стормара. — Формальности меня не интересуют. За какие грехи?

— Ижмена и… убийштво детей короля Римрила — племянников королевы Ареаты, долгая ей лета! — двенадшать лет нажад.

— Я не убивал детей короля, — заявил Стормара и окинул взглядом всех присутствующих — Начальника Стражи и притихший конвой, по-прежнему боявшийся к нему приближаться.

— Прикаж ешть прикаж, — совладав с собой ответил Начальник Стражи и указал на него острием шпаги. — Вжять его. — Стражи не шелохнулись. — Ну же! Это вшего лишь полоумный штарик!

— Нет-нет-нет, ты не понял, — рассмеялся Стормара, делая несколько шагов назад, смехом, в котором угрозы было больше, чем веселья. — Я не собираюсь с тобой никуда идти. Я отправляюсь отсюда прочь, неуважаемые господа, растерявшие последнее достоинство. Но напоследок мне хочется, чтобы вы посмотрели — и рассказали всем в этом продажном городишке, особенно своим детишкам — как умеют сражаться, как ты сказал, полоумные старики, которым еще есть, ради чего пожить и ради чего умереть.

— Еще шлово, и я отправлю тебя к королеве беж яжыка! — взревел наконец Начальник Стражи и кинулся на Стормару.

В следующий момент Начальник Стражи остановился как подкошенный, пытаясь понять, в каком момент разум оставил его. Яркий свет ударил его по глазам, особенно ослепляющий в сумерках. Открыв глаза, стражи бросились врассыпную. Окруженное светом, размахивая ржавой саблей, с того места, где пару секунд назад стоял седобородый лысый старик, на них утробно рычало лохмато-чешуйчатое крылатое существо, ничем больше не напоминавшее человека. Оно скалило длинные клыки и рычало и в следующий момент набросилось на Начальника Стражи, как ураган.

Лодка качалась на волнах недалеко от берега Старой Бухты. В сумерках белый парус горел ярко, как факел. Она была далеко, но тянула к себе, как одинокий маяк. Со скал, на которые взобрались Стормара, его дети и Ива, к Старой Бухте вела крутая лестница, вырезанная прямо в красноватых камнях.

Стормара догнал их спустя несколько минут. На его губах и подбородке запеклась кровь.

— Ты ранен? — спросил Гроулис. — Как тебе удалось от них оторваться?

— Куснул Начальника Стражи, — усмехнулся Стормара. Он был бодр и весел, хотя и тяжело дышал. Отчего-то — наверное, в свете луны — от него исходило странное свечение, обволакивающее его худую фигуру. — Но для научного мышления Тавни скажу, что мне немного разбили губу. Я сбежал, поэтому поторапливайтесь…

Они едва ступили на первые ступени, вырезанные в камне, как вдруг тишину пронзил вороний вопль, и огромная тень пала с неба перед ними, раскрыв оба своих крыла. То был Урхас — взъерошенный и гневный, как сама стихия ночи, а следом за ним из мрака вынырнул Гриф. Луч лунного света пал на его лицо, перекошенное напряжением и какой-то мукой. В руке он держал изогнутый длинный меч.

— Снова ты, — в ярости прохрипел Стормара, решительно направляясь к Грифу. — На сей раз я не буду щадить тебя.

— Прояви благоразумие, — ответил Гриф. — Я тебе не враг и никогда им не был. Мы можем решить все миром.

— Миром?..

Стормара с диким, звериным воем налетел на Грифа, но тот с удивительной легкостью отбил его мощный удар. За их молниеносными движениями было невозможно уследить — старый пират и тот, кто выдавал себя за мирного путешественника, бились с такой силой, словно всю жизнь были искуснейшими фехтовальщиками. Гроулис было бросился на помощь отцу, но Урхас схватил его клювом за плечо и одним рывком отбросил на скалы, так что у Гроулиса перехватило дыхание. Исполинский ворон накинулся на Иву и стал с неистовыми криками терзать ее клювом и когтями, бешено рассекая воздух крыльями.

Тавни не могла заставить себя пошевелиться от ужаса. Бой Стормары и Грифа отдавался в ее ушах оглушительным звоном металла, а в глазах рябило от быстроты движений рук, ног и нечеловеческих оскалов на лицах. Казалось, вместо двух мужчин на краю скалы борются два больших пса — они оба рычали, пытаясь запугать друг друга и распалить себя как можно сильнее, и ни у одного не было преимуществ перед другим. Свечение, которое бросала на них яркая Луна, превращала их в два ярких урагана: взмахи рук были так быстры, что руки были уже похожи не то на лапы, не то на крылья каких-то странных существ, выползших их старых сказок…

Урхас завалил Иву на землю и пригвоздил ее лапами, угрожая вцепиться клювом в ее лицо. Невесть откуда взявшийся Мирч, едва не умирая от страха, задыхался лаем и пытался подступиться к огромной птице, но лапы сами относили его прочь, едва враг обращал к нему свой чудовищный клюв.

Вдруг Гриф одним резким движением перерубил ржавую саблю Стормары, и та разлетелась в руке пирата на жалкие осколки, оцарапав ему руки и лицо. Старик припал на одно колено, зажимая кровавую рану на щеке, а Гриф навис над ним. Они смотрели друг на друга с каким-то злым недоумением, словно не понимая, как судьба могла свести их на этих скалах в бою. Тавни пришло в голову, что они могли уже несколько раз прикончить друг друга, но Гриф медлил, а Стормара лишь смотрел на него…

Очнувшийся Гроулис кинулся к Грифу, отчаянно крича, с голыми руками. Кончик меча Грифа переметнулся от Стормары и уткнулся Гроулису в кадык, заставив его застыть на полушаге.

— Я снесу ему голову, если вы сейчас же не прекратите, — прошипел Гриф.

Стормара рассмеялся. С ее места Тавни было видно, как двумя пальцами он незаметно для Грифа вытянул из сапога остро отточенный нож. Странное свечение покинуло его — и, хоть он смеялся, он снова казался старым…

— Да не убьешь ты его, — сказал сквозь смех Стормара. — Не сможешь. И тебе это не нужно. Ты не за нашей смертью сюда пришел, верно?

— Да, но мальчишку все равно убью, если не угомонитесь, — не стал лукавить Гриф. Кончик его меча еще сильнее нажал на горло Гроулиса — выступила первая капля крови. — Смотри на горизонт, Стормара. Видишь там мерцающий огонек? Если глаза тебя подводят, то знай, что это мой корабль, и скоро он будет здесь.

— И что же? Столько лет прошло, а ты по-прежнему лебезишь перед Ареатой?

— Политика меня не интересует. Я никогда перед ней не лебезил и сейчас не стану. Пусть с королевой якшаются твои отщепенцы — у меня союзники получше. Пойдем со мной. Я расскажу тебе все. Я не хочу глупой бойни. Ты нужен мне, и я нужен вам, я и мои помощники. Мы с Урхасом все равно одолеем вас, ты и сам это знаешь. Ты стар, ты слаб. Незачем…

Урхас спрыгнул с Ивы, и та поднялась на ноги, схватила Гроулиса, оттащила его к Тавни, на край скалы, и встала между ними и Грифом. Мирч подбежал к Стормаре и встал между ним и Грифом, но тот грубо отпихнул его.

— Если тебе и твоим друзьям, как ты их называешь, нужны все трое, почему ты искушал только Тавни? — спросил Стормара. В складках его широких шаровар рука удобнее перехватывала рукоять ножа.

— Я знал, что вы с Гроулисом так или иначе броситесь ее спасать, и в таком случае мне было бы легче схватить вас. Собственно, так все и вышло, — заметил Гриф. — Иначе ты бы не согласился, даже если бы весь город пошел на тебя войной. Как он сейчас и идет, чтобы передать тебя королеве или убить… Но мне ты нужен живым, Стормара. Потрепанным, если захочешь еще со мной подраться, но живым…

— Какой же ты глупый, сынок…

Стормара встал, кутая окровавленную руку с ножом в широкий рукав своего кафтана. Он медленно обвел взглядом Грифа с его искаженным бледным в свете луны лицом, Иву, Тавни с Гроулисом и Мирча, застывших в ожидании, словно каменные изваяния. Взгляд его был ясен; когда Тавни поймала его, то снова узнала того Стормару, который смеялся от радости, освободив Духа Острова. В серо-голубых выцветших глазах не было ни злости, ни обид, ни страха — а к ней, кажется, даже была обращена какая-то удивительная нежность…

Стормара снова глубоко заглянул в лицо Грифу, странно невесело хихикнул и произнес:

— Быть посему.

И, вскинув руку, вонзил нож в свою грудь по самую рукоять.

Все происходило так быстро, что понимание не успело за картинами, сменявшимися перед глазами Тавни, а чувства застряли в горле, как тяжелый ком. Крики Гроулиса и Грифа и лай пса слились в один протяжный вой. Ива, схватив кинувшегося к Стормаре Гроулиса, швырнула его со скалы прямо в море. Стормара с тихим хрипом медленно оседал на землю; из его рта лилась темная кровь. Когда он завалился на спину, Гриф, обезумевший и дрожащий всем телом, припал к нему, пытаясь вынуть нож и зажать другой рукой хлещущую из груди кровь. Его ладони словно светились в тусклом свете луны, подсвеченные какой-то неясной силой, и он быстро и неразборчиво шептал что-то себе под нос.

— Не смей! Не трогай его, не смей! — завизжала Тавни, сбрасывая с себя оцепенение. Глаза ее застлал густой туман, она видела лишь силуэты лежащего на голых камнях отца и Грифа, пытавшегося запоздало исправить катастрофу. Она попыталась приблизиться к ним, но сильные руки Ивы схватили ее за плечи и так же, как и Гроулиса, бросили со скалы прямо в бурлящее море.

Рыжий пес, стоя на краю скалы у тела своего хозяина, заунывно взвыл.